Глава 2. Ангелина
Жены у меня нет, есть сын… Нет, не так, а то глупо получается — вроде бы с сыном живу без жены. Правильно, наверное, сказать так: с супругой я разведен несколько лет назад, от совместного брака у нас есть сын, которому сейчас двенадцать лет. Я непьющий, некурящий, честный, порядочный, все удивляются, отчего же тогда от меня жена ушла. Я и сам удивляюсь, но, вероятно, именно из-за того и ушла, что честный и порядочный. Был бы хапугой, рвачом, наглецом, зарабатывал много денег, не ушла бы. А так обычный тренер Детской юношеской спортивной школы с ниже среднего уровня достатком… был в то время, когда она от меня смоталась. Сейчас ничего, более-менее зарабатываю, иной раз от детективной деятельности кое-что перепадает, так что на материальную сторону жизни не жалуюсь… Впрочем, на духовную тоже (не дурак я), как, в общем-то, и на сексуальную — недостатка в женщинах не испытываю. Случаются у меня с ними, причем довольно часто, романы, интрижки, а иной раз и любовные приключения. Некоторые женщины остаются у меня на ночь, кое-кто задерживается на неделю, кое-кто на месяц, а кто и дольше, но жениться не собираюсь. Хватит, был однажды женат. Сейчас у меня с женщинами затишье, я ни с кем не встречаюсь, но ничуть об этом не жалею, иной раз полезно побыть и в одиночестве — не мешает поразмышлять над тайной бытия, подумать о душе… Шучу, конечно, рановато в тридцать пять лет о душе заботиться, просто хочется после трудовой напряженной рабочей недели побыть одному, отдохнуть. Вот как сегодня, поваляться на диване в своей двухкомнатной квартире на восьмом этаже девятиэтажного дома, доставшейся мне в наследство от покойной мамы, посмотреть телевизор, полазать в Интернете, наслаждаясь тишиной, покоем, одиночеством. Размышлять о деле Маргариты Александровны пока не имело смысла, у меня не было никаких данных, буду думать о нем тогда, когда появится хоть какая-то информация. Я только лишь посмотрел на карте Москвы, где находится Старокузнецкий переулок и как туда добраться. Я еще немного покайфовал, лежа на диване у телевизора, попил чаю с купленным мною пирожным (страсть как люблю сладкое) и уснул.
На следующий день я проснулся в девять часов утра. Никуда не торопясь, медленно умылся, побрился, потом не спеша, со смаком и аппетитом позавтракал. За то и люблю выходные, что можно никуда не торопиться, жить в замедленном темпе. Затем поехал на метро на станцию «Китай-город», именно в том районе и располагался учебный центр «Юнитенд», где работал Артем Ялышев и его подруга Ангелина.
Почему поехал на метро, а не на машине? Кто живет в Москве, знает почему — москвичи говорят: «Хочешь доехать быстро, поезжай на метро». И это действительно правда — извечные пробки.
Один мой знакомый говорил, что простоял в пробке семь часов! Лето, жара, рассказывал он, водители выходили из автомобилей и, раскинув руки, ложились на капот, Я такое удовольствие испытать не хочу, потому в центр города езжу на метро.
И опять я никуда не торопился, наверняка в «Юнитенде», как и по всей России, суббота нерабочий день, поехал туда так, на всякий случай, вдруг удастся поговорить с кем-нибудь из охранников, они обычно знают всех сотрудников, работающих в офисах, которые они охраняют, а иной раз и кое-что из их личной жизни — сидят у входа и многое подмечают. А если повезет, встречу кого-либо из сотрудников.
Я вышел из метро на одну из старинных улочек Москвы и двинулся вверх по тротуару, мощенному, как и дорога, брусчаткой, отполированной за долгие годы подошвами миллионов ног. Дождь не шел, но было сыро, пасмурно и оттого и на душе как-то хмуро. Старокузнецкий переулок, куда я свернул, был до того узок, что движение на нем было одностороннее. Здесь находилось посольство какой-то страны, пожарная часть, церквушка… вот, пожалуй, и все достопримечательности старинного переулка. Здание, где располагался учебный центр «Юнитенд», было двухподъездным, пятиэтажным, построенным из такого же красного, как и кремлевская стена, кирпича, но возрастом, я думаю, намного моложе. Я миновал прикрытые раздвижные ворота, поднялся по ступенькам крыльца первого подъезда и вошел в дверь.
У нас с этой охраной с ума посходили — понатыкали постов охранников где надо и где не надо, порой в абсолютно не приспособленных для этого местах, как здесь, например. Прямо на площадке первого этажа установили будку и два турникета: один — для прохода на первый этаж, второй — перегораживал ступени лестницы, ведущей на верхние этажи. Наверняка проектировщик или архитектор здания, если бы дожил до наших дней, ахнул, увидев, как изуродовали его архитектурный проект. Кучерявый, низкорослый, коренастый охранник на мои вопросы об организации «Юнитенд» и работающем в ней Артеме Ялышеве ответил, что Артема не знает и Ангелину тоже, да и вообще он работает здесь не так давно, мало кого запомнил, ему лишь известно, что учебные классы «Юнитенда» занимают часть пятого этажа, на других же этажах помещения сдаются под офисы всевозможным организациям. Но «Юнитенд» большая компания и кроме части пятого этажа занимает еще и часть первого в левом крыле здания. Там находится бухгалтерия, группа технической поддержки, начальник «Юнитенда» и другие структурные подразделения этой организации. Так вот, там несет службу охранник Виктор. Работает он давно, наверняка знает всех работающих в «Юнитенде» людей. Так что, возможно, он сумеет помочь.
Попрощавшись с охранником, я вышел из одного подъезда, чтобы минуту спустя войти в другой, расположенный на другом конце здания. Здесь на первом этаже был приличных размеров холл с рядом дверей и ресепшен, за которым сидел крупный, седовласый, благородной внешности мужчина лет пятидесяти. С такой фактурой в Государственной думе заседать. Но у каждого своя стезя. Я решительным шагом приблизился к ресепшен и как со старым другом поздоровался с охранником.
— День добрый, Виктор!
— Здравствуйте, — густым баском проговорил тот, окидывая меня внимательным взглядом, будто припоминая, кто я такой и откуда он может меня знать, раз я называю его по имени.
— Не трудитесь меня вспоминать, — я обезоруживающе улыбнулся, — мы с вами не знакомы. А ваше имя мне назвал охранник, что несет службу в соседнем подъезде.
Иной раз, когда мне нужно расположить человека к себе, я бываю откровенен, порой излишне, и это располагает собеседника, и чаще всего он начинает в ответ тоже откровенничать. Посмотрим, сработает ли в этот раз моя хитрость.
Морщины, собравшиеся на лбу Виктора, пока он пытался вспомнить, где меня видел, разгладились, вопрос нашего «знакомства», озадачивший охранника, был снят, и он добродушно проговорил:
— A-а, Рустам сказал?
— Ну да, — подтвердил я, все еще широко улыбаясь.
— Чем могу помочь? — Виктор вопросительно поднял густые седые брови и уставился на меня блекло-голубыми глазами.
Я положил кисти рук на стойку и пошевелил пальцами, будто трогал клавиши рояля, для того чтобы начать играть.
— Я Ангелину ищу. Она работает в «Юнитенде». Вы ее знаете, Виктор?
Охранник внимательно и чуть удивленно посмотрел на мои руки, будто действительно ожидал, что я своим прикосновением извлеку из столешницы волшебные музыкальные звуки, но, не дождавшись, поднял разочарованный взгляд ко мне.
— Во-первых, сегодня суббота, нерабочий день, — проговорил он, недоумевая по поводу того, что я притащился разыскивать Ангелину в нерабочий день, — а во-вторых, никакая Ангелина в «Юнитенде» не работает.
Пришел черед разочаровываться и недоумевать мне.
— Вот как? Странно. А мне сказали, будто Ангелина работает именно в «Юнитенде». — Я пару секунд размышлял, прежде чем вновь заговорить. — Ну, может быть, раньше работала?
Виктор качнул своей седовласой головой:
— Да нет же, никогда и никакая Ангелина в этой организации не числилась. Поверьте мне, я здесь давно работаю и всех знаю.
Мне очень не хотелось связывать имя Ангелины с именем Артема Ялышева, наверняка, услышав его, охранник замкнется (никому не хочется связываться с историей, где замешано убийство), но и уходить ни с чем я не желал, потому пришлось назвать.
— Но, может быть, вы знаете подругу Ялышева Артема? Возможно, ее зовут по-иному?
Как я и предполагал, охранник, услышав знакомую фамилию, сразу ушел в себя, как-то потускнел, насупился и неохотно пробасил:
— A-а, это того Артема, что за убийство забрали…
— Да-да, — живо подтвердил я, радуясь тому, что хоть в этом Маргарита Александрова не соврала и ее сын на самом деле работает в «Юнитенде». — Он самый. У него девушка есть. Мне сказали, вместе с ним работает.
— Понятия не имею, что за девушка, — отчужденно проговорил Виктор и вдруг, посуровев, спросил: — А по какому праву, собственно говоря, вы интересуетесь этими людьми? Вы кто такой?
И снова я не стал лукавить.
— Частный сыщик, — ответил я, глядя честными глазами на собеседника.
Виктор и вовсе от меня шарахнулся, в фигуральном смысле, и спрятался, как черепаха в панцире.
— Я никаких справок не даю! — отрезал он.
Черт возьми, и откровенность моя никакой роли не сыграла, не хочет открывать мне свою душу охранник, не желает вылезать из черепашьего панциря. Ладно, для того чтобы выведать интересующую меня информацию, у меня есть еще несколько способов, один из них и применим — будем давить на жалость.
— Виктор, у тебя папа, мама были? — спросил я, печально и с осуждением глядя на охранника.
— Был, — непроизвольно ответил мне седовласый мужчина словами Доцента из «Джентльменов удачи», отвечающего на похожий вопрос Василия Алибабаевича и вздохнул: — Умер уже.
Я взял на столешнице очередной аккорд и сделал вид, будто прислушался, как он звучит.
— Ну вот, — проговорил я удовлетворенно. — Был. А у Артема Ялышева мама жива… пока еще… Ты хочешь, чтобы она умерла?
Охранник вскинул брови.
— Я что-то не понял, к чему ты ведешь, — произнес он удивленно, тоже, как я, переходя на «ты».
— А к тому, — подхватил я, — что мама у него старенькая, убита горем, ужасно переживает за своего сына, которого, по ее мнению, посадили ни за что, и она, чтобы доказать это, на последние деньги проводит расследование. Времени на поиски настоящего преступника всего два дня, — принялся я врать. — И если ты не поможешь мне разыскать Ангелину, то время будет упущено и парня невинно осудят за убийство, которое он не совершал. А парень-то, говорят, хороший… — полувопросительно произнес я и выжидающе уставился на охранника — сработает ли моя уловка?
Виктор несколько секунд сидел в раздумье, потом поднял ко мне свои блекло-голубые глаза и медленно произнес:
— Парень действительно неплохой, и я, честно говоря, сильно удивился, когда узнал, что его посадили за убийство. Никогда и никакой агрессии за ним не наблюдал, а я, поверь, в людях разбираюсь, до службы в ЧОПе, когда ноги не болели, работал в полиции в Воронеже, так что приходилось общаться со всякого рода криминальными элементами. Повидал и убийц, и воров, и насильников. А Артем не такой. На преступление не пойдет, не тот характер. В общем, нормальный он парень. Что касается девушки, то с обратной стороны здания находится студия дизайна. Там работает одна девица. Ее я пару раз видел с Артемом. Как девушку зовут, понятия не имею, но возможно, она и есть Ангелина.
Что ж, сработала моя уловка — надавил на жалость, и вот вам результат. Хотя мужик этот, Виктор, добрый, видать, по своей натуре, вот и помог. Со злым человеком подобный трюк не удался бы. Но да ничего, у меня и для злого человека, если потребуется, найдется способ разговорить его.
— Ладно, Виктор, спасибо! Ты мне очень помог, — сказал я, взял на столешнице ресепшен заключительный аккорд и направился к двери.
Обошел здание — и в самом деле с обратной стороны его, в центре, находился еще один подъезд, а вывеска поверху него гласила, что за нею находится «Студия стиля и визажа». Честно говоря, я не очень-то разбираюсь в том, чем визаж отличается от макияжа, кажется, визажист с помощью искусства наложения грима может подчеркнуть достоинства физиономии и скрыть ее недостатки, а стилист тот, кто создает с помощью изменения прически, визажа и подбора одежды образ человека. Но да если ошибаюсь, пусть на меня не обижается армия стилистов и визажистов. Жил я до тридцати пяти лет абсолютно не разбираясь в их утонченном искусстве и еще бог даст столько же проживу, оставаясь в области их деятельности полным профаном.
Обычные парикмахерские, салоны красоты, всевозможные студии массажа, макияжа, загара и тому подобные заведения работают и в выходные, и в праздничные дни. Я толкнул дверь, и она открылась. И это, уж не знаю, богоугодное ли, заведение не составляло исключения — в воскресные дни работало. Миновав предбанник, вошел в большой, светлый холл, стильно оформленный: на стене панно с изображением зебры и жирафа. В этом же стиле — пятнистом (жирафа) и полосатом (зебры) оформлен и интерьер: шкуры на полу, диваны, подушки, на них столики, торшеры, и даже колонны были обтянуты подобием шкур жирафов и зебр. Более того, рамки кое-где развешанных по стенам фотографий с изображением мужчин и женщин, демонстрирующих гламурные прически, модную одежду и макияж, тоже были оформлены в стиле «а-ля жираф энд зебра».
На одном из диванов в картинной позе и словно позируя фотографу из глянцевого журнала сидела, закинув ногу на ногу и изящно, я бы даже сказал целомудренно, поджав их под сиденье дивана, молодая особа лет двадцати семи. У нее была худенькая стройненькая фигурка, скуластенькое, довольно-таки милое лицо с большими темными глазами и копна торчащих в разные стороны жестких волос, выкрашенных во все цвета радуги. Верхняя губа в углу рта была проколота и в отверстие вдето колечко. Пирсинг был, как я позже заметил, и на языке.
Между прочим, и в ее одежде был выдержан стиль «жирафо-зебренный» — нижнюю часть тела обтягивали пятнистые лосины зеленоватого цвета, а верхнюю — полосатая рубашка-распашонка. Девица сидела в холле абсолютно одна, посетителей не было, возможно, по случаю выходного дня. Хотя именно в выходные дамы и ходят по таким заведениям, но кто знает этих женщин, может быть, по стилистам и визажистам они бегают в рабочее время, а в выходные отдыхают. А возможно, салон не пользовался спросом, посетители сюда не ходили или же они были, но сидели в каких-то других помещениях салона, обслуживаемые теми же самыми стилистами и визажистами. Но как бы там ни было, здесь любому посетителю были рады, потому что девица с дурацкой прической тотчас поднялась и, радушно улыбаясь, сделала шаг ко мне навстречу.
— Добрый день! — проговорила она тоненьким голоском, бросив на диван глянцевый журнал, который перед моим приходом просматривала. — Мы рады вас обслужить. Какие услуги хотел бы получить молодой человек? Создание имиджа? Подбор гардероба? Вы, судя по одежде и умению следить за своей внешностью, преуспевающий мужчина. Но в вашей внешности не хватает кое-каких нюансов для придания шарма, — говорила девица с заученной улыбкой и заученными же фразами. — Наш салон поможет вам в выборе стиля. Проходите, пожалуйста!
Я тоже, желая расположить к себе молодую особу, похожую своей странной прической на драную кошку, осклабился в ответ.
— Здравствуйте! Вы Ангелина?
— Да, это я! — приятно удивленная тем, что я назвал ее имя, проговорила молодая особа. — Откуда вы меня знаете? Вычитали в Интернете? — Она все еще улыбалась, не подозревая, кто я такой и зачем пришел.
Я тоже не стал гасить на лице дурацкую улыбку, в тон девице ответил:
— Нет, я пришел по поручению мамы Артема Ялышева, которого взяли под стражу в связи с предъявленными ему обвинениями в убийстве адвоката.
Оказывается, у девицы было два лица: одно «парадное», улыбчивое, для посетителей, и другое — суровое, отрешенное, для просителей. Именно вторую свою физиономию во всей своей красе она и показала мне, когда я сообщил, с какой целью пришел.
— Извините, я не собираюсь чесать с вами язык на эту тему, — холодно сообщила Ангелина. Более того, девица с «просителями» говорила не на интеллигентном языке, а на грубоватом — смеси жаргона с литературной речью.
— Это почему же? — я сделал удивленное лицо.
Девица и вовсе приняла неприступный вид.
— Потому что заниматься расследованием дела Артема прерогатива ментов, — проговорила она сердито, и мне показалось, еще чуть-чуть, и она топнет ножкой, обутой в пятнистую туфельку.
Я укоризненно посмотрел на молодую особу.
— Но ведь парень ни в чем не виноват, а полицейские рады будут спихнуть на него это дело и засадить на долгий срок за решетку, — применил я уже проверенный приемчик — давить на жалость собеседника.
Однако номер не прошел — Ангелина сузила свои большие темные глаза и с вызовом сказала:
— Если Артем ни в чем не виноват, легавые во всем разберутся и отпустят его.
Я внутренне усмехнулся: что ж, раз на жалость давить не получается, будем давить на совесть.
— Вы предательница, да? — спросил я с презрительными интонациями.
Ангелина вскинула голову и надменно спросила:
— Это еще почему?
«Раз вступила в контакт и втягивается в диалог, уже хорошо», — подумал я, а вслух сказал:
— Да потому что ваш друг попал в беду, а вы его предаете. От вас ничего не требуется — ни материальная помощь, ни какие-либо официальные свидетельские показания, просто поговорить со мной об Артеме, ответить на несколько моих вопросов. И этим вы можете здорово помочь Ялышеву.
Девица несколько мгновений стояла молча, в вызывающей позе, на ее лице не отражалось никаких эмоций, но в глазах вдруг появилась растерянность. Это хороший признак — совесть у нее все же есть.
— Я, право, не знаю, чем могу помочь Артему, — наконец выдавила она.
Я, словно змей-искуситель, вкрадчиво произнес:
— Всего лишь несколько вопросов…
В этот момент из арки, расположенной в левом углу холла, вышла женщина лет тридцати пяти с хорошей фигурой, холеным лицом и короткой, под мальчика, стрижкой. Одета она была, не стоит и гадать, — разумеется, в «жирафо-зебренской» расцветки лосины и свитерок.
— Ангелина! — бросив на меня заинтересованный взгляд профессионального стилиста-визажиста, обратилась она к моей собеседнице и, когда та обернулась, проговорила: — Клиент ждет, хочет, чтобы ты поработала с ее лицом.
— Хорошо, Настя, иду, — сказала девушка и снова повернулась ко мне. На ее лице отразилась внутренняя борьба, она несколько секунд колебалась, затем взяла из стоявшей на журнальном столике визитницы картонный прямоугольник и протянула мне.
— Позвоните после шести, — произнесла она чуть потеплевшим тоном. — Встретимся после работы и поговорим.
С этими словами она развернулась и пошла вслед за направившейся в служебные помещения Настей.
«Сработала уловка», — подумал я, сунул визитку в карман и двинулся к выходу из салона.