Грот богини Дианы
Дорога на вершину горы была нам уже известной, и мы быстрее, чем в первый раз, поднялись на нее. А вот спускаться нехожеными тропами было намного тяжелее. Это я понял сразу, как только мы с девушкой перевалили хребет и ступили на довольно крутой склон. Тем не менее спустились к подножию горы, правда, затратив вдвое больше времени, чем на подъем, зато целыми и невредимыми, ни разу не упав и не поранившись.
Я первым рванул к бухте, Алина мчалась следом. Здесь, как я уже говорил, находились несколько катеров, тренировались и катались на водных лыжах туристы, планировали в небе парашютисты. Остановившись у берега, я, тяжело дыша, стал прыгать, размахивая руками, преследуя две цели — восстанавливая таким образом дыхание и призывая кого-либо из управлявших катерами людей. Подбежавшая Алина поняла, что я задумал, и тоже стала прыгать рядом со мной, размахивая руками. Заметив странную подпрыгивающую парочку, один из управлявших катерами людей, очевидно, поняв, что случилась какая-то беда, развернул свою посудину и направил ее к нам. Вскоре катер подплыл и остановился в двух метрах от берега. Атлетического вида турок лет тридцати пяти с хмурым небритым лицом уставился на нас подозрительным взглядом, а потом по-английски осведомился, что нам нужно.
— На Остров сказок, брат! — проговорил я по-русски, а Алина перевела на английский. — Плачу сто долларов! — добавил я, когда турок отрицательно покачал головой.
Парень думал недолго, все же магическое слово «доллар»! Да и чего думать-то — до Острова сказок, как я понял, недалеко, вон он виднеется в нескольких километрах от нас.
— Садитесь! — произнес турок, и мы с Алиной, обрадовавшись, переглянулись, а затем, не сговариваясь, сняли обувь и разом вошли в воду.
Турок помог девушке влезть в катер, я же, забросив наши вещи в посудину, сам схватился за борт и перевалился через него.
Парень сел за руль, заработал двигатель, и катер, развернувшись, понесся по волнам. Он был небольшим, но с мощным мотором, легко управляемый, явно рассчитанный на то, чтобы маневрировать во время буксировки водных лыжников или парашютистов, так что вскоре мы, далеко оставив позади себя остальные носившиеся по бухте катера, мчались к Острову сказок.
— Скажи ему, что нам нужно к тому месту, где находится Грот богини Дианы! — крикнул я в ухо девушке — из-за шума ветра было плохо слышно друг друга.
Алина, приблизившись к рулевому, продублировала мои слова на английском, и тот в ответ кивнул.
Довольно-таки зеленый остров, приближаясь, все ширился и ширился, закрывая собой все водное и небесное пространство, и вместе с ним увеличивалась в размерах двигавшаяся все время впереди нас яхта «Нептун». Гулета только что снялась с якоря после очередной стоянки — на сей раз она останавливалась у Острова сказок — и скользила нам навстречу. Чтобы избежать столкновения, рулевой лег на левый галс и двинулся к левой оконечности острова. Еще пара минут, и катер, резко сбросив скорость, с шиком развернулся правым бортом к острову и остановился почти что у берега.
Турок заговорил по-английски с Алиной, указывая куда-то вверх и чуть влево. Выслушав его, девушка кивнула, я достал из сумки, как и обещал, сто долларов и сунул их в руку парню. Мы с Алиной спрыгнули в море, где воды было по пояс, и двинулись к берегу, держа вещи в руках.
— Этот парень говорит, — на ходу стала объяснять она, — что Грот богини Дианы находится почти на самой вершине горы, рядом с развалинами древнего храма. Он заброшенный, полуобвалившийся, и туда почти никто не ходит.
— Отлично! — проговорил я, выбираясь на берег. — Значит, никого из туристов там не встретим. А теперь давай наденем обувь, а то босиком мы далеко не уйдем.
Я натянул шорты, а Алина — юбку, чтобы меньше тащить одежды в руках, потом мы быстро обулись и, прихватив сумки, двинулись по тропинке, резко уходящей вверх среди зарослей какого-то кустарника. Шли быстро, остановились лишь один раз, чтобы отдышаться, затем вновь продолжили подъем.
Остров был безлюдным, стояла тишина, слышно лишь было, как поют птички да шумит от легкого ветерка листва на невысоких деревьях. Наконец мы поднялись почти на самую вершину, где находились развалины древнего храма. Здесь остановились, чтобы снова отдышаться, и я прижал палец к губам, призывая девушку к молчанию. Прислушались. По-прежнему было тихо, однако где-то справа от нас, едва различимо для слуха, раздался звук скатывающегося камушка. Я резко присел в кустах и показал знаком Алине, чтобы она сделала то же самое. Девушка с расширенными от удивления глазами опустилась рядом со мной и едва слышно спросила:
— Это кто?
— Понятия не имею, — шепнул я и вновь приложил палец к губам.
Алина поняла, что от нее требуется, и с испуганным видом замолчала. Между тем невидимый нам человек продолжал подниматься, стали отчетливо слышны звуки его шагов, когда на его пути попадались камешки, скрипевшие под подошвой обуви. Он поднялся к развалинам храма, затем звуки его шагов стали удаляться и вскоре стихли. «Рано еще, рано!» — уговаривал я сам себя не торопиться. Выждав пару минут, поднялся и жестом приказал Алине оставаться на месте. Сам же, сняв обувь, босиком двинулся вверх по тропинке. Когда я вышел из кустов, моему взору открылась ровная площадка, выложенная древним камнем — очевидно, сохранившийся фундамент, половина первого этажа храма, и кое-где зубья торчащих стен.
Человека нигде видно не было. Стараясь ступать бесшумно, я обошел по диагонали развалины храма и скользнул между двумя стенами. За ними вниз вела лестница с каменными ступенями. Я спустился до самого низа площадки, которая находилась на склоне горы. Уже в саму гору вел полуобвалившийся куполообразный вход. Я вновь остановился и прислушался. В гроте явно кто-то был. Услышав звук металла о камни, я решил, что пора, и, уже не скрываясь, резко вошел в грот.
В помещении, примерно десять на десять метров, с каменными стенами и провалившимся потолком, сквозь который сочился свет, в правом дальнем углу спиной ко мне стоял человек, возле него на каменном выступе лежало нечто похожее на кейс. Но, однако, это был не кейс, а скорее ящик стального цвета, сделанный, как мне показалось, из сверхпрочного металла, скорее всего, титана или чего-то подобного. Его содержимое приковывало взгляд. Он был доверху набит ювелирными украшениями с драгоценными камнями, судя по ослепительному блеску, бриллиантами. Вид камней настолько завораживал, что мужчина даже не заметил, как я вошел.
— Привет, Николай! — громко сказал я.
Гуляев вздрогнул и обернулся. Его некогда красивое, привлекательное лицо, ныне побитое старостью, приобрело хищное выражение — нос загнулся, глаза сузились, резче обозначились морщины у рта.
— Ты все же догнал меня! — опустив голову, насмешливо проговорил он и посмотрел на меня тяжелым взглядом из-под густых седоватых бровей.
— А ты думал, тебе удастся улизнуть? — тоже насмешливо ответил я и сделал шаг в его сторону. — Ты перехитрил всех, оставив свое сомбреро на лавке за столом. Это как в том анекдоте, когда начальник, придя на работу, вешает на спинку своего кресла пиджак, целый день мотается где-то, а люди думают, что он на своем рабочем месте. И я, увидев сомбреро на лавке, на которой ты сидел, решил, что ты где-то на яхте. И только много позже понял: чтобы добраться первым до бриллиантов, ты пересел на Острове разочарования на гулету «Нептун». Именно там наши яхты стояли рядом, туристы с обеих яхт смешались на берегу во время обеда, и у тебя была возможность перескочить на ту гулету, которая шла впереди нас, а следовательно, первой прибыла на Остров сказок.
— Ты не глуп! — со зловещей ухмылкой признал мои умственные способности Гуляев. — Жаль, что о твоих догадках так никто и не узнает! — С этими словами он выхватил из кармана складной нож и нажал на кнопку. Из рукоятки ножа выскочило длинное хорошо отточенное лезвие.
— Может быть, не будем прибегать к крайним мерам? — предложил я примирительным тоном и сделал еще шаг вперед.
Но Гуляев вдруг крикнул:
— Стой где стоишь!
В этот момент за моей спиной раздался удивленный возглас Алины:
— Господи, что здесь происходит?!
Очевидно, девушка, все же не выдержав одиночества, нарушила мой наказ оставаться на месте и из любопытства спустилась в грот. Я шагнул в сторону, не сводя глаз с Гуляева и в то же время держа в поле зрения Алину — мало ли что может взбрести в голову девушке, увидевшей богатство, разложенное Гуляевым на выступе Грота богини Дианы. Тюкнет сзади камнем по голове, а потом они поделят между собой драгоценности.
— Да вот, — проговорил я, делая еще один шаг в сторону «селадона», — Николай хочет рассказать нам, как он убил Светлану Буренину.
— Так Николай все-таки жив? И это он убийца? — тихо и потрясенно проговорила Алина.
Гуляев, воспользовавшись тем, что я на секунду отвлекся от него, неожиданно выставил вперед нож и кинулся ко мне. Однако я был готов к нападению, отскочил в сторону, как тореадор, увертывающийся от удара быка, и «селадон» промчался мимо.
— Черт, Алина! Скройся с глаз моих! — заорал я, опасаясь, что Гуляев может изменить направление движения, подскочить к девушке и взять ее в заложницы, приставив к горлу нож. Тогда мне придется несладко. А в том, что я справлюсь со стареющим «селадоном» один на один, даже вооруженным ножом, я не сомневался. Но Алина и без моего понукания, увидев мчавшегося к ней, будто бык на красную тряпку, Гуляева, как ужаленная отпрыгнула в сторону и помчалась в противоположный угол грота, причем туда, где были сокровища.
Гуляев затормозил, развернулся и, держа на отлете нож, снова стал приближаться ко мне, но уже шагом. Он двигался, словно напружиненный, готовый в любой момент выбросить вперед руку, вооруженную ножом. И он выбросил ее с выпадом вперед, будто фехтовальщик шпагу. Я ждал этого момента, поэтому чуть отклонился, и нож проткнул пространство там, где только что была моя грудь. Затем схватил левую руку Гуляева за запястье, а правой ногой двинул его в пах. Он взвыл от боли. Готов парень! Я ударил его коленкой в лицо и, когда Гуляев разогнулся, добавил кулаком в челюсть. Нож даже не пришлось выхватывать у «селадона»: упав, Николай с такой силой ударился рукой об пол, что он сам выскочил из кулака. Гуляев был одет в рубашку и шорты, которые поддерживал матерчатый ремень. Я встал на одно колено, уперев его в грудь «селадона», несмотря на его протесты, выражавшиеся в размахивании рук и ног и попытке вывернуться из-под колена, выдернул из его шорт ремень, затем перевернул Гуляева на живот и, заломив ему за спину руки, крепко стянул их ремнем.
— Ну, вот теперь поговорим! — сказал я, рывком поднимая Николая с пола, и, подтащив к стене, прислонил к ней.
— Боже мой, сколько же здесь драгоценностей! — восхищенно воскликнула Алина, смотревшая не отрываясь на раскрытый ящик с драгоценностями и водившая по ним рукой.
Да-а, блеск бриллиантов многих сводил с ума.
— Тебя интересуют только деньги и бриллианты? — спросил я с презрительными и насмешливыми нотками в голосе, чтобы отрезвить девушку.
— Ах да! — Алина словно очнулась от некоего волшебного сна, в котором пребывала, и посмотрела на меня осмысленным взглядом. — Нет, конечно, — проговорила она деловито. — Теперь-то ты можешь мне рассказать, что произошло?
— Конечно! — Я подмигнул Гуляеву, бросавшему на меня из-под седых бровей взгляды, полные ненависти и презрения, и довольным тоном человека, совершившего благое дело, то есть изловившего упыря, а то и самого нечистого, заговорил: — Прежде чем перейти к обличительной речи, хочу рассказать историю, составленную из разрозненных фактов, которые я почерпнул из сведений, присланных майору Бурмистрову на электронную почту его сослуживцем подполковником Потаповым. А прислал он их по запросу Михаила, да вот мне удалось, к счастью, прочитать и составить общую картину преступления. За ее достоверность я не ручаюсь, но, думаю, все происходило именно так. Лет двадцать назад жила-была молодая семейная пара Сосновских. Женщину звали Татьяной, а мужчину — Вячеславом. И был у них малолетний сын Виталий. Семья была преуспевающей, благополучной, мальчик ходил в детский сад, мама работала бухгалтером, а папа в ювелирном магазине. И все шло прекрасно в этой семье, пока Вячеслав не повстречал… — я взглянул на Алину, — твою тетушку — молоденькую танцовщицу Надежду Ярилову. Двадцатилетняя танцовщица вскружила Вячеславу голову. Наверняка Сосновский уже жалел, что успел связать свою жизнь с Татьяной, но у него была семья, и бросать ее в то время он не думал. Тем не менее расставаться с полюбившейся ему девушкой он тоже не желал. Все деньги из семейного бюджета уходили на молодую танцовщицу, они неплохо проводили время, посещая рестораны, увеселительные заведения, бывая в гостиничных номерах. Разумеется, все это требовало денег, и молодой мужчина влез в кассу ювелирного магазина, в котором работал продавцом. А какое-то время спустя он украл из магазина кольцо с бриллиантом и подарил своей возлюбленной. Напрасно Вячеслав надеялся на то, что никто не заметит кражу, а он позже сумеет покрыть недостачу. О том, что стали пропадать деньги и исчезло колечко, очень быстро узнала работавшая в том же магазине, но в соседнем отделе продавщица Светлана Буренина.
При этих словах у Алины, и так-то слушавшей меня заинтересованно, округлились глаза.
— Так, так, так, — проговорила она тоном любознательного ребенка, узнавшего неслыханную новость. — Это становится любопытным.
— Думаю, дальше мой рассказ будет не менее любопытным, — проговорил я многообещающим тоном и продолжил: — Так вот, Светлана Буренина не сообщила о махинациях с деньгами и колечком хозяину магазина, а поступила иначе: она рассказала об этом своему другу Николаю Гуляеву, и они вместе решили провернуть довольно хитроумную комбинацию — обчистить ювелирный магазин, а вину за кражу возложить на Сосновского.
— Потрясающе! — с осуждением проговорила Алина и посмотрела на «селадона».
А так как тот не удостоил ее ни взглядом, ни ответом, продолжая бросать на меня испепеляющие взгляды, я снова заговорил:
— Суть плана заключалась в следующем. В магазине все самые ценные ювелирные украшения в конце рабочего дня складывались вот в этот контейнер. — Я подошел к Алине и похлопал рукой по ящику, сделанному из сверхпрочного материала. — На ночь его прятали в сейф. Шифр этого контейнера был известен, кроме хозяина магазина, разумеется, Бурениной Светлане и Вячеславу Сосновскому. Так вот, Светлана отдала ключи от сейфа и магазина своему любовнику Гуляеву, назвала ему номер шифра, а сама, чтобы обеспечить себе алиби, уехала в этот день в другой город к сестре. Гуляев же ночью проник в магазин, достал из сейфа контейнер с драгоценностями и был таков. Видеонаблюдение в то время еще не было так сильно развито, как сейчас, поэтому он орудовал, не опасаясь, что его действия может записать видеорегистратор.
При этих словах Гуляев фыркнул, всем своим видом желая показать, что я несу несусветную чушь. Я проигнорировал протест, выраженный в мимике «селадона», и продолжил:
— На следующий день, рано утром, Светлана Буренина приехала от сестры прямо на работу раньше всех и первая открыла ювелирный магазин. Вызвав милицию и хозяина, она обвинила в краже контейнера с ювелирными украшениями Вячеслава Сосновского. Светлане было известно о его связи с Надеждой Яриловой, она знала о подаренном ей Вячеславом колечке и подсказала милиции, кто мог украсть драгоценности и у кого можно часть их отыскать. У Сосновского в тот день был выходной. Сотрудники милиции, опасаясь того, как бы он не сбежал с бриллиантами, арестовали Вячеслава, затем провели обыск в квартире танцовщицы и обнаружили колечко с бриллиантом из ювелирного магазина. Колечко пришлось вернуть, однако Сосновский признал кражу колечка, кое-каких денег из магазина, но кражу контейнера с драгоценностями категорически отверг. Он выдвинул свою версию произошедшего и обвинил саму Светлану Буренину в совершении преступления, в свою очередь, подсказав милиционерам, кто может быть истинным преступником, укравшим бриллианты. Стражи порядка, по наводке Вячеслава, взялись за Николая Гуляева и Светлану Буренину. Николай оказался крепким орешком, не раскололся. А вот Светлана не выдержала пресса ментов и во всем призналась. Гуляева и Буренину посадили, однако похищенные ювелирные украшения так и не нашли. Сосновского пришлось выпустить за неимением улик против него. Кольцо вернулось в магазин, похищенные деньги он обещал выплатить, так что ему грозил лишь условный срок. Но ведший в то время это дело молодой следователь… — Я сделал театральную паузу и закончил: — Старший лейтенант Бурмистров…
При этих словах Алина вскинула на меня глаза, очевидно, желая выразить изумление по поводу причастности к рассказываемой мной истории майора, и хотела что-то сказать, но передумала и промолчала.
— Старший лейтенант почему-то не верил Сосновскому, — так и не дождавшись ее реплики, продолжил я. — Он доставал его своими подозрениями, часто вызывал на допросы, приходил к нему домой, встречал на улице, а однажды пришел к молодому мужчине на новую работу — со старой Вячеславу пришлось уволиться — и довел Сосновского до того, что тот набросился на Бурмистрова с ножом. Михаил ужасно испугался, но в тот день он был при исполнении обязанностей, а значит, при пистолете, а потому, не задумываясь, применил оружие. Пуля попала в живот. Вячеславу Бурмистров вызвал «Скорую помощь». Наверняка ранение было не смертельным, но приехавшая на «Скорой» врач Галина Студенцова оказалась нерасторопной, более того, у нее под рукой не было подходящих препаратов, в результате чего Сосновского не довезли до больницы — он умер в карете «Скорой помощи».
Алина уже ничему не удивлялась, выражение ее лица застыло, став сосредоточенно-внимательным, и она ловила каждое брошенное мной слово. Да и Гуляев тоже, как мне показалось, внимательно слушал, хотя старательно делал вид, что моя речь его особо-то и не интересует. Ну а я, воодушевленный вниманием двух слушателей, шпарил дальше, как артист заученную роль на сцене МХАТа.
— Тяжело пришлось после смерти мужа Татьяне Сосновской. Хозяин ювелирного магазина требовал вернуть в кассу деньги, взятые ее супругом, а денег у молодой вдовы не было. Имелся, правда, один вариант отдать долг хозяину магазина. Был у Вячеслава закадычный дружок — школьный товарищ, довольно состоятельный в то время человек — Валерий Замшелов. Но когда вдова обратилась к нему с просьбой одолжить денег, он ей отказал. И тогда молодая женщина решилась на крайнюю меру — заложила свою квартиру. Сумма была небольшой, но ее как раз таки хватило, чтобы покрыть долг супруга. Однако ушлый ростовщик, впоследствии ставший риелтором, Леонид Люстрин повернул дело так, что московская квартира Татьяны отошла к нему, а сама она с маленьким ребенком оказалась на улице. Татьяна потеряла работу, некоторое время скиталась по знакомым, а потом завербовалась и уехала из страны. Дальше след ее затерялся.
— Хорошо излагаешь, — зло проговорил Гуляев и пошевелился, поудобнее устраиваясь у стены. — Все было так, да не совсем.
Мы с Алиной с интересом уставились на «селадона».
— Не такой уж невинный этот козел Сосновский, — заявил он презрительно. — И Бурмистров не зря его подозревал. Хотя я опера в то время не знал. Когда ему передали дело, я уже в СИЗО находился, да и Светка Буренина тоже. Так что здесь, в Турции, я до определенного момента понятия не имел, что Бурмистров — тот самый мент, кто грохнул Вячеслава Сосновского. Уже позже догадался, что мы все к этому «ювелирному» делу имели отношение. Не зря же тогда Бурмистров на нашем собрании предлагал открыться и сказать, что нас всех связывает. Но никто не захотел — все мечтали добраться до драгоценностей. — Гуляев откинул назад голову и уставился куда-то вверх, то ли в потолок, то ли в голубое небо, видимое сквозь пролом в крыше, и, как человек, предавшийся воспоминаниям, немного отстраненно продолжил: — В тот день я действительно по наводке Светки пробрался в ювелирный магазин, в котором она работала. Она сказала мне, где оставит ключи, я вскрыл сейф, но контейнера с драгоценностями там не было. Сосновский перехитрил нас. Эта дура Светка обсуждала со мной по телефону, расположенному в подсобной комнате ювелирного магазина, предстоящее ограбление. Вячеслав, как оказалось, подслушивал и в ту ночь, когда я должен был прийти за контейнером, забрал его. Буренина, когда пришла на работу, сообщила в милицию о похищенных Сосновским бриллиантах, который на самом деле похитил их, но тот, когда его взяли, перевел стрелки на меня. Эта курица Буренина раскололась же на первом допросе. Честно говоря, она в то время была уверена, что контейнер с драгоценностями взял я. Но я его не брал, он бесследно исчез.
Признание Гуляева в том, что он не брал драгоценностей, а их все-таки упер Сосновский, явилось для меня неожиданностью. Но не верить Николаю оснований у меня не было, ведь в самом деле, если бы драгоценности были у Гуляева, он давным-давно уже как-нибудь и где-нибудь их пристроил, а не примчался бы за всплывшим в Турции контейнером с ювелирными изделиями.
— Но как же ты мог убить Светлану Буренину? Ведь она же была твоей подругой, любовью. Как ты решился? — заметил я, а сам изучал конструкцию контейнера. Это был, если можно так выразиться, портативный сейф — с толстыми стенками, с кодовым замком, состоящим из шести поворотных ручек. Такой вряд ли сгорит в огне, да и наверняка выдержит взрыв атомной бомбы. Я покрутил ручки, выставляя на этом мини-сейфе новый код, затем приподнял крышку, но не захлопнул.
Гуляев, похоже, смирился со своим положением узника и с тем, что лишился драгоценностей, он по-прежнему сидел, прислонив затылок к стене, уставившись вверх.
— Была когда-то подругой, — проговорил он безучастным голосом. — Действительно, у нас с ней случилась любовь, она была хорошенькой, это потом уже, с годами, расплылась и подурнела. После того как я отсидел двенадцать лет, я со Светкой больше не встречался, вычеркнул ее из своей жизни, но случайно столкнулся с нею в аэропорту Шереметьево. Честно говоря, я ее не узнал, она сама подошла ко мне и заговорила. Время до отлета самолета еще было, мы с ней прогулялись по залу, а потом поднялись на второй этаж — на галерею. Там мы разговорились, и выяснилось, что Буренина тоже летит в Турцию за своей долей драгоценностей. Тогда я думал, что нас только двое охотников за сокровищами, украденными покойным Сосновским. — Николай горько усмехнулся: — Это уже потом, когда начали погибать люди, стало ясно, что претендентов на контейнер много, а в тот момент в Шереметьеве меня обуяла жадность. Я решил, что, избавившись от Светки, стану единственным обладателем бриллиантов. Когда Буренина отвлеклась, я наклонился, обхватил ее за ноги и, резко дернув вверх, перебросил через перила. А сам, держась у стены так, чтобы меня не было видно снизу, прошел по галерее до конца, спустился вниз по лестнице и смешался с толпой.
Похоже, Алина не понимала сути нашего разговора. Во всяком случае, она широко открытыми глазами поочередно смотрела то на меня, то на Гуляева.
— Я что-то не соображу, — обращаясь ко мне, недоуменно проговорила она, — а разве остальных членов нашей группы убил не Николай?
Я отрицательно покачал головой и интригующе сказал:
— Нет, не он, Алина.
— Что?!! — спросила девушка так, будто ослышалась. — И кто же это сделал?
Ответить я не успел — в этот момент грохнул выстрел. Стреляли без глушителя, и в замкнутом пространстве выстрел прозвучал так громко, что заложило уши. Я вздрогнул и обернулся. Гуляев все так же сидел, прислонившись к стене, в его позе ничего не изменилось, но во лбу красовалось пулевое отверстие, а по стене стекала кровь. Он умер мгновенно, без конвульсий и агонии. Я повернулся к входу в грот. Держа в руке пистолет неизвестной мне конструкции, там стоял Адам. Его красивое мужественное лицо выражало спокойствие и легкую иронию.
— О господи, Адам! — полными ужаса глазами уставилась на молодого турецкого полубога Алина и приложила ладони к ушам, как это делает оглохший вдруг человек. — Что происходит?! За что ты его убил?
— У меня с ним были свои счеты, — ухмыльнулся трансфермен. Он поднял пистолет и нацелил его на меня: — Отойди-ка от стены!
«Черт, я ждал появления Адама, ждал, что он придет за своими сокровищами, но не думал, что он вооружен огнестрельным оружием. Смерть Гуляева останется на моей совести. Да, попали мы с Алиной крупно. Тяжело будет выкрутиться из этого переплета, но попробуем». Я сделал шаг в сторону, а затем резко ударил по приоткрытой крышке контейнера рукой. Крышка с сухим щелчком захлопнулась.
— А-а!! — закричал Адам, мигом теряя спокойный самоуверенный вид. — Что ты наделал, идиот?! — Он вскинул оружие, целясь мне прямо в лицо, и стал медленно выжимать свободный ход спускового крючка.
Никогда в жизни мне не было так страшно. Оно и понятно, не каждый день тебе смотрит в лоб ствол пистолета. Я проклял тот миг, когда затеял с Адамом эту дурацкую игру, приведшую к столь плачевному результату, — еще мгновение, и моя душа, в обнимку с душой Алины, которую трансфермен тоже вряд ли оставит в живых, взлетит на небеса. Медлить нельзя, давай, Игорек, спасай положение, дерзай!
— Если ты меня убьешь, — проговорил я, стараясь не терять самообладания, — то уже никогда не откроешь кодовый замок этого бронированного ящика.
Мои слова заставили палец Адама на спусковом крючке прекратить свое поступательное движение. Он чуть-чуть опустил ствол и озадаченно произнес:
— Не понял? Каким образом, если я оставлю тебя в живых, ты сможешь открыть контейнер, если шифр был известен только Гуляеву?
Поняв, что трансфермен колеблется, убивать меня или нет, я почувствовал себя увереннее и уже твердым тоном заговорил:
— Гуляев открыл бронированный ящик, я связал Николая, а потом поменял на кодовом замке шифр и захлопнул его. Так что, Адам, если ты меня пристрелишь, то до конца своей жизни не откроешь ящик без специалиста. А профессионала ты вряд ли захочешь привлечь к этому делу — с ним придется делиться.
Адам неожиданно резко перевел пистолет в сторону Алины. Девушка вскрикнула, села в угол и закрыла голову руками.
— Открывай контейнер, иначе я ее убью!
От осознания, что сейчас произойдет, у меня реально зашевелились волосы, я точно знал, что этот подонок не остановится ни перед чем, для него пристрелить девушку, да и меня, раз плюнуть. И тем не менее, собрав всю свою волю в кулак, чтобы не запаниковать от охватившего меня дикого ужаса, не сорваться и не натворить еще больше глупостей, которых натворил с избытком, я спокойно проговорил:
— Убив девушку, ты ничего не добьешься. Я в любом случае не назову тебе код замка, потому что тогда ты убьешь нас обоих.
— И какой же выход из положения? — глянув на меня с презрительной улыбкой, спросил Демир.
Я тоже умею смотреть презрительно и говорить высокомерно. Я так и посмотрел, затем ответил:
— Ты отпускаешь нас с Алиной, а я открываю этот чертов ящик.
— Хорошо, — согласился Адам. — Открывай!
— Ищи, парень, дурака в другом месте, — хмыкнул я. — Если у нас серьезный разговор, отпусти сначала Алину, потом я открою контейнер и уйду.
Адам несколько мгновений раздумывал, потом отступил в сторону и сказал:
— Ладно, иди отсюда, Алина!
Девушка опустила руки, затравленным зверьком взглянула сначала на Адама, потом на меня и вдруг заявила:
— Я никуда не пойду! Он тебя убьет!
Вот черт, мне еще глупого героизма не хватало!
— Ну-ка, быстро встала и ушла отсюда! Быстрее, мать твою! — грубо и жестко приказал я.
Алина, видимо, не привыкла, чтобы мужчины разговаривали с ней таким тоном.
— Ты… ты… мне?! — задыхаясь от обиды, проговорила она с истеричными нотками.
Ничего удивительного, в подобной ситуации у любого мозг переклинит и он может поступить абсолютно не адекватно обстоятельствам. Тут жизнь висит на волоске, а она какую-то обиду выказывает!
— Да-да, тебе! — заорал я во всю силу своих легких. — Проваливай отсюда, пока под зад не пнул!
Она встала и, размахивая руками, прошагала по диагонали через весь зал, давая таким образом понять, как она оскорблена, миновала Адама и вышла из грота.
— Открывай! — вновь повторил трансфермен и, понукая меня, сделал стволом пистолета движение вверх, требуя открыть крышку контейнера.
— Э-э нет, — сказал я насмешливо, всем своим видом показывая, что Адам не на того напал. — Не такой уж я дурак, каким ты меня считаешь. Я открою, а ты меня убьешь. Давай поступим так. Мы поменяемся с тобой местами, я поставлю ящик на порог, а ты положишь оружие рядом с собою на пол. Я открою контейнер и уйду.
— А если ты вздумаешь хитрить? — проявляя интерес к моему предложению, спросил трансфермен.
— Учитывая расстояние от меня и до оружия, ты всегда успеешь его взять раньше, чем я добегу до него, — заявил я простодушно. — Это во-первых, а во-вторых, если я попытаюсь убежать с контейнером, то ты выскочишь из грота и выстрелишь мне в спину.
Адам стоял, размышляя, очевидно, он обдумывал тот вариант развития событий, при котором я, оставив открытым контейнер, уйду, а он сумеет догнать меня и пристрелить. Тогда он убьет двух зайцев: меня отправит к праотцам и заполучит открытый контейнер с драгоценностями.
«Нельзя давать ему много времени на раздумье, — подумал я лихорадочно. — Вдруг Демир все же сообразит, что я пытаюсь его обмануть».
— Давай, Адам, думай, время идет! — подстегнул я парня.
— Ну, хорошо, — решился трансфермен. — Держась противоположных сторон стенок, медленно двигаемся по кругу и меняемся сторонами.
— Договорились. — Я обернулся и взял с выступа бронированный ящик, оказавшийся довольно-таки тяжелым.
Мы пошли — я по левой стороне, Адам — по правой. Достигнув выхода из грота, я поставил на порог контейнер, сделал шаг назад и оказался за порогом, быстрым взглядом окинув вход. Он, как я уже говорил, был полуобвалившимся, куполообразным. Повсюду торчали камни древней кладки, с левой стороны была стена соседнего развалившегося древнего строения, справа — крутой склон горы. Этого одного взгляда мне хватило для того, чтобы оценить ситуацию. Мы стояли друг против друга, словно два дуэлянта, вот только у одного из них имелся пистолет, а другой был безоружным. Несправедливо.
— Давай, Адам, клади свою пушку, — сказал я, ужасно волнуясь — выгорит ли задуманное мною дело? Хотелось надеяться, что выгорит.
Демир, не спуская с меня глаз, присел, положил пистолет рядом с собой, потом медленно поднялся. Теперь моя очередь. Я сел, набрал на кодовом замке шифр своего дня и года рождения, открыл крышку контейнера и попросил, контролируя каждое движение Адама:
— Дай мне три секунды на то, чтобы уйти.
— Хорошо, — сказал мой противник, ничем не выдавая своих чувств.
Я сделал шаг назад, пропадая из поля зрения Адама, затем резко прыгнул в сторону на стену и, перебирая руками и ногами, намеченным заранее путем вскарабкался по стене и завис в позе лягушки над входом. Теперь, Игорек, держись и лови момент, от него зависит твоя жизнь. Бешено колотилось сердце, дыхание стало учащенным, мне стоило большого труда, чтобы сдерживать с шумом вырывавшийся из легких воздух. Поза была неудобной, да и камни, за которые я держался руками, оказались горячими, но выхода не было, приходилось терпеть.
Прошло несколько долгих секунд, прежде чем я шестым чувством ощутил, как к выходу из грота подошел Адам. Он стоял какое-то время, очевидно, колеблясь, выходить или нет — не приготовил ли я ему какой-нибудь подвох. Но не век же ему торчать в гроте. Видимый мне между ног внизу краешек контейнера исчез — Адам отодвинул его либо поднял. Прошло еще некоторое время, прежде чем из входа появился кончик ствола. Он прошелся в одну сторону, затем в другую, потом появился весь ствол, а затем и рука до локтя. «Рано, Игорь, рано!» — успокаивал я себя, принуждая не торопиться, чтобы дать Адаму возможность полностью выйти из грота и оказаться в моей власти. Наконец трансфермен покинул грот. Он снова резко повел пистолетом по сторонам, направил ствол вдоль тропинки и, никого не увидев, опустил руку. В этот момент я и прыгнул на Демира. Обхватив его, будто пожарный столб, я проскользнул по нему с полметра, а потом Адам, не выдержав тяжести моего тела, рухнул на землю. Он попытался вывернуться и выдернуть из моего охвата руку с пистолетом, но я крепко прижал его запястье с оружием к телу своими бедрами. Левой рукой схватил Адама за волосы, приподнял голову, а затем со всей силы опустил ее, ударив затылком о землю. Голова у моего противника оказалась крепкой, во всяком случае, сознание он не потерял и продолжал подо мною извиваться как уж. Тогда я другой рукой несколько раз ударил его кулаком по лицу. Наконец Адам, издав стон, дернулся и затих. Опасаясь, что он притворяется, ждет, когда я отпущу его, чтобы выстрелить в меня, я, продолжая удерживать парня бедрами, повернулся и взялся за пистолет. Нет, Адам не притворялся — рука его была расслаблена, и я без усилия вытащил пистолет из его ладони.
Все, теперь можно расслабиться. Я встал, схватил парня под мышки и потащил в грот, отодвинув ногой попавшийся на дороге контейнер с драгоценностями. Бросив трансфермена на середине древнего помещения, подошел к находившемуся в полусидячем положении трупу Гуляева, уложил его на пол лицом вниз и снял с его связанных рук ремень. Мертвому Николаю теперь эти путы без надобности, а вот для Адама пригодятся. Вернувшись к трансфермену, я точно так же, как прежде Гуляева, связал за спиной Демира ремнем руки. В этот момент откуда-то сверху раздался приглушенный голос Алины:
— Игорь! Иго-орь! С тобой все в порядке?
Я поднял голову — сквозь провал в крыше на меня смотрела испуганная физиономия девушки. Я махнул рукою и устало проговорил:
— Спускайся вниз, все в порядке.
Через пару минут Алина спустилась и вошла в грот. Стараясь не смотреть на труп Гуляева, она с опаской глянула на лежащего в бессознательном состоянии Адама и вопросительно посмотрела на меня.
— Что с ним?
— Да не беспокойся, жив Адам. Так, пришлось вырубить.
В этот момент парень слабо шевельнулся.
— Ну вот, кажется, очухался. Давай помоги-ка мне подтащить его к стене, — попросил я Алину, нагибаясь к парню.
Вместе с девушкой мы взяли застонавшего Адама под мышки, протащили пару метров по каменному полу и прислонили к стене.
— Вот тебе и ответ на то, кто убил остальных членов нашей группы, — сказал я, отряхивая перепачканные во время возни с трансферменом шорты.
— Я уже догадалась, — печально проговорила девушка, явно сожалея о том, что ее поклонник оказался таким подлецом.
— Значит, догадываешься и о том, что Адам ухаживал за тобой не из-за испытываемых к тебе чувств, а для того, чтобы быть в курсе происходящих в нашей группе событий, быть поближе к нам, ну, и иметь возможность убивать.
Можно было, конечно, этих слов не говорить, щадя самолюбие девушки, но я сказал, и мои слова были маленькой местью за то, что Алина некоторое время играла со мной, принимая ухаживания Адама.
— Выходит, я тоже косвенно виновата в преступлениях, — произнесла она с убитым видом. — Я была между членами нашего коллектива неким связующим звеном, с помощью которого Адам подбирался к своим жертвам.
В это время трансфермен очнулся. Он приоткрыл глаза, непонимающим взглядом обвел помещение, посмотрел на Алину, потом на меня, вспомнил, что произошло, рванулся было, но, почувствовав на руках ремень, смирился со своим положением связанного пленника и прекратил дергаться.
— Зачем тебе нужно было всех их убивать? — тоном прокурора на заседании суда спросила Алина у трансфермена.
Тот промолчал и отвел в сторону хмурый взгляд. За Демира ответил я:
— Адам — сын Вячеслава и Татьяны Сосновских.
— Что-о?! — удивилась Алина. — Откуда ты это знаешь?
— Знаю, — вздохнул я. — Как я уже говорил, из коротких досье, присланных на электронную почту Бурмистрова подполковником Потаповым, мне удалось составить общую картину преступлений. Не хватало только одного звена, самого главного — кто же убийца? Впрочем, я уже догадался, что им был Адам — слишком часто он появлялся там, где происходили убийства членов нашей группы. Сбивала, правда, с толку смерть Светланы Бурениной — в момент ее гибели Адам рядом быть не мог, он находился в Турции, но, сопоставив кое-какие факты, я понял, что Буренину убил Гуляев, ибо он один из всех летевших рейсом Шереметьево — Доломан был знаком с Бурениной, и именно у него была причина сбросить женщину с балкона — Светлана была лишним претендентом (он тогда не знал, что их очень много) в его притязаниях на обладание бронированным контейнером с драгоценностями. Но хоть я и догадывался, что убийца Адам, моя теория требовала подтверждения, и я отправил, пользуясь электронной почтой, запрос, в котором просил поинтересоваться судьбой Татьяны Сосновской. Сосновская и ее сын Виталий, поскитавшись без квартиры по Москве, уехали в Турцию, но и здесь жизнь у Татьяны сложилась неудачно. Она зарабатывала гроши, мыкалась по квартирам, прозябая в нищете. Поскольку Татьяна осела в Турции на ПМЖ, то к тому времени уже поменяла своему сыну Виталию Сосновскому имя на Адама Демира.
— Ничего себе! — оторопело посмотрела на парня Алина. — Так ты что, русский, что ли?
Поскольку Адам молчал, за него ответил я:
— Да русский он, русский, только вот загорел здесь и от природы темноволосый. Вот за турка и сошел, хотя по лицу видно, что у него славянские корни.
— Прямо бразильский сериал! — то ли с осуждением, то ли с удивлением проговорила Алина. — Извини, я тебя перебила. Рассказывай, что там было дальше.
— Исходя из утверждения Гуляева, что он контейнер из ювелирного магазина не крал, а я склонен ему верить, потому что все факты говорят за это, следует, что драгоценности, которые похитил Сосновский, оказались у его жены. Она, видимо, каким-то образом вывезла их в Турцию, но вот беда, слабая женщина не могла воспользоваться имевшимися у нее сокровищами — ей никак не удавалось открыть бронированный ящик, шифр которого знали только Буренина и Гуляев. Парадоксально — имея миллионы, семья оставалась нищей. Но вот Адам вырос и сам взялся за дело. Он выстроил план, благодаря которому сумел бы открыть бронированный контейнер, а заодно отомстить всем тем, кто так или иначе имел отношение к гибели его отца. Разыскал любовницу отца, из-за которой тот пошел на кражу и подлог, продавца Светлану Буренину и ее любовника Николая Гуляева, которые решили подставить Вячеслава Сосновского, но тот подставил их и тем не менее погиб сам; застрелившего Сосновского полицейского Михаила, врача, не сумевшего спасти жизнь отцу, риелтора, фактически отобравшего у его матери московскую квартиру, списался с ними и, очевидно, выдавая себя за свою мать Татьяну Сосновскую, написал, что женщина уже состарилась, находится при смерти и желает вернуть похищенные ее мужем драгоценности из ювелирного магазина, пообещав каждому в отдельности, что вернет драгоценности именно ему. Для этого Адам купил всем тур в Турцию на десять дней, причем в один отель, и все номера в гостинице были одноместные, за исключением номера твоей тетушки, которая решила прихватить за дополнительную плату еще и тебя. Это нужно было Адаму для того, чтобы опять-таки никто не мешал ему совершать преступления. Если бы номера были на двоих, то, естественно, убивать было бы сложнее.
Первое убийство произошло без участия Адама, в аэропорту Шереметьево, Буренину убил Гуляев. Вторая жертва — Леонид Люстрин. Адам приготовил в море у спасательной лодки ловушку — он пропустил через ушко лежащей на дне бетонной плиты шнур с петлей на конце и оба конца его прикрепил к огораживающей зону для купания веревке с поплавками, которая крепилась к лежащим на дне якорям. Адам не ставил ловушку на конкретного человека, он просто установил ее и ждал, когда к спасательной лодке подплывет кто-либо из интересующих его людей. Отправился к ней Люстрин. Увидев, как к лодке плывет риелтор, Адам, находившийся в твоей, Алина, тетушки и Замшелова компании, покинул вас, сказав, что ведет экскурсию в час дня. Сам же, отойдя немного в сторону, прошел к морю и поплыл следом за Люстриным. Леонид, нисколько не опасаясь трансфермена, подпустил его к себе близко, и это было его самой большой и последней в жизни ошибкой. Адам накинул на шею Люстрина петлю, потянул за второй конец шнура и утопил одного из ненавистных ему людей. Затем освободил мертвое тело из петли, подтолкнул его к пляжу, а сам сел на раскатывающий по прибрежной линии квадроцикл одного из своих знакомых, очевидно, спасателя. Этот момент, когда Адам садился на квадроцикл своего дружка, я и видел, когда находился на пляже рядом с твоей компанией. Мне показалась знакомой фигура влезающего на водный мотоцикл парня, но я тогда не придал этому значения, просто и в мыслях не держал, что им может быть наш трансфермен. А знакомый Адама подбросил его водным путем до одной из точек, где водитель экскурсионного автобуса должен был забрать пассажиров, направляющихся в дельфинарий. Наверняка в автобусе у Демира была одежда, в которую он и переоделся. Таким образом, Люстрин был вторым человеком из списка Адама, отправившимся на тот свет. Свое третье преступление трансфермен совершил на Улице баров. Он знал, что мы туда отправляемся, благодаря тебе, Алина. Я не думаю, что в тот день у трансфермена была экскурсия с группой туристов на Улицу баров. Он пришел один и целенаправленно искал нас, а когда нашел в баре «Манеж», то стал издали наблюдать за нашей компанией и понял, что мы сделали заказ. Адам местный, поэтому наверняка знает и бармена, и официанток, ему не стоило особого труда отвлечь официантку, заговорив с нею на отвлеченную тему, когда она понесла к нашему столику коктейли, и насыпать в один из стаканов яд. И в этот раз трансфермену было безразлично, кого отравить. Лишь бы не Гуляева, которого он рассчитывал убить последним, после того как Николай — единственный, кто знал шифр бронированного контейнера, — откроет кодовый замок. Но Демир знал, что Гуляев трезвенник, потому и не беспокоился, что он выпьет коктейль с ядом. Однако трансфермен в этот раз промахнулся — стакан с отравленным коктейлем хоть и попал к Галине Студенцовой, но врач, не употреблявшая подобного рода спиртные напитки, отдала его Маше Лебедевой. Выпив его, девушка отправилась танцевать, почувствовала себя плохо, а некоторое время спустя умерла.
Я перевел дух и снова заговорил:
— Четвертой жертвой трансфермена стала Галина Студенцова. Адам узнал, что пожилая женщина, испугавшись череды смертей, отказалась от своих притязаний на бриллианты, украденные Сосновским, и решила уехать из Турции. Возможно, Адам и не планировал убить ее следующей, но опасения, что жертва ускользнет от него, улетев в Москву, заставили парня поторопиться. Накануне запланированного врачом дня отъезда, прихватив у портье на ресепшен, куда он, как работник отеля, имел свободный доступ, ключ от одного из освободившихся номеров, расположенного по соседству с номером Студенцовой, он вошел в него, затем через балкон пробрался к балкону номера врача и вошел в комнату. Студенцова в этот момент как раз готовилась к отъезду, складывала вещи. Вооруженный электрошокером Адам приставил к шее пожилой женщины свое оружие и, когда она потеряла сознание, раздел ее, набрал в ванну воды и, положив в нее Студенцову, утопил. Затем сунул в воду фен, инсценировав таким образом несчастный случай, в результате которого Студенцову якобы ударило током из-за упавшего в воду фена, и она, потеряв сознание, захлебнулась. Это была четвертая жертва жестокого убийцы. Но слишком частые смерти в отеле «Чок Яша», разумеется, не могли не привлечь внимания полиции, прессы, да и общественности. Никто не верил, что это несчастные случаи, и тогда Адам решил при совершении следующего преступления подсунуть полиции убийцу. К этому преступлению трансфермен подошел творчески. Прости меня, Алина, за то, что я говорю с долей сарказма об изобретательности Демира, ведь дело касается смерти твоей тетушки. Так вот, в то время, когда мы с тобой находились в моем номере, Адам, точно так же как и в первый раз, взял на ресепшен ключ, но теперь уже от вашего номера, поднялся на пятый этаж и, открыв дверь, вошел в номер. Очевидно, Надежда спала и не сумела оказать преступнику абсолютно никакого сопротивления. Адам бритвой перерезал спящей женщине горло, затем вышел в коридор, просунул под дверь Замшелова записку, в которой Надежда приглашала Валерия в свой номер, а сам спрятался за портьерой в коридоре. Вскоре Замшелов зашел в номер, где находился труп Надежды. В этот момент Адам покинул свое убежище, подпер шваброй ручку двери и снова встал за портьеру. Валерий начал ломиться в дверь, поднял шум, в коридор повыскакивали люди, и тогда Адам вновь вышел из-за портьеры и смешался с толпой. Таким образом, он одним махом сделал два дела: убил Надежду и свалил всю вину за совершенные преступления на Валерия. Однако полицейские быстро разобрались в том, что Замшелов в убийстве не виноват, и, возможно, опасаясь международного скандала, выпустили его на свободу. Тогда Адам решил, что пришла пора избавиться от Замшелова, тем более представился случай — Валерий рано утром уселся в шезлонге в том месте, где обычно ходит много людей. Демир прошел мимо Замшелова и сделал ему в шею укол с помощью шприца, заправленного ядом.
Оставались еще два человека в списке трансфермена, которых он собирался убить. Это Бурмистров и Гуляев. Поскольку Гуляев, по уже упомянутой мной причине, должен был умереть последним, пришел черед расплатиться за смерть отца Бурмистрову. Адам подсыпал в кофе дежурившим в отеле полицейским снотворное, а когда те уснули, пробрался все тем же путем через балкон одного из пустующих номеров в номер Михаила и попытался убить его ножом. Однако майору удалось выбить из его руки холодное оружие. Адам вынужден был ретироваться, и тогда Бурмистров погнался за ним. За кем именно гнался полицейский, он не разглядел по причине плохого зрения, тем не менее он увидел, что напавший на него неизвестный побежал в сторону горы и исчез среди деревьев. Ты помнишь эту гору, Алина, мы поднимались на нее вдвоем. Там две тропинки, ведущие к вершине, и обрыв. Майор, опасаясь, что упустит преступника, позвонил мне по телефону и попросил прийти к нему на помощь. А когда я пришел, мы вместе с ним стали подниматься по двум тропинкам, вынуждая Адама продвигаться все выше и выше к вершине горы. Оказавшись на ней, загнанный в угол Демир решил прорываться вниз, набросившись на того, кто первым появится на вершине. Им оказался я. Он накинулся на меня, и мы с ним сцепились. Адам сражался как лев. Придавала ему сил и боязнь, что мне на подмогу придет майор. Да еще ему повезло — случилось так, что я во время борьбы слетел по тропинке вниз, а на вершину горы выскочил Бурмистров. Полицейский был, как обычно, пьян, и это его погубило. Адам, бросившийся на нетрезвого Михаила, сумел столкнуть его в пропасть. Сам же трансфермен быстро спустился по той тропинке, по которой поднялся майор, к подножию горы и затерялся среди деревьев. Вслед за Адамом спустился с горы и я. Обойдя гору, обнаружил под скалой Бурмистрова, которому, к сожалению, уже ничем нельзя было помочь. Подумав, что меня могут заподозрить в убийстве майора, я решил никому не говорить о гибели Михаила и ушел в отель, а Адам в это время убрал с места преступления труп Бурмистрова и смыл с камня, о который майор разбил себе голову, кровь. Сделал он это, возможно, из опасения, что я приведу на место убийства полицейских, и они быстро вычислят, кто подсыпал им в кофе снотворное, и, естественно, догадаются, что убийца — трансфермен. Увидев же, что трупа нет, они, по мнению Демира, не поверят моему рассказу, решат, что у меня поехала крыша. А может быть, Адам убрал труп из-за того, что захотел выдать убийство за самоубийство. Для этой цели он ночью на своей машине отвез в целлофановом мешке тело Бурмистрова на гулету, на которой на следующий день должен был плыть с группой экскурсантов, чтобы, воспользовавшись подходящим моментом, бросить труп под винт яхты, представив дело таким образом, будто один из купающихся пассажиров случайно попал под винт судна. Рассчитывал он это сделать возле Острова сказок, надеясь посеять среди экипажа гулеты и пассажиров панику и, воспользовавшись продолжительной задержкой яхты у острова, ускользнуть вслед за Гуляевым, который должен был плыть на «Фантастике», ибо накануне покупал у Адама билет на экскурсию. Там, в Гроте богини Дианы, он хотел дождаться, когда Николай откроет контейнер с бриллиантами, спрятанный им заранее, и убить его, а драгоценности забрать. Но в последний момент все пошло немножко не так, как планировал трансфермен. Во-первых, Адам не учел, что мы с тобой тоже отправимся на Остров сказок и примчимся на «Фантастику» в качестве конкурентов на «наследство» Сосновского-старшего. А во-вторых, Гуляев, тоже увидев в нас претендентов на обладание сокровищем, сбежал на Острове разочарований с яхты и пересел на другую. Когда Адам заметил исчезновение Гуляева, он понял, что тот обхитрил его и намного раньше окажется на Острове сказок, захватит контейнер, а его оставит с носом. И тогда трансфермен, воспользовавшись тем, что все туристы находились на острове, сбросил под винт яхты мешок с трупом Бурмистрова, а сам тем временем на одном из катеров отправился на Остров сказок, догонять Гуляева. Но план Адама вновь сорвался — мы с тобой, Алина, покинули яхту и раньше Демира на нанятом катере добрались до острова. Дальнейшее тебе уже известно. Жаль, что погибло столько людей из-за этих побрякушек. — Я с пренебрежением пнул по раскрытому ящику, доверху набитому ювелирными изделиями. — А все жадность довела их до могилы. Каждый из них рассчитывал в одиночку захватить сокровища, и даже Бурмистров хоть и полицейский, но тоже жаждал наложить лапу на богатства убитого им двадцать лет назад Сосновского. Потому-то он и помалкивал о найденных нами уликах, указывающих на то, что люди погибали не в результате несчастного случая, а убийства, всячески тормозил расследование полицейских и довольно вяло выполнял приказы своего начальника из МУРа, да и подполковника Потапова. Тем не менее майор не раз намекал на то, чтобы открыться, рассказать, зачем они все здесь собрались и что их объединяет, но никто не захотел, каждый в погоне за сокровищами рассчитывал только на свои силы.
Адам, все это время слушавший мой рассказ со скептически-презрительным видом, вдруг заговорил:
— Кто вы такие, чтобы судить меня? Да и вообще, что вы знаете о моей жизни?! Все эти люди получили по заслугам. Так или иначе они были причастны к тому, что наша семья распалась, а наша с мамой жизнь была разрушена. После смерти отца мама из-за бедственного положения была вынуждена завербоваться в Турцию и вместе со мной уехала в эту страну на заработки. Но ее обманули — вместо обещанной хорошо оплачиваемой работы она попала в бордель. К счастью, вскоре ей удалось оттуда вырваться, но из-за нищеты, в которой мы прозябали, она снова была вынуждена вернуться на панель. Мы снимали комнатушку, и, чтобы платить за нее и кормиться хоть чем-то, мама приводила домой мужиков. Я лежал за занавеской, а она зарабатывала своим телом нам на жизнь. — Глаза Адама блеснули от появившейся в них влаги. — Вы представляете, что я испытывал, лежа за ширмой, в то время когда моя мама в комнате занималась с пьяными турками сексом? И тем не менее мы сумели выжить, — продолжил трансфермен зло и ожесточенно. — Мама поставила меня на ноги, у нас появилась своя крохотная квартира. Не так давно мама умерла от неизлечимой болезни, а перед смертью рассказала мне историю нашей семьи, назвала людей, виновных в нашей несчастной судьбе, и объяснила, где в лесу в Подмосковье спрятан контейнер с драгоценностями, о котором ей, в свою очередь, незадолго до своей гибели рассказал мой отец. После похорон мамы я устроился на работу трансферменом, причем обслуживающим именно русских туристов. Я ездил на учебу в Москву и там по названным мамой ориентирам нашел в лесу закопанный отцом контейнер. Открыть его на скорую руку я не смог, но мне удалось окольными путями и за большие деньги вывезти контейнер из России в Турцию. Но и здесь открыть его я так и не сумел. Очередная насмешка судьбы — я по-прежнему оставался бедным миллионером. Я ненавидел этих людей до глубины души и долгое время вынашивал в своем сердце план мести. И вот наконец в этом году я приступил к его осуществлению. Разыскал семерых людей, причастных к истории с «бриллиантовым чемоданчиком». Был еще восьмой человек, которому я желал бы отомстить, — это владелец ювелирного магазина Антон Щеголев. Он тоже повлиял на нашу с мамой судьбу. Если бы Щеголев дал маме отсрочку выплаты долга отца, мы, возможно, остались бы в России и как-нибудь выкрутились из положения, но он был категоричен в своем требовании вернуть долг, и маме пришлось задарма продать квартиру Люстрину. Щеголева я тоже с удовольствием убил бы, но он пару лет назад умер. Я списался с Люстриным, Студенцовой, Яриловой, Бурениной, Бурмистровым, Замшеловым и Гуляевым и от лица мамы каждому из них сказал, что она, Татьяна Сосновская, неизлечимо больна, находится при смерти и перед смертью желает отдать чемоданчик с бриллиантами, украденными мужем в ювелирном магазине, поскольку сама воспользоваться им не смогла, пусть им воспользуется хоть кто-то. Все живо откликнулись и изъявили желание приехать и забрать в условленном месте контейнер с ювелирными изделиями. В ходе переписки выяснилось, что код, как я и предполагал, известен Светлане Бурениной и Гуляеву. На все имевшиеся у меня сбережения я купил всем семерым туры с сингл-номерами в отеле «Чок Яша» и разослал их ненавистным мне людям. Наконец настал день заезда, и я с нетерпением ждал, когда в Турцию приедет компания людей, поломавших мою судьбу и судьбу моей мамы. Я был уверен, что все эти люди не знают друг друга, а, следовательно, не смогут объединиться, и я сумею уничтожить их каждого поодиночке. Более того, обуреваемые жадностью, они никому не расскажут об истинной цели своего приезда в Турцию. Знали друг друга лишь Гуляев и Буренина, но мои опасения, что они, объединившись, могут как-то противостоять мне, были напрасными. Гуляев еще в аэропорту Шереметьево убил свою бывшую сообщницу, с недавних пор ставшую претенденткой на контейнер с бриллиантами. Я не особо расстроился — хоть и чужими руками, но возмездие свершилось, а один человек, знающий код к замку контейнера, все же остался в живых. И вот, когда шесть оставшихся в моем черном списке людей прибыли в Турцию и расселились в отеле «Чок Яша», я начал мстить. Все шло по плану, придуманному мной, за исключением Маши Лебедевой, она погибла случайно. Я предусмотрел, кажется, все, не предусмотрел лишь одного: что в этой группе туристов окажешься ты, Игорь! — Адам посмотрел на меня, и его глаза сверкнули, будто два горящих уголька. — Ты разрушил все мои планы!
— Ну, извини, — произнес я с наигранным смирением, — что не дал тебе возможности убить и меня.
— Ладно, развяжите меня! — вдруг потребовал Адам.
— Это еще с какого перепугу? — неподдельно изумился я, да и Алина посмотрела на нахального трансфермена с удивлением.
— Ваша взяла! — заявил Демир. — Придется делить принадлежащие мне сокровища на троих. Я согласен!
— Я, конечно, рад, что ты согласен, — сказал я с сарказмом, поражаясь наглости трансфермена, — да вот беда: мы с Алиной не согласны.
— Вы хотите сказать, что поделите с Алиной бриллианты, а меня убьете?
— Да нет, я хочу сказать, что тебя и бриллианты мы сдадим в полицию.
Трансфермен посмотрел на меня как на умалишенного.
— Ты что, идиот? — спросил он недоверчиво. — Там же ювелирных изделий на миллионы. Каждый из нас может жить до конца своей жизни безбедно! Не пори ерунды, давай-ка развязывай меня побыстрее, и уходим, пока полиция сюда не нагрянула. Меня сюда привез знакомый парень и сразу уплыл, но здесь на острове я еще пару дней назад припрятал в тихой заводи моторную лодку. Мы уйдем отсюда, поделим бриллианты, и я помогу вам с вашей долей сокровищ переправиться в любую точку земного шара.
Я посмотрел на Алину. На лице девушки отражалось колебание, очевидно, она раздумывала: принять предложение трансфермена или нет. Соблазн был велик — несколько миллионов долларов. Поймав ее взгляд, я отрицательно покачал головой:
— Даже не думай, девочка! Ты представляешь, какой кровавый след тянется за этими бриллиантами?
Вспыхнувший было в глазах Алины алчный огонек погас.
— Ты прав, Игорь, — согласилась она. — Не нужны нам политые кровью драгоценности.
— Вот это дело говоришь! — Я подошел к девушке, крепко обнял ее и поцеловал.
— Мы столько с тобой пережили, — проговорила Алина с печальными и нежными нотками, отчего вдруг у меня в груди защемило. — Ты меня никогда не бросишь?
Ну, что я мог ей сказать в такой момент? Что я закоренелый холостяк и никогда на ней не женюсь? Нет, не до такой уж степени я черствый человек, чтобы разочаровывать девушку в самом разгаре нашего романа. Впереди у нас еще много интересного.
— Конечно, милая! Мы будем с тобой вместе еще долго-долго… — ответил я, а про себя добавил: «Пока тебе или мне не надоест».
Затем подошел к раскрытому контейнеру, захлопнул крышку, взял бронированный ящик под мышку и повернулся к трансфермену:
— Ну, пойдем, Адам.
— Куда? — угрюмо спросил он.
— Как куда? Сдаваться в полицию, разумеется. Улуч Туран и Башкурт Аджар уже заждались тебя.
Адам энергично покачал головой и, исподлобья глянув на меня, сурово заявил:
— Никуда я не пойду.
Мне надоело цацкаться со строптивым трансферменом. Я приблизился к нему, схватил за волосы, рывком поставил на ноги и рявкнул:
— Пойдешь как миленький! — После чего с силой толкнул Адама к выходу из грота: — Давай показывай, где твоя лодка припрятана!
Адам, согнувшись и как-то боком, пробежал несколько метров по гроту, врезался плечом в стену и лишь потом сумел выпрямиться. С него разом слетела вся напускная бравада, он затравленно глянул на меня и пошел вперед к тропинке, ведущей из грота. Я пошел следом, Алина двинулась за мной…