Через полчаса бой был закончен – Спасская Полисть взята, остатки немецкого гарнизона, кому повезло, отошли к северу. За ними вдогонку бросились «тридцатьчетверки» – настичь, раздавить, добить. Машины 7-й гвардейской танковой бригады обошли село и погнали противника прочь. Главное, не дать врагу опомниться, отдышаться, закрепиться на новых рубежах…

Но генерал Вандель приготовил сюрприз: спрятал в небольшом леске танки – пять «троечек», только прибывших из Германии (вместе со свежим пехотным пополнением). Неплохая получилась засада: Pz III – машины серьезные, вполне могут противостоять советским Т-34.

И вот сталь пошла на сталь: пять немецких панцеров против восьми «тридцатьчетверок». Pz III образовали классический танковый клин: один – впереди, остальные – чуть сзади, слева и справа. И ударили «свиньей», рассчитывая, что в ближнем бою смогут поразить советские машины…

«Тридцатьчетверки» стали расходиться широким полукругом, чтобы, пользуясь численным превосходством, охватить Pz III с флангов – гораздо удобнее бить «троечкам» в бок, чем тупо – в лоб. Но панцеры в ответ применили, так сказать, домашнюю заготовку: неожиданно встали в «веер». И теперь на каждую немецкую машину приходилось всего по одной «тридцатьчетверке» – три наших танка шли пока позади, не успев перестроиться. Вышла дуэль один на один.

Машины сошлись, завязался «пистолетный» бой – стреляли с очень с близкого расстояния. Рев моторов, грохот орудий, звон металла о металл, лязг гусениц, стон разрываемой снарядами брони…

У Т-34 появились первые потери: вспыхнул головной танк лейтенанта Герасимова. От прямого попадания он резко встал, задымился… Тут же откинулся верхний люк, из башни показались двое – механик-водитель и стрелок. Вытащили тяжело раненного командира и уложили на дно воронки: «Потом заберем. Если выживем…»

Танкисты вернулись в машину и продолжили бой. Горящий Т-34 пошел на таран – со всего ходу врезался в немецкую «тройку», подмял под себя. Обе машины вспыхнули, из щелей повалил густой, черный дым, затем громыхнули боекомплекты. Спастись не удалось никому – ни нашим, ни немцам…

Сражение шло упорное: броневые монстры расстреливали друг друга в упор, били тараном, давили гусеницами. От прямых попаданий сворачивало набок тяжелые лобастые башни, лопалась броня, на боках появлялись страшные черные дыры… Танки полыхали красно-желтыми факелами и взрывались. Над полем висел густой, тошнотворный запах раскаленного железа и горелого человеческого мяса…

Еще две «тридцатьчетверки» были подбиты – у одной заклинило башню, а у другой занялся двигатель. Но они не вышли из боя – продолжили, несмотря ни на что, драться, расстреливать немецкие «тройки». Пока сами не взорвались…

Но и у гитлеровцев тоже имелись потери – три танка уже полыхали, а четвертый намертво сцепился в таране с машиной лейтенанта Герасимова. Последний, пятый, отчаянно отбиваясь от двух наседавших на него Т-34, пытался вести бой…

Мужество и отвага советских танкистов взяли свое – уцелевший Pz III начал пятиться к лесу. Но удрать не получилось: «тридцатьчетверки» обошли его и всадили в серо-зеленый корпус с крестами два снаряда. Боекомплект рванул, у панцера сорвало тяжелую башню, откинуло далеко в сторону…

Счет потерь оказался почти равным: пять уничтоженных Pz III и шесть «тридцатьчетверок». Две оставшиеся советские машины (одна почти целая, вторая – слегка покоцанная) продолжили атаку – рванули к лесу, чтобы выбить гитлеровцев с последнего рубежа.

Но, напоровшись на противотанковые пушки, повернули обратно, к Спасской Полисти. И правильно, иначе последнюю технику потеряем, с чем тогда наступать будем?

В итоге Спасская Полисть осталась за бойцами 59-й стрелковой бригады, а немцы, потерпев неудачу, отошли на другие рубежи. Но это не было концом всей битвы с Ванделем, а только первой ее частью…

С ним предстояло сражаться еще долго: генерал, подтянув силы, собирался взять реванш. И был более чем уверен, что удастся восстановить положение. Ведь уже не раз бывало: русские наступали, врывались в Спасскую Полисть, но затем под мощными ударами немецких частей откатывались обратно. С большими для себя потерями…

Значит, так будет и на этот раз. Почему нет? Противник тот же, ничего не изменилось. А если удастся выбить русских из Спасской Полисти, то можно развить атаку и снова перекрыть коридор у Мясного Бора…

Бронемобиль выехал на главную площадь Спасской Полисти и встал напротив купеческого особняка, доставившего столько хлопот. Тушить его не стали – поздно уже. К тому же время от времени внутри раздавались громкие хлопки – это взрывались боеприпасы, оставленные немцами…

Злобин приоткрыл дверь кабины, высунулся наружу, сделал пару глотков воздуха – чтобы очистить легкие. Все-таки во время боя в машине было довольно жарко, вентилировалась она плохо. Пороховые газы попадали внутрь, заставляли дышать широко открытым ртом… Хорошо, что верхние люки можно открыть, а то бы вообще задохнулись.

Слева и справа, огибая бронемобиль, бежали красноармейцы 59-й стрелковой бригады. Скорее на окраину, чтобы окопаться и закрепиться до того, как немцы снова полезут. Появились, наконец, и «боги войны» со своими 76-мм орудиями. Теперь будет легче… А еще прибыла «окопная артиллерия» – минометчики. Усталые бойцы несли на себе стволы, тяжелые «блины» и мины. И тоже, как и все, спешили на новые позиции…

К Злобину подошел командир 59-й бригады полковник Иван Глазунов, поблагодарил за помощь: «Спасибо, сами бы мы не скоро немцев выбили…» Владимир Викторович приветливо улыбнулся: «Не за что, обычная боевая взаимовыручка».

После обмена любезностями Иван Федорович перешел к основному вопросу: село взяли, это хорошо, но как его удержать? Из танков – всего две «тридцатьчетверки», пулеметные броневики не в счет – против немецких панцеров они не потянут. Значит, вся надежда – на артиллеристов, их «трехдюймовки». Но вот беда: снарядов для них мало, с собой захватили совсем ничего – чтобы пройти по раскисшей дороге. А подвоза пока не предвидится, тылы только подтягиваются…

А скоро наверняка налетят «лаптежники» и начнут утюжить наши позиции. Тогда вообще ничего не подвезешь – расстреляют с воздуха и людей, и повозки, и машины. Снарядов на один бой хватит, если, конечно, экономно, ну, а потом? Только «трехдюймовки» могут гарантированно поразить немецкие панцеры, одними «сорокапятками» тут не обойдешься…

– Вон какой нам сюрприз Вандель приготовил! – сказал Глазунов. – Пять «троечек»! Чуть наши Т-34 с поля не вынесли… И неизвестно еще, что у него в запасе, разведать-то как следует не успели. Может, еще целый танковый батальон? Спрятал где-то за лесом и ждет…

– Ну, это вряд ли, – уверенно ответил Злобин, – почти вся немецкая бронетехника сейчас под Демянском. Там – основные сражения…

Полковник Глазунов кивнул – да, знаю. В январе три советские армии начали крупное наступление под Демянском. Командование Северо-Западного фронта решило взять в кольцо Второй армейский корпус вермахта, окружить и уничтожить сразу шесть гитлеровских дивизий, в том числе – знаменитую «Тотенкопф». Благодаря удачной конфигурации линии фронта это казалось вполне реальным…

И действительно, сначала операция развивалась весьма успешно, в «котел» попали почти сто тысяч немецких солдат и офицеров. Казалось бы, цель близка, осталось только дожать…

Но, несмотря на всю сложность (и даже катастрофичность) ситуации, Гитлер запретил командующему 16-й армии Эрнсту Бушу отводить свои войска. «Держитесь до последнего, ни в коем случае не отступайте, даже если ваши части окажутся в полном окружении!» – убеждал он генерал-полковника.

Для снабжения блокированных частей был организован воздушный мост – ежедневно 100–150 самолетов люфтваффе доставляли на полевые аэродромы под Демянском 250–270 тонн грузов и еще две – две с половиной тысячи солдат. Соответственно, обратно вывозили раненых, больных и контуженых…

Советская авиация, к сожалению, не могла закрыть Демянский котел сверху, придавить крышкой, лишить немцев помощи. Окруженные дивизии получали достаточно и боеприпасов, и продовольствия, и медикаментов, солдаты 16-й армии отнюдь не голодали. В отличие от бойцов Второй Ударной армии под Любанью…

Гитлер считал (и не без оснований), что сражение под Демянском надолго свяжет силы Красной армии на Северо-Западном направлении и оттянет на себя стратегические резервы Ставки. Что позволит ему провести большое наступление летом на юго-востоке России.

Фюрер планировал взять Воронеж и Ростов-на-Дону, двумя ударными группировками выйти к Волге, к Сталинграду, а затем двигаться на Северный Кавказ, на Грозный. При удачном развитии событий можно было прорваться и в Закавказье, к Баку…

Тогда Третий рейх овладел бы всеми крупными нефтяными месторождениями СССР и оставил советскую технику без топлива и машинных масел. Вермахт же, наоборот, получил бы практически неисчерпаемый источник горючего для своих танков, самоходок, самолетов, тягачей, автомобилей…

Вот потому солдатам и офицерам Второго армейского корпуса графа Вальтера фон Брокдорф-Алефельдта следовало держаться под Демянском до последнего, оттягивая на себя ресурсы Красной армии. Что они и делали. На выручку окруженным частям в апреле были брошены три дивизии генерал-лейтенанта фон Зедлица-Курцбаха, которые после упорных боев пробили-таки коридор у деревни Рамушево и деблокировали корпус…

Проход получился довольно широким, шесть-восемь километров, и стал, по сути, «дорогой жизни» для блокированных дивизий. Теперь солдаты Вальтера фон Брокдорф-Алефельдта могли держаться долго…

Однако бои под Демянском требовали все больше бронетехники, а потому все имеющиеся танковые и моторизованные дивизии группы армий «Север» были брошены туда. Генералу Мартину Ванделю отдали то, что пришло с очередным пополнением из Германии. Решили, что пока хватит. В конце концов, он ведь сражается не с гвардейскими советскими частями, а с сильно ослабленной и потерявшей почти всю наступательную мощь Второй Ударной армией… В которой – отнюдь не лучшие бойцы и командиры. Прямо скажем… Состояние же солдат и офицеров в группе Ванделя, как физическое, так и моральное, было весьма неплохое, они могли успешно драться с русскими. И даже побеждать…

Генералу Ванделю удалось наладить неплохое снабжение своих частей. Оружие, питание и боеприпасы его подчиненные получали вовремя и в достаточном количестве. Поэтому они не только оборонялись, но и часто переходили в наступление, перерезая горловину у Мясного Бора…

Командование же Ленинградского фронта не спешило пополнять ряды Второй Ударной, резервов почти не выделяло – берегли на самый крайний случай. А вдруг гитлеровцы снова пойдут на Ленинград? Придется тогда выгребать все остатки, вплоть до последнего красноармейца, и бросать на защиту города Ленина…

Сдавать колыбель Октябрьской революции никак нельзя, ни при каких обстоятельствах. Это же ясно! Верховный Главнокомандующий этого им никогда не простит. Со всеми вытекающими…

После короткого совещания майор Злобин и полковник Глазунов решили: нужно, пока не поздно, наладить подвоз снарядов. Это наша первая и главная необходимость. Будут снаряды – сможем отбиться и от панцеров. Ну, а если нет…

Собрали обоз, отправили в тыл – срочно за боеприпасами! Ну, и за всем остальным тоже: горючим, фуражом, едой, лекарствами… Длинная вереница телег потянулась к Малой Вишере…

Но гитлеровцы тоже не дремали. Как и предполагал полковник Глазунов, в небе скоро появилась «рама», а потом – и «юнкерсы». Они шли плотным строем, тремя большими группами. Низко, уверенно – все равно помешать им никто не мог, зениток в 59-й бригаде не имелось. Самолеты, наметив цели, перевернувшись, срывались вниз. С мерзким, раздирающим душу воем…

Красноармейцы побежали прятаться в укрытия – кто куда. В основном – в немецкие траншеи и блиндажи, благо они не слишком пострадали во время штурма. Да и сделаны были на славу – прочно, надежно, с немецкой основательностью.

Гораздо хуже пришлось артиллеристам – не успели еще окопаться, зарыться в землю. Надо укрываться в сараях и амбарах… Глядишь, фрицы и не заметят! Тут как в детской игре – кто не спрятался, я не виноват.

В голубом небе надсадно ревели немецкие «штуки», заходили в пике, бросали черные бомбы. На улицах встали огненно-желтые фонтаны, во все стороны полетели куски бревен… Дома, коровники, бани, деревья – все горело. Воздух стал тяжелым, тошнотворно-кислым, наполненным страхом и смертью. Из пылающих изб и разбитых сараев выскакивали контуженые, полуоглохшие бойцы, падали на землю, катались, чтобы сбить с себя огонь. Старые ватники горели хорошо…

Майор Злобин еще до начала налета приказал отогнать броневик подальше, на окраину села. Там он еще утром заметил полуразрушенный коровник – длинное кирпичное здание. То, что нужно: можно укрыть машину и переждать бомбардировку…

Осторожно въехали внутрь помещения. Коров давно угнали немцы, стойл и дощатых стен-перегородок не было – очевидно, крестьяне разобрали на дрова. Или на какие другие свои нужды. Но внутри все еще остро пахло навозом и даже, кажется, молоком…

Пользуясь моментом, решили выйти, покурить. А то давно сидим, все затекло… Иван Мешков вылез из бронемобиля и с наслаждением затянулся папиросой. К нему присоединился и капитан Лепс.

Леонид Анатольевич дома курил дорогой трубочный табак, но в данной ситуации готов был обойтись папироской. Хоть не слишком он уважал «Беломор» (за грубый, по его мнению, вкус и запах), но что поделать – надо пользоваться тем, что имеется, таковы правила игры. А не хочешь – вообще останешься без табака…

Леонид Лепс и Иван Мешков стояли у ворот, курили и заодно посматривали по сторонам – не видно ли фрицев? Линия фронта близко, сразу за Спасской Полистью, могут просочиться, пролезть между нашими частями. И нанести удар в спину…

Сергей Самоделов в это время копался в моторе, а Матвей Молохов, пользуясь моментом, стал чистить оружие – оно всегда должно быть в идеальном состоянии. Занялся сначала гранатометом, а потом решил проверить и пулемет…

Майор Злобин тоже не сидел без дела – принял на себя обязанности дозорного. Забрался на крышу коровника, залег повыше и стал осматривать в бинокль окрестности. Так, что мы имеем?

Спасскую Полисть по-прежнему бомбили. Над улицами висел серый дым, горело все, что могло… Да, тяжело красноармейцам и артиллеристам пришлось. Не говоря уже о местных жителях – тех, кто еще остался… Наконец «лаптежники» развернулись и полетели назад – дело сделано, можно возвращаться на свой аэродром. Тем более что отбомбились они безукоризненно – советские артиллерийские позиции были почти полностью уничтожены…

Майор Злобин проводил бомбардировщики мрачным взглядом: «Эх, сюда бы парочку переносных зенитных комплексов! Но нельзя, по заданию не положено…» Еще раз осмотрел окрестности – нет ли немцев? Момент уж больно подходящий… Сам бы он на месте Ванделя именно так и поступил: пока идет бомбежка, незаметно подобрался к селу и атаковал. Налететь, ошеломить, опрокинуть, уничтожить…

Владимир Викторович перевел бинокль на ближайший лес и заметил на опушке вереницу солдат в серо-зеленой форме. Появились-таки! Да, все командиры мыслят одинаково… В том, что это были немцы, сомневаться не приходилось – оптика позволяла рассмотреть их форму подробно, даже знаки отличия были видны…

План генерала Ванделя оказался прост: обойти Спасскую Полисть с тыла и отрезать прорвавшиеся части от снабжения. И, прежде всего, от снарядов… Тогда отбить село будет значительно легче.

В качестве объекта нападения генерал выбрал этот коровник – подходит просто идеально: стоит на самой дороге, да еще на небольшом холмике. Место очень удобное – можно держать под прицелом все подходы к селу. Что и требовалось доказать. Вот и отправил на задание группу опытных, бывалых солдат…

Майор Злобин мгновенно понял этот замысел и решил во что бы то ни стало удержать коровник. Раз уж такая ситуация… У немцев – численное преимущество, но у нас – техническое превосходство, посмотрим, кто кого…

И еще у нас отличная позиция: толстые кирпичные стены надежно укрывают от пуль, а через небольшие оконца очень удобно стрелять. Но главное – фактор внезапности. Немцы даже не подозревают о засаде, не ждут нападения. Этим мы и воспользуемся…

Владимир Викторович слез с крыши и сообщил экипажу об увиденном. План боя разработали быстро. Первыми в схватку вступят Леонид Лепс и Иван Мешков. Вооружившись пистолетами-пулеметами Дегтярева (сами Спасатели их по привычке называли автоматами), залягут у ворот и встретят гитлеровцев огнем. Но не слишком активным, пусть думают, что в коровнике – всего несколько человек, решивших укрыться от бомбежки.

Тогда осмелеют и сами поднимутся в атаку. Вот тут-то мы их и встретим! Впереди – открытое поле, солдаты будут на нем как на ладони. Стрелять – одно удовольствие, на выбор, как по мишеням…

Сергей Самоделов отвел бронемобиль в самый дальний угол коровника и встал. Будто бы и нет его… А капитан Лепс и Иван Мешков побежали к воротам – встречать дорогих гостей.

Матвей Молохов решил поработать снайпером – уж больно удобная позиция на крыше! Забрался по полуразрушенной стене наверх и затаился. С собой захватил снайперскую винтовку Мосина. Она, конечно, уступала пулемету или автомату, но зато имела отличную дальность и точность стрельбы. А это сейчас было самым главным. Так, начнем потихоньку…

Матвей подождал, пока Лепс и Иван Мешков не откроют огонь по гитлеровцам, а затем вступил в бой. Выбрал первую цель – обер-лейтенанта, командовавшего группой. Сразу заметно, что это опытный, бывалый офицер: при первых же выстрелах шлепнулся на землю и скользнул в ближайшую воронку. Правильно – и сам укрылся, и подчиненным пример подал. Немцы залегли и начали отвечать винтовочным огнем…

Через некоторое время обер-лейтенант увидел, что стрельба из коровника ведется не слишком частая, значит, бойцов мало. И начал гнать своих солдат вперед, на штурм здания – чтобы незаметно подобраться и закидать защитников гранатами. Те, повинуясь приказу, осторожно поползли к коровнику…

«Ага, пора», – решил Матвей. Немного еще понаблюдал за офицером и даже мысленно похвалил его («Толково руководит!»), а затем в качестве награды влепил ему в голову винтовочную пулю. С высокой крыши сделать это оказалось проще простого – обзор великолепный. Офицер дернулся и затих – смерть наступила мгновенно…

Молохов поменял позицию и сделал еще выстрел – уже в рослого, здорового фельдфебеля. Еще одним меньше! Опять переместился, и еще выстрел – очередной немец шлепнулся в раскисшую грязь. Не спеша, на выбор, убил двоих…

После чего понял, что пора возвращаться. Оставаться на крыше было уже опасно: немцы его заметили и открыли огонь – пули так и засвистели вокруг Матвея, зашлепали по кровле…

Молохов спустился вниз и занял свое место в бронемобиле: в боевом отсеке, плечом к плечу с майором Злобиным. Сергей Самоделов надавил на педаль газа, и машина вылетела из коровника – совсем как маленький танк. Матвей тут же ударил из гранатомета – чтобы отбить у фрицев всякую охоту лезть вперед. Роли теперь резко поменялись – уже гитлеровцам приходилось обороняться…

Майор Злобин бил по залегшим солдатам из автомата Дегтярева: из КОРДа смысла не имело, не та цель. С близкого расстояния да еще сверху – выходило очень неплохо. Не промахнешься, даже если захочешь!

Скоро немцы поняли, что им негде укрыться от пуль и гранат, – даже глубокие воронки не спасают. И подбить русский броневик не получается – пушек нет, а гранатой не попадешь, слишком уж шустро носится по полю. Выстрелы же из винтовок вреда бронированной машине практически не причиняли – пули рикошетили от стали…

Наконец, не выдержав, они побежали. Сначала один бросился наутек, за ним – второй, третий… Молодой лейтенантик, оставшийся в группе за командира, попытался было их остановить: кричал что-то, размахивал пистолетом. Да бесполезно: его никто не слушал, каждый спасался, как мог.

Однако уйти удалось далеко не всем: под точными выстрелами Матвея Молохова и майора Злобина немцы падали один за другим… Лишь единицы добрались до спасительного леса. Последним решил отступать молодой лейтенант: пригнувшись, побежал по полю. Понесся зигзагами, петляя, как настоящий заяц.

Но ему не повезло – Владимир Викторович достал из автомата. Лейтенант взмахнул руками и, словно споткнувшись, рухнул в весеннюю грязь. Дернулся, прополз еще пару метров и замер. На чужом мокром поле, вдали от родного дома…

…Теперь все, можно отереть пот со лба и перевести дух – враг разбит, победа за нами. Так бы всегда!