I
Миланский фимиам не затуманил голову Суворова: он не пробыл в Милане и трех дней - 20 апреля войска выступили дальше.
За две недели с начала открытия военных действий Суворов сделал чрезвычайно много. Он сделал больше, чем ему полагалось по австрийской инструкции.
Перед Суворовым стояли три важные задачи: преследовать разбитые на Адде войска Моро, осаждать оставшиеся в тылу неприятельские крепости и взять Турин, занятый французами.
Преследовать Моро, который вышел из-под удара союзников и войска которого разбрелись во все стороны, словно раки, Суворов не мог: Вена категорически запрещала удаляться вглубь. Австрийцам всюду мерещились поражения,- пуганая ворона куста боится!
Приходилось пока что кончать с крепостями и ждать дальнейшего наступления французов.
Но все упорнее стали проникать слухи о том, что из Средней и Южной Италии на подкрепление Моро идет с Неаполитанской армией генерал Макдональд. Было бы грубейшей ошибкой, непростительной оплошностью позволить им соединиться. Суворов решил перейти реки Тичино и По, двинуться на Макдональда, разбить его, а потом поворотить к Турину на Моро. Такой план действий Суворов и отправил в Вену. Он знал, что Вена не согласится с ним, но так как почта в оба конца займет более трех недель, то Суворов взял на свою личную ответственность дальнейшее продолжение войны. И двинулся к Пьяченце, чтобы переправиться через По.
Очень скоро Суворов увидел, что Макдональд, шедший из Неаполя и Рима, все-таки не так еще близок, и потому круто переменил свой план. Он отправил Багратиона разведать на правом, неприятельском берегу реки По. (Багратиону, как всегда, Суворов поручал дело, которое требовало распорядительности и мужества.) А сам стал в центре, между Моро и Макдональдом, чтобы в нужный момент броситься на того, кто из них окажется ближе.
Апрель уже прошел. За апрель Суворов в Италии сделал чрезвычайно много. Союзники же в Швейцарии и на Рейне бездействовали так же в мае, как и в апреле.
Время шло. Осада крепостей велась успешно - Суворов поручил ее лучшему австрийскому генералу, энергичному венгерцу Краю, которого он уважал за храбрость и решительность.
И теперь-то можно было заняться Турином.
Взятие Турина, столицы Сардинского королевства, имело большое политическое и моральное значение.
И, наконец, в Турине помещались громадный арсенал и разные склады.
И 12 мая Суворов двинулся к Турину. Он направил колонны так, чтобы союзные войска со всех сторон окружали город.
В старой двухместной карете сидели вчетвером: Александр Васильевич с племянником Андреем Горчаковым - сзади, а против них на коротенькой скамеечке - Егор Борисович Фукс и войсковой атаман, армии полковник Андриян Карпович Денисов.
Дядя и племянник - нешироки, им на кожаных подушках не тесно, но Фукс и Андриян Карпович умещались на скамеечке с трудом: статский советник хоть невелик, да весь заплыл жиром, а Денисов широк в кости.
Егор Борисович придерживал руками свой живот. При каждом толчке старой кареты Фукс трясся весь, начиная со щек. Он все сползал с неудобной скамеечки и бесцеремонно напирал на крепкое казачье плечо. Денисов сидел совсем на отлете. Одной ногой он упирался в подножку кареты, чтобы только кое-как удержаться на месте.
Было душно. Итальянское солнце жгло, как в Петровки, хотя стоял всего только май. Денисов в своем длинном суконном кафтане давно взопрел, а тут еще жаркое Фуксово плечо - от него некуда и податься.
Денисов с завистью поглядывал на казаков конвоя, которые ехали за каретой. С ними в поводу шли кони фельдмаршала, Горчакова и гнедой денисовский Ветер. С такой охотой он вскочил бы в седло, да нельзя: Александр Васильевич сам пригласил в карету "Карповича", как ласково называл Суворов полковника Денисова.
Ехали молча. Сначала, пока обгоняли свои и австрийские полки, шедшие к Турину, говорили о войсках. Потом Александр Васильевич рассказывал о том, как он на днях ездил осматривать поле знаменитого сражения у Павии, где когда-то, более 250 лет назад, был разбит французский король Франциск I. И, наконец, тихий ангел пролетел: все замолчали.
Александр Васильевич, задумавшись, смотрел куда-то вдаль. Андрюша Горчаков что-то тихонько насвистывал, Фукс сопел, а Денисов гладил свою широченную бороду, вытирал ладонью пот, который тек по шее.
Войска остались позади, верстах в пяти. Фельдмаршальская карета с восемью казаками конвоя ехала по большой дороге к Турину одна. Правда, где-то у самого Турина должен был уже быть маркиз Шателер с венгерскими гусарами и шестью пушками.
Денисов поглядывал на казаков: смотрят ли они вперед, не прозевали бы неприятельский разъезд.
– Стой, Ванюшка! - крикнул Суворов казаку, который правил лошадьми. Карета остановилась.
– Надо размяться. Засиделись!
Денисов с удовольствием выпрыгнул из тесной и душной кареты.
Все, кроме статского советника Фукса, сели на конь. Суворов поскакал вперед, Денисов, Горчаков и казаки конвоя не отставали от него.
Проскакав версты три, подъехали к небольшому городку.
Городок жил обычной мирной жизнью, совсем не думая о войне. Полуголые грязные мальчишки играли на площади. У мраморного фонтана горбоносые итальянки, полоскавшие белье, яростно переругивались. Возле них, заложив за спину руки, стоял полицейский. Он лениво покрикивал на них:
– Andante! Adagio! (Спокойно. Тихо).
Было странно слышать эти слова в применении к такой немузыкальной истории.
Сапожник, расположившийся прямо на улице, стучал молотком и пел высоким чистым тенором какую-то песню. Вторя ему, где-то пронзительно и нудно ревел осел.
Увидев бородатых казаков, сапожник перестал петь, а мальчишки, забыв игру, закричали:
– Сон мошковит! Сон мошковит! (Московит! Московит!)
В окнах домов - тут и там - показались головы. Итальянцы глядели на всадников с удивлением, но дружелюбно: жители всюду встречали союзников как избавителей.
Фельдмаршал что-то спросил по-итальянски. Денисов уловил слово "франчези" и понял: Александр Васильевич спрашивает, есть ли в городе французы?
– Non, non! (Нет, нет!) - живо, наперебой ответило несколько голосов.
– Войска, поди, уже стали на роздых. Пора и нам! - сказал Александр Васильевич, глядя на солнце.
Суворов подъехал к одному дому. За его каменной оградой зеленел сад. Со стены свешивались зубчатые листья винограда, в прорези ворот виднелась глянцевитая темно-зеленая листва оливковых деревьев и буроватая зелень орешника.
Суворов спрыгнул с коня и, окруженный ребятишками, пошел в дом. Ребятишки, осмелев, уже что-то лопотали - конечно, выпрашивали у синьора денег.
Через минуту из дома послышался оживленный говор: фельдмаршал говорил с кем-то по-итальянски, договаривался о постое.
…Вечерело, когда, отдохнув в городке, Суворов с провожатыми отправился дальше.
– Ваше сиятельство, проводника бы взять, - поглаживая широченную бороду, осторожно начал Денисов.
– Обойдемся, Карпович, и без него. Тут дорога одна большак. Да и недалеко уж - какая-либо миля… Доедем!-хлопнул по плечу войскового атамана фельдмаршал.
Поехали дальше. Ночь была светлая и теплая. Суворов ехал так уверенно и спокойно, будто на прогулку по знакомой, много раз изъезженной дороге. Глядел по сторонам, что-то думал, насвистывал.
Денисов ехал, стараясь зорко смотреть вперед. Но здесь не в степи, гляди не гляди - не поможет: засаду легко сделать на каждом шагу. Вон у самой дороги рощица, вон опять потянулась куда-то в сторону от дороги каменная ограда, а там снова какие-то постройки, фонтан, кусты… Долго ли до беды.
– Андрей Иванович, - тихо сказал князю Горчакову Денисов, - как бы нам эдак своего фельдмаршала французам в лапы не отдать? Ведь едем-то мы передом, да и как-никак дело ночное. Надобно его сиятельство остановить, сказать, что так ехать опасно.
– Попробуй, скажи ему, что опасно, - усмехнулся Горчаков.- Я говорить не стану!
Денисов проехал несколько саженей в раздумье.
Слава тебе господи, и он знал Александра Васильевича не первый день! Под Измаилом впервые познакомился.
Надо уберечь старика от опасности, надо сказать, но как? Конечно, придется сказать не прямо, а осторожно, обиняком.
Денисов поровнялся с фельдмаршалом:
– Ваше сиятельство, войска далеко сзаду. Может, вы кому-нибудь нужны…
Суворов сразу раскусил, в чем дело.
– Нужон, так нагонят!
Таким простым ответом Александр Васильевич сразу разбил всю дипломатию Денисова. Не ожидавший его Карпович смешался и бухнул первое, что пришло в голову:
– Вам бы немного отдохнуть надо бы… ("Эх, не то, не то говорю!" почувствовал сам.)
– Помилуй бог, да мы ведь только что отдыхали!
– Отдыхать отдыхали, да не спали! - плел уже совсем и с Дону и с моря окончательно сбитый с толку Карпович.
– Что ты, Карпович! В этакую прекрасную ночь и спать! - улыбнулся Суворов.
Дальше говорить Денисову было нечего. Он покраснел от злости на свое неуменье говорить. Ударив плеткой коня, Денисов выскочил вперед. Он поворотил коня боком, загораживая дорогу Суворову:
– Не гневайтесь, ваше сиятельство, а дальше я вас не пущу! Ежели что вам надо, извольте только сказать - выполню сам!
– Пусти, Карпович, пожалуйста!
– Никогда, ваше сиятельство! Так ехать-плену не миновать! Не пущу!
– А что же будет делать генерал Шателер?
– А он далеко ли?
– Нет, уж недалеко.
– Оставайтесь, ваше сиятельство, здесь а я один слетаю. Найду!
И Денисов поскакал вперед.
Последнее, что он слышал, отъезжая, были слова Александра Васильевича племяннику:
– Помилуй бог, ну и упрямый же Карпович!
Проехав один с полверсты, Денисов слез с коня. Прислушался, не говорят ли где, не звякнет ли стремя, не захрапит ли конь. Но всюду было тихо.
Проехал немного еще.
Дома, огороды, виноградники, заборы пошли чаще прежнего. Чувствовалось, что Турин близко.
Сбоку от дороги чернела рощица.
Слез снова. Стал слушать. Ослышался, или в самом деле в рощице говорили люди.
Денисов подъехал поближе к рощице и спросил по-французски:
– Генерал Шателер тут?
– Тут! - ответил он сам, выезжая на дорогу.
– Фельдмаршал вас ждет.
– Где он?
– Недалеко.
Шателер поскакал вместе с Денисовым к фонтану, где остался Суворов.
Суворов, спешившись, стоял под тополями у фонтана.
Генерал-квартермистр доложил фельдмаршалу, что командир французского гарнизона генерал Фиорелла отказался положить оружие.
– Войска все на местах. Город окружен. Попугайте господина Фиореллу ядрами. А не поможет, тогда завтра - штурм. Заставим положить оружие!
Шателер вернулся к своим шести пушкам и гусарам.
И через полчаса тишину ночи разорвали оглушительные пушечные выстрелы. Шателер бил из шестидюймовых пушек по предместью Турина - Баллоне.
Французы молчали.
– Карпович, почему они не отвечают?
– Чувствуют, ваше сиятельство, что вы близко. Советуются, как бы просить пардону…
Но и тут Денисов сказал невпопад.
Вдруг с диким воем пронеслось и грохнулось где-то неподалеку ядро. За ним другое, третье. Французы стреляли ядрами большого калибра. Попадая на шоссе, они производили страшный гром.
Воздух дрожал от гула.
Ядра падали, не долетая до фонтана И перелетая через него. Лошади фыркали и рвались. Казаки только поглядывали вверх.
Суворов стоял спокойно.
– Фельдмаршал и мы все в опасности! Тут не место! - громко сказал Денисов. Суворов услышал эти слова:
– Нет, Карпович, это место прекрасное. Гляди, какая здесь красота, какие тополя!
Не успел он окончить, как совсем неподалеку грохнулось ядро. Во все стороны с визгом посыпались камни.
Денисов знал, что уговаривать, проводить резоны Суворову бесполезно: он не послушается, да и у Андрияна Карповича резоны выйдут, как давеча, неубедительными:
Лучше действовать!
– Ребята, за мной! Укроем фельдмаршала!-обернулся к казакам Денисов.
Он шагнул к Суворову, бережно взял его в охапку и побежал что было сил в сторону.
Ядра только визжали вокруг.
– Проклятый, что ты делаешь! - беззлобно кричал Суворов.
Но Денисов, не слушая ничего, выносил фельдмаршала из полосы обстрела.
