Здоровый, с кулак, зеленый огонь сиял на вершине башни, заливая призрачным светом каменные зубцы. Вечером, когда шум города стихал, можно было расслышать шипение пламени. Как ни странно, этот блуждающий огонек не вызвал никакого любопытства у горожан, и даже дети уже не задирали головы, проходя мимо башни. Что касается птиц, то они, похоже, решили облетать его стороной, и почти никто из них не присаживался больше передохнуть на ограде смотровой площадки.

Гун погрузился в непроницаемое молчание, о «Кочевниках» тоже ничего больше не было слышно.

Нат теперь никогда не чувствовал себя в безопасности, находясь в башне, однако уволиться не решался, опасаясь, что Гун в отместку прикажет Ползунам отрубить ему ноги. Поэтому юноша всячески старался, чтобы его «измена» не стала слишком очевидной. От этого зависела его жизнь.

Каждый раз, убедившись, что Гун заснул, он снова и снова прятался за выступом бойницы, приникнув глазами к морскому биноклю и лелея несбыточную надежду однажды все-таки высмотреть, где прячется Сигрид. Но сколько бы он ни обшаривал взглядом улицы, она так ни разу и не показалась.

Но вот однажды он заметил какого-то человека, который крадучись пробирался вдоль стен. Недалеко от башни он застыл на углу улицы, как будто не решаясь двигаться дальше. Судя по тому, как человек вздрагивал при малейшем шуме и нервно сжимал в руке увесистую палку, он чувствовал близкую угрозу. Нат затаил дыхание: кто же мог быть настолько храбр – или настолько безумен, – чтобы отважиться бросить вызов Ползунам на их территории?

И когда человек наконец поднял взгляд на башню, Нат узнал его. Это был Неб Орн.

Юноша еле удержался, чтобы не вскрикнуть от удивления. Он не видел гарпунера с того самого шторма. А сейчас Небу, похоже, грозила опасность. Решив помочь ему, Нат вооружился тяжелым железным ломом, тихонько вышел из башни и углубился в сплетение темных переулков. Место, где прятался великан, он нашел почти сразу. Тот, ожидая нападения, резко повернулся на звук шагов, и Нат едва успел увернуться от нацеленного ему в живот наконечника гарпуна.

– Именем туманных демонов! Я уже три дня пытаюсь до тебя добраться! – хрипло зашептал Неб, разобравшись, что к чему. – Эти чертовы Ползуны повсюду. Держат город в кольце, как при карантине. Я трижды чуть не попал к ним в лапы. Четверых я, правда, пригвоздил к грязюке, но их больше, чем тараканов в корабельном трюме!

– Я думал, ты давно покинул Сольтерру, – возразил Нат. – Ты ни разу не дал мне знать о себе.

Великан завернулся поплотнее в кожаный плащ.

– Покинуть Сольтерру? Да, поначалу я так и собирался сделать, – проворчал он, – но эта девушка, Сигрид, уговорила меня не спешить. Мне тоже, как и ей, очень не нравится то, что тут затевается, вот я и решил немного погодить. Сигрид сказала, ты действуешь на стороне Гуна. Вот уж не думал, что ты такой наивный!

– Я не наивный, – рассердился Нат. – Но пока у меня нет другого выхода. Если Гун решит, что я окончательно переметнулся во вражеский лагерь, он прикажет отрубить мне ноги! Ползуны подчиняются ему совершенно беспрекословно. Он превратил их в свою личную гвардию.

– Это уж точно. И поверь, не стоит сейчас шататься по городу после наступления темноты! Они постоянно патрулируют окрестности, чтобы ни один человек не покинул Сольтерры. Так и рыщут вокруг города, как надзиратели вокруг лагеря пленных.

Хоть и занятый разговором, гарпунер все время посматривал по сторонам, не теряя бдительности.

– Нат, – настойчиво повторил он, – пора уже определиться, на чьей ты стороне. Опасность все ближе. Давай же, очнись!

– Ты видел Сигрид и Кочевников?

– Нет, я давно потерял связь с ними; Ползуны открыли на них настоящую охоту. Сигрид и ее ребята пытались скрыться от них, почаще меняя убежища, но их того и гляди возьмут в клещи… Гун хочет уничтожить всех своих противников до единого, подготавливая Большой день.

– Что еще за Большой день?

– До тебя что, еще не дошло? Вся эта затея – один большой заговор, жертвами которого в самом скором времени станете вы все – и ты, и жители холма…

– О чем это ты?

– Я все пытался тебя предупредить, но Ползуны каждый раз вынуждали меня отступить. Просто чудо, что они меня не достали.

Лицо гарпунера поблескивало от пота, костяшки пальцев, сжимающих гарпун, побелели от напряжения. Нат понял, что дело серьезное.

– Слишком долго я молчал, – пробормотал Орн. – Надо было рассказать все раньше, но я не решался нападать на дозорного. Слишком крупная мишень для простого гарпунщика.

– Дьявол тебя разбери! Да скажешь ты наконец, в чем дело? – не выдержал Нат, которого все эти разговоры вокруг да около изрядно напугали.

– Я все понял, когда встретил Гуна по прибытии в Сольтерру, – зашептал Орн горячо. – Помнишь, на следующий день после шторма? Мы тогда расстались у пристани, и каждый пошел своей дорогой…

– Да, так и что?

– Я потом три дня болтался по тавернам, пытался найти работу. И однажды увидел тебя, как ты идешь по главной улице рядом с дозорным. Тогда-то пелена упала с моих глаз, и я обо всем догадался.

– О чем? О чем ты догадался?

– Судя по твоему лицу, ты не знаешь, что это за зеленый огонь, который Гун жжет днем и ночью на вершине башни. Или я ошибаюсь?

– Ну да, он мне объяснил, что это новая форма энергии, которая перевернет всю жизнь на Алмоа и сулит нам небывалый подъем. Гун – ученый-химик, и он…

– Химик? Это Гун-то? Ох, парень, если бы ты поплавал с мое, ты бы на такие глупости не купился. Зеленое пламя – это огонь береговых пиратов!

Ухватив юношу за локоть, Неб втащил его в ближайшую подворотню.

– Береговые пираты существовали раньше на Земле, – пояснил он торопливым шепотом. Они разжигали на берегах ложные сигнальные костры, заманивая корабли, которые разбивались о камни. Только на Алмоа они действуют наоборот – приманивают к городам облака, используя созданные химическим путем особые газы.

– Так выходит, Гун – грабитель? – пробормотал Нат, растерянно заикаясь.

– Нет, не грабитель. Убийца. Гун работает на Ползунов. У него с ними что-то вроде договора. Они хотят вас всех уничтожить – и людей, и город. А у Гуна в руках облако – огромное, белое, как воздушный кит, помнишь? Это Гун тогда изменил его курс, погубив канонерку. Когда он решит, что нужный момент настал, он разожжет пламя еще ярче, и тогда облако примчится к нему, как слон, которого потянули за цепь! И оно обрушится, Нат, прямо на город.

– Но такого не может быть!

Неб крепко стиснул его плечи ладонями.

– Может, Нат, может. Увидев Гуна, я сразу все понял. Я ведь уже встречал его раньше. Он известен в кругу религиозных фанатиков. И здесь он оказался не случайно! Думаю, он уже давно работает на Ползунов и не новичок в своем деле. Наверное, он так и переходит из города в город, уничтожая один остров за другим. Это и есть цель заговора: уничтожить всех, кто продолжает ходить прямо, чтобы отомстить за Алканека. Ползуны платят ему, чтобы пользоваться плодами его знаний.

Нат сжал пальцами виски. Ему казалось, что голова его сейчас взорвется.

– Но тогда получается, – пробормотал он, – что я ошибался с самого начала! Гун одурачил меня, а Сигрид была права. Он использовал меня в качестве алиби, зная, что я буду защищать его, если против него возникнут какие-то подозрения!

– Так и есть, однако со временем оказалось, что ты чересчур скептически настроен и не так покладист, как ему бы хотелось, и Ползуны велели ему избавиться от тебя. Вот почему он отправил тебя на равнину в преддверии бури. Твоя гибель сошла бы за несчастный случай, и никто бы ни о чем не догадался. А сейчас он хочет помешать людям покинуть город вовсе не для того, чтобы уберечь их от опасного похода, а для того, чтобы никто не уцелел в катастрофе.

– Так нужно скорее всех предупредить!

Неб отрицательно покачал головой:

– Нам никто не поверит. Люди боятся Ползунов. Как бы ты ни старался, носа наружу они не высунут. Не стоит действовать поспешно. Пока пламя низкое, непосредственной опасности нет. А если ты начнешь кричать на всех углах о том, что я тебе только что рассказал, ты просто обречешь себя на смерть. Нет, разумнее будет лишить Гуна необходимых материалов. Без тех кристаллов он ничего не сможет сделать. Ты один можешь взобраться на вершину башни и растоптать их. Но будь осторожен, Ползуны следят за тобой, ты все время у них под присмотром. Действовать нужно незамедлительно. Нам обязательно нужен свой человек в башне, и им можешь стать только ты. Если Гун прогонит или убьет тебя, мы лишимся последнего шанса проникнуть в башню. Ты должен стать нашим лазутчиком! Попытайся наладить с ним отношения, покайся… в общем, устрой так, чтобы пока остаться его слугой.

Нат кивнул. Задание ему совсем не понравилось, но выбора у него не было. Исправить собственные ошибки он мог только таким способом.

Условившись о следующей встрече, они расстались, и юноша вернулся в свою берлогу, мучаясь стыдом и отчаянием. Неб был прав, нужно действовать быстро.

Как он мог быть таким слепым? Неужели из-за того, что Гун чем-то напоминал ему отца и он счел себя обязанным защищать его?

Шагая по пустынным улицам, он вдруг ощутил, что за ним следят. Резко обернувшись, он успел засечь длинную тень на уровне земли, которая ползла вдоль стены.

Темные переулки наполнились звуками приглушенного движения – шорохами, чуть слышным царапаньем, как будто кто-то полз по мостовой. Город словно наводнили привидения. Все двери окрестных домов были забаррикадированы или заколочены досками, на многих окнах виднелись новые железные щиты. Жители затаились в угрюмом бдении, настороженно прислушиваясь к ночным звукам. Невидимые глазу Ползуны были везде – в каждой улочке, на каждой тропке, где они могли в любое мгновение появиться из подвального оконца, из зазора между стенами или даже из грязи, где они могли лежать часами, как ящеры, подкарауливая добычу. Весь холм был в их безраздельной власти.

«Они шпионят за мной, – подумал Нат. – Неб прав, я все время у них под надзором. А теперь, увидев, как я разговариваю с подозрительным лицом, они решат, что я переметнулся в стан врага, и расправятся со мной немедленно».

Войдя в здание, где он облюбовал себе жилище, Нат зажег специально припасенный на этот случай факел и выскочил с ним на улицу. На какую-то долю секунды дрожащее пламя высветило три вымазанных грязью лица на уровне мостовой. Это были они, Ползуны, – на коротких кривых руках-лапах, с острыми ножами в зубах.

В следующее мгновение он опять остался один: убийцы с повадками ящериц неслышно растворились в темноте.

Юноша осторожно, с оглядкой, поднялся по лестнице, сжимая в одной руке факел, а в другой кинжал. Сдаваться он не собирался. Если уж они собираются отрубить ему ноги, им придется дорого заплатить за это. И все же особых иллюзий насчет своего будущего он не питал: его дни сочтены, это ясно. Быть может, до сих пор к нему сохранялось относительно «доброжелательное» отношение, но этому сразу придет конец, как только Ползуны доложат Гуну о событиях этого вечера.

Однако он не мог не задуматься, почему же Гун так долго берег его, несмотря на его далеко не лояльное отношение на протяжении последних недель.

«Быть может, ему просто-напросто нужен слуга? – размышлял Нат. – Или, зная о моих связях с Сигрид, он рассчитывал использовать меня в качестве шпиона?»

И все же в глубине души он не мог окончательно отбросить предположение об «отцовской привязанности», хотя эта мысль смущала его больше остальных.

Тщательно забаррикадировав дверь, он уселся на кровать. Руки у него дрожали от недавнего выброса адреналина, и было совершенно ясно, что заснуть ему не удастся. Один вопрос не давал ему покоя: где же Сигрид и ее сторонники нашли себе укрытие? Холм не так уж велик! Есть только два места, где могли спрятаться последние Кочевники: на подземном кладбище… или в бывшем пыточном зале.

«Вряд ли они на кладбище, – прикинул юноша. – Смоляные мумии едва ли помешают Ползунам проникнуть в некрополь… Подземелье пыток – другое дело. Там живут призраки, и никто не может пробраться в туннель, не рискуя быть разобранным на части».

Он резко выпрямился, уверенный, что не ошибся. Именем всех богов! Значит, чтобы спастись от преследователей, Сигрид решила поискать защиты у призраков. Он вспомнил, что у девушки были защитные амулеты. Она дала ему один из них, когда он ходил с ней в то проклятое место. Впрочем, на следующий день после того похода она потребовала вернуть его, так что теперь у Ната не было возможности снова посетить подземелье и вернуться оттуда целым и невредимым. Ну да ничего не поделаешь! Ему все равно придется наведаться туда, чтобы убедиться, что девушка все еще жива.

Весь остаток ночи он провел, разрабатывая план. Как только рассвело, он отправился по окрестным пустующим домам и подвалам, собирая разрозненные части доспехов – заржавленные, покореженные наплечники, поножи, кольчуги, шлемы и прочие жалкие реликвии прежних битв, о которых в людской памяти уже ничего не осталось. Из этих обломков он собрал полный доспех, тщательно смазав каждую деталь салом. Результат получился, конечно, корявый и отчасти даже гротескный, но Нат надеялся, что стальной костюм сможет устоять против натиска призраков достаточно долго, чтобы дать ему возможность обследовать подземелье и найти Сигрид.

Догадываясь, что повстанцам нужна помощь, он раздобыл большой окованный железом дорожный сундук и наполнил его съестными припасами, перевязочным материалом и заживляющими снадобьями. Затем разобрал доспехи и сложил их детали в два объемистых джутовых мешка. Завершив эти приготовления, он нанял двух бродяг в качестве носильщиков, чтобы они помогли отнести его поклажу на вершину холма. Соседям он как бы между прочим сказал, что собирается переехать. Те восприняли новость с явным облегчением – наконец-то шпион дозорного окажется далеко от них! – и не стали задавать лишних вопросов.

Багаж он велел сложить неподалеку от развалин замка и там же расплатился с носильщиками; бродяги немедленно убрались, торопясь потратить заработанные денежки в ближайшем портовом кабаке.

Убедившись, что никто за ним не наблюдает, Нат тщательно упаковался в доспехи, при необходимости скрепляя некоторые сочленения кусками проволоки. В глубине души он понимал, что его затея абсолютно безумна. Подземелья кишмя кишели призраками тех, кого палачи замучили здесь до смерти, и у этих привидений была лишь одна навязчивая идея – вернуть себе вырванные или отрезанные палачами органы: глаза, пальцы, ногти, уши… Они жадно набрасывались на любого, кто по неосторожности забредал в проклятый туннель, чтобы завладеть теми частями тела, которых им так не хватало.

Сигрид нашла способ защититься от них с помощью амулета, который внушал призракам, будто она опасно больна, а значит, ее органы непригодны для других. Нат, к сожалению, не знал ни одного колдуна, который мог бы снабдить его подобными оберегами, следовательно, ему приходилось выходить из положения с помощью доступных средств.

Кожа под металлическим панцирем обильно потела, и это было плохо: запах пота грозил еще больше возбудить кровожадность призраков, но он не мог ничего с этим поделать. В правую руку он взял зажженный фонарь, а левой ухватился за ручку сундука с предметами первой помощи. Из-за глухого шлема он почти ничего не видел, а из-за ржавых наколенников походка у него стала как у страдающего артритом старика, но он усилием воли подавил зарождающуюся внутри панику и шагнул в сумрак туннеля.

Лязг и скрежет доспехов едва ли делали его передвижение бесшумным, но не это заботило Ната больше всего. Из-за заедающего левого наколенника он трижды чуть не упал, и это его здорово напугало – он не был уверен, что в случае падения сможет самостоятельно подняться на ноги: слишком уж тяжел и неуклюж был его защитный панцирь. Опрокинувшись на спину, он так и остался бы лежать, беспомощный, как перевернутая черепаха, и оказался бы полностью во власти призраков, которые в конце концов непременно сорвали бы с него доспехи.

Чтобы немного разогнать страх, он громко позвал:

– Сигрид? Сигрид? Ты здесь? Это я, Нат!

Увы, опущенное и прикрученное проволокой забрало шлема заглушало его голос, и крик звучал не громче, чем кваканье лягушки на дне большой бочки.

Он одолел уже половину пути, как вдруг услышал царапанье невидимых ногтей по пластинам панциря… Привидения перешли в атаку, стараясь просунуть пальцы в щели шлема, чтобы добраться до его глаз. Их призрачные тела состояли из энергии настолько плотной, что она могла воздействовать на материальные объекты. Сейчас она сухо потрескивала, как воздух перед грозой, и время от времени сотрясала тело юноши болезненными разрядами.

Уже десятки неведомо откуда возникших бесплотных рук ощупывали его, выискивая малейшую щель в доспехах. Если бы не этот защитный костюм из металла, его тело давно разобрали бы на кусочки. Впрочем, натиск призраков оказался столь силен, что Нат уже не был уверен, продержится ли его защита достаточно долго.

Вскоре он споткнулся о чьи-то останки. Несколько истерзанных, искалеченных тел лежали посреди туннеля, и Нат догадался, что это все, что осталось от товарищей Сигрид.

«Я опоздал!» – с ужасом подумал он.

Наконец он оказался в пыточном зале, где выстроились вдоль стен железные клетки, где узники дожидались, пока ими займутся палачи. Все они были пусты, за исключением одной.

В самой последней клетке сгорбилась неясная фигура, и Нат шагнул к ней, приподняв фонарь. Чадный, искрящий огонь высветил испачканное грязью лицо.

– Сигрид! – воскликнул он. – Это я. Открой дверь, за мной гонятся призраки.

Девушка за стеной из железных прутьев сидела, сжавшись в комок; ее отчаянно знобило, не то от холода, не то от лихорадки. Нат заметил грязные, засаленные бинты на ее ногах.

Наконец она зашевелилась и подползла к дверце клетки, чтобы распутать удерживающий ее узел. Нат понимал, что эта мера предосторожности была направлена исключительно против ящеров, заселивших подземелья, а против призраков она никак помочь не могла.

Он хотел присесть на корточки, но в негнущихся доспехах это оказалось невозможно.

– Ты ранена… – сказал он, не придумав ничего умнее. – Ты с ума сошла, зачем ты сюда полезла?

– У нас не было выбора, – прошептала в ответ Сигрид, убирая со лба вымокшую от пота прядь. – Ползуны окружили нас, и мы не знали, куда бежать. Либо сюда, либо к ним в лапы… Я думала, амулеты защитят нас, но их действенность со временем ослабла. А потом мои товарищи потеряли голову от страха перед призраками и решили выйти наружу…

– Я их видел, – пробормотал в ответ Нат. – Далеко они не ушли.

– Умоляю тебя, – простонала девушка, – помоги мне, у меня больше никого не осталось… Сила моего амулета тает. Еще немножко – и он перестанет отгонять призраков. Тогда они проскользнут между прутьями клетки и разорвут меня на части.

– Попробуем что-нибудь сделать, – отозвался Нат. – Ты не можешь идти, а я не смогу нести тебя в этих доспехах… но, может быть, есть один способ… Сейчас я опустошу этот сундук, и ты залезешь в него. Я закрою крышку и потащу его за собой к выходу. Может, нам повезет…

Он торопливо вытряхнул из сундука все содержимое и помог Сигрид забраться внутрь. Она вскрикнула от боли, когда ей пришлось подобрать под себя ноги. Обливаясь потом, Нат захлопнул крышку, от души надеясь, что в амулете еще хватит силы, чтобы защитить Сигрид до самого выхода.

Он почувствовал, как злобно заворчали за его спиной призраки, словно зарокотала приближающаяся гроза.

Собрав остатки мужества, он обхватил рукой в стальной рукавице ручку сундука и выволок его за собой из клетки.

Ярость привидений хлестнула его, как кнутом. По кольчуге и латам пробежали искры, и он застонал от болезненных разрядов, которые пробежали по его нервам, метя в сердце. Если так пойдет дальше, сердечная мышца не выдержит… верный инфаркт! Ему стало ясно: мертвые не могли простить ему, что он увел Сигрид прямо у них из-под носа. Они-то рассчитывали поживиться ее телом, а он отобрал его! Нет, с этим нельзя смириться!

Стиснув зубы, преодолевая боль, он упрямо продолжал двигаться к выходу. Привидения, разъярившись окончательно, принялись срывать с него латы кусок за куском. Бестелесные ногти скрежетали по стальной кольчуге. При каждом новом прикосновении тело Ната пронзал обжигающий разряд. Металл и пот обладали отличной проводимостью… Шлем наполнился запахом горелого мяса. Челюсти сводило с такой силой, что Нат невольно удивлялся, как это его зубы еще не рассыпались на осколки…

Сундук был неподъемный, как дохлый слон.

Он почти уже уверился, что у него ничего не выйдет. Вырвавшись наконец на свежий воздух, он рухнул с громким металлическим лязгом и некоторое время лежал без движения, содрогаясь от спазмов в перетруженных мышцах.

Немного придя в себя, он освободился наконец от доспехов, спрятав их по частям под окружающими камнями. Сигрид внутри сундука потеряла сознание, сгорая в мучительном жару. Нат снова опустил крышку; теперь следовало придумать, как доставить сундук к себе домой, не привлекая лишнего внимания. Такого поворота он не предвидел. Прибегнуть к услугам носильщиков на этот раз было нельзя: очнувшись, девушка могла закричать, всполошив грузчиков. Слишком рискованно. Тогда он решил тащить его сам, короткими перебежками, останавливаясь в укромных местах, чтобы передохнуть. Дорога до дома заняла у него много времени. Добравшись на пределе сил до своего жилища, он открыл сундук и бережно поднял Сигрид на руки, чтобы донести ее до спальни. Затем он тщательно запер входную дверь, заложив ее тяжелой стальной балкой, которую специально приспособил для этого пару недель назад. Страх подгонял его, скручивая внутренности в тугой узел.

Когда Сигрид пришла в себя, он напоил ее целебным травяным настоем и осторожно снял повязки с ран. Выглядели они скверно. Ноги под самыми коленями были рассечены до костей, мышцы и сухожилия перерублены. Кожу покрывали почерневшие кровяные сгустки. Пришлось признать: даже если Сигрид минует гангрена, ходить она больше не сможет. Юноша как можно тщательнее промыл раны и приложил к отекшим икрам девушки компрессы с заживляющей мазью. Конечно, раны стоило бы почистить и зашить, но у него не было подходящих инструментов для такой операции. Сигрид кусала губы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не кричать от боли. Чтобы чуть-чуть отвлечь девушку от страданий, Нат пересказывал ей последние откровения Неба Орна.

Когда, наконец закончив, он поднял голову, оказалось, что раненая снова потеряла сознание. Тогда он снял с нее провонявшие лохмотья и помыл ее. Голое тело девушки, покрытое синяками и шрамами, показалось ему чудовищно исхудавшим.

Уложив ее на постель, он подошел к окну, чуть вздрагивая от холодного ветра, и его глаза невольно устремились к сторожевой башне. Ярко освещая каменные зубцы, зеленое пламя полыхало как костер высотой в рост человека… Значит, Ползуны уверились в его предательстве и предупредили дозорного, и Гун, почуяв угрозу, решил незамедлительно переходить к действию… Последний час пробил.