Развязка

На следующий день ровно в девять часов утра я, небритый, поскольку в ванной Нины кроме станка для бритья ног иной бритвы не нашлось, помятый, распространяющий вокруг себя запах перегара, который не удалось заглушить ни чисткой зубов, ни опрыскиванием рубашки какой-то женской туалетной водой, чувствуя противную похмельную слабость во всем теле, вошел в двери детского сада «Теремок». В одной руке я держал пакет со шкатулкой с диадемой, на другой у меня повисла Нина, которая после прошедшей разгульной ночи чувствовала себя ничуть не лучше, чем я. Вдвоем мы прошествовали мимо охранника, дежурившего в этот день пышноусого ковбоя Андрея к кабинету Быстровой и постучали в дверь.

– Войдите! – раздался мелодичный женский голос заведующей детским садом.

Мы с Ниной открыли дверь и вошли.

– Здрасьте! – поздоровался я, пропуская вперед себя Нину.

Быстрова сидела на своем рабочем месте, одетая в свой неизменный белый халатик. Кроме нее в кабинете на диване сидел одетый в строгий темный костюм сухопарый мужчина лет пятидесяти. Внешность у него была благородной. Умные живые глаза, прямой нос, жесткие складки в уголках четко очерченных губ, чуть выступающие скулы, твердый подбородок, стриженные под «ежик» волосы с заметной сединой. Должно быть, он и есть заместитель мэра Сергей Николаевич Варламов.

«Так вот какие вы, любовники хорошеньких заведующих детскими садиками!» – усмехаясь, подумал я, прикрывая за собой дверь.

При нашем появлении заместитель мэра не только не привстал, даже не поздоровался. Оно и понятно, кто мы для него? Обслуживающий персонал. Но я не обиделся – у каждого свой взгляд на окружающих и свое отношение к ним. Кто как воспитан.

Быстрова же любезно сказала:

– Здравствуйте! Проходите, пожалуйста, Игорь Степанович! – Она с некоторым недоумением и вопросительно уставилась на мою спутницу.

– Это Нина Андреевна Стороженко, – вступился я за свою подружку, которой, как мне показалось, грозит выдворение за пределы кабинета Быстровой, чего бы мне не хотелось – как-никак, свой человек, все же пусть слабая, но поддержка в беседе с таким большим человеком, как заместитель мэра. – Вы же помните, Наталья Александровна, она актриса. Нина Андреевна была в составе театральной группы, что выступала в детском саду со спектаклем в тот самый злополучный день, когда произошла кража, – стал пояснять я скорее сидевшему на диване мужчине, чем Быстровой, ибо, как мне показалось, он здесь был хозяином положения. – Стороженко принимала непосредственное участие в розыске драгоценностей и помогла отыскать их. Так что она в курсе всех событий и, вполне возможно, ее объяснения могут потребоваться.

Быстрова как-то неопределенно повела плечом и взглянула на мужчину, словно спрашивая его мнение, как поступить с актрисой. Варламов тоже повел бровью, не сказав ни да, ни нет, ну, а я расценил это как разрешение Нине остаться, а потому отодвинул стул, приглашая Стороженко сесть, пристроился на соседнем стуле и поставил на стол пакет со шкатулкой.

– Игорь Степанович, – представила меня Быстрова мужчине.

Тот все так же молча чуть заметно кивнул.

– Сергей Николаевич Варламов, заместитель мэра, – церемонно проговорила заведующая детским садом и плавно повела головой в сторону сидевшего на диване мужчины. – Итак, мы вас слушаем, Игорь Степанович.

– А чего слушать-то! – Я поочередно приятно улыбнулся заведующей детским садом и Варламову. – Вы попросили меня найти шкатулку, и я нашел ее. Вот… – Я достал из пакета шкатулку и поставил ее на середину стола.

Как заведующая детским садом ни старалась скрыть свои эмоции, все равно ее прекрасное личико расплылось от удовольствия, и было отчего. Разумеется, Наталья Александровна была довольна тем, что пропажа отыскалась и теперь она чиста перед своим любовником. Варламов же, наоборот, прекрасно владел собой, и лишь его напряженное лицо и поза выдавали его крайнее недовольство тем, что случилось в его отсутствие со шкатулкой и диадемой.

– Вы не вскрывали шкатулку? – наконец-то впервые заговорил заместитель мэра. Голос у него был резким, тон начальственным, что неудивительно – привык командовать у себя в мэрии.

– Нет, конечно, – проговорил я удивленно, открыто и честно глядя в глаза Варламова. – На шкатулке же кодовый замок стоит.

– Хорошо, – сухо сказал Варламов, – я ее сейчас открою.

Он встал, подошел к столу и повернул шкатулку кодовым замком к себе. Покрутив в разных направлениях четыре колесика, заместитель мэра выставил на кодовом замке нужный шифр и поднял крышку шкатулки. Все присутствующие в комнате заведующей вытянули шеи, чтобы заглянуть внутрь футляра для диадемы. Да так и замерли с вытянутыми шеями. Не знаю, как других, а меня увиденное повергло в глубокий шок. Но, очевидно, Стороженко, Варламов и Быстрова испытывали то же самое, что и я, ибо в комнате установилась мертвая тишина и никто не шевелился. Это было невероятно! Шкатулка оказалась пустой! Сейчас мы в застывших позах вчетвером представляли собой отличную натуру для написания художником картины «Таинственное исчезновение сокровищ важной особы из ларца».

– Где диадема?! – проговорил заместитель мэра, глядя на меня сверху вниз, поскольку он стоял, а я сидел. Его голос прозвучал, как крик падальщика, у которого из-под носа увели добычу.

Я сидел, не в силах вымолвить ни слова. Я понятия не имел, куда могла деться диадема.

– Я не знаю, Сергей Николаевич! – наконец выдавил я хрипло, тупо таращась в пустое нутро шкатулки.

Миг, и ситуация в кабинете Быстровой переменилась. Заведующая детским садом, только что полная радужных надежд реабилитировать себя в глазах Варламова, вновь превратилась в человека, по чьей вине у любовника были похищены миллионы. Заместитель мэра, уверенный в том, что драгоценности снова вернутся к нему, а потому желавший поскорее закончить унижающую его в собственных глазах процедуру передачи бриллиантов, вдруг потерял свое достоинство, лоск и из небожителя стал простым смертным, которому не чужды такие низменные чувства, как жадность, гнев, желание любой ценой вернуть утраченное. Нина из вялой и апатичной после сегодняшней ночи вдруг стала оживленной и крайне заинтересованной, и ее можно понять: с ее труппы клеймо воров оказалось несмытым. Я же из человека, уверенного в том, что отлично выполнил свою работу, снявшего, наконец, с себя тяжесть забот и груз ответственности за розыск похищенной баснословно дорогой вещи, оказался у разбитого корыта…

– Ты взял диадему?! – рявкнул заместитель мэра.

«Совсем от горя сбрендил, – ужаснулся я, глядя на перекошенное от злости лицо Варламова, – если несет такую чушь! Нашел, мать его, в моем лице вора!»

– Да что вы такое говорите, Сергей Николаевич! – возмутился я, на всякий случай подальше отодвигаясь от заместителя мэра, кто его знает, набросится еще с кулаками, не бить же в ответ такого высокопоставленного чиновника. – Не брал я вашей диадемы!

– А кто? – задал глупый вопрос Варламов.

Ну, как говорится, каков вопрос, таков ответ.

– Вор, – заявил я спокойно.

Варламов побагровел:

– Это сделал ты и банда этих артистов! – Он обличительно ткнул пальцем в сторону притихшей Стороженко.

Пора было приводить Варламова в чувство, а то кондрашка еще хватит.

– Ни я, ни артисты не могли взять из шкатулки диадему! – проговорил я четко и твердо.

– Это еще почему?! – ничуть не сбавляя напора, спросил заместитель мэра.

Как само собой разумеющееся, я сказал:

– Потому что замок на шкатулке не взломан. Его открыл тот, кому известен шифр. Когда вы перед отъездом в Германию передавали в актовом зале шкатулку Наталье Александровне, артисты по установленному в гримерке громкоговорителю слышали о диадеме, но как вы набираете шифр, не видели, потому его, естественно, не знали. А я и подавно о нем понятия не имею, так как о шкатулке узнал лишь после того, как ее украли.

Ярость затуманила мозг заместителя мэра, он очень плохо соображал.

– Ну и что? – спросил он тупо глядя на меня.

– А то, что диадему взял тот, кому был известен шифр замка. Известен же он был, кстати, вам, Сергей Николаевич, и Наталье Александровне.

Нет, успокоить заместителя мэра мне не удалось. После этих моих слов он рассвирепел еще больше.

– Что?! Что ты хочешь этим сказать?! – заорал он, теряя человеческий облик. – То, что я или Наталья Александровна украли диадему?!!

Я многое хотел бы ему сказать, в том числе и то, чтобы не брызгал мне в лицо слюной, когда кричит, но в этот момент я кое-что сообразил.

– Действительно, шифр замка знали вы, Наталья Александровна и… – проговорил я раздумчиво, не обращая никакого внимания на выкрики заместителя мэра.

Долгое время в моей голове витала мысль, которую я никак не мог ухватить, и вот сейчас эта мысль четко и ясно проступила в моем мозгу, и я увидел картину преступления в целом.

– Я, кажется, могу ответить на ваш вопрос, кто украл диадему, – произнес я, выходя из состояния задумчивости. – Только вначале мне нужно взглянуть на экран монитора.

С этими словами я вскочил и помчался к двери.

– Эй-эй! Куда вы! – снова переходя на «вы», воскликнул Варламов и вдруг заголосил: – Держите его, он сейчас сбежит.

– Да не сбежит он! – открывая дверь, услышал я за спиной досадливый голос Нины. – Он нормальный мужик!

Спасибо, Нинок, за добрые слова в мой адрес! Очевидно, просьба «держать меня» относилась к охраннику, ибо в фойе никого, кроме него, не было. Но именно к ресепшн я и мчался. Ковбой, привлеченный криком Варламова, вскочил было с кресла и ринулся мне навстречу с испуганным видом, так как он был не из особо смелых охранников, но я уже оказался возле него и проговорил:

– Ну-ка, шериф, покажи-ка мне на мониторе картинку из актового зала.

– С какой это стати?! – заявил Андрей с вызовом, видимо, чувствуя за своей спиной поддержку высокопоставленного чиновника.

Я уже давно понял, что Андрюха трусоват, а потому наехал на него, как говорится, по полной:

– Давай, давай, ковбой, показывай, пока я не вырвал тебе усы и по заднице не надавал так, что ты в седле долго сидеть не сможешь.

– У меня нет лошади, я на машине езжу, – буркнул охранник, у которого напрочь отсутствовало чувство юмора.

– Отлично, значит, на машине не сможешь ездить! – Я приблизил свою физиономию к фейсу ковбоя: – Кстати, какого цвета твоя машина?

Поскольку крики заместителя мэра с призывом держать меня покрепче больше не раздавались, Андрей, уже не чувствуя поддержки важной персоны, стушевался и решил, что на мои вопросы все же следует отвечать.

– Ну, темно-синего, – проговорил он неуверенно и отступил от меня.

– Понятно! – многозначительно сказал я и зловеще улыбнулся. – А теперь покажи-ка мне картинку из актового зала.

Охранник сел в кресло и нажал на необходимую кнопку на видеосервере. На мониторе возник вид актового зала, камера захватывала то же пространство, что и в прошлый раз, когда за ресепшн сидел лопоухий сменщик ковбоя. В тот раз меня что-то привлекло в этой картинке, заставило задуматься, но что именно, я не понимал. А потом я отвлекся, охранник вернул мне мой паспорт, который проверял, пропуская меня в детский сад, и некая деталь на картинке монитора, ускользавшая от моего внимания, забылась, а вот сейчас понял, что именно меня заставило тогда задержать взгляд на мониторе. Ну, конечно же, когда я во второй раз пришел в детский сад и стал проверять работу видеокамер, картинка из актового зала была несколько иной.

– Ну-ка, ковбой, признавайся, где диадема?! – проговорил я с обманчивой ласковостью.

– Какая диадема?! – опешил охранник, и тем не менее глазки его забегали. – Не знаю никакой диадемы!

– Я же тебя предупреждал, козел ты эдакий, – продолжал нахрапом брать я охранника, – чтобы ты сознался в краже, а ты не захотел. Теперь пеняй на себя!

Я размахнулся и сделал такую страшную физиономию, с какой, наверное, маньяк-убийца расправляется со своей жертвой.

Насмерть перепуганный охранник закрыл голову руками и крикнул:

– Не бей меня!

– Прекратите! – вдруг раздался за моей спиной голос Варламова.

Я, в общем-то, не собирался бить ковбоя, так, для острастки размахнулся. С зависшим в воздухе кулаком я обернулся. Ко мне спешили заместитель мэра, заведующая детским садом и актриса. У всех взволнованные лица.

– Что вы себе позволяете! – взвизгнул Варламов. – В чем дело?!

Я опустил руки и с видом конферансье, объявляющего выход очередного артиста, проговорил:

– Разрешите представить вам вора, укравшего диадему, шерифа Андерсона!.. Пардон – охранника Андрея!

Где тот художник, для которого мы являлись натурой для картины «Таинственное исчезновение сокровищ важной особы из ларца». Сейчас для него подвернулась новая работа – можно писать картину «НЕОЖИДАННАЯ РАЗВЯЗКА, или ШОК».

– Это что еще за клоунада?! – обретая дар речи, воскликнул заместитель мэра. – Вы хотите переложить вину за пропажу диадемы с себя на несчастного охранника? Крайнего нашли?

– Отнюдь, – ответил я спокойно, поглядывая на ковбоя, который уже отнял от головы руки и ошалело смотрел то на меня, то на Варламова. – Диадему из шкатулки действительно украл охранник Андрей.

– И каким образом?! – все еще агрессивно и недоверчиво спросил Сергей Николаевич. – Вы можете объяснить?

И чем же это я так не понравился заместителю мэра, что он никак не хочет мне верить?

– Извольте! – Я отступил на шаг к ресепшн, так, чтобы видеть не только Варламова, но и подошедших Быстрову и Стороженко. – Как я уже упоминал, артистам с помощью установленного в гримерке динамика было известно о драгоценностях, оказавшихся в детском саду, но никто из них не знал кода – замка шкатулки, а потому не мог ее открыть, не взломав. Шифр был известен, я повторюсь, вам, Наталья Александровна, и вам, Сергей Николаевич, и еще охраннику.

– Но, Игорь, – вступила в разговор явно заинтригованная моим рассказом Нина, – откуда охраннику могло быть известно об оказавшейся в «Теремке» шкатулке с диадемой, если он даже не мог слышать о ней, поскольку динамик стоял только в нашей гримерке?

– Слышать он не мог, – согласился я и указал пальцем на висевший на стене монитор. – А вот видеть запросто. Когда вы, – я повернулся к заместителю мэра, – передавали в актовом зале Наталье Александровне шкатулку с диадемой и показывали, каким образом открывается кодовый замок, Андрей видел это на мониторе системы видеонаблюдения. Позже он прокрутил запись, остановил ее в нужном месте и списал шифр, набранный вами на кодовом замке. После совершения кражи он стер все записи с жесткого диска видеосервера, и это сошло ему с рук, поскольку всем было известно о неисправности видеосервера – он время от времени перезагружается, и информация с него стирается. Далее Андрей повернул видеокамеру в актовом зале, и она стала передавать картинку под другим углом. Когда я начал расследовать это дело, то сразу же заподозрил в воровстве охранника и провел своего рода следственный эксперимент. Я попросил Наталью Александровну встать в актовом зале в том самом месте, где вы, Сергей Николаевич, передавали ей драгоценности. В тот момент у камеры был иной угол обзора, и при нем увидеть то, что происходило между вами, было невозможно. А раз, по моему мнению, Андрей не мог разглядеть ни шкатулку, ни код, то я исключил его из списка подозреваемых. Позже, очевидно, сменщик Андрея, недовольный тем, что камера показывает картинку из актового зала под непривычным углом, повернул камеру в обычное положение. Вот тогда-то при очередном посещении детского сада я краем сознания обратил внимание на некое несоответствие виденной мною раньше картинки на мониторе с демонстрировавшейся в тот момент. Однако отвлекся от размышлений на эту тему, а потом и вовсе забыл, потому что напал на след похитителя шкатулки Юрия Тычилина, и мне уже было не до каких-то там картинок на мониторе. Но вот сегодня в кабинете заведующей детским садом, когда выяснилось, что шкатулка пуста, я вспомнил о мониторе, несоответствии показываемых им в разное время картинок, и все встало на свои места. – Я перевел дух и поинтересовался у окружающих меня людей: – Я думаю, вам будет интересно узнать, каким образом произошли две кражи – сначала диадемы, а потом и шкатулки?

Шерифу, разумеется, это было интересно меньше всего, он сидел как в воду опущенный, а вот Варламову, Быстровой и Стороженко, судя по их пытливым взглядам, было на самом деле любопытно, хотя заместитель мэра старался всем своим видом показывать, будто это не так.

– Ну, конечно, Игорь Степанович, рассказывайте! – нетерпеливо потребовала Наталья Александровна и, увидев сбежавшихся на шум в холле и теперь выглядывающих из-за двери в помещения детсада кое-кого из сотрудников «Теремка», замахала на них рукой. – Идите, работайте! – приказала она.

Повинуясь требованию начальства, компания любознательных датсадовских работников скрылась из зоны видимости.

Я же продолжил:

– Увидев на экране монитора, как Сергей Николаевич передает Наталье Александровне шкатулку и диадему, и узнав шифр кодового замка, Андрей решил похитить диадему. Подгадав, когда в вестибюле никого не будет, он через аварийный выход, – я указал на тамбур слева от кабинета Быстровой, – или «гримерку», в которой, кстати, в тот момент тоже никого не было – Шерманова стояла с куклой у входа в актовый зал, Стороженко находилась на сцене, Тычилин курил на улице, а Малютин делал покупки в магазине, – Андрей вышел во внутренний дворик детского сада. Здесь он с помощью прихваченного из комнатки охранников ножа приподнял, очевидно, давно известным ему способом язычок поворотной ручки окна, открыл окно, а потом, просунув в помещение руку, и дверь в кабинет Быстровой и вошел внутрь. Обратите внимание, было ровно десять часов утра! Быстренько достав из стоящего на столе пакета подарочную коробку, а из нее шкатулку, охранник открыл кодовый замок, взял диадему и сложил все обратно. Андрей не глуп, – я взглянул на мечущего в меня исподлобья злобные взгляды ковбоя и подмигнул ему, – он решил взять только диадему, оставив на месте шкатулку. Пока откроют шкатулку и хватятся пропажи, он успеет спрятать похищенную вещь так, что ее и не смогут разыскать. Но шериф просчитался: после него сперли и саму шкатулку… Однако я забегаю вперед. – Я кашлянул, перевел дыхание и вновь заговорил: – Когда охранник вернулся на ресепшн, было пять минут одиннадцатого. В этот момент в детский сад вошла бабушка Саши Васильева Татьяна Викторовна. Она спросила охранника, который час. Возможно, с умыслом, чтобы обеспечить себе алиби, а возможно, и без умысла Андрей округлил время, как обычно округляют до целых чисел, и сказал, что сейчас ровно десять часов. Таким образом, получился во времени люфт в пять минут, который и сыграл со мной злую шутку, позволив вычислить одного воришку и упустить из виду другого. Но, как бы то ни было, в пять минут одиннадцатого, покурив, с улицы в холл вошел Тычилин и проследовал в «гримерку». Не могу сказать, когда Юре пришла в голову мысль украсть бриллианты, в этот момент или когда он, выходя на улицу и случайно толкнув дверь в комнату заведующей, обнаружил, что она открыта. Теперь на этот вопрос мы уже никогда не узнаем ответа, ибо Юра мертв.

– Как мертв?! – изумленно и в один голос воскликнули Варламов и Быстрова.

– Увы, – произнес я с подобающим моменту печальным видом, – из-за этой шкатулки уже погиб один человек. И сколько еще погибнут в будущем, неизвестно. Сами знаете, там, где драгоценности, стоящие баснословные деньги, всегда кровь. Но давайте поговорим об этом позже, а то так я никогда не доберусь до конца рассказа. – С молчаливого согласия присутствующих, я вернулся к своему повествованию: – Так вот, обнаружив, что дверь открыта, Тычилин, прихватив со двора половинку кирпича, вошел в кабинет и подменил шкатулку на кирпич. Сделал он это с той же целью, что и Андрей, похитивший до него только диадему – чтобы Наталья Александровна не сразу по весу определила, что подарочная коробка пуста, и не хватилась бы раньше времени пропажи, а у него появилась бы возможность вывезти украденное за пределы детского сада. Я просил вас обратить внимание на то, что Андрей вошел в кабинет заведующей ровно в десять часов, и повариха Олеся видела в это время именно его, а не вошедшего на пять минут позже Тычилина, как я все это время считал. Это и было моей второй ошибкой, из-за которой я пошел только по следу одного вора, упустив из виду второго. Ну, а затем Тычилин в своей сумке вывез из детского сада завернутую в рубашку шкатулку. Как и предполагали каждый по отдельности Андрей и Юра, Наталья Александровна хватилась пропажи только после того, как закончился спектакль. За это время ковбой спрятал диадему, а Тычилин – шкатулку. И если бы после смерти Юры мне не удалось с помощью Нины разыскать шкатулку, диадема так бы и осталась в руках Андрея. Но Наталья Александровна наняла меня, я в начале расследования пошел по правильному следу, и, когда Андрей почувствовал опасность, он решил нас с Ниной сбить своей машиной.

– Что?! – округлила глаза актриса. – Ты хочешь сказать, что он, – она ткнула в силящегося сохранить непринужденный вид охранника пальцем, – пытался нас убить, наехав своим автомобилем?

Я широко улыбнулся:

– Именно это я и хочу сказать. У Андрея темно-синяя машина, а именно подобного цвета автомобиль пытался сбить нас в темноте у моего дома.

– Ах ты, подлец! – С горящими от злости такими прекрасными глазами, актриса неожиданно размахнулась, подскочила к охраннику и залепила ему звонкую пощечину.

Андрей даже не пытался хоть как-то защититься. Он лишь опустил голову и зажмурился. Стороженко снова размахнулась, но я перехватил ее руку.

– Не нужно, Нина, он свое еще получит.

Долгое время молчавший заместитель мэра, наконец, заговорил.

– Это правда, все то, что сказал сыщик? – спросил он у ковбоя.

Тот еще ниже опустил голову.

– Я спрашиваю, это правда? – повысил голос Варламов и, четко выговаривая слова, произнес: – Ты, наверное, не понимаешь всей тяжести своего положения. Либо ты сейчас же говоришь, где диадема, либо я звоню в полицию, и ты в ближайшем будущем садишься на несколько лет. – Давая понять, что он не шутит, Сергей Николаевич достал из кармана дорогой мобильник и стал набирать номер.

– Диадему я закопал в своем гараже в подвале, – вдруг глухо проговорил Андрей.

На этот раз не сдержался заместитель мэра.

– Скотина! – рявкнул он и дал Андрею подзатыльник. – Сейчас же поедем в твой долбаный гараж, и ты вернешь диадему!

– Хорошо, – все так же не поднимая головы, буркнул Андрей. Вид его был жалок, даже пышные усы, казалось, обвисли.

– Разумеется, после того, что произошло, – подала голос заведующая детским садом, – у нас в саду ты работать не будешь. Я сегодня же позвоню в ваше охранное предприятие и попрошу, чтобы оттуда прислали нового охранника. – Она повернула ко мне свое миловидное личико. – Премного благодарна вам, Игорь Степанович. Вы проделали огромную работу для спасения моей репутации. Вот. – Она полезла в карман халатика, достала оттуда деньги и положила их на ресепшн. – Это оставшаяся часть гонорара.

– Спасибо. – Я забрал деньги, засунул их в один карман, а из другого достал несколько купюр. – Вот вам сдача. Это те деньги, что я не успел потратить в подпольном казино. – Я взглянул на заместителя мэра. – Сегодня после обеда я иду в полицию давать показания по поводу смерти Тычилина. Я очень постараюсь ничего не упоминать о шкатулке, Сергей Николаевич. Но если меня все же возьмут в оборот, то не обессудьте.

Варламов расслабил узел галстука, который после сегодняшних треволнений стал ему почему-то жать, и ответил:

– Не беспокойтесь по этому поводу. Я этот вопрос, если он выплывет, решу. А эти деньги, – он придвинул ко мне лежавшие на стойке деньги, остаток от трех тысяч долларов, что мне давала Быстрова на игру в казино, – заберите в качестве премии за отлично выполненную работу. И вот еще… – Он полез в карман, достал портмоне, вытащил из него всю наличность и присовокупил к лежавшим на стойке купюрам.

Я гордо вскинул голову и с ухмылкой заявил:

– Благодарствую, но мне лишних денег не надо. Наталья Александровна расплатилась со мной сполна. Честь имею, господа!

– Он такой шутник! – неожиданно вступила в разговор Нина. – Вечно прикалывается перед тем, как взять деньги! – С этими словами актриса сгребла деньги с ресепшн и сунула их в задний карман моих джинсов. – Пойдем, Игорек!

Я рассмеялся, обнял Нину, и мы вышли из детского сада в солнечный день.