16
Следующие полторы недели мы с Викторией продолжали жить под одной крышей, но все это время почти не разговаривали друг с другом. Я уезжал из дома рано утром, когда она еще спала, а возвращался из офиса поздно вечером, когда она уже спала. Мы даже не переговаривались с ней по телефону. Насколько я смог заметить, Виктория перестала интересоваться автомобилем. Она не выезжала из гаража и целыми сутками сидела дома в гордом одиночестве. Данила Луговой вновь устроился на прежнее место работы в свою бывшую мастерскую, и я о нем почти ничего не слышал. Мне были неприятны разговоры на подобную тему да и расспрашивать о нем Степаныча тоже не хотелось. Я знал, что наша размолвка c Викторией не будет продолжаться бесконечно долго. Или я, или она должны будем пойти на примирение. Но Вика не спешила просить у меня прощения, а я не собирался ронять в ее глазах свою честь и мужское достоинство. Моя гордость не позволяла мне сделать первый шаг к налаживанию наших отношений. Проходили дни, а над нами все сильнее сгущались сумерки, и однажды внезапно разразилась гроза. Я, как обычно, был в офисе и изучал смету на новые продукты. В какой-то момент я нажал кнопку селектора и позвонил в приемную. Буквально через пару минут Людмила принесла чашечку кофе и по обыкновению поставила передо мной вазу с печеньем.
– Людочка, – сказал я, с хрустом надкусив одно из них, – где вы покупаете такую замечательную выпечку? Даже в моих магазинах нет ничего подобного. Она приятна на вкус, тает во рту и имеет фруктовый аромат. Если не ошибаюсь, сегодня отдает черешней?
– Вишней, – подметила Людмила.
– И где же вы берете этакую прелесть?
– Роман Александрович, – улыбнувшись, сказала она. – Я никогда не покупаю подобные сладости.
Я изумленно посмотрел на нее. Она снова улыбнулась и неторопливо ответила на мой вопрос:
– Всякий раз, когда я выставляю перед вами вазу с печеньем, я угощаю вас своими изделиями.
– Вы занимаетесь выпечкой? – спросил я.
– Почему бы и нет, Роман Александрович? Помимо того, что я работаю у вас секретарем-референтом, я ведь еще и женщина…
Мне нечего было возразить.
– Спасибо, Людочка! – поблагодарил я. – Никогда бы не подумал, что вы такая искусная…
Я не смог подобрать подходящее слово.
– Кондитер… – подсказала она и тут же добавила: – Мне нравится возиться с тестом.
– У вас замечательное хобби! Главное – весьма аппетитное и очень вкусное, – пошутил я. – Мне остается лишь позавидовать тому мужчине, который получит возможность ежедневно пробовать вашу продукцию.
– Кроме вас, я больше никого не угощаю.
– Кроме меня? – переспросил я, поперхнувшись печеньем.
– Да, Роман Александрович! Вы перепробовали буквально все, что я могу выпечь.
– Секундочку… – возразил я. – Но ведь иногда вы приносили кусочки торта…
– Я никогда не покупаю ничего из мучного.
– Значит, и торты тоже ваши?
– Если пожелаете, я приготовлю вам торт по спецзаказу.
– Ради меня? – задумчиво поинтересовался я.
– Почему бы и нет, Роман Александрович? – Она вновь приятно улыбнулась. – Надеюсь, моя услуга не будет расценена как дача взятки вышестоящему лицу?
– О-о-о! Конечно же, нет, Людочка… – с восторгом произнес я. – Мы с вами столько лет работаем вместе… Почему бы вам не угостить меня печеньем?
Я на мгновение задумался. Мне вдруг стало стыдно за то, что я ни разу не подарил ей плитку шоколада. А ведь мы действительно проработали вместе с ней довольно-таки продолжительное время. Я постарался напрячь память, но когда понял, что все мои старания напрасны, посмотрел на нее отрешенным взглядом.
– К сожалению, не могу вспомнить, – признался я, – сколько же лет вы у меня работаете? Пять или шесть…
– Восемь с половиной, Роман Александрович!
Я уже был готов сказать, что за такой период времени с моей стороны было бы благоразумно преподнести ей небольшой подарок, но в это мгновение затрещал зуммер сотового телефона.
– Виктория? – удивленно произнес я. – Что-нибудь случилось? Мы не общаемся уже вторую неделю…
Людмила наклонилась ко мне.
– Я пойду, Роман Александрович? – тихо спросила она.
Я махнул ей рукой, успев при этом уловить непривычный запах духов. Проводив ее взглядом, я обратил внимание на ее новый костюм, в котором она смотрелась весьма элегантно. Мне показалось странным, что Людмила решила сменить имидж.
– Роман, – услышал я голос из мобильного телефона, – нам необходимо поговорить.
– Разве по ночам я не бываю дома?
– Нам нужно поговорить прямо сейчас! Немедленно!
– Прекрасно, дорогая! Я тебя слушаю…
– У нас чересчур сложные отношения.
– У нас вообще нет никаких отношений! – поправил я.
– Так больше продолжаться не может.
Я закинул ноги на стол и небрежно развалился в кресле.
– Ну и что ты хочешь мне предложить? – поинтересовался я с нескрываемой иронией в голосе.
– Пока я могу предложить только временное перемирие.
Я даже присвистнул.
– Вот это новость! Ты больше ничего не придумала? – усмехнувшись, спросил я. – Заманчивая идея…
– Перестань паясничать, Ромчик! Если ты намерен продолжать в том же духе, то я что-нибудь с собой сделаю.
– Что именно, дорогая? – с еще большей иронией спросил я. – Ты утопишься в Кольском заливе или вскроешь себе вены?
Я отчетливо слышал ее тяжелое дыхание.
– Прекрати, Роман! – выкрикнула Виктория. – Перестань надо мной издеваться! У меня сейчас не то настроение, чтобы я могла воспринимать твои идиотские шутки.
– Я не шучу! – строго ответил я. – У каждого начала есть конец. По-моему, мы не подходим друг другу.
– Даже так? – поникшим голосом спросила она.
Интонация ее голоса меня ничуть не смутила. Ради того чтобы меня разжалобить, Виктория могла прикинуться даже умирающим лебедем.
– Может, ты готов подать на развод? – осторожно спросила она.
– Может быть? У меня есть веские основания.
– Какие у тебя могут быть основания? – выкрикнула Вика. – У тебя не было и нет никаких оснований! Это у меня есть сомнения…
– Насчет чего?
– Насчет твоей верности!
– У тебя?
Я опустил на пол ноги и даже приподнялся в кресле.
– И какие же у тебя сомнения? – заинтересованно спросил я.
– Думаешь, мне ничего не известно о том, как твоя секретарша тебя обхаживает? Эта озабоченная сучка ежедневно угощает тебя печеньем.
Я машинально взглянул на вазу, оставленную Людмилой на моем столе.
– Если ты думаешь, что я ничего не замечаю, то напрасно, – высказалась Виктория. – Я сама женщина и вижу, каким завороженным взглядом она смотрит в твою сторону.
– Мы вместе проработали восемь с половиной лет! Это не так уж и мало.
– Оказывается, ты не теряешь времени даром. Еще совсем недавно ты ее не замечал, а теперь даже не поленился уточнить срок ее службы в твоем офисе!
Меня охватило легкое смущение.
– Иногда мне заново приходится просматривать личные дела моих сотрудников. Я еще раз ознакомился с ее документами. В этом нет ничего противоестественного.
– Неужели? Чем ты докажешь, что не пытался выяснить ее домашний адрес?
– Ты начинаешь молоть какую-то ерунду! – возразил я.
Мой голос заметно дрогнул и уже не был таким язвительным и дерзким.
– Разве я не права? – вспылила Виктория. – Будь добр, взгляни на рабочий стол. Если у тебя хватит смелости, Ромчик, то скажи честно и откровенно, какими сладостями тебя угостила Людмила… Сегодня она принесла хрустящее печенье или кусочек фруктового торта?
Я не нашелся что ответить.
– Ты молчишь, мой милый… – наступала Вика. – Так что же у тебя на столе?
– Документы… – невнятно пробурчал я. – У меня плановая ревизия…
– С каких пор ты сам занимаешься подобными пустяками?
– Я всегда проверяю отчеты.
– И все-таки, Роман, ты так и не ответил на мой вопрос. Чем же тебя угостила твоя секретутка?
– Она делает это бескорыстно.
– Да что ты говоришь… Людочка решила заняться благотворительностью?
– Нельзя быть такой недоверчивой. Ты раздуваешь из мухи слона.
– У меня хороший учитель! Ты самый лучший преподаватель по устройству семейных скандалов. Почему я должна быть плохой ученицей?
Она глубоко вздохнула и вновь пошла в наступление.
– Так ты скажешь мне или нет, чем тебя угостила эта озабоченная сучка?
– Людмила вовсе не сучка. Она добродушная и совершенно бескорыстная женщина.
– Ты ее защищаешь? Впрочем, меня это не удивляет.
– Нельзя быть такой…
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Я пил кофе и закусывал печеньем.
– Так значит, все-таки печенье? Кусочек торта ты сегодня не заслужил.
Я не мог понять, к чему она клонит, но предчувствовал, что ее расспросы не предвещали мне ничего хорошего. Во всяком случае, были не в мою пользу.
– Виктория, ты, вероятно, хотела мне сказать что-то более существенное?
– Тебе не кажется, Роман Александрович, что наша любовь висит на волоске?
– Кто в этом виноват? – вопросом на вопрос ответил я.
– У меня найдется гораздо больше поводов, чтобы устроить тебе сцену ревности.
– У тебя нет ни единого повода!
– Да неужели, милый…
Вика выдержала паузу. Я вновь отчетливо слышал ее возбужденное дыхание.
– Моему ангельскому терпению тоже есть предел, – предупредила она. – Или мы с тобой перестаем ссориться, или…
– Что будет? Ну, что ты можешь мне сделать?
– Прекращай, Ромчик! К чему весь этот скандал, ведь я люблю тебя!
– Последнее время я что-то начал сомневаться в искренности подобных высказываний.
– Ну и зря! Еще неизвестно, кто из нас больше виновен в нашей ссоре.
Я невольно пожал плечами, словно Виктория была рядом, в моем кабинете.
– Если ты беспочвенно приревновал меня к Даниле Луговому, – продолжила она, – то почему же я не могу приревновать тебя к твоей секретарше?
– Да хотя бы потому, что я не красавец. Я настоящий Квазимодо! Урод, каких свет не видывал!
– У тебя комплекс неполноценности, – сдержанно сказала Вика. – Если бы ты в самом деле был уродом, то я никогда бы в тебя не влюбилась.
– Я не верю ни единому твоему слову.
– Напрасно, Ромчик! Очень жаль, если ты до сих пор не уяснил, что женщины любят не за внешность, а за величие ума и доброту души. Женщины, мой милый, любят ушами. Не делай так, чтобы я в тебе разочаровалась. Неужели ты не понимаешь, что из-за какого-то незначительного пустяка может рухнуть наше семейное счастье?
– Ты считаешь измену пустяком? – окончательно озлобившись, спросил я.
– Прекрати, Роман! Это всего лишь плод твоих абсурдных фантазий. Я терпеливая женщина, но лучше не доводи меня до отчаяния.
– Что ты можешь мне сделать? – снова спросил я. – Подать на развод?
– Хотя бы…
– Ты не боишься, что я могу дать согласие?
– Я не намерена с тобой разводиться, но если ты будешь настаивать, то впоследствии об этом сильно пожалеешь! Потом не говори, что я тебя не предупреждала.
В ее голосе прозвучала откровенная угроза. Вероятно, моя милая кошечка решила выпустить острые коготки.
– Еще раз прошу тебя: пока не поздно, будь благоразумным и признай, что по отношению ко мне ты был не прав. Я люблю тебя, Ромчик! Я не намерена доводить нашу нелепую ссору до развода.
– А я теперь не знаю, хочу я этого или нет? – откровенно признался я. – Меня гложет сомнение…
– В таком случае, – монотонно произнесла Виктория, – сначала вспомни условия брачного контракта и прикинь в уме, какую кругленькую сумму тебе придется перевести на мой счет! Не думай, что мне нужны твои деньги. Я люблю тебя и так просто никому не отдам. Можешь передать своей секретутке, этой озабоченной старой деве, что я буду бороться за свое счастье. Я буду бороться за место под солнцем…
– При чем здесь Людмила? – вспылил я.
– А при чем Данила Луговой? – не ответив на мой вопрос, отпарировала Виктория и тут же отключила мобильник.
Я вновь откинулся на спинку кресла. Мое без того отвратительное настроение было окончательно испорчено. Да это и неудивительно. Брачный контракт загонял меня в тупиковое положение. Прав был Олег Звягинцев, когда предупреждал меня о том, что Виктория не такая простая и наивная, какой может показаться на первый взгляд. Я искренне пожалел о том, что своевременно не прислушался к его предостережению и не придал его словам серьезного значения.
