Глава 7
ХУДШИЕ ОПАСЕНИЯ

Михеев закрыл совещание и остался один. Он сидел за столом среди уймы папок с бумагами.

Они громоздились в беспорядке, но он точно ориентировался в этом хаосе. Стоило сунуть руку по локоть в недра бумажных гор – и на белый свет появлялось то, что нужно. В ровных стопках бумаг он терялся и не знал, где что. А сейчас все было на своем месте.

Итоги совещания оказались неутешительными. Расследование пока зашло в тупик. И в то же время все в отделе знали: подвернись грабителю невольный свидетель, и он непременно убьет – не промедлит.

Этого преступления ждали с замиранием сердца во время лихорадочных поисков: он, Михеев, и сотрудники. Оно висело как меч. Каждая квартирная кража была новым шагом к нему.

Оставалась только надежда, что он не успеет, пока не нашли и не схватили за руки.

И вот непоправимое произошло – он успел. Он сделал это чугунной гантелиной; а когда ушел, на полу остался актер с разможженным черепом.

Актер вернулся с полдороги, как и старуха Крылова. Он, может быть, пошел в столовую и обнаружил по пути, пошарив по карманам, что иссякли деньги, а дома есть где-то зеленый горошек в банке, и если еще устроить себе ревизию, то, может, найдется молотый кофе, тогда он до репетиции продержится вполне и, мало того, устроит пир на весь мир.

Он вошел в квартиру, а грабитель стоял за дверью. Тот услышал шаги хозяина и был наготове. А то, что было потом, актер так и не узнал.

Но, столкнись они лицом к лицу, актер сказал бы:

«Салют, старик! Ты ищешь невозможное. Единственная ценность тут – духи: Дон-Кихоты, Гамлеты. А это тебе ни к чему. Ну зачем тебе, скажем, Отелло?»

«Не морочь мне голову всякой ерундой, – возразил бы грабитель. – У тебя должно быть много денег. Целый мильон».

Как истый обыватель, он был убежден в полном благополучии актеров и не поверил хозяину квартиры:

«Ты врешь. Я знаю, у вас, актеров, куча денег. Это все говорят. Еще говорят, ты здорово сыграл кого-то, об этом писали в газете, и, значит, денег у тебя по горло! Во! И не вздумай скрыть от меня, иначе будет плохо», – сказал бы будущий убийца.

«Скрывать? Что же я скрыл от тебя? Ах, да! Действительно, скрыл. Виноват. Я утаил баночку кофе, если она имеется. Но, я думаю, мы вместе разопьем».

Но конец все равно был один и тот же. Актер лежал с разбитым черепом, а нашедшие в нем приют великие образы погасли. Растаяли во тьме. Навсегда...

Преступник, вероятно, шагнул через него, быстренько удрал подобру-поздорову. А потом, придя в себя, тер затылок, озадаченно и досадливо крякал. До сих пор наводы были точными, в каждой квартире лежала куча денег, но отсюда он ушел не солоно хлебавши. И кто мог подумать, что в жилье у актера – хоть шаром покати! Уж, казалось, лез сюда наверняка, будто в волшебную пещеру. А там лишь стол да стул, кровать да куча книжек.

И если бы не знакомые следы на замке, можно было посчитать, будто это дело других рук.

Михеев помнил эту комнату до малейших деталей. Обычное житье холостяка. И можно представить удивление непрошеного гостя: голый подоконник и ни одной позолоченной рамы, в какие вставляют картины, не говоря уже о рытом бархате. Железная кровать, да старый стол, да стул – только и всего-то.

Михеев набрал телефонный номер.

– Леонид Михайлыч, зайдите.

«Что же, – подумал Михеев, положив трубку, – выходит, преступник действует в одиночку? И в этот раз его застали врасплох. Выходит, он не знал о возвращении актера, и предупредить его было некому».

Зубов явился какой-то взъерошенный. Встал в дверях, уперся ладонью в косяк – и дальше ни шагу.

– Садитесь, – сказал Михеев с любопытством.

Этот парень вызывал симпатию, хотя порой он вел себя как-то непонятно. Точно играл спектакль собственного сочинения, и подполковник невольно чувствовал себя участником этого представления, хотя толком не знал, какая роль отведена ему, Михееву.

Зубов нехотя уселся на крайний стул.

– Давно не виделись с Володиным? – спросил Михеев.

Он был убежден, что у Зубова при этом невольно шевельнулись уши.

– С тех пор его не видел, – ответил Зубов и взглянул как-то искоса.

Очевидно, начиналась новая сцена из зубовского спектакля. И что к чему, разгадать было трудно.

– Интересно, как он поживает? – опять спросил Михеев, и на этот раз скорее самого себя.

Зубов пожал плечами.

– Можно узнать, – протянул он, изучая ноги.

– Было бы неплохо. Постарайтесь. И доложите мне. Версия младшей Крыловой важна по-прежнему. Она остается за вами. Не забывайте этого, – сказал Михеев, давая понять, что разговор окончен.

То, что Зубов был доволен тем, что разговор окончен, так и бросалось в глаза. Он вылетел из двери опрометью.