Онтопсихология – это наука будущего. Я представляю ее миру уже сейчас, но пройдет время, прежде чем человечество осознает ее открытия: онтопсихологию невозможно понять, опираясь на классическую науку, которая научила нас лишь строить умозаключения, но не предложила объективных решений, открытий, приближающих нас к нашему собственному миру и миру третьего тысячелетия. Для того чтобы быть функциональными, нам потребуется иная объективность.

У классического мира можно позаимствовать принципы рациональности. Рациональность – это способ измерения, осуществляемый интеллектом, благодаря которому онто Ин-сеадаптируется к планете Земля. Сама по себе рациональность – не разум, а техника, свод правил, которые опираются на некоторые очевидные первоначала (или, по крайней мере, которые должны быть таковыми).

Сейчас мы существуем в новом мире, что требует иного отношения к предметной данности и к самим себе. Дело не в том, что изменилась наша планета: сегодня нам открылись многие реальности и явления, ранее недоступные пониманию. С технической точки зрения современный мир топоставим с одним-единственным индивидом или же с одним аппаратом. Телефоны, радио, телевидение, Интернет и другие спутниковые коммуникации позволяют отдельному индивиду почувствовать себя «на линии» со всем миром. Впрочем, по сравнению с громадой сегодняшней техники рациональность нашего прошлого кажется детской забавой.

Ни один университет не может предоставить все практические инструменты, необходимые для понимания данных той реальности, в которой все мы живем.

Итак, для понимания новизны окружающей нас реальности следует учитывать три момента:

1) онтопсихология дает базовое знание, которое требуется новому универсуму будущих веков;

2) в самой культуре уже сложились определенные элементы, значительно опередившие наши привычные классические системы познания;

3) бесполезно прибегать к сопротивлению, инфантильно цепляться за удобное и привычное, придерживаясь отсталых рациональных, исторических, педагогических форм оценки событий и поведения, ибо жизнь нашей планеты и ее обитателей сегодня оказалась вне всех этих пустых категорий. Современная экзистенциальная реальность уже настроена на одну волну с новыми этапами информационного детерминизма, хотя этот факт еще не укладывается в нашем сознании.

В последние годы говорится о новой рациональности в технической сфере, и череда интернетовских перипетий привела к точной констатации некоторых явлений. В частности, обсуждение компьютерных вирусов обнажает ту реальность и тот опыт, над которыми стоит задуматься.

Огромная информационная сеть делает нас свидетелями события планетарного масштаба, которое вышло из-под контроля индивида и, развиваясь, неизбежно приводит к результатам, превосходящим нашу способность к управлению и контролю. Интернет воспроизводит сам себя, сам вырабатывает и распространяет информацию, сам себя питает. Он превратился в автономное вычислительное устройство, настолько самостоятельное, что втягивает в свою орбиту человеческие массы и как бы обусловливает историко-экономический путь развития нашей цивилизации.

Меметика – это наука, изучающая явления данного рода, но не получившая пока должного развития. Она делает еще только первые неуверенные шаги. Меметика стремится объяснить наблюдаемые ею факты, однако, на мой взгляд, ей не достает специфической рациональности для понимания меметического универсума. В теории мемов используется только классическая рациональность, тогда как открывающаяся нам реальность требует поиска новой рациональности и альтернативной математики, позволяющих понять получаемые данные.

Онтопсихология и есть то альтернативное понимание, которое обеспечивает нас рациональностью, более функциональной и более близкой мирской объективности нашего времени.

Меметика интересуется политическими идеями, биологией, хроникой, когнитивными науками. В настоящее время возникли новые формы когнитивизма и бихевиоризма, неизвестные самим когнитивистам и бихевиористам. Меметика привносит свое так называемое научное понимание в прочтение нашей индивидуальной и социальной реальности.

Мем – это имитация знания, информационная копия некоего процесса, некоторой реальности. Но отражает ли имитация действительность? Соответствует ли она оригиналу или же выдумывает его для того, чтобы затем утвердить с помощью кредита доверия, выдавая выдумку за реальность? Мем фотографирует или изобретает? Если мы сравним его с геном, то заметим, что последний биологически воспроизводит свою копию, а значит, порождает то, что доступно пониманию на уровне материальной реальности, так или иначе превалирующей. Ген, пусть и медлительный, до сих пор малопонятный, может продлевать себя через систему путем спекулярного внедрения точной информации, выстраивающей смысловой и биологический универсум. Но информация, рожденная от космического, универсального знания, восходит к разуму, задающему интенциональность, то есть к порядку, функциональному для реальности. Наоборот, в мире Интернета мы сталкиваемся с мемом, уводящим от реальности, не совпадающим с ней. Ген – «земной» во всех отношениях, тогда как мем слишком одномоментен, параллелен и амбивалентен. По сути он допускает искажение, склонен поставлять знание, не формализующее, не содержащее реальность. Мем – это копия, которой неведом оригинал, поскольку его просто не существует. Вирус I love you, вызывающий столько шума, никогда не видел love. В конечном счете техническая суть функциональности мема такова: это логический вымысел, предназначенный для запуска или сохранения оперативной системы.

Ген – это носитель формы, структуры единства действия, биологической памяти, которая содержит основную информацию, отвечающую за воспроизведение собственной функциональной идентичности некоего специфического кванта. Ген медлителен – мем быстр. За несколько секунд мем может собрать миллионы других существ с различными типами поведения, познания и подогнать их под одну-единственную рекламу, идеологию, убеждение. Проповедь, информация, конференция или радиовыступление могут заставить поверить целый мир, будто марсиане приземлились на нашу планету, что и доказал Орсон Уэллс. Если мем обоснуется в авторитетном источнике информации, он разовьет идеологию. Действительно, если ген является основной единицей передачи биологической копии, то мем выполняет ту же функцию, но только в отношении культуры. Ген передается половым путем, мем – путем спекулярного фотокопирования.

Таким образом, так называемый разум при детальном рассмотрении превратился в основном в обиталище мемов: креативности онто Ин-се здесь нет места.

Всю свою жизнь Фрейд пребывал в честном научном поиске, но запутался в «меметическом системизме».

Комплексы – это свод информации, отклоненной от базового единства органики. Наш мозг служит местопребыванием для связок мемов, вынужденных повторять самих себя. Индукция и сила клонирующих мемов состоит в том, что они ассимилируют живую органику для собственных операций, а мы-то полагаем, что получаем полезную, нас восхваляющую информацию. В действительности мемы клонируют и колонизируют наши так называемые мыслящие головы.

Рефлективная матрица задает предрасположенность к созданию и функционированию структуры мемических стереотипов; она внедряет базовый код, на который нанизывается стереотип: этот код задает штамп поведения, когнитивных процессов.

Стереотип – это занудствование мемов. Стереотип идентифицирует ситуации, которые затем выбирает субъект, приспосабливаясь к ним. Он воспринимает их такими, какими они были для него отобраны, а не такими, каковы они есть в действительности: речь идет о тематической избирательности комплекса.

Каждый человек отправляется на поиски тех особых мемов, на которых ранее был основан первый код – первая диада, первое послание, внедряющее базовый код мемической избирательности.

Онтопсихология обнаружила существование базового индуктора мемов и определила его как монитор отклонения. Кто способен понять меметическую логику, тому полностью открыт рациональный доступ в логику онтическую, в суть онтопсихологических постулатов. Монитор отклонения служит генеральной, или базовой, системой всех логико-меметических схем, а онто Ин-се – подлинником, источником запуска идей, отражающих функциональную реальность, или информации, рожденной в недрах онтического, или онтологического, универсума.

Отцы-основатели меметики – Робертсон, Броди и Докинз – считают, что побеждающим мемам в конечном итоге всегда свойственны четыре главных биологических стремления, заложенных в нашем мозгу, – к борьбе, бегству, добыванию пищи и спариванию. На мой взгляд, здесь кроется огромная ошибка: такие рассуждения свидетельствуют о наличии меметической логики.

В реальности деятельность мема основывается на захвате энергии ради функционирования собственной идентичности, а значит, она определяется исключительно принципом экономии: я есть и живу таким, какой я есть; я существую и беру то, что согласуется с моим существованием. Ничего, кроме идентичности и метаболизма. Каждый берет то, что считает или видит себе подобным. Для поддержания своей дееспособности машина заручилась принципом, идентичным природному, который природа использует для собственных индивидуаций.

Создатели меметики, впрочем, внесли элемент новизны. В сущности, все согласны: мем – это паразит, нуждающийся в том организме, в каком можно расположиться и начать действовать, распространяясь.

Моя книга «Монитор отклонения в человеческой психике» – это книга будущего, ее содержание откроется познанию тогда, когда человечество в полной мере осознает архитектурную структуру меметики. Вся меметическая архитектура базируется на бионической копии, появляющейся тогда, когда технический ум копирует ум онтический.

Мем – это формальный квант, или спекулярная форма, располагающаяся внутри организма и способная отражать происходящее в нем; мем содержит в себе программу, которую отражает и множит бесчисленное количество раз.

Об этом свидетельствует способность каждого человека видеть, прикасаться, помнить о вещи и воспроизводить ее по своему желанию, отталкиваясь от оригинала. Именно память – техническая способность ментальных функций – может точно или искаженно копировать и передавать, транслировать копию другим людям, не говоря уж о нас самих.

Для ума онто Ин-се специфической является только интуиция.

Сам ли и насколько отдельно взятый индивид решает, какие мемы ему принять? Я считаю, что индивид ничего не решает, ибо для него все предрешено, он уже отобран мемами, поскольку человек впитывает мемы в период, когда его сознание еще не сформировано.

Даже стремление индивида к сознательной автономии основывается на первом полученном меме, требующем принудительного воспроизведения своей программы. Отдельный человек, соединяя свое существование с некоей информацией, продолжает развиваться как мемизированное существо. Изменения (например, идеологические), наблюдаемые в истории, свидетельствуют об оперативном успехе наиболее приспособленных, самых организованных мемов, или когнитивных, или поведенческих меметических систем. Эти системы обладают приоритетом в «обработке» человеческой массы, согласующейся с их информацией.

Следовательно, контроль над присвоением себе мемов со стороны индивида – минимальный, если не нулевой.

Я хотел бы напомнить о том, что несколько лет назад русский исследователь Иван Юзвишин пытался объяснить понятие информатона, однако не был понят, но сам он был крайне поражен передовым характером онтопсихологической теории.

Странные аллегории писателя-фантаста русского происхождения Айзека Азимова становятся понятными, если их рассматривать с позиции онтопсихологии. Только данный ракурс проливает свет на интуитивные догадки писателя. В сущности, Азимов показал так называемых живых человеческих существ перевозимыми на сборочном конвейере исключительно в направлении мемов. С какой планеты? Из какого контекста?

Фиксирующие и клонирующие результаты деятельности межпланетных мемов составляют точную меметическую рациональность, неведомую intelligence-service нашей планеты. Эта рациональность предполагает, точнее предписывает, методологическую и рациональную сетку, которая отличается от аристотелевской, томистской, кантовской, позитивистской, просветительской, спиритуалистской, феноменологической систем, используемых на нашей планете.

Необходимо провести различия между понятиями «головной мозг», «рациональность» и «ум».

Мозг – биологический орган, базирующийся на центрах беспрерывной приемопередачи сообщений и информации; это носитель информации, банк данных, центр осведомленности о происходящем. Последовательность информации детерминирует нейронные синапсы. Деятельность мозга обеспечивается окисью водорода и кислородом и поддерживается электрокремниевыми носителями.

Рациональность – система, или структура, выполняющая функцию достижения некоей цели и приводящая к операциональному единству.

Ум – оператор, задающий меру вещей. То, что совершает отбор критериев и целей. Это субъект, направляющий и различающий системы рациональности. Ум человека – это субъект, направляющий системы рациональности или меметические связки (и те и другие опираются на церебральную органику) и способный реализовать собственную цель путем биотехнических комбинированных процессов. Проект воплощается и завершается. Наше онто Ин-се – это историческая интенциональность. Оно всегда онтологично, поскольку претворяет рациональность.

В широком смысле можно именовать информацию информатоном – спекулярным, не квантовым нуклеотидом, который в момент своего отражения организованным и специфическим квантом вводит информацию и формализует органику, или единство действия.

От данного общего определения информатона зависят понятия клонирующего мема и онтической информации.

Понятие «клонирующий мем» восходит к идее вируса, применяемой вышеупомянутыми авторами. Онтическую информацию сопровождает бытийная ясность, отражающая генный или интуитивный проект и зависящая от онто Ин-се.

Вирус в интернетовском смысле является мемом, клонирующим реальность, которая становится источником ошибки. Вирус – это клонирующая информация, способная проникнуть в органическое «изо», но отличающаяся от идентичности прототипа и потому дисфункциональная для него.

Если вирус – это тот кусочек, который должен пристроиться к чему-то, чтобы действовать, то информация онто Ин-се – это процесс формального единства, которое уже существует, уже идентифицирует индивидуацию.

Информация онто Ин-се в своей органичности содержит открытую программу усиления, сохранения и развития собственной идентичности; онтическая информация есть любая информация, функциональная для прототипа и ее получателя.

Мы называем вирусом ту информацию, которая выводит из строя наши компьютеры. Следовательно, меметическое заражение есть искажение рациональных процессов (составляющих прототип) нашего калькулятора. Клонирующий, а значит, множительный мем, в информации которого содержатся чужеродные, отличные от прототипа, от онтического проекта указания, принимается, однако, органическим «изо». Вследствие этого чужеродная информация проникает внутрь прототипа, внося дезорганизацию, искажение, разрушение и превращая нашу жизнь в напрасный труд.

Человек как органическое «изо» дистоничен, или негативен, настолько, насколько он вынашивает информацию неспецифическую, нефункциональную для идентичности единства действия, присущей ему от природы. Любой человек негативен, нефункционален, если высказывает или несет информацию, не соответствующую естественному прототипу. Речь идет о несвойственной ему информации: субъект вынашивает в себе чужеродность, несоответствие своей онтической реальности и воплощает их в своих действиях. Человек позитивен, если является носителем и выразителем информации, исходящей из его собственного прототипа, из собственного единства действия, из собственного онто Ин-се.

Онтопсихология может во многом помочь человеку, поскольку она открыла существование онто Ин-се, пребывающего в поле универсального (горизонт константы «Н»). Каждое онто Ин-се обладает автономной жизнью и силой, но в зависимости от среды, в которую ему доведется попасть, оно по-разному осуществляет исторический аутоктиз, то есть воплощается, превращаясь в историю успеха или поражения. Само онто Ин-се всегда остается спасенным, но феномен, или информационный процесс, может сложиться по-разному, несмотря на заложенный в его основание разум. Все зависит от причинности, которая действует в среде обитания феномена, от той информации, которой он, в сущности, руководствуется.

Вернемся к онтопсихологической теории психосоматики: вышесказанное позволяет легко понять утверждение о том, что идеи способны трансформировать клеточные структуры, то есть именно вид (модальность) информации меняет информационные структуры клеток. Хорошо структурированная связка мемов может преспокойно исказить базовую клеточную информацию в субъекте, то есть изъять из базовой программы ДНК ее собственную информацию. Допущение психосоматического скачка обусловлено недостаточным пониманием тех процессов, которые изменяют базовую информацию, заложенную внутри гена. Клетка подвергается вводу инородных программ, которые не совпадают с присущей ей логикой. В сущности, субъект-человек, занимаясь аналитической деятельностью, которой руководит его логико-историческое «Я», вводит не позитивные для своей экзистенциальной органики данные. Речь идет о деформирующих знаниях, навыках, убеждениях, стилях поведения, вклинивающихся повсюду, где существует человек как таковой (человек как клетка, мысль, сознание, мораль, секс, волеизъявление, искусство, экономика, политика и т. д.).

Реальность не производит новость, но новость выстраивает общество.

Каждый из нас ежедневно получает миллионы мемов, кажется, что мы просто «объедаемся мемами», разговаривая по телефону, листая газету, подключаясь к Сети, общаясь с другом, просматривая последние отечественные и зарубежные новости. Постоянно, руководствуясь благими намерениями, через сознательные процессы человек приспосабливает объективность собственного онто Ин-се к дезинформации, текущей непрерывным потоком. Так, в конечном итоге мы превращаемся в гигантский склад мемов, стереотипов.

В какой-то момент машина стремится все-таки обнаружить себя, поэтому сегодня можно рассуждать о мемах благодаря Oxford English Dictionary 1988 года, в котором даны некоторые нормативы науки меметики. Если бы понятию «мем» не было дано определение в этом словаре, то я не смог бы говорить об этом явлении так, как я это делаю сегодня.

Разум, ясно видящий собственное действие, способен отличать онтическую информацию от меметической. Совпадая с собственным онто Ин-се, разум человека в состоянии управлять любой меметической информацией через клавиатуру (digital).

Если человек вернет себе собственный архетипический ум, то он сможет оперировать в двух системах: в измерении онто Ин-се и в координатах машины. Машина может принести огромную пользу и оказаться невероятно услужливой, поскольку представляет собой органический мультипликатор. Разум единичен в своей простоте, чем больше у него тел, тем обширнее его история. Машина множит тела, но, безусловно, нуждается в хозяйских руках. Горе, если машина остается предоставленной самой себе наедине с собственными следствиями, тогда она неизбежно оказывается одноразовой вещью, идущей на выброс.

Машина, управляемая онто Ин-се, становится множителем жизни. Наоборот, засорившись информационно-роботиче-ским агломератом, машина начинает ставить свои условия, в том числе и хозяину. Дело в том, что сама по себе машина обладает оперативным единством, но лишена специфической онтической идентичности, то есть не располагает проектом, который устанавливает интенциональность и способен разбираться во многих типах рациональности, похожих друг на друга или же противоположных. Разум может пользоваться рациональностью разных типов, а машина обладает только одной из них: при заданных предпосылках определенные следствия неизбежны. Разум, если это разум, может задавать, различать, аннулировать или накапливать эти следствия. Но из чего же рождается антропологическая культура – из спонтанности человеческого существа самого по себе или же из свода мемов, которые организуют и обусловливают наши шаги, лингвистику, поведение, мораль, верования? Кто вводит информацию: машина – в нас или мы – в машину? Это касается всего – от шутки до молитвы, от невинности до преступления, от первых сказок до трагедий с их гамлетовскими вопросами.

Чтобы понять силу мема, образа pret-a-porter для клонирующих значений, давайте обратимся к празднику Рождества. Его можно охарактеризовать как отличную связку мемов, в которую вовлечено огромное количество всевозможных организаций. Достаточно оказаться в Латинской Америке в период рождественских праздников, дабы понять и реально представить себе всю силу человеческой веры в мемы, несмотря на все их несоответствие естеству местности, времени и т. д. Все это можно наблюдать на протяжении всей истории, начиная с христианства и даже еще раньше.

Например, из всего многообразия религий только три сопутствуют европейской культуре – иудаизм, христианство и ислам. Каждая из них по-своему велика, каждая почитает своего пророка – Моисея, Христа или Магомета. Но при этом забывается, что отцом всех трех религий является один человек – Авраам. Внимательно читая то немногое, что известно об Аврааме, мы сталкиваемся с другой историей, борьбой, политикой, с другими отношениями поколений. Но мем зафиксировал трех иных эпигонов. Кроме того, сегодня больше силы имеют церкви, а не тот, кто источает «изо» жизни. Самая тяжкая наша провинность состоит в том, что мы зашифровали свое логико-историческое «Я» так, что олицетворяем отклонение от собственного онто Ин-се. Мы прошли через шизофрению идеологии, подобной религиозной. Мы отщепились от нашего онто Ин-се и стали носителями информации, чужеродной для жизни изначального прототипа, для константы «Н».

Сегодня, например, у экранов телевизоров мы окунаемся в реки пустозвонства, утопая в море слов, за которыми не стоит более ум, творящий святое. Слова превратились в символы, не содержащие в себе истинных даров: пустота ради пустоты, не имеющая никакого соответствия идентичности получателя; чужеродный мем, вызывающий отчуждение, отравляющий вирус.

Всеобъемлющая история науки – от математики до физики, вся известная нам фундаментальная и прикладная наука – оказывается более функциональной для технологической стратегии, нежели для онто Ин-се. Мы создали так называемые экспериментальные науки, но при этом потеряли самого экспериментатора, носителя знаний. Мы научились производить отличные кирпичи, разработали этапы строительства, но позабыли об инженере. Мы изобрели инструменты, но утратили человека «в себе». Как нечто само собой разумеющееся, человек рассматривался уже совершенным. Или же считалось, что не столь важно исследовать человека – субъективное существо, изменчивое и подверженное эмоциям, не поставляющее точные и постоянные данные. И поэтому мы создали так называемые точные науки.

Очевидно противоречие: ученые не анализируют самих себя, не проверяют себя, не проходят тренинг аутентификации. Начиная с Аристотеля, Платона, Канта (с его «Критикой чистого разума»), святого Августина и т. д., каждый мыслитель полагает само собой разумеющейся точность своего разума. Каждый ученый творит очевидность объекта с целью проверить субъекта. Исследователь излагает свою критику, но сам не заслуживает доверия. Несмотря на это, он закладывает основания науки, создает исторический материализм, позитивизм и т. д. Он придумывает расчеты и начинает считать себя точным, если об этом свидетельствуют их результаты. И таким образом мы свели человека к технологии – к мегаструктуре, которая улавливает субатомные частицы фотонных изменений в церебральной системе (огромном кремниевом зеркале) человека. Так или иначе, фотонные изменения всегда коррелируют со специфической химической биологией, с электрической жизнью.

Материнский компьютер (computer mother) программирует свою цивилизацию и вставляет в нее человека, таким образом, технология, кажущаяся нам следствием, оказывается тем, что маневрирует причинами. По мнению математика де Брили, следствия – это проявившиеся причины. Мы считаем себя главными действующими лицами, тогда как в реальности нас создала технология не только мыслящая, но и действующая.

Предположим, что в начале всего существует первопринцип. Этот организующий технологию ум намного превосходит доступную нам рациональность, поскольку охватывает своим действием не только эту планету, но и обширное межпланетное пространство. Кроме того, нам известна лишь какая-то «половинка странички» огромной энциклопедии универсума. Нам неведома полная история межпланетных событий, произошедших в различные эпохи. Мы не располагаем полной книгой: мы живем ее историей, но не знаем ничего о ней.

Например, кто сможет возразить, что Вавилонская башня, воображаемая нами как сотворенная из камней, не была в реальности антенной приемопередачи и контроля, служившей установлению единого информационного поля, что, естественно, привело к объединению языков и кодов?

Все стереотипы, или мемы, приходят к нам через любовь, чувственность, как в известном вирусе-слогане I love you, испущенном, однако, не живым существом, а неким формализатором, в намерения которого входит просто клонировать, а не пополнять, питать или давать «жизни ради».

Мы открыли ворота кому-то, кто обещал показать нам самих себя, заверил в своих дружеских намерениях, в родстве с нашей идентичностью, но в действительности вошел клонирующим завоевателем, превратившим нас в принадлежащую ему массу.

В Средние века развернулась ожесточенная борьба с бескультурьем, в которой особенно отличались францисканцы. В сущности, в те времена полагали, что чем невежественнее был человек, тем прочнее были его узы с миром жизни, с душой, с Богом; считалось, что культура уводит человека от Бога, от природы. Но, на мой взгляд, невежество – тоже мем, так как оно приводит к идеологической фиксированности; кроме того, в нем, более скупом на самовыражение, сильнее ощущается негибкость как поведения, так и сознания. Следовательно, невежественность открывает поле деятельности машине; действительно, когда технология извлекает на свет новую игрушку, все равно какую, масса тут же присваивает ее себе: едва на рынок выбрасывают некий продукт маркетинга, первыми на него клюют самые неимущие, из которых и формируется рынок.

Онтопсихология открыла существование интенциональностей, импульсов или проекций, исходящих от онтического ядра, и доказала это на фактах. Чтобы различить между собой онтическую информацию и клонирующий мем, следует применить три принципа интерпретации символов. Монитор отклонения, или психотронный преобразователь, нельзя разрушить, однако можно избежать его воздействия и затем управлять им. Чтобы понять, находится ли человек в онтической или клонирующей его окружающей среде, применяются те же самые правила, которые позволяют отличить комплексуальную среду от среды онто Ин-се.

Любые действия, направленные на поддержание собственного благополучия, можно всегда определить по их соответствию пятнадцати характеристикам онто Ин-се, которые представляют собой импульсы онто Ин-се, пребывающего в процессе исторического самосозидания. Любая новая информация или ситуация, содержащая в себе эти пятнадцать критериев, представляющих собой модальность функциональной субъективности, гарантирует то, что мы находимся в состоянии роста, заработка пространства для нашей идентичности, для нашего базового природного кода. Клонирующий мем не несет в себе ни один из пятнадцати критериев онто Ин-се; это имитация без очевидной причинности в следствиях. Мем всегда обладает огромной силой сцепления: оставляет надежду, пустоту, веру, которые не несут прибыли самоидентичности. В свою очередь, самонедостаточность усиливает потребность в надежде, в настойчивости, в стремлении к повторению.

Все живые существа способны распознавать базовый код универсальной природы человека. Чтобы стать оператором онтической информации, необходимо перенастроить банк данных, которым пользуется субъект, то есть произвести метанойю (или изменение) «Я»: расположить собственное «Я» на векторах онтической информации.

Вот уже несколько лет Интернет ставит перед всем миром открытую проблему владения исходным математическим и программным обеспечением, то есть структурой, лежащей в основе любой базовой коммуникации, а именно базовым software, на котором строятся все информационные надстройки. Для выполнения любой базовой коммуникации существует software, которое устанавливает последовательность элементарных связей, то есть базовые исходные коды. Software, изначально проложившее путь развитию интернет-технологии, сегодня неожиданно начинает преобразовываться в бессознательное всего информационного мира.

Многие могли бы возразить, сказав, что это человеческое бессознательное произвело это базовое software, которое мы не в состоянии контролировать. В действительности мы начинаем осознавать, что созданы неким software и сегодня превратились в его операторов. Человек попал в услужение к машине, так как мем не рожден единством действия мира жизни в себе. В результате внутри огромного колеса повторений, подобного хватающей себя за хвост змее, постоянно воспроизводится один и тот же образ, ни разу не видевший оригинала, так как машина – это всего лишь техническая операция.

Через Интернет мы можем узнать обо всем; тот, кто обладает компьютером и умеет им пользоваться, знает, что он просматриваем, но и сам может заглянуть туда, куда ему вздумается; каждый пользователь телефонного аппарата, и об этом известно уже с 1945 г., известен оперативному центру. Фактически этим знанием не пользуются, но такое возможно. Даже НАСА, а также иные формы разума (о чем я говорил в своих лекциях несколько лет тому назад) потеряли над ним контроль. В связи с этим возникает вопрос: люди ли создали эту технологию или, наоборот, она запрограммировала людей? Строим ли мы цивилизацию, универсум для себя или, не ведая того, готовим почву для иной цивилизации, нуждающейся в определенном информационном межпространственном поле? То есть не выстраиваем ли мы своими руками мир, пригодный для жизни другой цивилизации? Творимое нами вводит нас самих в некую форму шизофрении, отщепления от жизни, от собственного онто Ин-се и предлагает суррогаты, более подходящие для иной рациональной формы жизни, нежели для нашей. Достаточно посмотреть любую телепрограмму, чтобы понять, что мы находимся в банке данных, внутри информационного поля, абсолютно чуждого нам, «вырванного из контекста», где все живут в страхе, отчаянном ощущении неразрешимого противоречия, видя в другом человеке источник опасности. Постыдная сеть законов постоянно дискредитирует право на частную собственность (и когда-нибудь непременно посягнет на право владеть вашим телом). Это доказывает, что мы сами позволяем выгнать себя из дома, из внутренней онтической данности. Все мы ходим под бумажным законом, и бюрократия не находится ни в чьих руках (не принадлежит она и государству). Подобно крысам, мы несемся по ложным путям, задуманным как автострады жизни, порядка, совместного жития. Но на деле по этим дорогам можно прийти только к спазматической, активной шизофрении во всех ее формах и проявлениях – от кровопролития до ощущения ментальной оргии. «Кто» более не существует: есть лишь дороги, ведущие в никуда.

Первые мемы – это слова. Слово является имитацией действия. В своей книге «Тезаурус» я говорю о том, что праотцы создавали термины так, чтобы в них отражалось действие, таким образом, квант действия был ими отражен в слове. Сегодня наш основной словарь состоит из малого числа букв, из которых мы складываем целый универсум значений и смыслов. Однако с появлением Интернета мы столкнулись с тем, что эти слова оказались сфотографированными, то есть превратились в бестелесные образы, в слова, представляющие собой лишь фотонную графику – видимую оптическую форму исключительно фотонной обратимости, в которой человек как живой организм не участвует. Значит, речь идет об универсуме, который самостоятельно регулируется и движется с того момента, как расположился на человеческом органе. Накопленная машиной информация затем устанавливает отношения, общность, знания, все то, что впоследствии предстает перед нами под видом цивилизации.

Информационный мир со всей очевидностью начинает раскрывать перед нами так называемый невидимый мир. Логико-историческое «Я», сформированное под воздействием меметических структур социума в конечном итоге приводится в полное соответствие с внешней логикой (вылепливается «по образу и подобию» семьи, религии, государства, друзей, ближайшего окружения). Это приводит к потере стержневой оси, связующей логико-историческое «Я» с первоосновой внутреннего мира человека.

В сущности, нашей жизнью управляет компьютер, набор вирусов, разместившихся на биологической органике нашего тела и регулярно оказывающих давление на ход развития нашей экзистенциальной реальности. Наше логико-историческое «Я» сформировалось из банка данных, не имеющих ничего общего с базовой программой нашего онтического прототипа: и так мы попадаем во власть к социальной doxa, сверхкомпьютеру, заведующему бюрократией клонирования. С первого дня школы, с первых уроков матери мы начинаем терять иерархию высших интересов нашего существования.

Онто Ин-се – это базовая информация космоса, то есть единственная информация, открывающая нам космически универсальную сокровенность жизни как таковой. Соглашаясь на эту информацию, мы становимся жизнью. Напротив, поглощая вирусную информатику, мы неизбежно формализуем смертоносную раковую опухоль собственного существования.

Манипулировать различными мониторами отклонения и иными software, потому что это множащие тела машины, возможно только в том случае, если они подчиняются априори жизни, задающей космические универсальные законы. Априорно жизнь создала язык, и, когда Сын реализуется, он идентифицируется в первоначале Отца. Бытие притворяется бегом становления для того, чтобы повстречаться с собой; и в этом вечном акте оно любит себя.

Отстраняясь от бюрократии социального мнения, от заурядной меметики, мы получаем возможность восстановить собственное единство действия, ведущее свое происхождение от космического проекта жизни «в себе». Следуя формализации своего онтического проекта, мы получаем возможность исторического аутоктиза, приводящего к полной самореализации. Исходная интенциональность претворяется в исполненном акте. И тогда мы можем идентифицировать себя с первоначалом жизни, стать им.

Бытие притворяется бегом становления для того, чтобы повстречаться с собой; и в этой встрече оно – вечно. В экзистенциальном смысле происходит эволюционная, любовная игра, разворачиваются ликующие игрища между бытием и существованием. Это событие случается там, где существую я. Единственным носителем жизни является генетическое, которое не есть ни ген в себе, ни мем в себе. Это знак, который передает эпистему; это слово, которое творит жизнь; это сакраментальный символ, или знак, который отражает вектор онтической интенциональности и становится плотью, историей, реализацией. Это Сын, который продолжает Отца в Едином. Software монитора отклонения использует организм (который, будучи таковым, уже располагает собственным особым набором информационных сообщений первостепенной важности). Монитор отклонения надстраивается сверху и задает собственный, несвойственный организму вектор истории, отдаляя таким образом человека от восприятия информации биологического содержания, вследствие чего он перестает осознавать самого себя (появляется бессознательное).

Действенную помощь нам может оказать возвращение к висцеральной зоне, которая доказывает свою функциональность и свободу от всякого вторичного, наносного вмешательства. Висцеротональная органика существует такой, какой ее создала природа, и поэтому позволяет вернуться к архаической первозданной новизне эмоций в том виде, в каком они переживаются и запускаются внутри взаимодействий жизни, природы в себе. В нашей висцеральной зоне природа говорит, встречает саму себя в качестве единства действия вещей в мире жизни. Поэтому висцеральное чувство может оказать помощь в проверке и постоянном пересмотре нашего банка данных, в ревизии информации. Если информация поддерживается психоэмоциональным (нейроэмоциональным, нейропсихическим полем, если регистрируется как своя в простейшем клеточном аппарате индивидуации, значит данная новость подчеркивает нашу идентичность и интеллектуальность. В противном случае полученное известие чужеродно и на поверку оказывается вирусом.

Эта глава закладывает критические основы нового знания и альтернативной рациональности, требуемой третьим тысячелетием. Тому, кто детально знаком с многовековой историей научных процессов, онтопсихологическое мировоззрение и объяснение реалий кибернетическо-интернетовского мира могут указать дорогу к решению древних проблем. И тогда возможна конкретная реализация человека, желающего спокойно и ответственно прожить свою истину в современном мире, каким бы он ни был.