Тем не менее в недавнее время мы стали свидетелями серьезного исключения из этой модели пассивности: речь идет о политической мобилизации женщин. На поставленный выше вопрос, почему в историческом плане со стороны женщин почти не наблюдалось независимого выражения профессиональных требований политического характера, легко дать ответ. Во-первых, женщины в качестве хранителей семьи, то есть будучи занятыми в непроизводственной сфере, в течение долгого времени были менее склонны, чем мужчины, ставить свои политические взгляды в зависимость от места работы. Они реже участвовали во всевозможных организациях, за исключением церковных. В силу сложных причин, в которые _мы сейчас не будем вдаваться, в большинстве европейских стран представителями этих семейных и религиозных интересов являлись консервативные партии. Хотя за последние тридцать лет многие женщины вступили в ряды рабочей силы, большинство из них работает на полставки и, соответственно, не разорвало тесных связей с домашней сферой.

Во-вторых, если мужчины, как пол, уже проявивший активность в общественной жизни, в свое время могли создавать союзы и движения, не опасаясь того, что кто-либо стал бы рассматривать мужской характер этих организаций как своего рода атаку на женский пол, то в отношении женщин, создающих свои организации вдогонку за уже существующими мужскими, наблюдалась совершенно противоположная ситуация. Выражение женского мировоззрения воспринималось как критика мужских взглядов. С учетом того, что большинство людей связано с обществом через семью, женщинам сложно выражать свои специфические интересы, связанные с их преимущественно женскими профессиями, не вызывая трений в семье и имея сколько-нибудь серьезный шанс на создание собственных сообществ. Неслучайно откровенно феминистские организации обычно выражают интересы одиноких женщин более эффективно, чем замужних.

Однако с начала 1970-х годов эта ситуация стала меняться. Происходила мобилизация — или, точнее, целый спектр мобилизаций — женских идентичностей и их политического выражения. Наряду с движением зеленых она представляла собой самый важный современный пример демократической политики в ее позитивном, творческом смысле. Это явление развивалось по классическому образцу массовых мобилизаций. Оно зародилось в узком кругу интеллектуалов и экстремистов, затем вырвалось оттуда, выражаясь сложными, многообразными и неконтролируемыми способами, вытекавшими, однако, из фундаментального требования всех великих движений: выявления невыраженной идентичности, ведущего к формулировке интересов и к созданию формальных и неформальных группировок, представляющих эти интересы. Как и всякое великое движение, оно застало существующую политическую систему врасплох и с трудом поддавалось манипуляции. Кроме того, в своем развитии оно оставалось неподконтрольно официальным феминистским движениям. Возможно, первые феминистки, стремясь мобилизовать своих сестер, и не собирались создавать ничего подобного феномену Girl Power, но характерной чертой всякого по-настоящему крупного социального движения является его способность принимать всевозможные, нередко неожиданные и противоречащие друг другу формы.

В феминизме присутствуют все ключевые ингредиенты значительного демократического явления: экстремисты-радикалы, трезвые политики-реформаторы, хитрые реакционеры, подхватившие лозунги движения и подающие их в диаметрально противоположном ключе, всевозможные культурные проявления и элитарного, и массового характера, постепенное проникновение в язык простых людей отдельных элементов языка этого первоначально эзотерического движения. Со временем и политическая система начала реагировать на требования женщин при помощи весьма разносторонней политики. Параллельно с этим возрастал интерес политических и деловых элит к вовлечению женщин в ряды рабочей силы. Странноватое и, возможно, нестабильное состояние современных гендерных взаимоотношений, при котором явно подразумевается, что и мужчины, и женщины должны работать, но при этом женщины все равно остаются главными хранителями семьи, делает женщин идеальными кандидатами для должностей на полставки; так удовлетворяется потребность компаний в гибкой рабочей силе. А государство радуется увеличению числа налогоплательщиков, связанному с массовым выходом женщин на работу. Но это отнюдь не снижает значения феминистского движения, а лишь его укрепляет. В конце концов, политический рост рабочего класса точно так же сопровождался растущей зависимостью экономики от его потребительских возможностей.

Вышеперечисленные факторы продолжают сдерживать способность женщин к политической независимости, но весь опыт феминизма представляет собой островок демократии в рамках общего наступления постдемократии, напоминая нам о том, что важные исторические тенденции порой можно переломить.