Сигрид выздоравливала долго. Из-за рассеченных сухожилий она не могла стоять самостоятельно, разве что опираясь на костыли.

Жизнь на холме снова вошла в привычную колею, но стала еще более безрадостной. Оставшиеся в живых после той жуткой ночи ходили с мрачными, угрюмыми лицами, как будто им больше нечего было ждать от будущего.

Нат время от времени возвращался мыслями к Гуну. В его памяти то и дело всплывали слова дозорного: «Я не умею складно выражать свои чувства и не мастак в разговорах, но поверь, для меня ты как сын…» И всякий раз он задумывался – а вдруг это было искренним признанием пожилого молчуна? Как узнать? Разве Гун не пошел наперекор воле Ползунов, упорно продолжая защищать его? Как определить, где он пытался манипулировать своим молодым помощником, а где говорил искренне?

Однажды утром Нат заметил над морем, чуть в стороне от острова, маленькое облачко. На нем сидели Мягкоголовые, безмятежно плывя по небу на своем импровизированном плоту. Нату стало интересно, уж не та ли это группка, которую он увидел в тот вечер, когда его застигла буря. Прищурившись, он вроде бы узнал толстуху, которая звала его лететь вместе с ними. Тогда он попробовал сосчитать членов ее клана, чтобы определить, как много их погибло; к его удивлению, их число совсем не изменилось. Выходит, Мягкоголовые способны переносить действие силы тяготения без тех проблем, которые убивают обычных людей?

Он помахал им рукой, но они, конечно, не ответили, продолжая пристально смотреть куда-то на горизонт, как будто оттуда, с высоты, им было видно нечто, приковавшее все их внимание. Быть может, высокую стену, опоясавшую планету? Или сказочный сад?

Нат смотрел, как они исчезают вдали, с легким чувством зависти.