Тегеран. Исламская республика Иран. 10 мая
Сархан Зафар Мирзапур сегодня проснулся в пять, на час раньше, чем обычно. Ему опять снились родители. Высокий, улыбающийся отец с белозубой улыбкой таскал его на руках и гудел, изображая самолет, а маленький Зафар визжал от восторга. Мать, теплыми, нежными руками поправляющая ему воротник смешного школьного костюмчика перед отправкой в первый класс. О Аллах, как давно это было! Словно в другом тысячелетии.
Тогда, в другой жизни, маленький Зафар носил фамилию Баргази и жил в большом доме на западной окраине Тегерана. Дом был родовым гнездом уважаемого семейства Баргази, давшего Ирану целую плеяду дипломатов и военачальников.
Отец Зафара служил в знаменитой гвардии шахиншаха Резы Пехлеви, джавидан, а мать происходила из семьи знаменитых на весь Иран врачей. Дом всегда был полной чашей, большой сад, толпа родственников и друзей. Все закончилось в январе 1979 года…
Зафару запомнился тот январский день, когда он последний раз видел своих родителей.
Отец, в темно-зеленой полевой форме, обвешанный оружием и пахнущий чем-то резким и неприятным. Мать с красными заплаканными глазами, такой Зафар ее никогда не видел. Отец громко кричал на мать, подгоняя ее, а мать, всхлипывая, никак не могла оторваться от сына. На улице отчетливо слышались нечеловеческий, звериный рев толпы и частая автоматная стрельба.
Потом долгая трехдневная дорога на север в кузове трясущегося грузовика, набитого вонючими овечьими шкурами. В приграничном городке Джульфа его ждала новая семья.
Когда-то давно остовар пограничной жандармерии Абдель Мирзапур совершил проступок. Слишком гуманно обошелся с задержанными исламистами. Кто-то донес, и жандарма немедленно арестовала шахская госбезопасность, САВАК. Судьбу несчастного Абделя можно было считать решенной, так как вырваться из цепких лап тайной полиции мало кому удавалось. Но ему повезло, у него нашлись высокопоставленные родственники в столице. Именно Джавад Баргази, отец Зафара, заступился за Абделя и снял его с крючка. Когда тот приполз к нему на коленях, благодаря за спасение, Баргази поднял его с колен и сказал:
– Не стоит благодарности, Абдель. Но придет время, и ты окажешь услугу мне или моей семье.
Когда десятилетнего грязного и заплаканного Зафара привезли в Джульфу, новый отец, Абдель, осмотрел его со всех сторон и чуть подтолкнул в спину.
– Заходи, Зафар. Добро пожаловать в новый дом.
Революция в Тегеране победила, следом за революцией, как обычно, пришли хаос, террор и расправы над неугодными. В период хаоса выправить новые документы несложно, чем немедленно воспользовался Абдель, оформив Зафара на свою фамилию. И приказав, именно приказав, забыть свое прошлое.
– Запомни, Зафар, одним словом ты можешь погубить не только себя, но и всю мою семью. И навредить своим родителям.
Навредить отцу с матерью Зафар никак не хотел и дал клятву на Коране, что забудет свое прошлое.
Через год началась война с Ираком, и старшие приемные братья ушли на фронт. Отчим тоже редко появлялся дома, отлавливая контрабандистов, которых с началом войны расплодилось немерено, несмотря на драконовские законы исламского государства и военного времени.
Жилось крайне тяжело, скудного жалованья отчима едва хватало на грубую пищу, но Зафар терпеливо ждал, когда ему исполнится пятнадцать. В 1985 году, достигнув нужного возраста, он бросился в ближайший исламский комитет записываться в «басидж». Силы самообороны, входящие в состав Корпуса стражей исламской революции, для любого персидского пацана из бедных слоев – это реальный шанс выйти в люди. А выйти в люди пятнадцатилетнему Зафару Мирзапуру хотелось очень. Ему до смерти надоело жить в нищей семье, и, когда появился шанс уйти на фронт, он даже ни секунды не раздумывал.
Через два месяца он уже оказался в госпитале. Его ранило в первом же бою. Не имея достаточно техники на вооружении, революционное правительство Ирана предпочитало расчищать минные поля атаками фанатичных подростков из «басиджа». Мина взорвалась под ногами впереди идущего Камиля, разорвав его и еще трех «басиджей» на куски, но Зафара только посекло осколками.
Первого иракца, пожилого седого пленного, он убил по приказу горухбана по возвращении из госпиталя. Араб, стоя на коленях, плакал и молил о пощаде, протягивая ему маленькую фотокарточку с изображением улыбающихся детей, а Зафар медленно, словно она весила целую тонну, поднимал автоматическую винтовку G3, слушая выкрики горухбана.
Выстрел – и араб, захлебнувшись криком и дергая ногами, покатился в противотанковый ров. Зафара затошнило, но горухбан, хлопнув его по спине, сказал:
– Молодец! Настоящий солдат. Беспощаден к врагам и смел в бою…
Как ни странно, первое убийство, хоть и безоружного пленного, помогло Зафару освоиться на передовой.
Когда обычные юноши еще только оканчивают школы и собираются поступать в институт или идти в армию, Зафар Мирзапур уже имел за плечами три года фронтового опыта, оплаченного кровью двух тяжелых ранений, три сожженных из РПГ иракских танка и два десятка уничтоженных в ближнем бою солдат противника. Еще четырех арабов Зафар прикончил в рукопашной с помощью трофейного ножа, снятого с трупа иракского коммандос. Нож был отличный, немецкий Kobar. И до сих пор полковник Мирзапур носил его с собой, как память.
Пасдеран, естественно, после окончания ирано-иракской войны сделал ставку на создание собственной офицерской касты из числа молодых фронтовиков. Спустя два года Зафар уже примерял новенькие погоны сотвана.
Обучаясь в командном училище Пасдерана и находясь в Тегеране, Зафар, помня свою клятву на Коране, даже не приближался к тому кварталу, где раньше находился отчий дом.
В специальные силы Пасдерана – «Куат-аль-Кодс» Зафар перешел в девяносто девятом, уже будучи саргордом. Мирзапур никогда не искал тихой службы и все семь лет после училища прослужил в горячих точках Ирана. В иранском Курдистане и на афганской границе. Естественно, последовало предложение перейти в ряды сил специальных операций, после предварительной проверки.
Первую операцию в составе спецназа он провел в Герате, когда удалось накрыть одного из лидеров талибана. Карьера Зафара в специальных силах развивалась стремительно, благо экспорт шиитской революции в сопредельные государства не прекращался ни на минуту. Ливан, Ирак, Афганистан, Йемен и теперь – Сирия. Вот невидимые, но очень горячие точки, где отметился «Куат-аль-Кодс» и Зафар Мирзапур.
Путь Мирзапура в кресло командира сил специальных операций Пасдеран открыл террористический акт в священном городе Куме, когда заминированный грузовик протаранил колонну автомобилей, где находился бригадный генерал Аббас Касеми, бывший командир «Куат-аль-Кодс». Прибывший из Тегерана Мирзапур возглавил расследование, мгновенно мобилизовав на поиски террористов не только полицию и жандармерию, но и армейские части. Через четыре дня террористическая группа курдов была обнаружена коммандос и после короткого боя уничтожена. Уцелевшие родственники террористов после ареста дали признательные показания, принесли оружие и взрывчатку.
Зафара заметили на самом верху, и вскоре он был приглашен на прием к самому аятолле Али Хоменеи, духовному лидеру Ирана.
Аятолла вблизи оказался скромно одетым, седым и аскетичным стариком. С мягкими манерами, вкрадчивым голосом и хищными, словно у волка, глазами.
Задав несколько общих вопросов и спросив о здоровье жены и детей, Али Хоменеи перешел к главному.
– Скажите мне, Зафар, как опытный офицер специальных сил Пасдеран и преданный делу иранской революции человек. Почему нам никак не удается сбить террористическую активность? Несмотря на значительные силы безопасности и контрразведки, сотни тысяч членов «басиджа», террористические атаки не прекращаются, а, наоборот, нарастают с каждым годом?
Зафар уже открыл было рот, чтобы ответить, но аятолла предостерегающе поднял ладонь.
– Не торопитесь с ответом, сархан. Мне нужно ваше личное мнение, а не набор дежурных фраз о враждебном окружении.
Мерзапур сглотнул. Али Хоменеи это увидел и сделал приглашающее движение.
– Налейте себе чаю, сархан. Не волнуйтесь, но мне действительно интересно ваше мнение как профессионала в такой специфической сфере деятельности, как диверсии. Вам должны быть видны слабые места в системе национальной безопасности.
Это было абсолютной правдой. В течение последних двух лет от рук неизвестных убийц в Иране погибли несколько ученых, отвечающих за ядерную и ракетную программу, не меньше десятка высокопоставленных офицеров Пасдерана, включая двух отставных и одного действующего генералов и ряд чиновников из ВЕВАК. Погиб и шеф отдела контрразведки. Причем теракты происходили как в Тегеране, так и в провинции среди бела дня.
– Измена, рахбар! – ответил наконец Мирзапур. – Невозможно осуществлять теракты такого масштаба, не имея поддержки в силовых структурах.
Али Хоменеи ободряюще улыбнулся.
– Говорите, сархан, говорите. Я вас слушаю.
Аятолла внимательно слушал Зафара, изредка кивая седой головой, одобряя его слова. Если бы рахбар, верховный правитель Исламской республики Иран, знал, сколько усилий сейчас прикладывает сидящий напротив него полковник Корпуса стражей исламской революции, чтобы не придушить его голыми руками!
Перейдя на службу в «Куат-аль-Кодс», Зафар тайно выяснил судьбу своих родителей. Отец, подполковник Гвардии, сражался за шаха до последнего патрона и погиб за сутки до бегства Резы Пехлеви из страны от выстрела снайпера мятежников.
Мать… мать просто растерзала толпа мятежников. Именно так – растерзала. Кто-то указал на дом, где жила семья гвардейского офицера, и толпа ворвалась туда, круша все на своем пути. Мать сначала избили, а когда она, схватив нож, пырнула в живот одного из революционеров, вытащили на улицу и забили насмерть палками, кусками арматуры и камнями. Изуродованный труп матери бросили в бассейн, где маленький Зафар плавал в детстве.
Выяснив подробности о смерти родителей, Зафар едва не завыл от боли и ненависти. Первой мыслью было взять автомат, набрать запасных магазинов и гранат, явиться в ближайший штаб «басиджа» или в Пасдеран и смыть кровь родителей кровью потомков их убийц. Но уже через минуту наступило прозрение.
Он обязательно отомстит. Не убив двух, трех или десяток мелких, никчемных сошек. Он должен развалить всю государственную машину. Весь этот ненавистный исламский порядок, замешанный на крови его родителей. Служа в Пасдеране и делая стремительную военную карьеру, это осуществить много проще.
Контакт с английской разведкой он установил еще в Герате во время командировки в Афганистан. Англичане отнеслись к нему крайне настороженно, но постепенно, с каждым годом он все больше и больше завоевывал их доверие. Американцев Зафар недолюбливал, у них не было опыта и холодности англичан, ему они казались слишком легкомысленными. Вот англы – другое дело. Хитры и расчетливы, не зря их империя была самой великой со времен Карла V.
Основной проблемой Мирзапура в его личной войне против исламского государства был подбор кадров. Пока ты террорист-одиночка, шансов отловить тебя – практически никаких. Стоит обзавестись командой единомышленников, опасность провала возрастает многократно. Но здесь Зафару, сам того не зная, помог аятолла Али Хоменеи.
Рахбар Ирана, озабоченный разгулом террора и обилием мнимых и реальных заговорщиков в силовых структурах, решил поставить Мирзапура во главе специальных сил «Куат-аль-Кодс», вопреки мнению командующего КСИР генерал-майора Рахима Аль-Велаяти. Уж очень пожилому аятолле приглянулся молодой, расторопный и толковый сархан.
В Иране постепенно, исподволь, словно пожар на торфяниках, назревал раскол элиты. Здесь размежевание шло скорее по китайскому или советскому образцу. Между двумя конкурирующими группами радикалов. Никто из противников не сомневался, что Иран – это «всемирное депо исламской революции», противоборство шло по линии методов революции. Люди, концентрирующиеся вокруг Али Хоменеи, настаивали на постепенном расшатывании основ соседних государств, с целью вызвать смуты и беспорядки. И уже потом нести туда на штыках шиитскую революцию.
Группа, собравшаяся вокруг светского президента Ирана Махмуда Ахмеди, хотела ускорить процесс «вызревания народного гнева», опираясь на мощь Пасдерана, ракетное оружие и ядерную программу. В качестве веского аргумента предполагалось плотное сотрудничество с Китаем и КНДР в военно-технологической сфере. Надо ли говорить, что аятолла Хаменеи критически относился к интимной дружбе Махмуда Ахмади с Пекином.
Самое смешное, что Корпус стражей исламской революции, созданный изначально для защиты завоеваний «январской революции» и обеспечения власти аятоллы, стал настоящим рассадником оппозиции рахбару Хоменеи. В отличие от жалких либеральных болтунов, жестоко разгоняемых «басиджем» на улицах Тегерана, за президентом Ахмади горой стоял КСИР, жандармерия и миллионное ополчение. За Хоменеи – регулярная армия и секретная служба ВЕВАК. Теперь ему удалось пропихнуть на пост командира «Куат-аль-Кодс» Мирзапура, надеясь усилить контроль над Корпусом стражей.
Английский резидент едва не забил в ладоши, когда услышал о новой должности Мирзапура.
– Вы догадываетесь, Зафар, об уровне открывающихся возможностей?
Мирзапур усмехнулся.
– Две своры псов будут драться за одну кость. Надеюсь, вы мне поможете?
– Несомненно, Зафар! – согласился англичанин, в лице которого явственно просматривались азиатские черты.
План, разработанный англичанином и утвержденный Зафаром, был простой, но эффективный. Сначала сталкивать исламских фанатиков лбами, потом втравить их в какую-нибудь авантюру, желательно с сильным противником. С американцами, к примеру, или турками. А лучше и с теми и с другими.
Однако спустя полгода англичанин предложил уникальный план. Зафар знал лишь свою иранскую его часть, но понимал, что эта часть – лишь один элемент глобальной мозаики заговора. Требовалось убрать кое-кого в Европе, затем в Ираке. Но сначала здесь, в Иране. Генерал-майора Тахрана Маггадима, начальника управления разработки ракетного оружия Пасдерана. Самого умного и одного из самых авторитетных командиров КСИР. Личного друга и фронтового сослуживца президента Ахмади…
Исполнителем диверсий Мирзапур выбрал майора Занди. Идеальный вариант. Во-первых, отличный оперативник с солидным боевым опытом. Во-вторых, был замазан по уши в очень неприятных делах. Здесь и его жена – дочь убитого курдского сепаратиста, жившая под чужой фамилией. Здесь и младший брат, попавший в полицию за наркотики. Мирзапур завербовал Сатара Занди еще в 2005 году, умело используя угрозы разоблачения и перспективы карьерного роста.
Сатар не подкачал и в этот раз. Что бывает, если небольшая самодельная бомба крепится к полностью заправленной топливом баллистической ракете «Седжил-2»? Бывает катастрофа. Первая катастрофа в истории иранского ракетостроения. Взрыв чудовищной силы разнес не только стартовую площадку, за доли секунды превратив в пепел полсотни инженеров и техников, включая четырех китайских специалистов, но и выжег почти полтора гектара территории базы «Амир-аль-Моменин», вместе с казармами, складом запчастей и построенной по этому случаю трибуной, украшенной портретами аятоллы и национальными флагами.
Генерала Маггадима опознали только по остаткам золотых погон, еще четырех офицеров из управления ракетных разработок найти вообще не удалось.
Говорят, что Махмуд Ахмади, когда об этом узнал, катался в бешенстве по знаменитым персидским коврам. Он поклялся найти убийц Маггадима. Ему дали такую возможность. Взрывчатка, которую использовал Занди, была американская, из партии, поставленной «новому демократическому» Ираку. Об этом Ахмади доложили уже через неделю. Пешка сделала ход, следующим надо дождаться ходов коня и ферзя.
Наконец тихо зазвонил будильник, и Зафар одним движением выключил его, стараясь не разбудить крепко спящую жену. Единственного человека, которого он любил сейчас. Ее и своих троих детей. Сейчас он пойдет в ванную, побреется и примет утренний душ, а когда выйдет, жена уже будет его встречать со свежим полотенцем и теплой улыбкой.
Стоя перед зеркалом, Зафар рассматривал свое сухое, словно свитое из одних жил и мускулов, поджарое тело, испещренное шрамами от двух ранений, полученных на передовой, и оскалился своему отражению.
«Еще немного, потом уходить. Взять жену, детей и бежать, бежать. Пусть здесь все горит огнем». У него уже был свой, известный только ему, канал эвакуации, солидные счета в нескольких банках на Багамах и в Лихтенштейне и уютный дом, купленный в Аргентине.
