Книга: Пуля для Власова. Прорыв бронелетчиков
Назад: Глава пятнадцатая
Дальше: Глава семнадцатая

Глава шестнадцатая

Болото остро пахло тиной и еще – ржавчиной. Наверное, от сотен, а то и тысяч мин и снарядов, попавших в нее во время обстрелов. И еще от десятков железных «скелетов», торчавших из воды в разных местах. Это были следы январского наступления на Остров, когда в первый раз пытались соединиться с 59-й армией…
Тогда думали, что болото надежно замерзло, лед крепкий, и пустили механизированный гаубичный дивизион прямо по нему. Чтобы поддержать пехоту, штурмующую Остров… А это – тяжелая техника, тракторы и тягачи с гаубицами и прицепами… Даже гать не положили – так спешили…
Но, как выяснилось, под тонким слоем снега скрывались полыньи, пробитые немецкими снарядами и минами, да и сам лед оказался не слишком толстым и надежным. В общем, почти вся техника пошла на дно. Вместе с прицепами, орудиями и боеприпасами. Счастье, если удавалось выскочить водителю и спастись расчету. Люди проваливались в ледяную воду, и мокрая одежда сразу же тянула на дно…
Часть машин потом, конечно, вытащили и отремонтировали, но большинство так и осталось гнить в болоте. И теперь их красновато-ржавые остовы торчали из мутной воды немым укором тем, кто, не подумав, не проверив лед, погнал в наступление тяжелый артдивизион… Сколько тягачей и тракторов погубили! Сколько орудий! А как бы они нам сейчас пригодились! Но что уж теперь говорить… Потерянного, как известно, не вернешь. Надо учиться на ошибках и не повторять их впредь…
…Медленный, неуклюжий понтон осторожно пробирался между лесистыми островками, обходя полузатопленные деревья и остатки разбитой военной техники. И плыл вперед – на помощь бойцам 59-й бригады. Прибывшие в Спасскую Полисть саперы поработали отлично: крепко связали две понтонные лодки, положили сверху еловые жерди и уже на них загнали бронемобиль. Вышел настоящий грузовой плот. Хоть и неуклюжий, но зато прочный и надежный…
Полковник Глазунов оказался прав: понтон спокойно выдержал вес и самого бронемобиля, и его экипажа, и еще двух десятков бойцов, взятых на всякий случай, в качестве подмоги. Вдруг что-то пойдет не так? Скажем, застрянем где-нибудь в самом неподходящем месте… Тогда придется всем прыгать в воду и вместе, дружно толкать понтон вручную. Пока не выйдем на свободную воду. И потом плыть дальше…
Но пока, к счастью, все шло нормально. Красноармейцы размашисто отталкивались от дна длинными деревянными шестами, и тяжелый понтон, хоть и медленно, но все же двигался к противоположному берегу.
Немцы постреливали, беспокоили артиллерийским огнем, но редко и неточно. Палили издалека, больше для порядка, чем для дела. Существенного вреда их снаряды и мины не наносили. Однако сердце каждый раз тревожно ёкало, когда над головой раздавался тонкий, протяжный вой и рядом шлепалась стальная болванка. Подняв высокий столб воды… А затем с раскаленным шипеньем она уходила на дно, в желтую болотную воду. Уже навсегда.
– Быстрее, ребята, гребите, – торопил красноармейцев майор Злобин, – немного осталось, берег уже совсем близко…
Ему, во-первых, очень не нравилось это место (не хотелось бы застрять в гнилом болоте), а во-вторых, солнце уже начинало клониться к закату, следовательно, для взятия Острова оставалось все меньше и меньше времени. А оно было дорого – чем быстрей удастся выбить фрицев из деревни, тем скорее соединимся с 372-й дивизией. И завершим операцию по ликвидации «Ванделева языка»…
Значит, закончится и миссия Спасателей времени. У Мясного Бора наконец-то будет пробит широкий, надежный коридор, по которому в армию пойдут припасы и пополнение. И потом она спокойно сможет выйти из «мешка», когда придет, наконец, приказ отступать к Волхову. Не будет трагического окружения и гибели десятков тысяч красноармейцев, не случится и позорного предательства самого генерала Власова…
До завершения операции оставалось, по сути, совсем ничего: надо только взять Остров, отогнать гитлеровцев подальше и укрепить коридор – чтобы никто уже не мог его перекрыть. Конечно, хорошо бы еще поскорее достроить узкоколейку, чтобы наладить бесперебойную доставку продуктов, лекарств и боеприпасов, а обратно – вывоз раненых, но это будет уже не столь важно. Когда отодвинем немцев на приличное расстояние, работа пойдет гораздо быстрее, просто-таки ударными темпами. А пока саперам приходится чуть ли не каждые час-два останавливаться, пережидать гаубичные обстрелы, укрываться от снарядов в канавах, наполненных вонючей болотной жижей. И потом снова браться за топоры, лопаты и кувалды…
Если Вторая Ударная армия продержится хотя бы два-три месяца, то ничто не помешает уже советскому командованию пополнить ее, подтянуть силы и начать новое наступление на Чудово и Любань. Но уже – более продуманное и успешное. И отбить, наконец, эти старинные русские города, освободить Новгород и снять, если удастся, блокаду с самого Ленинграда. Что, в принципе, и являлось главной целью для армии генерала Власова…
Но это позже, а пока следует решить ближайшую задачу – взять Остров. И желательно – до конца этого дня…
* * *
Наконец, после всех усилий и немалых опасностей, пристали к берегу – низкому, топкому, заросшему осокой. Перекинули с понтона стальные аппарели, скатили бронемобиль. Экипаж (да и все красноармейцы) вздохнули с облегчением – наконец-то твердая земля! Саперы немедленно отчалили обратно – перевозить артиллерию. До ночи можно успеть сделать пару рейсов, переправить несколько пушек вместе с расчетами…
– К бою! – приказал Злобин.
Все заняли свои места: Сергей Самоделов и Владимир Викторович сели в кабину, Матвей Молохов и Иван Мешков встали в боевом отсеке, капитан Лепс находился внутри бронемобиля. Он же военврач, должен быть готов помогать раненым. Вдруг кого-нибудь зацепит? Тогда понадобится его помощь…
Сергей Самоделов завел мотор, и броневик потихоньку пополз к месту сражения. За ним нестройно пошли красноармейцы. Если уж сражаться, то всем вместе и до конца…
Добрались до опушки леса, встретились с бойцами 59-й бригады. Навстречу им вышел сам полковник Глазунов: «Давно вас ждем!» Радостно пожал руку майору Злобину и показал на немецкие позиции впереди: смотрите-ка, как окопались! Надо бы их выбить. Но как, там же танки…
Владимир Викторович согласился: да, с панцерами следует что-то делать, иначе не прорваться. Давайте думать вместе. Матвей Молохов предложил: поставим «сорокапятки» на опушке леса, и пусть палят по гитлеровцам, отвлекают внимание. А мы тем временем под прикрытием дымовой завесы («У нас же есть дымовые гранаты!») незаметно подберемся к танкам поближе. Проскочим по краю поля, подойдем на пистолетный выстрел и расстреляем. Как раньше делали…
Майор Злобин критически посмотрел на поле и покачал головой: слишком большое, закидать не получится… К тому же ветер сильный, снесет прикрытие в один миг. И мы окажемся у «троечек» на самом виду. Точнее – под прицелами их пушек. Каждая из которых, заметь, легко превратит наш бронемобиль в груду металлолома. Даже кевларовая броня не спасет. И скорость не выручит – с близкого расстояния их наводчики не промажут. Нет, тут что-то другое требуется…
– С правой стороны поля есть овраг, – сказал полковник Глазунов, – выводит точно к деревне. Может, по нему?
– А мины? – с сомнением покачал головой майор Злобин. – Подорвемся и встанем намертво, бей – не хочу. Наверняка же там заминировано! Не может быть, чтобы немцы оставили такой удобный проход без прикрытия. Не дураки же они, в самом деле!
– Есть мины, не без этого, – согласился Глазунов. – Но только пехотные, противотанковых нет, ребята уже проверили. Думали подойти к фрицам через овражек в тыл, по-тихому… Но напоролись на шпрингмины. Троих потеряли, а еще двое – ранены… Отличные были бойцы, храбрые, умные… Зато точно знаем, что там одни «лягушки», противотанковых нет. Немцы считают, что наши Т-34 по оврагу никак пройти не могут, узкий очень. Да и нет у нас «тридцатьчетверок», две последние в Спасской Полисти остались, в резерве…
Майор Злобин кивнул: идея понятная, но как ее лучше осуществить?
– Вашей машине «лягушки» не страшны, – убеждал полковник Глазунов, – проскочите, тем более с вашей скоростью! Выйдете к немцам в тыл и ударите по танкам, снесете их к чертовой матери!
Иван Федорович энергично махнул рукой, показывая, что нужно сделать с панцерами.
– В принципе, реально, – согласился Злобин, – но надо бы еще проверить овраг…
Ему совсем не хотелось соваться с бронемобилем в опасное место. А вдруг полковник ошибается? Или ребята его не всё проверили, а там стоят еще и противотанковые мины? Немцы – большие мастера на всякие ловушки и неприятные сюрпризы…
Однако идти через поле в лоб тоже нельзя – мигом накроют, пробьют своими пушками броневик насквозь. Значит, придется по оврагу. Выбирать из двух зол надо меньшее…
– Панцеры стоят здесь и здесь, – показал по карте Глазунов, – на флангах. Как из овражка выскочите, так сразу их увидите – они даже не особо маскируются, уверены, что нам бить их нечем. Знают, что наши «сорокапятки» с такого расстояния их броню не возьмут, а ближе они нас, ясное дело, не подпустят. А вы точно справитесь… Я видел, как вы умеете с панцерами драться! Бьете, как на стрельбище, прямо в лоб!
– Ладно, – кивнул майор Злобин, – допустим, с танками мы разберемся. Ну, заодно уж и немецкие огневые точки подавим, раз уж такое дело… Но что дальше? В деревню я не полезу, даже не просите. Не буду рисковать машиной… Поэтому нужна пехота – для поддержки. Пусть ваши ребята выбивают фрицев из деревни. Само собой, я помогу, чем могу, поддержу огнем, прикрою. Ну, как, по рукам?
– По рукам, – тут же ответил Иван Федорович, – дам ребят, сколько надо. Хоть всех берите! Нам бы только к околице пробиться, а там уж… Мигом фрицев всех вынесем. С песнями и плясками!
На этом и решили. Майор Злобин вернулся к машине и рассказал о новом задании. Капитан Лепс кивнул – да, дело опасное, но рискнуть все же придется. Иначе Иван Федорович основательно закопается здесь… Одному ему Остров не взять. Значит, идем в последний бой.
А он, как известно, трудный самый, но и главный тоже. Выиграем его – и все, считай, дело сделано, миссия закончена. Так что – снова в огонь…
* * *
Перед тем, как съехать в овраг, провели небольшую разведку. Матвей Молохов спустился вниз, осмотрел склоны. Подтвердил: да, полковник Глазунов прав, проехать можно. Мины есть, но нашему бронемобилю они не страшны – одни «лягушки», проскочим. У нас и корпус стальной, и кевлар, и скаты особые – выдержим. Вот если бы стояли противотанковые…
Но гитлеровцы считали овраг непроходимым для советских танков, а потому серьезных мин не поставили. Или же надеялись, что панцеры смогут уничтожить любую бронетехнику, появившуюся на флангах. Тем более с такого расстояния… В общем, проскочить было реально, и надо воспользоваться этим шансом. Пока еще светло, ударить в тыл и захватить деревню…
Артиллеристы Глазунова выкатили на опушку две «сорокапятки» и стали стрелять по немецким позициям, вести беглый огонь. Весьма активно, чтобы создать впечатление, будто бы сейчас пойдут в атаку…
Ответ не заставил себя ждать – гитлеровцы начали густо закидывать лес минами. Среди деревьев поднимались черно-желтые фонтаны, воздух наполнился едким дымом и кислым запахом взрывчатки. Над головами противно засвистели осколки… Панцеры пока молчали – ждали, когда пехота выйдет на поле. Они не хотели тратить снаряды на артиллерийскую дуэль с «сорокапятками»… Вот поднимутся красноармейские роты в атаку, тут мы их и накроем. Поле отлично простреливается, всех сразу положим…
Гитлеровцы были уверены, что русские пойдут в лоб, как неоднократно делали до этого. Поднимутся красные командиры, закричат «За мной!» – и побегут бойцы вперед. В бессмысленную атаку, учитывая, что их уже ждут. Чистое самоубийство!
Такое бывало уже не раз и не два. Скажем, совсем недавно, в феврале, когда русские посылали на деревню батальон за батальоном, полк за полком. Пехота, конники, моряки, снова пехота… А потом мертвые, застывшие тела слоями лежали на замерзшем поле, пересыпанные легким снежком. Как какой-то диковинный пирог – один слой на другом, и все вповалку. Два, три, четыре слоя – по числу атак…
Но на сей раз все было иначе. Немцы в основном смотрели на поле, ждали атаку, а потому не обращали внимания на то, что делается у них на фланге. Этим майор Злобин и воспользовался. «Пора, – сказал он Сергею Самоделову, – заводи мотор!» Тот осторожно подвел броневую машину к склону оврага и медленно съехал вниз. На дне лежали тела погибших красноармейцев – результат неудачной утренней вылазки. Убрать их не успели, а объехать никак не выходило, узко очень. Пришлось двигаться прямо по ним: «Простите, товарищи!»
Наверху шла ожесточенная перестрелка, а сюда, в овраг, даже осколки не залетали. Было подозрительно тихо и спокойно. Майор Злобин недовольно поморщился: «Что-то мне это не нравится. Не может быть, чтобы все было так просто…» Он не отрывался от экрана монитора, пытаясь разглядеть, что делается впереди. А вдруг засада?
Клубы густого, белесого пушечного дыма, заполнившие поле и овраг, не позволяли видеть через смотровые щели, хорошо, что были мини-камеры с «ночным видением». Они передавали картинку прямо на экран комма. Оставалось только надеяться, что новейшая техника не подведет, покажет картинку…
Чутье не подвело майора Злобина: в самом конце оврага он заметил какие-то подозрительные тени, мелькнувшие среди кустов. И тут же крикнул Самоделову: «Влево!» Тот среагировал мгновенно – крутанул руль, и машина, сделав вираж, взлетела наверх, на склон оврага. И очень вовремя – прозвучал орудийный выстрел, блеснул огонь, и стальная болванка, чиркнув по броне, ушла в землю. Немцы промазали – не ожидали столь резкого маневра. Но если бы Владимир Викторович немного промедлил, опоздал на пару секунд…
«Так и есть, артиллерийская засада!» – подумал Злобин. Теперь стало понятно, почему гитлеровцы не установили противотанковые мины – рассчитывали на свое орудие. В узком месте оно стояло очень удобно и могло поразить любую советскую бронетехнику. Сунется танк или броневик – и получит стальной болванкой в лоб, свернуть-то никуда нельзя. И все, проход, считай, надежно закупорен – ни объехать подбитую машину, ни оттащить.
От сильного удара бронемобиль тряхнуло, повело в сторону, Сергею Самоделову пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать его на склоне. Хорошо, что не перевернулись, а то был бы конфуз! Опозорились бы на всю жизнь: тоже мне, вояки, полезли в бой – и оказались перед фрицами колесами вверх! Но все же удалось удержать машину, выровнять ее. Бронемобиль благополучно съехал вниз. Теперь предстояло разобраться с немецкой пушкой…
«Да, ловко придумали, – сказал майор Злобин сам себе, – но и мы не лыком шиты. Сейчас ответим…» Матвею Молохову даже не потребовалось отдавать приказ – сам все понял. Навел на немецкую пушку гранатомет и сделал три выстрела. Практически в упор…
Все было кончено: взрывом у орудия свернуло набок ствол, расчет был перебит – тела разметало по склону. Бронемобиль аккуратно объехал замолчавшую пушку и начал подниматься наверх. Благо склон в этом месте был не такой крутой, как в других местах, можно выбраться.
Выползли и оказались у гитлеровцев на фланге. Получилось почти как на картине известного художника Ильи Репина – «Не ждали».
* * *
Немцы, увлеченные минометно-артиллерийской дуэлью с советскими пушками, не сразу заметили бронемобиль. Они ждали атаки с поля, а тут кто-то появился сбоку… И, как выяснилось, не просто кто-то, а целый бронемобиль.
Когда же все-таки заметили, то от неожиданности на некоторое время даже перестали стрелять – что это за чудо такое? Матвей Молохов этим воспользовался – сделал пару выстрелов из гранатомета. Взрывы накрыли гитлеровские пулеметные и минометные точки…
Однако главной целью были все же панцеры. Ближайший, укрывшись за капониром, вел дуэль с «сорокапятками». Надоело молчать, вот и решил показать свою мощь. Появления бронемобиля он не видел – так был увлечен боем…
В дело вступил Иван Мешков: зря, что ли, его учили, как бороться с танками? Приподнял длинный ствол КОРДа, слегка прищурился и ударил «тройке» в бок. В самое уязвимое место… С очень близкого расстояния. Тяжелые пули с вольфрамовым сердечником легко пробили 30-мм броню и разлетелись внутри смертоносными осколками…
Панцер загорелся, из всех щелей повалил густой, вонючий дым. Немедленно откинулся верхний люк, изнутри показались три фигуры в черных комбинезонах. Мешков срезал их точной очередью. Подождал еще немного, не появится ли еще кто, но больше никто не вылезал…
После этого пришел черед и второго танка. Бронемобиль, огибая немецкие траншеи, покатился в его сторону. И его постигла та же участь, что и первый. Даже быстрее: несколько выстрелов в корму – и дело сделано. Загорелся двигатель, вспыхнули баки, и вскоре сдетонировал боезапас. Лобастую, прямоугольную башню отбросило далеко в сторону. Понятно – из экипажа не выжил никто.
После этого Молохов с Мешковым не спеша, прицельно расстреляли оставшиеся немецкие точки. Подавили, уничтожили, внесли панику… И гитлеровцы не выдержали, начали отступать. Через десять минут бой был уже закончен: в окопах никого не осталось. Ну, кроме убитых и раненых, конечно.
* * *
Майор Злобин открыл дверь бронемобиля – надо бы проветрить машину, а то опять дышать нечем… И заодно выстрелил вверх красную ракету. Это был условный сигнал для полковника Глазунова – путь свободен, можно наступать. На опушке зазвучало нестройное, радостное «ура», бойцы пошли в атаку. Преодолев без сопротивления немецкие позиции, достигли Острова и заняли окраины.
Гитлеровцы отступили в глубь деревни, спрятались за серые, разбитые дома, амбары и сараи, приготовились держать оборону. Надо бы дождаться помощи от генерала Ванделя, ведь наверняка скоро пришлет подкрепление, выручит, не оставит в беде…
Но этим надеждам не суждено было сбыться: с тыла послышались громкие, резкие звуки винтовочных выстрелов, а затем гулко забили пулеметы – это шла на Остров 372-я дивизия полковника Сорокина. Ей наконец удалось форсировать Полисть и прорвать гитлеровскую оборону…
Защитники деревни оказались в кольце, и перед ними встал непростой выбор: или героически погибнуть, обороняя Остров, или отойти назад, спасая свои жизни. Второе было, понятно, предпочтительнее, хотя и являлось прямым нарушением приказа генерала Ванделя – отбиваться до конца.
Небольшими группами, бросив тяжелое вооружение, немцы стали отходить. Только бы добраться до леса, укрыться в нем… Может, русские не станут преследовать? Гитлеровцы понимали, что бой проигран, что деревню им не удержать. Тогда к чему гибнуть, отдавать свои жизни за какой-то клочок земли? К тому же чужой…
Брошенных пулеметов и минометов не было жалко – на складах еще достаточно. А надо – еще наделают. На Третий рейх работает почти вся Европа, наштампуют, сколько требуется. А вот солдата, если погибнет, уже не вернешь. Людские ресурсы у Германии весьма ограниченные, новых призывников скоро брать станет неоткуда…
Не то что у русских: те, похоже, лепят своих воинов прямо из глины. И сразу же посылают на фронт. Десятками, сотнями тысяч, дивизию за дивизией, армию за армией… А сколько еще у них в запасе? Миллион, два миллиона, три? Да есть ли вообще дно у этой бочки? Никто не знает…
И сколько ни убивай русских, а меньше их не становится. Такое впечатление, будто из мертвых восстают… Нет, никогда их не перебить и не победить! Зря вообще мы в эту войну ввязались…
Назад: Глава пятнадцатая
Дальше: Глава семнадцатая