По дороге Олег объяснил, что Анатолий Афанасьевич, директор Серёжиной школы, обещал дать "Эспаде" пятнадцать листов фанеры. Из нее можно сделать отличные декорации дворцового зала, а после съемок пустить ее на постройку лодки.

– Я вот только боюсь, что директора в школе нет, а учитель по труду фанеру не выдаст. Он, говорят, суровый дядя, – с сомнением произнес Олег.

– Кто? – удивился Серёжа. – Игорь Васильевич суровый? Его даже первоклассники не боятся. Он у нас на елке каждый раз Деда Мороза играет. У него только голос такой – свирепый.

Голос у Игоря Васильевича действительно был как у старого боцмана.

– Пришли? – не то прогудел, не то прохрипел он. – Пятнадцать листов! Из родной-то школы! Ну, эти молодцы – народ не здешний, а ты, Каховский, что творишь? Грабишь!

– Для общей пользы, Игорь Васильевич, – объяснил Серёжа. – Для искусства. – И он мигнул барабанщикам.

Те лихо принялись за работу. Четверо хватали за углы фанерный лист, пятый бежал впереди и открывал двери.

– Здорово работают, пираты, – заметил Игорь Васильевич. – Жаль, что не из нашей школы.

– У нас все "наши", – улыбнулся Олег.

Они с Серёжей тоже вынесли на крыльцо несколько листов. У крыльца уже стоял грузовик.

– Что мне нравится у вашего директора, так это точность, – сказал Олег. – Пообещал – сделал. И машину достал. Минута в минуту.

Водитель, молодой парень в солдатской ушанке, помог погрузить фанеру в кузов. Серёжа и Олег вернулись в мастерскую.

– Ну что, артисты, – опять загудел Игорь Васильевич, – может, еще чего дать?

– Мы люди небогатые, – сказал Олег. – Если дают, не отказываемся.

– Рейка нужна? Так и быть, уделю… В кино-то позовете?

– Конечно, Игорь Васильевич! – обрадовался Серёжа. – Мы всей школе будем показывать. Не для себя же снимаем.

Рейки для декораций нужны были до зарезу.

– Берите вон те, за верстаком, – разрешил Игорь Васильевич.

Барабанщики полезли за верстак.

В дальнем углу мастерской два

семиклассника опиливали ножовками деревянные бруски для планшетов.

Белые кубики-обрезки падали на темные половицы и ярко загорались под солнечным лучом. Серёжа вспомнил барабанщиков в лаборатории и усмехнулся. И тут же встревожился: "А Димка?" Димка так и не подошел, когда кончились у барабанщиков "арестантские" минуты.

Значит, правда, обиделся.

И словно в ответ на беспокойную мысль, услышал он Димкин голос:

– Олег! Сергей! Тревога!

Димка стоял на пороге мастерской – в берете, в сандалиях, в летней форме и в незастегнутом, наброшенном на плечи пальтишке. Разгоряченный, с отчаянными глазами.

– Там в отряде какие-то… Данилка один!

Олег молча рванул с себя пальто, закутал им Димку с ногами, взял в охапку и выскочил на крыльцо. Встревоженным барабанщикам приказал:

– Бегом в отряд!

Серёже велел:

– Давай в кузов. Держись там.

Вместе с Димкой втиснулся в кабину и сказал водителю:

– Жми.

Машина взвыла и рванулась.

От школы до отряда три с половиной квартала. Они пролетели их за минуту. Серёжа прыгнул из кузова и вслед за Олегом кинулся в дом.

Прежде всего Серёжа увидел Данилку. Тот стоял у знаменного шкафа, прижимался к его прозрачной стенке локтями и лопатками. Перед собой на уровне груди он держал рапиру – одна ладонь на рукоятке, другая на клинке. Рапира была полусогнута в стиснутых руках.

Данилка плакал. Может, он и сам не замечал, что плачет. Он смотрел зло и напряженно, а мелкие слезинки ползли по щекам.

Кроме Данилки, в комнате находилось еще три человека. Незнакомые и взрослые. У окна стоял мужчина в меховой шапке пирожком. У него были круглые очки и маленький, нерешительный подбородок. И на худом щетинистом лице проступала растерянность. Он словно хотел сказать: "Ну зачем уж так-то?.."

У пирамиды с барабанами сидела дама в меховом пальто. Стул терялся под ней. Дама была необъятных размеров, а ее ноги – каждая толщиной с Данилку. Лицо дамы своей выразительностью напоминало новую сковородку.

Третий, в распахнутом полушубке, стоял к двери спиной, прижимал к уху телефонную трубку и, высоко поднимая голову, говорил с расстановкой:

– Алло! Я просил дежурного по райотделу милиции! Запишите вызов! Нападение несовершеннолетнего хулигана на работников домоуправления! С оружием! В детском клубе по улице Красноармейской, дом пять. Приезжайте… Я? Я новый домоуправляющий этого микрорайона. Сыронисский Леонид Васильевич. Сыро-нис-ский. Два "эс"…

– Не ломайте комедию, гражданин Сыронисский, – пренебрежительно сказал Олег розовой лысине, которая виднелась из-за лохматого воротника. – Телефон не работает вторые сутки.

Домоуправляющий аккуратно опустил трубку и развернулся в сторону Олега. Дама тоже развернулась, стул под ней запищал. У человека в очках приоткрылся рот.

Сыронисский обрадованно сказал:

– А! Наконец-то.

– Что "наконец-то"? – холодно спросил Олег.

– Наконец-то вы появились! Кто вам позволил оставлять без присмотра клуб?

– Как это "без присмотра"?

– Вот так! Без взрослых!

– Что дальше? – спросил Олег.

– Не "что дальше", а я спрашиваю…

– Вы странно спрашиваете, – перебил Олег. – Вы всерьез считаете, что я буду вам отвечать?

– Считаю, что будешь! Иначе мы…

– Тихо, тихо, – сказал Олег. – Здесь дети. И не забывайте, что обращаться надо на "вы". Вас учили, не правда ли?

Гражданин у окна взволнованно поправил очки и воркующе заговорил:

– Ну, молодой человек… Дети здесь были одни, и если что-нибудь случилось бы…

– Как видите, если что-нибудь случается, я появляюсь быстро, – сказал Олег. И обратился к Данилке: – Что произошло, Вострецов?

Данилка глотнул, опустил рапиру, оттолкнулся спиной от шкафа и отрывисто заговорил:

– Олег, они пришли… Я говорю: "Здравствуйте, вы к кому?" А она… – Данилка подбородком указал на даму. – Она говорит: "Ну-ка, где тут ваш руководитель?" А потом даже слушать не стали. Везде ходят, все трогают. Декорации уронили. Потом давай говорить, что мы пожар наделаем. Димка им сказал, что здесь нельзя посторонним, когда тебя нет, а они его взяли за руку – и в сторону… Да еще кричат: "Ты как со старшими разговариваешь!"

– Так… – жестко сказал Олег и взглянул на Серёжу.

Серёжа сунул в карманы кулаки. В нем начинала звенеть напряженная злость. Как всегда, когда он встречался с людьми нахальными и сильными от этого нахальства.

За спиной взволнованно и сердито сопели барабанщики.

Серёжа нащупал в кармане двухкопеечную монетку, повернулся к ребятам. Ближнему из них, Рафику Сараеву, быстрым шепотом сказал:

– Телефон Генки Кузнечика помнишь? Позвони ему, скажи: капитанов сюда.

Димка, уже сбросивший оба пальто – Олега и свое, сунулся вперед.

– Данилка, ты скажи, как они… Чтоб выгнать нас…

– Ага… – Данилка снова сердито переглотнул. – Они еще ходят и разговаривают: "Пора их выселять отсюда…" Я тогда сказал Димке, чтоб за вами бежал… А они зашли сюда, в кают-компанию, и тоже все стали трогать. Я подумал, что они и знамя щупать начнут, и встал к шкафу. А они мне говорят: "Иди за вашим руководителем". Я сказал что не могу, потому что на вахте. А они: "Ничего с твоей вахтой не сделается…" Я, конечно, не пошел никуда. А они опять говорят: "Уходи тогда отсюда, нам совещаться надо". Я опять не пошел…

– Вот-вот! – неожиданно визгливым голосом перебил Сыронисский. – Три взрослых человека его просят уйти, а он, сосунок, характер демонстрирует!

– Потрудитесь не перебивать, когда говорит командир вахты, – сказал Олег. – У нас это не принято.

– Плевать мне на то, что у вас не принято или принято! – взвился Сыронисский.

Серёжа не выдержал:

– Плюйте у себя в кабинете. Я здесь сегодня пол мыл. И так следов нашлепали…

И тут зашевелилась молчаливая дама. Капризным басом она сказала:

– Вот если собрать ихних родителей да спросить, как он ихних детей воспитывает… – Она повернулась к Олегу и ткнула в его сторону варежкой. Стул под ней заверещал, как живой.

– Может быть, вам пересесть на диван? – вежливо спросил Олег. – Стулья у нас в основном на ребят рассчитаны.

– А ничего твоим стульям не сделается! – отрезала дама. – Ты лучше скажи: правильно ты их воспитываешь?

– Правильно я их воспитываю, – сказал Олег.

– Значит, пускай они как хочут себя ведут? На взрослых людей пускай с саблей кидаются? – жалобным баритоном вопросила дама.

– Между прочим, – опять воркующе вмешался человек в очках, – Антонина Михайловна – председатель уличного комитета. Она при исполнении, так сказать, общественных служебных обязанностей.

– Я тоже при исполнении, – огрызнулся Данилка почти весело. Он уже пришёл в себя. – Я не кидался на них, Олег, честное пионерское! Только схватил клинок из пирамиды и встал к флагу. Потому что они знаешь что? Вот он… – Данилка рапирой махнул в сторону Сыронисского, – как схватит меня за плечо да как толкнет к двери! Я и полетел. Только не в дверь, а в угол, потому что ногой зацепился… Вот тогда я и взял рапиру… Олег, пускай они теперь сами крепость чинят. Я не виноват. Он толкнул, я и полетел…

Серёжа и Олег разом взглянули на макет замка в углу у двери. Краем глаза Серёжа заметил, как Олег побелел. А самого Серёжу от пяток до затылка словно прошило иглой: это был мгновенный удар страха. И такая же мгновенная радость: как хорошо, что утром заело раму!

Передняя стена замка с воротами и угол башни были сильно промяты внутрь. Но самая большая вмятина – по форме Данилкиной спины – оказалась на холме, усаженном деревцами из зеленой резиновой губки. Вдребезги разрушен был подвесной мост.

Олег, словно не веря чуду, стремительно глянул на Данилку, потом подскочил к макету, приподнял его и начал шарить под холмом. Серёжа быстро подошел.

– Олег, да все в порядке, – торопливым шепотом сказал он. – Ну не бойся, Данилка-то живой. Я стержень утром вытащил, чтобы окно открыть.

Олег выпрямился, передохнул. Рукавом вытер лоб. Повернулся к Сыронисскому. Сказал сквозь зубы:

– Слушайте, вы… Никто не заставит вас ремонтировать эту вещь. Для такого ремонта нужны руки и головы…

– Вы хотите сказать, что у нас нет голов? – оскорбленно осведомился гражданин в очках.

– Именно! – отчетливо сказал Олег. – Иначе вы сообразили бы, что поднимать руку на ребенка – преступление… Вот здесь, – Олег щелкнул по папье-маше, – под макетом стальной каркас. Только случайно сегодня утром вынули осевой прут. Иначе бы он проткнул мальчика навылет!

– Я никого протыкать не собирался, – заявил Сыронисский. – Вы не приклеивайте мне чего не надо. Я вашего часового только за руку взял…

– "Взял"! – повторил Олег. – Так, что он с ног полетел!

– Но позвольте, – вмешался гражданин в круглых очках, – ведь никто же не предполагал…

– Надо предполагать! – перебил Олег. – А если бы он виском о косяк? Или затылком об пол? Здесь дети! Понимаете вы? Живые дети! А не рулоны с обоями и не унитазы, с которыми вы, очевидно, привыкли иметь дело!

– Унитазы тоже толкать нельзя, – наставительно сказал Данилка. – Они расколоться могут.

– А ты помолчи! – крикнул Сыронисский. – Туда же еще суется, сопля голоногая! Надень сперва штаны подлиннее! Взять бы ремень да как врезать…

– Слушайте, вы Сыронис-с-ский или как вас там, – спокойно, почти устало сказал Олег. – Никогда человеческая доблесть не измерялась длиной штанов. Этот мальчик во всех отношениях даст вам сто очков вперед. И руку на слабого он никогда не поднимет. Кстати, в древности жил такой человек – Юлий Цезарь. Может, слышали? К вашему сведению, он вообще не носил штанов, а до сих пор считается великим человеком. А на вас хоть пять пар брюк с лампасами натяни, в генералы не запишут. И просто в порядочные люди – тоже.

– Насчет порядочности мы побеседуем в другом месте, – сообщил Сыронисский.

– Разумеется, – поддержал Олег. – А здесь вам не место. Поэтому покиньте помещение отряда и прекратите ваше нашествие, о причинах которого я узнаю в исполкоме.

– Это не нашествие, а технический осмотр, молодой человек, – обиженным тоном ответил очкастый. – Я, кстати, главный бухгалтер домоуправления. Мы смотрим, какой здесь нужен ремонт.

– Никакой ремонт не нужен, – сказал Олег. – Здесь идут занятия, и до лета помещение трогать нельзя.

– Кто вас будет спрашивать? – величественно отозвался Сыронисский. – У нас план. А кроме того, ваш детский сад вообще из другого ведомства. Райком комсомола вас организовал, пускай он и место дает. А нам нужно место для бухгалтерии.

– Мало ли что вам нужно, – сказал Олег. – Таким людям, как вы, нужно вообще, чтобы дети сидели, как мыши в норах, и под ногами не путались, а то жить мешают.

– Шибко образованные все стали, – произнесла дама с лицом-сковородкой и поднялась со стула.

Олег повернулся к Серёже:

– Дежурный! Гости уходят. Проводите.

Серёжа и барабанщики отошли, освобождая выход.

Дама величественно, как айсберг, двинулась к порогу. "Пролезет?" – с интересом подумал Серёжа. Она, видимо, пролезла бы. Но тут даму, словно потоком, отнесло в сторону. С мороза ворвались Генка Кузнечик, Алеша Смирняков, Сеня Гуревич, Митя Кольцов и Наташка.

– Остальные в школе или в кино! – с налета выпалил Генка. – Митьку и Наташку я на всякий случай прихватил. А что случилось?

– Все уже в порядке, – сказал Серёжа. – Гости уходят. А вы как сумели так быстро примчаться?

– Мы с Наташкой на велосипедах, прямо по снегу! Митьку – на багажник. А остальные – бегом!

"Гости" во время этого разговора удалились.

– Ну, история, – выдохнул Олег. – Данила, да отойди ты от флага и положи рапиру. Все уже… Сергей, ты зачем вызвал ребят?

– Сам не знаю, – сказал Серёжа. – Так, на всякий случай. Мало ли что…

– Ну и хорошо… Тогда сразу и решим один вопрос, раз капитаны здесь. Давайте раздевайтесь.

Через минуту все расселись в кают-компании – кто на стульях, кто на диване. Олег быстро и коротко рассказал, что случилось. Потом спросил у Данилки:

– Так?

– Так, – ответил Данилка. И нерешительно оглядел ребят. – А что мне было делать? Здесь же флаг.

– Пусть капитаны пройдут в спортзал, – попросил Олег. – На пару слов.

В зале они стали тесным кружком.

– Вот что, братцы… – начал Олег. – Надо об этом сказать. До сих пор мы жили спокойно… если не считать стычек с Лысым, Гусыней и другими мелкими типами. Взрослые люди нам, по крайней мере, не мешали. Помогали даже. Да только не всем "Эспада" нравится. Местные пенсионеры решили, что наши барабанщики слишком громко барабанят, хотя на улице их даже не слыхать… Просто этим людям понадобилось помещение для кружка вязания и для собраний жильцов. А новому домоуправу показалось, что их бухгалтерии тесно живется. Вот и началось. Тактика у этих людей простая: чтобы нас выселить, будут говорить, что все у нас плохо, все неправильно… Сами видите, Данилка на посту у флага встал, а они в крик: нападение с оружием!

– А что? – запальчиво начал Сеня Гуревич. – Вострецов сделал все, как надо. Я бы тоже… Уходить, что ли, надо было?

– Уходить? – переспросил Олег. – От флага? С поста?

– Кто бы ушел? – сказал Алешка Смирняков.

Олег медленно проговорил:

– Я спросить хотел… Он, конечно, маленький… Но может быть, пора ему дать звание?

– Капитана? – подпрыгнул Генка, который сам две недели назад стал капитаном. – Давно пора!

Серёжа вспомнил утренний случай с барабанщиками.

– Данилка, если по правде, давно уже капитан, – сказал он. – Не хуже других. Даже несправедливо как-то: и в совете, и группой командует, а нашивки нет.

– Только вот не все капитаны здесь, – нерешительно произнес Олег. – Как голосовать?

– Ну и что? Все равно большинство. Да и никто не станет спорить, – уверенно сказал Алешка.

Они вернулись в кают-компанию. Барабанщики уже начинали на диване легкую тренировку по самбо.

– Капитан Вострецов! – сурово сказал Олег.

Данилка сперва привычно подскочил, ожидая нахлобучки за возню. Потом понял – "капитан". Порозовел, испуганно глянул на ребят: "Не шутите?" Олег подошел к нему, тихонько взял за плечи. Улыбнулся.

– Капитан Вострецов… Сдавайте вахту.

– А зачем… сдавать? – шепотом спросил Данилка.

– Ну как зачем? Каховский вернулся. Он же сегодня командир.

Олег притянул к себе Данилку, прижал к пиджаку рыжую лохматую голову и тихонько сказал:

– Ты хорошо стоял вахту. Спасибо, малыш.

Барабанщики на диване притихли.

Олег отыскал глазами Димку.

– Димка сегодня тоже герой. Четыре квартала летел по морозу почти раздетый. Только не заболей, пожалуйста, очень прошу.

– Не-а, не заболею, – охотно пообещал Димка.

– Надо его горячим чаем напоить, – решительно сказала Наташа. – Где у нас чайник и плитка? Всегда дежурные засунут куда-то.

В дверь постучали, и на пороге возник парень в солдатской ушанке.

– Я фанеру выгрузил и у крыльца поставил, – сказал он. – А то вы тут, видно, задержались, а мне ехать пора.

– Мамочки мои! – всполошился Олег. – Извините ради бога! Мы закрутились совсем. Наташа, отогревай Димку, остальные – таскать фанеру!