Глава 15

Дмитрий осторожно подошел к старшему механику. Руки матроса так сильно дрожали, что, казалось, пистолет должен был выпасть из его мокрой ладони. В мозгу вертелся целый смерч из обрывистых и малодушных мыслей. Если бы мысли слетали с губ подобно словам, то на берегу раздались бы истошные пронзительные крики.

«Седов, самоуверенный идиот, сказал, что убийца не будет меня здесь искать! Он опять оказался неправ! Сволочь! Подставил меня! Из-за него я убил человека! Нет, убийцу!»

Старший механик был мертв, а значит, теперь его можно не опасаться. Дмитрий сунул пистолет в карман и, с трудом волоча ноги, подошел к воде. Опустившись на колени, он протянул руку к набегавшей волне и, зачерпнув ладонью воду, смочил влагой горячий лоб.

– Я убил убийцу, – прошептал матрос и побрел по берегу в сторону лагеря.

Он шел, пошатываясь, и смотрел себе под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть.

Дойдя до мыса, на котором совсем недавно рыбачил Сергей, упал на колени и начал блевать. Его выворачивало наизнанку, словно он объелся испорченной и отторгаемой желудком пищей.

Снова встав на ноги, Дмитрий почувствовал себя немного лучше и, утерев рукавом рот, поплелся дальше. После того как он опустошил свой желудок, его голова немного просветлела, но легче от этого не стало, наоборот, стало по-настоящему страшно.

«Меня обвинят в убийстве, – подумал он. – Нет, капитан все объяснит. Ведь это был его план… Сволочь! Он использовал меня как наживку!»

Дойдя до середины следующей бухты, Дмитрий услышал чей-то крик и испуганно вскинул голову.

Это был Седов. Капитан бежал по берегу навстречу матросу. Вероятно, находясь в лагере, он услышал выстрел и догадался, что случилось нечто незапланированное, поэтому бросился туда, куда ушел старший механик и где должен был прятаться Дмитрий. Удивительно, как быстро Василий Терентьевич смог преодолеть такое большое расстояние.

Матрос не расслышал, что именно крикнул ему капитан, и сел на песок. Василий Терентьевич продолжал бежать, несмотря на то что избыточный вес и солидный возраст заставляли его почти при каждом шаге делать судорожный свистящий вдох.

– Что случилось?! Ты стрелял?!

Лицо капитана было пунцовым и мокрым. Его грудь часто вздымалась, а рот жадно глотал воздух, стараясь захватить в легкие больше кислорода.

– Я убил его, – пробормотал матрос и зачем-то добавил: – Убийцу.

– Кого ты убил?!

Глаза капитана были широко раскрыты. Казалось, что Василий Терентьевич напуган не меньше, чем Дмитрий.

Он смотрел на матроса так, словно от его ответа зависело очень многое.

– Сергея.

Василий Терентьевич схватился за голову и, опустившись на песок рядом с Крачковым, пробормотал:

– Мне нельзя было его отпускать.

Капитана не интересовали подробности, он догадался, что Дмитрий принял Сергея за убийцу и выстрелил в него из пистолета.

– Ты точно его убил? – цепляясь за соломинку, спросил Седов.

– Кажется, да.

Дмитрий еще недостаточно хорошо соображал. Он находился в каком-то заторможенном состоянии, но понял по реакции капитана, что совершил ужасную и непоправимую ошибку.

– Сергей – не убийца. Это Титов убивал пацанов, – взволнованно проговорил Седов.

Дмитрий вспомнил, что то же самое ему говорил старший механик.

– Я не знал об этом! – почувствовав прилив животного страха, пролепетал матрос. – Он вышел из леса неожиданно. Подстерег меня. Мне оставалось только выстрелить!

– Я понимаю. Ты не виноват. Это моя вина. Титов, как мы и предполагали, сбежал из лагеря, чтобы тебя догнать. А Сергею я пока не стал говорить о том, где ты прячешься. – Капитан неожиданно резко поднялся: – Скорее! Может быть, он еще жив. Где ты его оставил?

Слово «оставил» резануло матросу слух.

«Может быть, капитан попытается свалить все на меня?! А ведь вина действительно его – он мог предупредить Сергея, и тогда ничего бы не случилось», – подумал Дмитрий и ответил:

– Там. В соседней бухте.

Василий Терентьевич побежал по берегу, все чаще переходя с бега на шаг. Дмитрий тоже встал и поспешил за капитаном.

Взобравшись на мыс, они увидели бухту и несколько десятков чаек, которые кружились над тем местом, где Дмитрий блевал.

– Где он? – спросил капитан.

– Возле тех скал, – пояснил Дмитрий.

Быстрым шагом направившись к скалам, они через несколько минут достигли нужного места.

– Где?

Матрос показал Седову, куда следовало идти, и капитан наконец увидел тело старшего механика, лежащего на спине там, где Дмитрий его оставил.

Сергей был мертв. Дмитрий догадался об этом по мертвецкой неподвижности его лица и тела. На загорелом животе алело небольшое пулевое отверстие, из которого уже перестала сочиться кровь.

Седов подбежал к старшему механику и, встав на колени, схватил его руку. Пальцы капитана пытались нащупать на запястье пульс, но, увы, тщетно. Василий Терентьевич стиснул зубы и осторожно положил руку Сергея на песок.

– Что теперь будет? – дрожащим голосом спросил Дмитрий, с надеждой глядя на Василия Терентьевича и сцепив мертвой хваткой свои побелевшие пальцы.

– Ничего, – обреченно произнес капитан. – Еще один труп к тем четырем, что мы имеем. – Он вдруг почувствовал сильную усталость, опустился на камень и подпер голову рукой. – Труп надо будет переправить в лагерь. Правда, вдвоем мы его не донесем. Можно похоронить и здесь, или притащить на буксире плот, и на нем переправить тело.

– А что будет со мной? – спросил матрос, устремив на капитана по-собачьи жалобный взгляд.

– Ничего. Ты и я должны радоваться, что остались в живых. Другим так не повезло.

Дмитрий, похоже, считал несколько иначе.

– Хотел бы я быть на вашем месте.

– Почему? – удивленно посмотрел на матроса капитан.

– Вы ничем себя не запятнали. Не то что я.

– Ты ни в чем не виноват. Не ты, а Титов убивал людей.

– А Сергея?

– Ты не знал, что он не был убийцей. Ты всего лишь защищался.

– А если судья будет думать по-другому?

– Я буду твоим свидетелем.

– Но я спрятал деньги и именно из-за этого убили Алексея, Илью и Олега! – не выдержав, закричал матрос.

– Пойми, не ты их убивал, не тебе и отвечать, – пытался успокоить его Седов.

– Я боюсь.

– Не надо, все будет нормально.

– Если вы считаете, что я не виноват, давайте все исправим!

– Как?

– Избавимся от трупа.

Капитан изумленно посмотрел на матроса, и брови его неодобрительно изогнулись.

– Что значит избавимся?

– Сергей все равно мертв. А я, вы сами говорите, не виноват. Если мы спрячем труп, можно будет сказать, что Сергей сбежал, и тогда все будет справедливо.

– Мы не можем этого сделать.

– Почему? – нервно встрепенулся матрос.

– Сергей – человек и просто наш друг. Он не может лежать в безвестной могиле черт знает где. Его надо похоронить по всем правилам.

– Но ведь вы обещали мне помочь!

– Я помогу.

Капитан встал, желая приободрить матроса, но тот отскочил назад и выхватил из кармана пистолет.

Седов замер, удивленно смотря в наполненные ужасом и безумной решимостью глаза матроса.

– Постой, – как можно спокойнее произнес он, чувствуя, как к горлу подкатывает неприятный упругий ком. – Не делай этого. До сих пор ты все делал правильно. Не надо совершать ошибок.

– Я знаю, что надо делать, – озаренный какой-то сумасшедшей идеей, проговорил матрос. – Нам надо привязать к ногам Сергея камень и сбросить его с плота на глубине.

Седов промолчал, не решаясь возразить ему.

– Нам надо выкопать и другие тела и тоже похоронить их в море. Как и положено морякам. Чтобы никто не знал, что здесь произошло.

– Но о том, что здесь произошло, все равно узнают. Останутся следы. Что-то останется от могил на берегу, – возразил Седов.

– Мы все спрячем, – убежденно произнес матрос. – Сровняем могилы. Они во всем будут подозревать Титова… Мы что-нибудь придумаем. Только нельзя медлить.

– Но Титова могут найти.

– Никто не узнает! Никто не узнает, если вы будете молчать! Вы будете молчать?!

Капитан сглотнул ком и пообещал:

– Буду.

«Надо, чтобы Дмитрий успокоился, а потом можно все ему объяснить».

В кармане у капитана лежала заряженная ракетница, но он, разумеется, не допускал мысли, что ее можно применить.

– Я отдам вам половину денег, а вы пообещаете мне молчать, – продолжал твердить матрос. – Никто ни о чем не узнает.

– Послушай, – протянул вперед руку Седов, надеясь успокоить матроса.

– Я так и знал! Вы обманете меня! – закричал Дмитрий, и пистолет в его руке дрогнул.

Второй выстрел напугал не привыкших к громким звукам морских птиц. Капитан схватился за грудь и упал в нескольких шагах от старшего механика.

– Вы обманете меня, – повторил матрос, подходя к Седову и глядя на него сверху вниз.

Василий Терентьевич пытался остановить ладонью текущую сквозь пальцы кровь. Пуля попала ему в правую часть груди, прошла между ребрами и повредила легкое.

«Незавидный финал», – подумал капитан, посмотрев на испуганное лицо матроса.

Однако жизнь не торопилась его покидать.

Дмитрий тоже заметил это и дрожащим голосом проговорил:

– Я не виноват. Вы хотели обмануть меня.

С этими словами он снова направил на капитана пистолет, целясь в голову, но потом, не сумев нажать на курок, перевел дуло в область сердца.

Седов равнодушно смотрел на пистолет. На смену возбуждению пришло чувство апатии, наверное, он все-таки умирал.

Дмитрий отвел глаза в сторону, не в силах смотреть капитану в лицо, потом снова направил пистолет ему в голову и нажал на курок.

Звук выстрела оглушил Василия Терентьевича. Пороховой язык коснулся его лба и осыпал затылок бесчисленным количеством уколов – это были осколки камня, который лежал под головой Седова. Пуля пролетела в миллиметре от его виска.

Было очень больно. Но, даже находясь в полубессознательном состоянии, капитан понял, что так не умирают.

Затворная рама пистолета отошла назад. Это означало, что в пистолете больше не осталось патронов.

– Черт! Черт! – выругался Дмитрий и, подняв с земли большой камень, подошел к Седову.

– Господи! – прошептал тот и подумал про себя: «Уж лучше бы он во второй раз не промахнулся».

Дмитрий вдруг взвыл, как раненый зверь, и отбросил камень в сторону.

– Я не убийца, – пробормотал он и побежал по берегу. Вернувшись обратно, сел на камень и стал ждать.

«Он будет ждать, пока я умру», – догадался Седов.

Такой поворот его устраивал. Смерть была неизбежна, и оставалось только достойно встретить ее.

Дмитрий продолжал что-то твердить, беспокойно глядя то на тяжело дышавшего капитана, то на неподвижного старшего механика.

Через полчаса Седов все еще был жив. Однако он потерял слишком много крови и при всем желании не мог за себя постоять.

Неожиданно матрос вскочил и кинулся в сторону лагеря. Для завершения созревшего в его мозгу плана ему нужен был плот.

Он бежал настолько быстро, насколько позволяли ватные ноги, а глаза с беспокойством ощупывали горизонт. Дмитрий боялся, что, в очередной раз взглянув на море, он увидит там спасательную шлюпку или корабль. Для него это было равносильно обвинительному приговору. Взбираясь на каждый мыс, он со страхом осматривал открывавшуюся его взгляду бухту и всякий раз испытывал невероятное облегчение. Спасателей не было, а значит, он мог беспрепятственно завершить свое дело.

Возвращение в лагерь отняло у него остаток сил, поэтому, оказавшись в бухте, где затонул балкер, Дмитрий перешел на шаг. Проходя мимо кладбища, он посмотрел на могилы.

«Могилы – неглубокие. Грунт – легкий. Мне хватит остатка вечера, чтобы спрятать всех».

Между тем было уже достаточно поздно, около девяти часов вечера. Солнце неуклонно приближалось к вершинам сопок.

В лагере было пустынно. Даже вездесущий Жулик куда-то пропал.

Дмитрий со страхом посмотрел в сторону леса. Ему предстояло жить одному на берегу и ждать помощи неизвестно сколько времени.

«Надо было взять у капитана ракетницу, – с опозданием подумал матрос. – С ней безопасней».

Крачков действовал в спешке. Не только потому, что хотел поскорее избавиться от трупов, а потому, что ему было страшно остановиться.

Он схватил лопату и забросил ее на плот. Следом за лопатой на дно плота полетел большой моток веревки и нож.

Схватив плот двумя руками, Дмитрий с трудом спихнул его в воду и потащил за собой вдоль берега. Но понял, что передвигаться таким образом очень неудобно, особенно там, где путь преграждали скалистые мысы, отрезал от мотка длинную веревку и привязал ее конец к плоту.

Взяв веревку в руки, он как бурлак потащил за собой плот. Дело стало продвигаться быстрее. Только когда волна сносила плот близко к берегу, Дмитрию приходилось останавливаться и отталкивать его на глубину.

Противоборство с волнами и плотом сильно вымотало матроса. Когда он дошел до первого мыса, проблем сразу прибавилось. Тащить плот, карабкаясь по скалам, было намного сложней. Однако страх заставлял Дмитрия не замечать усталости и упрямо тянуть стертыми ладонями намокшую в соленой воде веревку.

Несколько раз, преодолевая мысы, он соскальзывал с мокрых камней в воду, больно ударялся, но вставал и продолжал тащить за собой плот. Его одежда насквозь промокла, в обуви хлюпала вода, но он не обращал на это внимания.

Обогнув последний мыс, Дмитрий увидел бухту, ставшую свидетелем его преступлений. Берег был пустынным, видимо, провидение оказалось на стороне матроса и не мешало ему скрыть следы своих злодеяний.

Дмитрий крепче ухватился за веревку, закинул ее на плечо и с удвоенным рвением потащил плот, а возле скал вытащил его на берег.

С тех пор как Дмитрий Крачков оставил капитана, прошло чуть более получаса. За это время место, где произошли трагические для старшего механика и Василия Терентьевича события, почти не изменилось. Только опустившееся солнце стало отбрасывать на берег более длинные, но менее контрастные тени. Тело старшего механика благодаря бронзовому загару не выглядело мертвецки-бледным. Василий Терентьевич, судя по судорожным движениям грудной клетки, был еще жив. Дмитрий надеялся, что найдет тело капитана неподвижным и бездыханным. Однако, видимо, Крачкову предстояло взять на себя бремя еще одного тяжкого греха.

Он подошел ближе. Глаза Седова были открыты, а ладонь по-прежнему лежала на окровавленной груди.

«Когда же ты умрешь?» – раздраженно подумал Дмитрий, продолжая надеяться, что, пока будет возиться со старшим механиком, капитан сам отдаст богу душу.

Он приподнял тело Сергея за плечи и потащил к воде. Дмитрий торопился, но из-за усталости все его движения были резкими и неловкими. Он боялся наступающей ночи, но еще больше боялся не успеть избавиться от тел. Казалось бы, никто и ничто не могло помешать матросу избавиться от обличавших его улик, однако каждый шорох, доносящийся из леса, напоминал Дмитрию голоса людей. Услышав крик чайки, он вздрагивал и с тревогой смотрел на море.

Подтащив Сергея к плоту, Крачков рывком перебросил его тело через борт. Затем вернулся на берег и принес большой камень. Отдышавшись, отрезал от мотка длинный кусок веревки и связал им ноги старшего механика. Это он сделал достаточно быстро. Привязать другой конец веревки к камню было намного сложнее. Руки Дмитрия дрожали от усталости и волнения. Он выбрал неподходящий по форме округлый камень, поэтому веревка постоянно соскальзывала с его гладкой поверхности. Видя, что у него ничего не получается, Дмитрий в исступлении выбросил камень на берег, снова побежал к скалам и нашел продолговатый камень с острыми краями.

На этот раз матрос быстро справился с узлами и надежно прикрепил камень к ногам стармеха.

В сотый раз затравленно оглянувшись по сторонам, он вернулся туда, где лежал капитан. Грудь Василия Терентьевича была обманчиво неподвижной, однако, опустившись рядом с ним на колени, Дмитрий сразу понял, что капитан еще жив, только дышать стал тише и ровнее. Что это означало? Что Седов благополучно пережил самую страшную часть своего ранения, или то, что он уже находился одной ногой в могиле?

Крачков достал из кармана пистолет и вынул из него обойму. Патронов в ней действительно больше не было. Он начал нервно стучать зубами, лихорадочно соображая, как ему поступить. Приняв решение, засунул обойму обратно в пистолет, а пистолет – в карман. От орудия убийства Дмитрий решил избавиться тем же способом, что и от тел, – выбросить в море. Проделав это, он со словами: «Я этого не хотел» с трудом приподнял капитана, подтащил его к плоту и в несколько попыток перебросил тело через борт. Василий Терентьевич ударился о камень, привязанный к ногам старшего механика, но при этом даже не вскрикнул.

Дмитрий залез на плот и положил Седова рядом с Сергеем. Затем выпрыгнул на берег и побежал за вторым камнем. На этот раз он сразу выбрал тяжелый угловатый камень. С трудом удерживая кровоточащими пальцами огромный булыжник, принес его и положил у ног капитана, затем залез на плот, отрезал ножом веревку, связал ею ноги Седова и стал опутывать веревкой камень, стараясь покрепче затягивать узлы.

– Далеко плывете?

Дмитрий дернулся так, словно за его спиной разорвался снаряд и отбросил его взрывной волной на середину плота. Он даже не устоял на ногах и упал на капитана, но быстро поднялся, встал на четвереньки и оглянулся.

В двух шагах от плота стоял человек. Дмитрий не видел и не слышал, как тот появился из леса, спустился по склону и подошел к нему сзади. Он был так сосредоточен на том, чтобы покрепче завязать узлы, что несколько минут не оглядывался и не замечал, что происходило вокруг него, поэтому не сразу узнал Титова. Оно и понятно: старпом не был похож на себя, каким его запомнил матрос. Только лысая голова и брюки, цвет которых выше колен стал бурым из-за засохшей крови, были частью прежнего Титова.

Лицо старпома выглядело как страшная уродливая маска. Правую половину головы обезобразили глубокие раны, поделившие лицо на неровные лоскуты. Кровь запеклась в длинной щетине, из-за чего казалось, что кожа Титова покрылась болезненной коростой. Куртки или рубашки на нем не было, а грудь была перемотана насквозь пропитавшимися кровью бинтами.

Дмитрий вскрикнул. Этот крик напоминал предсмертный писк грызуна, попавшего в мышеловку.

Титов с трудом стоял на ногах. Он покачивался и смотрел на матроса с презрительной и жестокой улыбкой. Возможно, Дмитрию не составило бы труда, даже принимая в расчет его крайнюю усталость, сбежать от измученного ранами старпома, но матрос вдруг разом потерял остатки своих сил, а увидев в руке Титова окровавленный кухонный нож, беспомощно опустился на дно плота прямо на ноги старшего механика.

– Ты неплохо придумал, – похвалил старпом. – Хороший способ избавиться от трупов.

Схватка с медведем помешала Титову уйти далеко на запад, поэтому он услышал выстрел, стоивший жизни Сергею. Выстрел, донесшийся со стороны моря, мог означать только одно – Дмитрий, у которого вместе с деньгами оказался и пистолет, не ушел в тайгу, а находился где-то недалеко от лагеря.

Титову потребовалось некоторое время, чтобы собраться с силами. Затем он встал и пошел обратно в лагерь. По пути он услышал второй выстрел, доносящийся откуда-то с севера, и сделал вывод, что Дмитрий отправился на север, чтобы сбить его с толку.

Странно было благодарить судьбу за встречу с медведем, однако так получилось, что только благодаря этой случайности старпом вновь получил шанс вернуть деньги. Выйдя на берег одной из северных бухт, Титов увидел людей и оранжевый плот. Прячась в лесу, он незаметно подошел ближе и стал свидетелем того, как Крачков пытается избавиться от трупов.

Узнав Титова, Дмитрий от страха потерял дар речи.

– Решил все повесить на меня? – спросил старпом и осуждающе покачал головой.

Дмитрия охватила паника. Он выхватил из кармана пистолет и направил его на Титова.

Тот рассмеялся, затем болезненно поморщился – разорванная губа снова стала кровоточить и спокойно произнес:

– Я слышал три выстрела. В пистолете, когда я его прятал, как раз оставалось три патрона.

Рука Дмитрия опустилась, и пистолет выскользнул из его пальцев на дно плота.

– Вылезай! – приказал Титов и поманил матроса ножом.

Дмитрий испуганно посмотрел на нож, потом – на сулящий спасение берег. Должно быть, в этот момент он подумал о бегстве. По крайней мере, старпом расценил его взгляд именно так и, чтобы пресечь любые попытки к бегству, предупредил:

– Не вздумай бежать, а то будет как с Ильей.

Это возымело нужное действие. Матрос затрясся и послушно приблизился к старпому.

Титов шагнул вперед, схватил Крачкова левой рукой за ворот, резко дернул на себя и вытащил из плота, как надувную игрушку. Силы в его руках было еще достаточно.

Дмитрий вскрикнул и попытался закрыться от Титова руками, но старпом, казалось, не собирался его убивать, лишь поднес к лицу матроса нож и посмотрел на него жестко и равнодушно, словно удав. В глазах Дмитрия застыл безотчетный неконтролируемый ужас. Он безвольно смотрел на изуродованное лицо человека, встречи с которым панически боялся все последние дни.

– Где деньги? – спросил старпом.

«Титов не будет меня убивать, потому что не знает, где деньги», – вдруг сообразил Дмитрий, ухватившись за эту мысль как за спасательный круг.

– Я скажу, – быстро пробормотал он. – Скажу… Если ты пообещаешь не убивать меня.

Старпом недобро улыбнулся и задумался, словно размышляя над тем, мог ли матрос в сложившейся ситуации предлагать ему такой торг.

Дмитрий решил, что Титов не знает, как с ним поступить, и принялся его уговаривать:

– Ты ранен, вдвоем нам будет легче добраться до людей и скрыться. Тебе в таком виде нельзя показываться людям на глаза. Я не сбегу. Ведь у меня теперь тоже руки в крови.

– Хорошо, – глядя Дмитрию прямо в глаза, произнес старпом. – Но откуда мне знать, что ты не обманешь меня и не сбежишь или не убьешь так же, как этих?

– Ты что!

– Врешь, сука! – неожиданно заорал Титов. – Время тянешь?! Сбежать хочешь?! Будешь жить, если прямо скажешь, где спрятал деньги!

– Я…

– Говори, сволочь!

– Ты не убьешь меня? Я помогу тебе избавиться от всех трупов, тогда никто не узнает, что ты здесь натворил.

– Мы натворили, – поправил Титов.

– Да. Да. Мы, – поспешил согласиться матрос.

– Ладно. Я оставлю тебя в живых, и дальше мы пойдем вместе, – немного успокоился старпом. – Но не смей больше ничего выпрашивать у меня! Говори, где деньги! И не юли, а то мне это скоро надоест!

Несмотря на страх, который сделал ватным и непослушным его язык, Дмитрий был уверен, что Титов понимает, что без помощника ему не обойтись.

«Он убил как минимум пятерых человек, а это – пожизненное, – успокаивал себя матрос. – Старпом – не дурак, он понимает, что тела надо спрятать. Ему нужен напарник, чтобы добраться до города и затеряться в нем».

Дмитрий был готов назвать место, где спрятал деньги, но все же медлил. И не потому, что хотел обмануть Титова или, наоборот, не верил ему. Просто он понимал, что, если сейчас не предложит старпому поделить деньги, потом у него такого шанса не будет.

«Я из-за этих денег по уши в дерьме. Я имею право на их часть».

Однако взгляд Титова, похожий на острую иглу, которой энтомолог пришпиливает бабочку к картонке, не позволил матросу сделать старпому это предложение. Страх пересилил корысть, и Дмитрий чистосердечно признался:

– Деньги спрятаны недалеко от того места, где погиб Олег. На север двести метров. Там приметный голый склон. Сумка лежит под камнями. Я воткнул возле нее ветку.

– Молодец, – похлопал Титов окровавленной рукой матроса по щеке.

Дмитрий смотрел в глаза Титову, поэтому не заметил, как тот замахнулся. Удар ножа был направлен прямо в живот. Матрос согнулся пополам и захрипел.

Титов резко оттолкнул его от себя, и тот, не устояв на ногах, упал спиной в воду. Небольшая волна сразу залила матросу лицо, попала в глаза, нос и рот. Кровь, не успев впитаться в одежду, окрасила соленую воду над корчащимся в агонии телом в темно-красный цвет.

– Я как-нибудь сам… управлюсь, – презрительно произнес Титов и сплюнул кровь, сочившуюся из губы.

Матрос дважды в конвульсиях содрогнулся и замер, вытянувшись, словно стрела, направленная острием в море.

Титов ощутил предательскую дрожь в ногах, слабость и головокружение и, чтобы не упасть, опустился на край плота. Каждое убийство отнимало у него больше сил, чем даже раны, нанесенные медведем. Он поднял голову и посмотрел на тело матроса, покачивающееся на волнах. Оправдать в собственных глазах очередное убийство оказалось не так сложно – то ли потому, что ему не было жаль этого никчемного человека, то ли он уже привык к мысли, что сеет своими руками смерть.

Решив, что, сидя и бездействуя, он не восстановит, а только растратит оставшиеся силы, Титов заставил себя встать, бросил окровавленный нож на дно плота и подошел к Дмитрию. Ухватив покойника за руки, подтянул его поближе к плоту, взял в охапку и кинул на старшего механика и капитана.

«Надо будет и от плота как-то избавиться. Утопить или сжечь», – подумал он и направился к скалам.

Вернулся старпом с камнем в руках – он видел, как матрос готовил в последний путь капитана. Залез на плот, отрезал кусок веревки и ловкими движениями связал ноги Дмитрия, потом прикрепил свободный конец веревки к камню. Он торопился – боялся устать прежде, чем закончит свое дело. Спрыгнув на берег, уперся ногами в песок и попытался столкнуть плот в воду. После третьей попытки ему это удалось, и плот медленно сполз с песка.

Перед глазами Титова поплыли круги, он на мгновение потерял сознание и упал лицом в воду. Брюки и бинты сразу намокли. Незатянувшиеся раны отозвались пронзительной болью и привели старпома в чувство.

Схватка с медведем и возвращение на берег отняли у него почти все силы, остатки их ушли на матроса. Однако старпому еще предстояло побороться с волной.

Титов снова толкнул плот и неуклюже залез на него. Усевшись на камень, привязанный к ногам Крачкова, вытащил из-под старшего механика весло и попробовал грести. Оказалось, что это совсем непросто для человека с его ранениями. Разорванная грудь отвечала болью на каждое движение весла.

Уже через пять минут старпом пожалел, что слишком рано избавился от Дмитрия. Сил, чтобы противостоять даже слабой волне, у него практически не осталось, но он не отчаивался и пообещал себе, что, когда избавится от трех тел, вернется в лагерь, поест и немного отдохнет.

Титов греб долго, не менее получаса. Чтобы противодействовать волне, ему приходилось сильно и часто налегать на весло. Раны ныли не переставая, но он уже так привык к боли, что почти не замечал ее.

Наконец после изматывающей борьбы с волнами и со своим измученным телом удалось вывести плот на середину бухты. По прикидкам старпома, глубина под плотом теперь была не менее пятнадцати метров и этого вполне хватало для осуществления его плана.

Ближе всех к Титову лежал Дмитрий. Старпом встал на колени и подтянул матроса к себе. Даже после этого сравнительно небольшого усилия ему понадобилась передышка. Отдышавшись, он перевалил тело Дмитрия через борт и сбросил в воду. Поднялся фонтан брызг, а привязанная к камню веревка натянулась. Ступни матроса остались торчать над бортом – слишком короткая веревка не давала телу отплыть от плота. Старпом взял камень и выбросил его за борт. Взметнулся еще один фонтан брызг. Камень булькнул и потянул тело матроса под воду.

Титов перегнулся через борт. Вода в бухте была темной, но вместе с тем и очень прозрачной, поэтому было хорошо видно, как камень потянул тело матроса на глубину. Руки покойного взметнулись вверх, словно он махал ими на прощание своему убийце, но вскоре белые ладони исчезли за толщей воды.

Старпом удовлетворенно улыбнулся и хотел уже выпрямиться, как вдруг кто-то сильно ударил его сзади.

Титов сразу потерял равновесие и, даже не успев вдохнуть воздуха, погрузился головой в холодную воду. Перед его глазами мгновенно рассыпались миллионы пузырьков, а легкие наполнились морской водой.

Старпом сначала не понял, что произошло. Он был уверен, что на плоту кроме него были лишь трупы. Он, разумеется, даже не догадывался, что Дмитрий не убил капитана, а собирался похоронить его заживо.

Титов быстро выплыл на поверхность. Его душил кашель – организм пытался избавиться от попавшей в бронхи воды. Оглянувшись, он увидел плот, который после его падения отплыл на несколько метров в сторону.

«Что это было?»

Титов понял, что его ударили сзади одновременно двумя ногами, и с большим опозданием сообразил, что один из связанных моряков был жив.

«Седов или Сергей?»

Справившись с кашлем, он поплыл к плоту и, захлебываясь соленой водой, ухватился рукой за борт.

Теперь ему надо было подтянуться. Он сделал несколько глубоких вдохов и расслабил мышцы, чтобы восстановить силы, но подтянуться так и не успел.

Что-то острое ужалило его в тыльную сторону ладони. Титов вскрикнул, разжал пальцы и отпустил плот. Удар был не очень сильным – лезвие ножа даже не пробило ладонь насквозь, однако боль показалась ему жгучей и невыносимой.

Старпом стал отчаянно барахтаться в воде. Именно в это мгновение он впервые по-настоящему испугался. Ему не было так страшно даже тогда, когда на него набросился медведь.

Чувствуя, что сил уже почти нет, а их остатки очень быстро отнимает страх, Титов снова попытался подплыть к плоту. И в этот момент над бортом показалась рука, сжимающая кухонный нож, а затем и голова Василия Терентьевича. Судя по измученному лицу капитана, он тоже был не в лучшей форме. Однако Седов находился на плоту, и у него был нож, поэтому шансов у старпома на то, чтобы найти спасение на плоту, не было.

Титов закричал от злости и отчаяния, потом развернулся к берегу и поплыл. Его отделяло от берега не менее четырехсот метров, но поскольку он находился в воде, ему казалось, что расстояние это в два раза больше. Уже через десять метров старпом понял, что самостоятельно не доплывет. Он перевернулся на спину и попробовал лежать на воде. Однако его тело отказывалось оставаться на плаву, его тянули на глубину не только намокшая одежда и обувь, но и само обескровленное тело.

Тогда он снова перевернулся на живот и попробовал снять зашнурованные кроссовки, но едва согнул ногу, как его стремительно потащило ко дну. Пришлось приложить огромные усилия, чтобы вновь выплыть на поверхность.

Василий Терентьевич безучастно наблюдал за тем, как старший помощник отчаянно борется за свою жизнь. Он хорошо видел лысую голову Титова, то появляющуюся на поверхности, то вновь исчезающую в воде. Иногда Седов забывался и закрывал глаза. В один из таких моментов его пальцы ослабли и нож упал в воду. В очередной раз в сознание его привел громкий крик. Капитан открыл глаза и окинул взглядом морскую гладь перед собой. Головы Титова нигде не было видно. Седов несколько минут смотрел на море, потом сел и оперся спиной на борт плота.

Приближался вечер, и голубое небо под лучами заходящего солнца приняло желтоватый оттенок. Таким же было и лицо капитана. Так как ветер дул с северо-востока, он был спокоен, зная, что можно не грести и что плот рано или поздно все равно прибьет к берегу.

Василий Терентьевич опустил голову на грудь и провалился в болезненное забытье. Ему привиделись какие-то кошмары…

…Открыв глаза, он увидел, что небо стало оранжевым, а в ушах стоял непонятный шум, который все больше усиливался, и поднял голову.

Это был вертолет. Он летел вдоль побережья на юг. Капитан собрался помахать ему, однако навряд ли это движение увидят сверху. И тут он вспомнил, что в его кармане лежит заряженная ракетница.

Несколько движений, и пистолет изрыгнул в небо красную звезду.

Вертолет покружился над морем и полетел на север.

«Значит, увидели», – догадался Седов.