Париж. 5-й округ. Франция. 1 июня
Мехмет Омер Топрак, председатель Союза исламских организаций Европы, прибыл в парижский аэропорт «Орли» на небольшом бизнес-джете «Дессо-Фалкон 7Х». Он торопился и нервно смотрел на часы, периодически покрикивая на своего секретаря, белокурую Марту Исмаили. Когда-то давно Марта была его любовницей и радикальной активисткой германского антифашистского фронта. Мехмет подозревал, что она спала со всеми мусульманами подряд из глубокой политической сознательности. Через пять лет, когда Марта постарела и достигла двадцатитрехлетнего возраста, Мехмет сделал ее своей помощницей и выдал замуж за одного из своих телохранителей – Волкана Исмаили. Марта не возражала, она уже привыкла быть собственностью настоящих мужчин, а не этих христианских хлюпиков, которые даже женщину в руках не могут удержать.
Мехмет родился и вырос в Дуйсбурге в семье турецких эмигрантов «первой волны», устремившихся в Европу в самом конце пятидесятых. Отец работал на металлическом производстве, мать, в перерывах между родами, трудилась посудомойкой в кафе через дорогу. Мехмет вырос вместе с такими же, как он, детьми эмигрантов: португальцами, греками, испанцами, марокканцами. Так же покуривал травку и, втайне от отца, рассматривал журналы с голыми девицами. Впереди его ждал школьный аттестат с плохими оценками и скучная однообразная работа на каком-нибудь мерзком производстве.
Все изменилось после судимости. Отмечая совершеннолетие своего друга, Мехмет перебрал пива, затем зверски избил нахамившую ему продавщицу мороженого. В довершение всего забрал мелочь у стонущей женщины и пошел гулять дальше. Женщина оказалась беременной, и у нее случился выкидыш. Мехмет открыл для себя «тюремные университеты» сроком на пять лет. Там, на нарах, он познакомился с Кораном и изучил его от корки до корки. И к нему пришло озарение. Вот он – шанс! Шанс подняться над серой массой, если правильно подходить к вопросу. Выйдя из тюрьмы, Мехмет уже имел четкий план действий. Заняв у родителей денег, он улетел в Турцию, где поступил в медресе. Имамов в Германии тогда не хватало, а количество мусульман постоянно увеличивалось. Уже к девяностому году тридцатилетний Топрак стал имамом, крупнейшей в Дуйсбурге мечети. А еще через шесть лет – главой мусульманской уммы «Северный Рейн – Вестфалия». Язык у Мехмета с детства был подвешен хорошо, и человеком он был контактным. Теперь бывший мелкий уголовник сидел во всяких наблюдательных и попечительских советах с уважаемыми людьми, вещал о торжестве «мультикультуризма» с высоких трибун, здоровался за руку с бургомистрами, политиками и даже полицейскими чинами. Такой стремительный взлет был бы удивительным, если бы не долгое и плодотворное сотрудничество Топрака с немецкой тайной полицией – Bundesamt für Verfassungsschutz.
Мехмет был на хорошем счету у своих кураторов, к тому же умел дружить и умел делиться. Топрак дружил со всеми: с продажными уличными патрульными, с чиновниками и депутатами, с хитрыми пакистанцами и даже с «совершенно отмороженными» албанцами. Умма собирала деньги с мусульман как легальные, так и «черные», а Мехмет распределял их «по справедливости». На подкуп чиновников, на наем адвокатов и левых журналистов (только наивный человек думает, что тотальная «левизна» европейской прессы – дело убеждений, хе-хе). На строительство мечетей и «исламских культурных центров». Были и другие вложения: в подпольные игральные залы, бордели, автомастерские, где разбирались угнанные машины, и во многое другое. Откровенным криминалом Мехмет брезговал, периодически сдавая возмутителей спокойствия полиции. Большие деньги любят тишину и спокойствие, к чему глупая стрельба? Ислам – это прежде всего бизнес. Хороший бизнес с миллиардными оборотами. Особенно здесь, в Европе. Европейские мусульмане – это вам не голытьба из Сомали или Пакистана. Люди зажиточные, с солидными доходами и финансовой поддержкой туповатых европейцев.
Хотя в последнее время у Мехмета появились причины для беспокойства. Во-первых, на его Родине в Турции к власти пришли генералы, утопив в крови исламистов, включая самого премьер-министра Мустафу Уркана. Топраку было бы на это плевать, но из Турции сюда, в Германию, хлынул мутный поток беженцев. В основном настоящие исламисты с вывернутыми мозгами, которые тут же стали «тянуть одеяло» на себя. Часть имамов турецких мечетей поддержала «новую» турецкую власть, но основная масса заявила о борьбе с нею. Новому премьеру, генералу Хамиду Тургаю, это очень не понравилось, и парочку особо буйных имамов похитили и вывезли на публичный суд в Турцию. Евросоюз от такой наглости оторопел и сконфуженно проглотил оскорбление военной хунты.
А тут еще русские начали охоту на тех, кто тесно работал с комитетом «Босфор», отстреливая исламистов одного за другим. Все бы ничего, но тут продолжающийся мировой кризис вышел на свой пик, и социальные пособия, основа процветания уммы, увеличились в разы. Это же вообще золотое дно, если знать, как правильно работать. Мехмет знал, и поэтому каждая семья, сидящая на солидном пособии, возвращала часть денег своим благодетелям. На Востоке так принято. Теперь над этим налаженным бизнесом нависла угроза. Попав в тиски экономического кризиса и потерпев унизительное поражение на Украине, европейцы попытались пересмотреть свою самоубийственную внешнюю политику.
Ведущему европейскому тандему – Франции и Германии – позарез требовались деньги. В помощь собственным тонущим банкам, на обновление и перевооружение потрепанных вооруженных сил, на вложения в науку и образование. А никак не на пособия миллионам бездельников, сидящим без работы годами и плодящимся в геометрической прогрессии. Но мусульман и их лучших друзей, левых политиков, этот вариант никак не устраивал. Ведь деньги всегда проще тратить, чем зарабатывать.
Самое страшное, что наличие в Европе миллионов, как своих, так и приезжих бездельников, развращало ранее трудолюбивое население. Зачем работать и еле сводить концы с концами, если те, кто не работает, живут припеваючи и ни в чем себе не отказывают? Это была настоящая социальная болезнь, форменное перерождение некогда разумных и расчетливых людей в инфантильных «биороботов», способных лишь сидеть в конторках, жрать, гадить и смотреть бесконечные ТВ-шоу. Причем доходило до того, что теперь УСПЕШНЫЙ, хорошо зарабатывающий человек, любящий свою семью и исправно платящий налоги, является парией. Натуральным изгоем, буржуем. А если, не дай бог, он еще работает в крупной корпорации, то вообще враг общества номер один. Потенциальный фашист, расист и махровый реакционер.
Вот они – плоды полувекового левачества западных интеллектуалов. Естественно, робкие попытки президента Франции Николя Салази и канцлера Германии Ангелы Метцингер перекроить бюджетную политику тут же наткнулись на яростное сопротивление левых, экологов, профсоюзов, национальных и сексуальных меньшинств. Региональные выборы показали, как пошатнулись позиции Салази и особенно Метцингер. Нужно было срочно заручиться поддержкой части левого электората, тех же мусульман.
Была еще и энергетическая проблема. Как показали события на Украине и в Казахстане, русские готовы бороться за углеводороды и их пути транспортировки. А значит, Европе надо искать альтернативные источники добычи нефти и газа. И, кроме находящейся под боком Северной Африки, альтернативы не было. Значит, необходимо во что бы то ни стало иметь с мусульманами хорошие отношения. Был еще вариант со сланцевым газом, но для этого требовалось сломить сильнейшее экологическое лобби, опять же завязанное на левых.
Мехмет прибыл в Париж по очень важному вопросу, во многом определяющему дальнейшую судьбу миллионов европейских мусульман. Ему предстояло встретиться с имамом соборной парижской мечети и, пожалуй, с самым влиятельным мусульманином Европы Далилом Бубаки. Обсудить реакцию всей европейской уммы на зверское убийство русскими Яхьи Хакка. Нужно было выразить мнение солидарно и в максимально доступной форме как для самих мусульман, так и для неверных. Если политики из Парижа и Берлина согласны на решительное противостояние с русскими, то мы, мусульмане, готовы их поддержать. Как голосами, так и деньгами. Так, по крайней мере, говорил ему сам Бубаки во время их последнего разговора.
Облаченный в традиционное арабское одеяние, разменявший восьмой десяток Далил Бубаки – невысокий старик в очках с тонкой оправой и небольшой седой бородкой, ожидал гостя, неспешно перебирая зерна тасбихи. Мехмет Топрак был выскочкой и стукачом, но, без сомнения, человеком полезным. В Германии сейчас царил настоящий бардак среди мусульман, умма была расколота по этническому признаку. Албанцы, курды воевали с турками, а сами турки яростно дрались между собой. Причем на глазах обывателей и полиции… Это мешало бизнесу и привлекало ненужное внимание. Поэтому Мехмет, за спиной которого маячила германская служба защиты конституции, был своего рода компромиссной фигурой на пост главы СИОЕ. Топрак славился умением общаться с людьми, а это как раз то, что сейчас требовалось. Правоверные и так уже достаточно запугали несчастных коренных жителей, пора придержать скакунов. На горизонте замаячил гораздо более страшный противник, чем больные на голову европейцы. То, что не удалось четыре года назад, может удасться сейчас, особенно если влезут американцы. Далил Бубаки слишком давно жил во Франции и считался вполне цивилизованным и лояльным человеком. О том, что он уже тридцать лет работает на Истихбарат, разведку Саудовской Аравии, не знал почти никто, кроме его куратора из Эр-Рияда.
Именно Бубаки был тем ключиком, благодаря которому в Европе представители пустынной и далекой Аравии открывали очень многие замки. Но даже сам полковник Бакри Шаллах – куратор из «Аль-Истихбарат» – не знал, что Бубаки работает еще и на ЦРУ. Далил чувствовал, что «медовый месяц» между русскими и американцами, возникший четыре года назад, уже подошел к концу, и они на пороге новой «холодной войны».
Едва дождавшись, когда самолет приземлится и подадут трап, Мехмет торопливо выбрался из салона на горячий воздух аэропорта Орли. Далил уже ждал его и приветственно помахал рукой. Мехмет с удивлением обнаружил, что кроме Далила и плечистого парня, держащего над Бубаки черный зонт от солнца, его никто не встречает. Сам Топрак прилетел в Париж с четырьмя телохранителями, не считая помощницы. На всякий случай.
– Салам алейкум! – поприветствовал Далил Мехмета, прижимаясь щекой к его щеке.
– Извините, что заставил вас ждать, уважаемый! – Мехмет чуть наклонил голову.
– Не стоит извиняться, брат мой. Сейчас в Париже прекрасная погода, каждая минута на воздухе доставляет наслаждение. У вас солидный эскорт, дорогой Мехмет, – насмешливо добавил имам, указав рукой на сопровождающих Топрака.
Мехмет едва не покраснел от стыда. Вот идиот, приперся с толпой охранников.
– Оставайтесь здесь, – приказал он своим людям. – Со мной поедут только Марта и Юнус. Остальным добираться до гостиницы и ждать меня.
Имам слегка усмехнулся. Он с первых минут показал, кто здесь является хозяином положения.
– Ваша помощница просто очаровательна, пусть едет в машине с нами… Асад, сынок, – позвал имам своего плечистого референта, – садись вместе с Юнусом в первую машину. Мы с дорогим гостем поедем во второй.
Два одинаковых черных «Мерседеса» сорвались с места и уже через несколько минут вышли на скоростную трассу Солей. Они помчалась на север к центральным округам Парижа и бульвару Переферик. Едва оказавшись в салоне «Мерседеса», Далил приказал водителю:
– Не отвлекайся на свою пассажирку, Марсель. И держи скорость.
Имам нажал на кнопку, поднимая прозрачную перегородку, отгораживающую их от водителя и Марты.
– У вас водитель из неверных? – удивленно спросил Мехмет.
– Конечно. Марсель – отличный водитель, раньше возил известного министра. Среди наших единоверцев много отчаянных людей, но им не хватает хладнокровия за рулем. А это очень важно, особенно здесь, в Париже, с его извечными заторами!
– А охрана?
Имам снисходительно усмехнулся.
– Дорогой Мехмет, у Яхьи Хакка была охрана. У бедняги Бахрама аль-Саида – целая армия выдрессированных англичанами гвардейцев. Но охрана им не помогла, их убили. Так какой смысл ходить везде с целым табуном, если они все равно не помогут?
– Вы фаталист!
– Брось, Мехмет. Я реалист. Аллах ведь судит по делам, а не по громким словам. Мы создали настоящую «вторую власть», Мехмет, так какой смысл размениваться на мелочи?
– Может, здесь, во Франции, и так, а в Германии каждый норовит урвать кусок у единоверца, не стесняясь нажать на курок.
– Я наслышан про ваши проблемы, друг мой. Думаю, совместными усилиями мы справимся с глупцами, не видящими из-за грязных денег пути Аллаха.
Топрак кивнул. Значит, он может сдать несколько буйных лидеров конкурентов полиции, не опасаясь осуждения уммы.
– Что требуется от меня, уважаемый? – спросил наконец Мехмет.
Далил смотрел в окно на проносящиеся парижские кварталы.
– Обеспечить поддержку мадам Метцингер голосами правоверных!
– Но как? Мы же всегда поддерживали левых.
– Это было давно. Сейчас русские щелкают зубами у нашей шеи. И единственный способ защититься от них – прикрыться европейцами и американцами. Теми, кто вкладывает деньги в технологии и вооружения и противостоит русским.
– Американцами?
– Именно так, Мехмет. Американцы недовольны усилением русских. Скоро их взгляды устремятся на угнетенные русскими Кавказ и Поволжье. Потом на Среднюю Азию.
– Но левые? Сам президент Обайя?
– Левые – трусы. Украина и Турция показали, на что они способны. Нам сейчас проще работать с консерваторами.
Мехмет сконфуженно замолчал. Как все запутано и сложно! Не подумаешь, что скромный имам соборной парижской мечети прикасается к невидимым глазу механизмам мирового господства.
– Кстати, уважаемый, у вас не было в последнее время проблем с мобильной связью или Интернетом? – неожиданно спросил имам Мехмета.
– Были. Неделю назад! Скорее всего, русские… Они в последнее время совсем озверели. Постоянно атакуют вирусами сайты, пытаются прослушивать телефоны и взламывают почту.
– Надо всегда держать ухо востро, мой друг.
«Мерседесы», лавируя в плотном потоке машин, сбросили скорость и поплелись ближе к центру мегаполиса, стараясь проскочить на проспект Гобеленов.
Далил посмотрел в окно и недовольно поджал губы.
– Марсель такой перестраховщик. Нужно было ехать по набережной. Ну ладно, отдадимся в руки профессионалов.
* * *
Мадам Кларис Бюффо собиралась как раз выйти в ближайший магазин, чтобы купить свежие овощи на обед и что-нибудь любимой болонке Фифи, которая в последнее время мучилась запорами. Месье Бюффо подарил ей собачку ровно за год до своей смерти, и это была самая дорогая память о нем. Едва Кларис захлопнула дверь, как услышала нервный лай Фифи. На лестничную площадку вышли двое высоких парней в ярко-оранжевых рабочих комбинезонах. Такие обычно носят сотрудники коммунальных служб… «Их еще не хватало!» – раздраженно подумала мадам, разглядывая незваных гостей.
– Вы ко мне? – наконец спросила она.
Один из парней, высокий блондин, смущенно пряча глаза, ответил с заметным акцентом:
– Нет, мадам. Надо обследовать крышу здания, возможно, кровля повреждена!
Бюффо нахмурилась. Эмигранты собираются залезть на чердак!
– Вы иностранец?
– Да, мадам, – снова виновато улыбнулся парень и протянул Кларисе запаянный в пластик бейджик со своей фамилией и местом работы.
Клариса протянула руку, испещренную старческими пигментными пятнами, взяла бейджик и прочитала: «Яблонский Мачек. Муниципалитет, V-округ, Техническая служба».
– Ой, да вы поляк! – облегченно сказала Клариса, возвращая бейджик. – Сами знаете, время какое, приходится проверять.
– И не говорите! – радостно оскалившись, закивал блондин.
Только сейчас старушка обратила внимание на устройство, закрепленное у него на спине, похожее на какое-то инженерное приспособление. Что-то типа камеры на ножках в собранном состоянии. Второй парень, по виду похожий на араба, тащил большую брезентовую сумку и, тоже улыбнувшись, пропустил мадам Бюффо, открыв ей проход к лифту. И даже любезно нажал на кнопку вызова. Фифи еще раз тявкнула, но тут же завиляла хвостом.
Тем временем лязгнул замок двери, перекрывающей проход на чердак, и месье Яблонский, приветливо кивнув и пожелав старушке удачной дороги, стал подниматься на чердак, придерживая рукой груз за спиной.
– Мадам, сегодня на улице чертовски жарко, будьте осторожны, – сказал второй парень, тоже поднимаясь по лестнице вверх.
– А грозу не обещали?! – крикнула Клариса, когда двери лифта уже стали закрываться.
Она не расслышала того, что ответил смуглый парень:
– Будет, мадам, гроза, еще какая.
На чердаке блондин рывком открыл небольшое окно и вскинул небольшой бинокль. Его напарник, смуглый, похожий на араба парень, быстро раскрыв брезентовую сумку, извлек рацию, два пистолета-пулемета «UMP 45» под мощный кольтовский патрон 11.43Х 23 мм, с коллиматорными прицелами, и альпинистские страховочные системы: связку зажимов и карабинов и четыре блока-ролика.
Бросив взгляд на водонепроницаемые часы на руке, блондин приказал:
– Нур, включай рацию. Время поджимает.
Опустившись на колено, тот, кто назвался Яблонским, стал колдовать над своим грузом, принятым старушкой Бюффо за инженерное оборудование. В чем-то престарелая мадам была права, за спиной у блондина крепился действительно высокотехнологичный инструмент.
Израильский легкий ПТРК Mini-Spike, созданный корпорацией «Рафаэль», – модель, активно предлагаемая на экспорт. Масса пусковой установки всего двенадцать килограммов, но дальность максимальная, полтора километра. К пусковой установке прилагалось две небольшие ракеты в необычных прямоугольных контейнерах с тандемной боевой частью, способной с гарантией поразить в борт или корму любой из существующих типов бронетехники. Противотанковые комплексы семейства Spike, управляемые по оптоволоконной технологии, были новым словом в пехотном ракетном оружии и поставлялись почти в двадцать государств мира, здорово потеснив с передовых позиций американский Javelin и русский «Корнет». Последняя разработка «Рафаэль», небольшой и легкий Mini-Spike, без труда переносимый одним бойцом-оператором, был настоящей находкой для частей специального назначения и легкой пехоты. Русским малыш Spike тоже приглянулся, и, приобретя около сотни пусковых установок и тысячи ракет, несмотря на высокую цену, они собирались выкупить еще и лицензию на его производство. Но пока приходилось обходиться собственно израильскими изделиями.
– Белый! Они уже на Рю Монж! – отозвался Нур, приложив к уху наушник рации. – Сейчас будут направо уходить, к нам. Пятиминутная готовность.
– Понял, Нур, – сказал блондин, припадая к прицелу противотанкового комплекса.
«Мерседесы» окончательно сбавили скорость, теперь вяло тащась в плотном потоке машин. Перед ними ехал белый фургон, а справа – веселый, желтого цвета «Хендей» с тремя девчонками, о чем-то болтавшими между собой. Впереди, меньше чем в четырехстах метрах, высилась громада парижской соборной мечети и исламского коммерческого центра.
– Вот и прибыли, друг мой, – мягко промурлыкал Далил, хлопая Мехмета по плечу.
Топрак поглядел в окно, и взгляд неожиданно зацепился за троицу молодых людей, стоящих на тротуаре. Два ничем не примечательных парня и девушка в никабе. Очень красивая мулатка с необычными светло-серыми глазами.
И Мехмет вспомнил. Он видел эту девушку несколько раз за последний месяц в Дуйсбурге возле мечети. Но что она делает здесь, в Париже?..
Тем временем система наведения IIR, установленная на чердаке, захватила цель, и в углу визира зажглась красная точка. Готово!
Криво усмехнувшись, расположившийся у раскрытого чердачного окна блондин нажал на рычаг пуска, приводя в действие миниатюрный реактивный двигатель управляемой ракеты.
* * *
Далил Бубаки так толком и не понял, что произошло. Но идущий впереди «Мерседес» с верным Асадом вдруг взорвался, за секунду превратившись из черного седана в груду металлических лохмотьев, пылающих, как хворост. Ударная волна подбросила вторую машину на пару метров вверх и развернула поперек движения, окончательно заблокировав движение на узкой улице.
Троица нападающих выросла перед глазами Далила спустя мгновение после того, как он, оглушенный и засыпанный битым стеклом, поднял голову.
Мехмет тряс головой как заведенный, из ушей у него хлестала кровь, и он, конечно, не видел, как парень в надвинутой на лоб бейсболке и с лицом, закрытым шемахом, вскинув большой черный пистолет и просунув руку в салон машины, выстрелил ему в затылок.
Голова Мехмета Топрака взорвалась, словно арбуз, по которому ударили ногой. Теплая и соленая жидкость потоком ударила в лицо Далилу, заставив зажмуриться и вскрикнуть от страха.
Парень в бейсболке, действуя словно хорошо запрограммированный автомат, перевел ствол на имама Бубаки и дважды нажал на спусковой крючок старого и надежного «кольта М1911А1», поочередно всадив ему по пуле в бедро и коленную чашечку.
– Ноутбук хватай! – приказал парень девушке со светлыми глазами, держа под прицелом верещавшего от боли, словно заяц, имама.
Третий нападавший, заглянув на переднее сиденье, двумя выстрелами в упор убил приходящих в себя Марту Исмаили и Марселя.
Как только ноутбук перекочевал в рюкзак девушки, парень снял закрывающий нижнюю часть лица шемах, и имам на секунду увидел его довольную улыбку.
Следом в салон влетел шарик ручной гранаты, и парень захлопнул дверь. Уставившись на лежащий в луже крови черный ребристый шарик, Далил Бубаки завизжал еще громче…
* * *
Префект парижской полиции Мишель Годэн прибыл на место преступления спустя тридцать минут, нос к носу столкнувшись с комиссаром полиции Денисом Веллуа, заместителем командира Crim. Машины были уже потушены и залиты пеной, а на асфальте вытянулся ряд пластиковых мешков, где угадывались тела погибших.
«Восемь мешков, вот черт!» – подумал Годэн, пожимая руку комиссару полиции.
– Какие подробности, Денис? Есть что-то, за что можно зацепиться?
Веллуа пожал плечами:
– Это бойня, месье. Скорее всего, применяли гранатометы или еще что-то подобное. Обе машины – в клочья. Тела настолько изувечены силой взрыва и огнем, что опознать практически невозможно. Эксперты работают…
Пустая бутылка ударила в голову стоящего в оцеплении полицейского. Тот с криком упал на мостовую, между пальцами обильно сочилась кровь.
– Убийцы! Они убили имама! Неверные! Смерть! Смерть! – завыла огромная, собравшаяся на Жоффруа-Сент-Илер толпа правоверных и рванулась вперед, сметая на пути хлипкие полицейские ограждения и самих служителей закона.
Годэн видел, как толпа, словно неведомое чудовище, поглотила четырех не успевших отступить полицейских, включая одну женщину в форме. Воздух пронзил крик боли, будто человека терзала стая диких зверей.
Оттолкнув префекта, комиссар Веллуа бросился навстречу толпе, на ходу вытаскивая из кобуры «зиг-зауэр».
– Назад, назад, псы! – страшно заревел комиссар, и от его окрика толпа на секунду замерла. Этого мгновения хватило, чтобы рядом с Веллуа выросли люди из его подразделения. С готовыми к стрельбе пистолетами и решительно настроенные.
– Бей ажанов! Бей неверных! Аллах акбар! – И толпа сделала попытку снова броситься вперед. Веллуа, не дрогнув и чуть присев, одну за другой выпустил в нападавших три пули. Следом захлопали пистолеты его оперативников.
Торжествующий вой быстро сменился воплями ужаса, и темная безликая масса ринулась назад, топча тела слабых и упавших. На мостовой лежали четыре истерзанных тела в форменном обмундировании и шестеро нападавших. Один из них, молоденький чернокожий, тоненько плакал, схватившись руками за дырку в животе.
Префект схватил Веллуа за плечо, поворачивая лицом к себе.
– Ты что, комиссар, совсем охренел?! Под суд хочешь?! – заорал Мишель.
Веллуа резким ударом сбил руку Годэна со своего плеча, едва не выбив префекту сустав.
– Да пошел ты, крыса! – рявкнул он. – Уволишь меня, придется самому на улицы выходить, а не за столом сидеть, бумажки перебирать… Я, префект, людей спасал, а ты все думаешь, как зад свой прикрыть! – И, демонстративно повернувшись к префекту спиной, Веллуа стал вызывать по рации дополнительные кареты «Скорой помощи» для раненых полицейских и хулиганов.
Известие об убийстве имама и последующем расстреле полицейскими «подростков» мгновенно перевернуло все дно Парижа, и уже через час по всему городу начались погромы.
Ловить террористов, устроивших нападение на Далила Бубаки и его гостя, в таких условиях было затруднительно.
Боевая пятерка «призраков» генерала Корженевича покинула охваченный мятежом ракаев Париж утром следующего дня вместе с десятками тысяч парижан, бегущих в провинцию, чтоб там переждать массовые беспорядки.
