ТУВИНСКИЕ СКАЗКИ

Раньше ранних времён, древнее древних времён, когда хвост верблюда тащился по земле, а рога горного козла упирались в небеса, жил на свете добрый богатырь. Звали его Хан-Кулюг, что значит — Алый Герой. Было у него три выносливых коня, и среди них — неутомимый Хан-Шилги, красно-рыжий конь. Был у него могучий пёстрый орёл, который сторожил его аал с одной стороны, и был стремительный серый сокол, который охранял его аал с другой стороны. Семь месяцев богатырь охотился на семивершинном горном хребте. Шесть месяцев добывал зверя на шестивершинном горном хребте.

Была у него милая жена Сай-Куу и была любимая младшая сестра Алдын-Оюу.

Ушёл однажды Хан-Кулюг на шестивершинный горный хребет, много зверя убил, много добычи добыл, усталый вернулся домой и лёг спать на месяц, на все тридцать дней. Но проспал он недолго, разбудил его громкий крик.

— Милый брат, скорей вставай! Возле следов твоего коня Хан-Шилги появился огромный след! Это след богатырского коня! — кричала сестра Алдын-Оюу.

— Видно по следу, тот конь побольше твоего Хан-Шилги-коня! — кричала жена Сай-Куу.

Хан-Кулюг вскочил, налил воды в чашу, которую едва поднимали девяносто человек, умылся, прогнал сон, взобрался на высокий холм и начал смотреть вокруг. Но нигде ничего не было видно и нигде ничего не было слышно.

— Нигде ничего не видно, нигде ничего не слышно. Вы, наверное, водили моего Хан-Шилги-коня, а теперь смеётесь надо мной!

Взял он чёрный лук, белые стрелы и уехал охотиться на шестивершинный горный хребет. И увидел, что у подножия хребта сидит и ждёт его огромный богатырь. Под солнцем сверкает белый его халат. А рядом пасётся могучий светло-соловый конь.

— Откуда ты взялся, лысый барсук? — закричал Хан-Кулюг. — Ты что, гниль земли или плесень воды? Ты всаднику — помеха, а пешему человеку — препятствие! Если хочешь что-нибудь сказать — говори!

— Я — могучий Алдай-Мерген. Коня моего зовут Ак-Сарыг. Я пришёл сюда, чтоб себе забрать аал и весь скот Хан-Кулюга. Я вижу, ты и есть богатырь из богатырей Хан-Кулюг. Отвечай, что ты хочешь — горячий крепкий кулак или холодную сталь, которую сделали мастера?

— Есть у меня для тебя горячий кулак, — ответил герой, — и есть холодная сталь, которую сделали мастера. Нет у меня брата, который родился раньше меня, который заступился бы за меня. И нет брата, который родился после меня, который защитил бы меня. Заступится за меня лишь конь мой Хан-Шилги.

Алдай-Мерген крикнул:

— И за меня никто не заступится, кроме Ак-Сарыг-коня. Бросим оружие, которое сделали мастера. Померимся силой, которую дали нам мать и отец!

И спутал железными путами своего Ак-Сарыг-коня. Хан-Кулюг стреножил своего коня Хан-Шилги.

Богатыри глянули друг на друга исподлобья, будто быки, и побежали, исполняя танец орла. А потом схватились в середине жёлтой степи. Заколебалось голубое небо, задрожала чёрная земля. Шестьдесят дней — два месяца, девяносто дней — три месяца шла борьба. И Хан-Кулюг увидел, что из-под мышек Алдай-Мергена начала падать чёрная пена хлопьями с гору величиной, а на спине разбушевалась белая пена величиной с горный хребет.

— Что с тобой? — крикнул Хан-Кулюг.

— Это значит — тело моё богатырское разыгралось! Теперь держись!

Но Хан-Кулюг был ловок, как ястреб, увёртлив, как сокол. Когда тело Алдай-Мергена разыгралось-разогрелось так, что нельзя было прикоснуться к нему голой рукой, Хан-Кулюг разорвал потник и обернул им руки.

Конь Хан-Шилги увидел, что хозяину трудно, плюнул вверх, и пошёл дождь с градом. Он охладил Алдай-Мергена. К тому времени разогрелось — разыгралось тело Хан-Кулюга. Он взял противника железной хваткой, закружил под белыми облаками и бросил на чёрную землю.

— Говори последнее слово, Алдай-Мерген! — сказал богатырь.

— Пощади меня, Хан-Кулюг. Давай будем братьями, как от одного отца, давай будем братьями, как два уха коня, как две лапы орла! Я клянусь: никогда, никогда тебе не изменю! — Так лёжа говорил Алдай-Мерген.

Хан-Кулюг поднял его и сказал:

— Будешь моим табунщиком, брат! Будешь ухаживать за лучшим табуном. Иди в мой аал.

А сам отправился на семивершинный горный хребет. Вдоволь наохотился, наполнил все сумки и поехал домой. А когда вернулся — увидел, что сестра Алдын-Оюу лежит больная, лежит скорчившись, лежит посиневшая, как заплесневелая печень!

— Синей болезнью заболела Алдын-Оюу, — сказала богатырю жена его, Сай-Куу. — Если ты не хочешь, чтобы твоя единственная сестра умерла, принеси ей сердце сивого быка, хозяина Синего озера. Только это сердце сможет её спасти!

Хан-Кулюг сел на могучего Хан-Шилги и поскакал к Синему озеру. Он пел протяжную песню, так пел, как поют сто человек. Он распевал горловую песню, так распевал, как распевают двести человек. Конь Хан-Шилги скакал по гребням низких гор, по склонам высоких гор. С досады богатырь давил белые камни величиной с овцу, от горя кричал и криком разбивал белые камни величиной с быка.

И вот он увидел в долине чёрный чум. Он вошёл в чум. Там была красавица Алдын-Хува, излучавшая свет солнца и луны. Рядом сидела её старая мать.

— Откуда и куда едешь, сынок? — спросила старуха.

— Моя единственная младшая сестра заболела синей болезнью. Я еду за сердцем сивого быка, хозяина Синего озера, — сказал Хан-Кулюг.

— Хозяин Синего озера, сивый бык, могуч и непобедим, — сказала старуха. — Он убивает всех. Один рог его такой горячий, что, если схватишься за него, ты загоришься. Другой рог такой холодный, что, если схватишься за него, ты замёрзнешь. Вот тебе белый платок — им ты схватишь холодный рог. Вот тебе жёлтый платок — им ты схватишь горячий рог.

Назавтра красавица Алдын-Хува и её мать проводили Хан-Кулюга в далёкий путь. Он обернулся серым ястребом и прилетел к Синему озеру. На берегу лежал сивый бык величиной с горный хребет! У него была зелёная шерсть против сердца и длинная зелёная шерсть на хвосте.

Хан-Кулюг обернулся мухой и начал садиться то в угол глаза быка, то к корню рога. Бык мотал головой, отмахивался от мухи и вдруг попал рогами в землю. Тут Хан-Кулюг принял свой настоящий вид, жёлтым платком схватил горячий рог, белым платком схватил холодный рог и погрузил их в землю до корней!

— Что за сила вбила мои рога в землю? — взревел сивый бык. — Ведь победить меня может только Хан-Кулюг с конём Хан-Шилги! Зачем ты здесь, Хан-Кулюг?

— Моя единственная младшая сестра, которую я берегу как зеницу ока, как кость пальца, лежит рядом со смертью. Я приехал за твоим сердцем, сивый бык. Только оно поможет спасти мою бедную сестру.

— Что ж, возьми моё сердце. Оно с левой стороны, — сказал сивый бык.

Богатырь взял сердце быка и целебными травами залечил рану.

— Будем друзьями, сивый бык, — сказал он и освободил быка, вытащил его рога из земли.

Бык вырвал клок зелёной шерсти из хвоста и отдал богатырю.

— Когда я умру, шерсть почернеет, — сказал он.

Хан-Кулюг дал быку чёрную стрелу.

— Пока я жив, стрела будет гибкой, как лоза. Когда я умру, она высохнет, — сказал богатырь.

На обратном пути он зашёл в чёрный чум. Красавица вышла из чума, спрятала в рукава солнце и луну, вернулась и говорит:

— В степи темно, ехать нельзя. Останься ночевать.

Хан-Кулюг остался ночевать в чёрном чуме. Пока он спал, красавица вытащила у него из сумки сердце сивого быка и положила вместо него сердце бурой коровы. Утром богатырь ничего не заметил, уехал.

Он примчался в свой аал и дал коровье сердце больной сестре. Та сразу стала здоровой, встала и ушла.

А что Хан-Кулюг? Удалец Хан-Кулюг зря дома не сидит — он уехал охотиться на семивершинный хребет.

И не знал он, что клятвенный брат его Алдай-Мерген ему изменил, что жена Сай-Куу и сестра Алдын-Оюу вместе с Алдай-Мергеном задумали его погубить. Снова начали они думать, куда бы послать богатыря, чтобы он не вернулся.

— Отправим его к красной лисице с ядовитой пастью, — сказал Алдай-Мерген.

Когда Хан-Кулюг вернулся с охоты, он увидел, что бедная сестра Алдын-Оюу лежит больная, лежит скорчившись, лежит красная как кровь.

— Красной болезнью заболела Алдын-Оюу, — сказала жена Сай-Куу. — Если ты не хочешь, чтобы твоя единственная сестра умерла, принеси ей сердце красной лисицы, которая живёт за золотисто-красным хребтом. Только это сердце сможет её спасти!

Хан-Кулюг сел на неутомимого Хан-Шилги и направился к золотисто-красному хребту. По дороге зашёл в чёрный чум. Он пил чай и разговаривал с красавицей. А старуха вышла из чума, спрятала в рукава солнце и луну и сказала богатырю:

— В степи темно. Ты должен здесь переночевать.

Утром Хан-Кулюг сказал:

— Моя единственная младшая сестра заболела красной болезнью. Я еду за сердцем красной лисицы, которая живёт за золотисто-красным хребтом.

— О, эта лисица — страшный ядовитый зверь. Человека она к себе не подпустит, — сказала старуха. — Кто-то послал тебя на верную смерть.

— Человек, рождённый тувинкой, не может отказаться от своего слова, — сказал Хан-Кулюг. И уехал.

Он взобрался на шестивершинный золотисто-красный хребет и с досадой подумал: «Неужели мне суждено здесь потерять голову?» И вдруг увидел красную лисицу. Хвост её лежал в реке, туловище на плоскогорье, а мордой она выискивала мышей в каменной россыпи. Хан-Кулюг обернулся мухой, подлетел к лисице, вытащил шестидесятисаженный аркан и накинул его лисице на шею. Он принял свой настоящий облик и потащил зверя к себе.

— Пощади меня, Хан-Кулюг! — закричала лисица. — Давай будем друзьями!

— Моя единственная младшая сестра заболела красной болезнью. Я приехал за твоим сердцем, красная лисица!

— Возьми моё сердце, только оставь мне жизнь!

Богатырь взял сердце лисицы и целебными травами залечил рану.

— Я согласен стать твоим другом, красная лисица, — сказал он.

Лисица вырвала клок белой шерсти, который рос против сердца, и отдала богатырю.

— Пока я жива, шерсть будет белой, как облако. Когда я умру, она станет чёрной, как туча.

Хан-Кулюг дал лисице чёрную стрелу.

— Пока я жив, стрела будет гибкой, как лоза. Когда я умру, она высохнет, — сказал богатырь.

По дороге домой он заехал в чёрный чум. Девушка заменила в его сумке сердце красной лисицы сердцем серой овцы.

Хан-Кулюг приехал домой и увидел, что его сестре совсем плохо. Он дал ей сердце серой овцы, pi она сразу стала здоровой, встала и ушла.

Удалой Хан-Кулюг уехал охотиться на шестивершинный хребет. А жена его Сай-Куу выкрасила на этот раз сестру его Алдын-Оюу жёлтой краской. Вернулся богатырь и увидел, что сестра лежит больная, лежит вся жёлтая, как жёлтая медь.

— Жёлтой болезнью заболела Алдын-Оюу, — сказала жена Сай-Куу. — Если ты не хочешь, чтобы твоя единственная сестра умерла, принеси ей обломок медного камня, который лежит на слиянии семи жёлтых рек, под охраной семи жёлтых мальчиков.

Хан-Кулюг направился туда, где сливаются семь жёлтых рек. По дороге заехал в чёрный чум.

— А теперь куда едешь? — спросила старуха.

— Теперь моя сестра заболела жёлтой болезнью. Я еду за медным камнем, который лежит на слиянии семи жёлтых рек, под охраной семи жёлтых мальчиков.

— О, к этим мальчикам нелегко подойти: они — волшебники, они чуют запахи из далёкого далека, — сказала красавица Алдын-Хува. — Я напишу им письмо. — И она дала богатырю письмо на жёлтой коже размером в сажень.

Хан-Кулюг приехал туда, где сливаются семь жёлтых рек. Семь жёлтых мальчиков бросились ему навстречу. Он кинул им жёлтое письмо. Они прочитали его и поняли, что его прислала волшебница Алдын-Хува. Они радостно прыгали и кричали:

— Я дам богатырю медный камень!

— Нет, я!

И они принесли семь обломков медного камня. По дороге домой Хан-Кулюг заехал в чёрный чум. Алдын-Хува подменила обломки медного камня обломками простого жёлтого камня.

Богатырь приехал к родным скалам. Жена увидела его издалека и сказала:

— Едет Хан-Кулюг, который не умирает, сколько его ни убивай!

Богатырь положил перед сестрой обломки простого жёлтого камня, и она сразу стала здоровой, встала и ушла. Хан-Кулюг уехал охотиться. Теперь коварная жена Сай-Куу выкрасила сестру Алдын-Оюу белой краской. Когда богатырь вернулся, он увидел, что сестра его лежит белая, как берёста.

— Белой болезнью заболела Алдын-Оюу, — сказала жена Сай-Куу.

— Чем же можно вылечить бедную сестру? — спросил Хан-Кулюг.

— Однажды, когда так же болела моя мать, мой добрый отец привёз ей молоко белой верблюдицы, которая пасётся около белого озера в стороне восхода. Может быть, и твоя сестра поправится от этого молока, — сказала жена Сай-Куу.

Хан-Кулюг сел на неутомимого Хан-Шилги и направился к Белому озеру. По дороге заехал в чёрный чум, поговорил с красавицей.

— Куда ты спешишь? Подожди, посиди ещё! — попросила Алдын-Хува.

— Единственная сестра Алдын-Оюу побелела! Если сегодня умрёт, то, может быть, поздно вечером, если завтра — то, может быть, рано утром! Я спешу за молоком белой верблюдицы, которая пасётся у Белого озера.

— Если ты туда поедешь, то, неумирающий, ты умрёшь. Не надо ездить, Хан-Кулюг! — сказала Алдын-Хува.

Но богатырь не послушал её и направился в сторону восхода. Он взобрался на белый перевал и увидел Белое озеро. У воды стоял железный тополь. На нём сидели три белых верблюжонка. Тот, что сидел внизу, плакал; тот, что сидел в середине, пел горловую песню; а тот, что сидел вверху, пел грустную, протяжную песню.

— Почему вы плачете и так грустно поёте? — спросил богатырь.

— В этом озере поселился трёхголовый змей, — ответили они. — В полдень он вылезает из воды. Самого нижнего, того, который плачет, он съест сегодня, того, который поёт горловую песню, — завтра, а того, который поёт грустную, протяжную песню, — послезавтра. А наши отец и мать ушли пастись в сторону восхода солнца, за тот огромный хребет. И некому нас защитить.

Хан-Кулюг взял чёрный лук, вложил любимую стрелу, натянул тугую тетиву, направил стрелу в середину озера и начал ждать. Как только показались над водой головы змея, богатырь выпустил стрелу, и она срезала все три головы. Когда стрела летела уже над тем берегом озера, конь Хан-Шилги догнал её, с ловкостью ястреба схватил зубами и принёс хозяину.

Верблюжата и Хан-Кулюг стали друзьями. Он рассказал им, зачем приехал.

— Наши отец и мать — могучие, страшные животные, — сказали верблюжата. — Они чуют запахи на расстоянии дня пути, они чуют запахи из далёкого далека. К ним нельзя подойти. Мы пососём молока и оставим его во рту. А ты иди на запад, спрячься за западным хребтом. И не появляйся, пока горбы отца и матери не скроются за восточным хребтом.

Хан-Кулюг поехал на запад и поднялся на высокий горный хребет. Назавтра ровно в полдень из-за противоположного белого хребта показались огромные верблюд и верблюдица. Их верхние губы гнали облака по небу. Их нижние губы гнали пыль по земле. Их дыхание было похоже на ураган. Они подошли к озеру и кликнули верблюжат.

— Почему наше озеро стало красным? Здесь была война? Как вы уцелели? — спросили они.

— Мы ничего не видели, мы только слышали гром, и вдруг головы змея отлетели, а озеро стало красным, — ответили верблюжата.

Но верблюд и верблюдица не поверили им и начали бегать по степи — нюхать следы, искать Хан-Кулюга. Потом верблюдица накормила верблюжат. И огромные белые верблюды ушли. А когда их горбы скрылись за белым хребтом, богатырь спустился в степь. Верблюжата наполнили молоком три его кувшина, и ещё осталось.

— Выпей остатки, акый Хан-Кулюг! Пальцы твоих рук станут ещё сильнее, жизнь твоя станет ещё длиннее! — сказали они.

Хан-Кулюг выпил молока белой верблюдицы и поехал домой. Вдруг он оглянулся и увидел, что верблюд, который чует запахи из далёкого далека, гонится за ним, поднимая пыль до небес. Тогда конь Хан-Шилги плюнул, а сам Хан-Кулюг свистнул, и задул ветер-ураган, пошёл снег-шурган. Верблюд не смог дальше бежать и повернул назад.

Богатырь приехал к чёрному чуму. С улыбкой встретила его Алдын-Хува. Пока он спал, она подменила молоко в его кувшинах: налила в них простого верблюжьего молока.

Хан-Кулюг приехал домой, дал сестре простого верблюжьего молока, и она сразу стала здоровой, встала и ушла.

Богатырь уехал охотиться, а вернувшись, увидел, что бедная сестра лежит совсем чёрная и скрюченная, будто высохшая.

— Чёрной болезнью заболела Алдын-Оюу, — сказала Сай-Куу. — Когда однажды так же заболела моя мать, мой добрый отец привёз ей семь кувшинов чёрной пены, которая появляется на гребнях волн в середине озера Хиндиктиг. Привези этой пены, может быть, она поможет вылечить сестру.

Хан-Кулюг сел на неутомимого коня Хан-Шилги и помчался по гребням низких гор, по склонам высоких гор. По дороге заехал в чёрный чум.

— Куда ты торопишься? — спросила Алдын-Хува.

— Я еду на озеро Хиндиктиг. Чтобы вылечить сестру, нужна чёрная пена, которая появляется на гребнях волн в середине этого озера.

— Хоть и добрый ты богатырь, да мало ума у тебя. Ведь это враги посылают тебя на верную смерть! Сейчас ты едешь в самое далёкое, в самое страшное место.

Но Хан-Кулюг не стал слушать.

— Бедная сестра, которую я берегу как зеницу ока, как кость пальцев, лежит рядом со смертью! Как мне смотреть на это?

Алдын-Хува в слезах осталась одна. Неизвестно, сколько времени ехал богатырь. Зиму узнавал по инею, лето — по росе. Но вот он взобрался на гребень огромного чёрного хребта и увидел вдали чёрное озеро. «Жива ли моя сестра? Смогу ли я привезти ей чёрную пену?» — с грустью подумал Хан-Кулюг. И поехал вперёд. Наконец он добрался до озера Хиндиктиг, вырвал несколько могучих кедров, сделал плот и поплыл на нём к середине озера. Неизвестно, сколько он плыл. Но вот он увидел чёрную пену на гребнях волн. Он зачерпнул её в семь чёрных кувшинов и поплыл назад. Долго плыл, плот его сгнил и развалился. Хан-Кулюг то сам плыл, то на коне и наконец кое-как выбрался на берег. И увидел, что конь Хан-Шилги так устал, что уже рядом со смертью стоит. Тогда богатырь собрал целебные травы со всей тайги, накормил коня и оставил его отдыхать. А сам подоткнул полы халата, взвалил на плечи седло, узду и семь чёрных кувшинов и пошёл домой. Шёл он, шёл, и усталость валила его с ног. И он повесил на вершину невысокого дерева своё седло. Он так долго шёл, что не осталось мяса на его ногах; он так устал, что не осталось мяса на его теле. Недалеко от чёрного чума красавицы Алдын-Хува он оставил семь чёрных кувшинов — нести их он больше не мог. И из последних сил пополз в свой аал. На рассвете его увидела жена Сай-Куу.

— Ползут кости бессмертного, нестареющего Хан-Кулюга! — крикнула она. — Где ты, Алдай-Мерген? Теперь ты сможешь его одолеть. Заколи белого быка, сними шкуру, зашей в неё кости Хан-Кулюга и брось в яму-пропасть глубиной в шестьдесят саженей!

Алдай-Мерген сделал так, как сказала ему Сай-Куу. А отрубленный указательный палец богатыря взвалил на своего Ак-Сарыг-коня, свёз к Тихому морю и сбросил в воду. Весь аал Хан-Кулюга он угнал. Пусто стало на стойбище. Не осталось там даже вороны, чтобы каркнуть, даже сороки, чтобы вскрикнуть.

Сивый бык, красная лисица, семь мальчиков-волшебников, три верблюжонка, красавица Алдын-Хува — все сразу узнали о смерти Хан-Кулюга по стрелам, которые он им оставил. Они прибежали к аалу-стойбищу богатыря, но там никого не было. Всё заросло высокой травой.

Первый из семи мальчиков-волшебников мог, приложив ухо к земле, слышать шум из далёкого далека, второй мог идти по следам муравья, который прошёл семь лет назад, третий мог идти по следам рыбы в море, четвёртый мог поднять гору — такой он был силач, пятый мог в одно мгновение прицелиться и выстрелить, шестой мог идти по следам паука на песке, а седьмой мог выпить море!

Первый мальчик приложил ухо к земле и стал слушать.

— Хан-Кулюг шевелится где-то глубоко под землёй, — сказал он.

Второй мальчик привёл всех к яме-пропасти глубиной в шестьдесят саженей. Яма была накрыта огромной горой.

— Под горой лежат кости Хан-Кулюга, — сказал он.

Тогда они окопали гору со всех сторон, набросили на неё аркан, другой его конец привязали к рогам сивого быка, и бык вырвал гору. Мальчик-силач спустился в пропасть и вынес наверх кости Хан-Кулюга.

Не зря красавица Алдын-Хува прятала волшебные лекарства, которые нёс сестре Алдын-Оюу, не знавший страха богатырь. Теперь она всеми этими лекарствами лечила Хан-Кулюга. Мальчик, который мог идти по следам паука на песке, пошёл по следам богатыря и нашёл семь чёрных кувшинов, которые Хан-Кулюг оставил недалеко от чёрного чума красавицы. Алдын-Хува намазала богатыря чёрной пеной, и он стал дышать. Он дышал, но не говорил. Мальчик, который слышал любой шум из далёкого далека, пересчитал все его кости и увидел, что не хватает указательного пальца правой руки. Мальчик, который мог идти по следам муравья, прошедшего семь лет назад, и мальчик, который мог идти по следам рыбы в море, пошли искать палец Хан-Кулюга. След привёл к Тихому морю. Тот, который ходил по следам рыбы, обернулся рыбой, плавал и спрашивал у всех рыб о пальце богатыря. Он переспросил тысячи, миллионы рыб! Но никто ничего не знал. Мальчик загрустил. Вдруг он увидел: плывут два огромных старых тайменя и поют горловую песню.

— Куда забросили враги указательный палец Хан-Кулюга? Может быть, вы что-нибудь видели или слышали? — спросил он.

— Когда-то у устья реки Кара-Хем свалилась в воду большая белая скала. Теперь около неё зимует рыба. Может быть, эта скала и есть палец Хан-Кулюга? — ответили они.

Мальчик приплыл к устью Кара-Хема и увидел, что это и есть палец богатыря. Он вернулся в аал Хан-Кулюга и сказал:

— Я нашёл палец. Он лежит глубоко в море, рядом с устьем Кара-Хема.

Мальчик, который мог выпить море, и мальчик-силач пошли к устью Кара-Хема. Первый выпил море, а второй взял огромный палец, взвалил его на спину и понёс в аал. Мальчик, который выпил море, выпустил его назад. Палец прирастили к руке богатыря. Но Хан-Кулюг молчал и не шевелился.

Тогда Алдын-Хува трижды взмахнула золотой плетью и трижды перешагнула через тело Хан-Кулюга.

— Он будет первым, кого я оживлю, — сказала она.

— Я, кажется, долго спал, — сказал богатырь и встал на ноги.

Друзья, вспоминая хорошее, смеялись, вспоминая плохое, плакали.

— Жив ли мой отважный конь Хан-Шилги? — спросил богатырь. — А может, он мёртв? Кто сможет его оживить?

Мальчик, который слышал шум из далёкого далека, приложил ухо к земле и сказал:

— Конь Хан-Шилги жив. На нём звенит узда, украшенная серебром. Он бежит сюда.

Вскоре друзья Хан-Кулюга привели его коня.

— Мы хотим помочь тебе, наш друг, расправиться с твоими врагами, которые бросили тебя в пропасть и угнали твой скот, — сказали они.

— Нет, друзья, — сказал богатырь. — Я был мёртвый — вы меня спасли, оживили, погасший мой огонь вновь зажгли. Спасибо вам! Вы знаете, что такое настоящая дружба. А с врагами я расправлюсь сам.

Его друзья разошлись. Богатырь натянул тугой лук — попробовал свою силу — и увидел, что стал сильнее прежнего. А конь его Хан-Шилги так отдохнул, так окреп, что стал резвее прежнего. Хан-Кулюг сел на Хан-Шилги, взобрался на гребень родного хребта и начал думать думы, которых никогда раньше не думал. И поехал по следам своего врага, грабителя Алдай-Мергена. Он въехал в его аал и вошёл в большую белую юрту. Из-за сундуков выглядывал испуганный Алдай-Мерген. Руки-ноги его тряслись.

— Что ты хочешь — холодную белую сталь или горячий красный кулак? Что с тобой сделать, предатель? — громко спросил богатырь.

— У меня нет слов, чтобы ответить тебе, Хан-Кулюг. Делай со мной что хочешь, могучий, бессмертный Хан-Кулюг!

Богатырь Хан-Кулюг схватил Алдай-Мергена и так его встряхнул, а потом так ударил о землю, что не осталось даже кости, которую могла бы погрызть собака, не осталось даже капли крови, которую могла бы лизнуть лисица.

И он пошёл в соседнюю юрту, к жене Сай-Куу.

— Что ты хочешь — семь белых сабель или семь молодых кобылиц?

— Семь молодых кобылиц лучше, — сказала жена Сай-Куу. — Это же скот!

Хан-Кулюг привязал её к семи кобылицам и пустил в степь.

А потом погнал свой скот на старое стойбище, к родным скалам. Он женился на красавице Алдын-Хува и на свадьбу позвал всех своих друзей.

На холме он поставил юрту, в ровной степи пас скот. Молодец из молодцов, удалец из удальцов, богатырь из богатырей, бесстрашный Хан-Кулюг жил в мире и согласии со всеми.