44. Синяя Борода

Нет. Лабиринт Труаклера Джекобу не помеха. Лиска отдала бы все на свете, только бы он оказался подальше отсюда, и одновременно она была счастлива, что он здесь. Несказанно счастлива.

Джекоб явился не один. Доннерсмарка Лиска узнала не сразу. Когда-то она сочла его сестрицу дурочкой, за то что та позволила Синей Бороде себя обольстить.

Слуга Труаклера силой оторвал ее от окна. Она вгрызлась ему в поросшую шерстью руку, хотя человечьи зубы были намного тупее лисьих, и вырвалась. Графин наполнился уже до половины, но Лиска опрокинула его, а слуга не успел поймать. Он вцепился ей в волосы и принялся так грубо трясти, что у нее захватило дух. Без разницы. Накопившийся страх белыми струйками бежал по столу. Джекоб был рядом, и оба они были живы.

– А слава о его мастерстве и в самом деле вполне оправданна! Хотя я это никогда и не ставил под сомнение, боже упаси.

В дверях стоял Труаклер. Он подошел к столу и стал собирать стекавшие с него капли себе на ладонь.

Особенного беспокойства по поводу освобождения Джекоба из лабиринта он не проявлял.

– Ты не сможешь его убить!

И что она себе думает? Что слова обернутся реальностью, стоит их только достаточно громко произнести? Лиска почувствовала, как возвращается страх.

Труаклер помочил пальцы в белой жидкости у себя на ладони.

– Еще посмотрим. – Он кивнул слуге. – Отведи ее к другим.

Лиска кричала имя Джекоба, пока слуга тащил ее по коридору. Зачем? Предупредить его, позвать, завернуться в его имя, словно в шкуру, которую у нее отнял Синяя Борода?

Слуга остановился.

«Отведи ее к другим».

Дверь ничем не отличалась от остальных дверей, но Лиска так явственно чуяла за нею смерть, словно сквозь темное дерево просачивалась кровь.

– Ты кое-что забыла.

Труаклер стоял позади. Он поднес к ее глазам связку ключей, которую за обедом положил рядом с ее тарелкой. Наверное, ему хотелось увидеть ее дрожащие руки, просовывающие золотой ключ в замок.

Джекоб не разрешил ей войти в дом Синей Бороды, убившего сестру Доннерсмарка. Тогда Лиска еще посмеялась над этим. Лисица слишком часто сама становится убийцей, чтобы бояться смерти, но зрелище, ожидавшее ее за дверью, вопреки всем ожиданиям наполнило ее ужасом.

Этот охотник своих жертв не отпускал.

Девять женщин. Они висели на золотых цепях, сродни кошмарным марионеткам, умерщвленные собственным страхом. В их глазах зияла пустота, но на бледных лицах навеки запечатлелся ужас. Убийца хранил их в своей красной комнате, словно драгоценности в шкатулке. Оцепенелые остатки вожделения, которое они ему уготовили, жизни, которую они ему отдали, и любви, которая их к нему заманила.

Слуга обвил Лиске шею и кисти золотыми цепями, словно хотел ее в последний раз нарядить для Труаклера. В этом ужасном кукольном доме уже не хватало места. Она задела локтем руку покойницы, висевшей рядом. Такая холодная и все еще такая прекрасная.

– Они не отпускают меня. – Труаклер поставил пустой графин на стол, стоявший перед одним из задернутых гардинами окон. – Они становятся частью меня, наверное потому я их и убиваю… Чтобы от них освободиться. Но они остаются, немые и неподвижные, и служат мне напоминанием. Об их голосах. О тепле, которое их кожа когда-то излучала…

От газовых ламп, освещавших комнату, по красной стене блуждали тени, отбрасываемые мертвыми. Среди них Лиска различила и свою собственную. Она была уже одной из них.

Труаклер подошел к ней:

– Неужели его смерть для тебя все еще страшнее, чем твоя собственная?

– Нет. – Лиске было безразлично, разгадал ли он, что она лжет, или нет. – Он прикончит тебя. За меня. За всех остальных.

– Так уже многие думали.

Труаклер подал знак слуге.

– Приведи его ко мне, – приказал он. – Но только его одного.

Потом он прижался спиной к обтянутой шелком стене, придававшей комнате сходство с кровавыми внутренностями животного, и стал ждать.

И Лиска увидела, как графин наполняется ее страхом.