22

Последнее время у меня на душе было неспокойно. Я страдал от безысходности и одиночества. До того момента, пока не узнал о смерти Оксаны Шуваловой, я не чувствовал себя таким ущербным, покинутым и никому не нужным. Потеряв ее, я испытал огромное горе, но вместе с тем освободился от несбыточной мечты и обманных иллюзий. Я был вынужден констатировать тот факт, что бо́льшая и лучшая часть моей жизни прошла впустую.

«Еще несколько бесцельно прожитых лет, и можно будет отправляться в далекое путешествие, из которого еще никто и никогда не возвращался, – подумал я, нагоняя на себя мрачные мысли. – В лучшем случае протяну еще столько же… Для чего и зачем? Ни одна из женщин, с которыми были случайные встречи, даже не вспомнит о моем существовании. Вещи, оставшиеся после меня, либо разберут посторонние мне люди, либо уничтожат на мусоросжигательном заводе. Никто не подправит мою заброшенную могилку, которую в скором времени затопчут ногами. При упоминании моего имени ни один мужчина не встанет и не произнесет тост, ни одна женщина краешком платочка не будет утирать свои слезы…»

Трель мобильного телефона непроизвольно нарушила ход моих тягостных мыслей. Мне не понравился взволнованный голос Валентина Синцова.

– Командир, – тяжело дыша, сказал он. – Павел Егорыч рядом со мной. Нам необходимо с тобой срочно переговорить.

– В чем дело? – поинтересовался я.

– Мы выходим из игры…

Я не стал выяснять причину столь поспешного решения.

– Через полчаса у плавательного бассейна, – коротко сказал я. – Буду ждать на остановке.

– Мы подъедем, – пообещал Валентин и тут же отключил телефон.

Его беспокойство невольно передалось мне. Не знаю почему, но я сразу подумал о том, что они оба остались без денег, накануне обнаруженных в подвале. Скрипач вряд ли согласится с тем, что его банкнотами станут распоряжаться другие люди. В принципе, так оно и произошло. Мои подозрения попали в самую точку.

– Если можно, рассказывайте по порядку, – попросил я, опустившись на правое сиденье автомобиля. – Важна каждая мелочь.

– Сразу после того, как мы поровну разделили всю сумму, которая лежала в котомке Макара Иваныча, я не осмелился сразу отвезти их домой, – запинаясь на каждом слове, начал Валентин. – Как обычно, встал недалеко от остановки, будто поджидаю клиента, и углубился в собственные мысли. Другими словами, распределял, на что потратить свою долю. То ли от переживаний, то ли от усталости немного задремал в кабине собственной «Волги». Когда я проснулся, было около девяти часов вечера.

«Подожду еще несколько минут. В крайнем случае, прокачусь по городу, – прикинул я. – Подзаработаю хотя бы на бензин».

– Имея в кармане почти девяносто тысяч рублей? – укоризненно поинтересовался я.

– Это даже нельзя назвать жадностью, – попробовал оправдаться Синцов. – Сам не понимаю, что на меня нашло. Был в каком-то шоковом состоянии. Не каждый день ни с того ни с сего перепадает такое состояние.

– И что было дальше? – спросил я, всячески стараясь не сорваться, чтобы ненароком не высказать какую-нибудь грубость.

– Снова запрокинул руки на рулевое колесо и, положив, на них голову, вновь задремал. Так и не заметив, сколько прошло времени: пять минут или гораздо больше. Я проснулся оттого, что кто-то открыл дверцы машины. Двое здоровых парней втиснулись в салон. Один расположился рядом со мной, а второй на заднем сиденье.

– Свободен, шеф? – спросил тот, который был рядом, бесцеремонно бросив три сотни на декоративную панель коробки передач.

Я поежился от холода и запустил двигатель.

– Куда едем? – машинально поинтересовался я.

– Сначала в центр, а там, типа того, посмотрим… – ответил второй пассажир.

Услышав его грубый голос, я самопроизвольно вздрогнул.

– Разве не предупреждал, что нужно быть предельно осторожными и постоянно ожидать появления людей Скрипача? – не скрывая возмущения, с укором произнес я.

– Предупреждал, – поникшим голосом ответил Валентин, – но когда об этом вспомнил, было уже поздно. Правда, еще успел подумать о том, что не стоит заранее нервничать, подспудно надеясь, что ничего плохого со мной не произойдет.

– Кажется, ты догадался, кто мы такие и зачем пришли? – усмехнувшись, спросил первый. – Тем лучше…

Его вопрос сразу вывел меня из полусонного состояния.

Второй пассажир, который расположился непосредственно за моей спиной, левой рукой схватил меня за волосы, а правой подставил нож к моему горлу.

– Трогай, шеф! Только без глупостей… Я этого не люблю! – властно проговорил тот, который сидел рядом со мной.

Он соскреб с панели сотенные купюры вместе с моими червонцами, приготовленными для размена, и демонстративно сунул их в свой карман.

– Поездка будет на благотворительной основе, – злобно ухмыльнувшись, прорычал он и тут же, обращаясь к своему напарнику, добавил издевательским тоном: – По-моему, наш водила не рад встрече с хорошими людьми? Наверное, он не хочет признавать, что слишком много нам задолжал?

– Точно знаю, что ничего и никому не должен! Вы, парни, меня с кем-то спутали, – ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко и спокойно.

– В таком случае нам придется освежить твою память…

Пассажир, который был сзади меня, надавил на рукоятку ножа. Его лезвие тут же вонзилось мне в шею, незначительно порезав кожу. Образовавшаяся ранка была неглубокой, но я почувствовал, как побежала тонкая струйка крови.

– Никуда не поеду, – решительно заявил я, понимая, что по собственной глупости загнал себя в ловушку. – Если намереваетесь меня убить, то убивайте прямо здесь…

В этот момент мне хотелось исчезнуть из машины как по мановению волшебной палочки. Однако не все так просто в нашей сумбурной и скоротечной жизни. За все плохое, что мы иногда совершаем, рано или поздно приходится отвечать. Эти парни были наказанием за мою жадность.

– Красиво блефуешь, корешок! Тебе бы в покер играть, а не баранку крутить, – отпарировал передний пассажир. – Убивать тебя пока никто не собирается. У нас иные планы…

– Мы на твою жалкую жизнь не претендуем, – вставил тот, который все еще прижимал лезвие ножа к моей шее.

– Что вам нужно?

– Деньги!

– Не понимаю, о чем это вы? – притворно спросил я. – Если вас интересует выручка, то у меня не наберется и тысячи рублей. Если такая сумма вас устроит, то можете забрать все до последней копейки.

– Нам нужны деньги Скрипача! Ты нагло присвоил их себе…

– Неужели правда? – попытался пошутить я.

Задний пассажир сжал пальцы левой руки с такой силой, что между ними запуталась прядь вырванных волос. Рукояткой ножа он ударил меня по голове и угрожающе произнес:

– Не прикидывайся простачком. Если ты не спрашиваешь, кто такой Скрипач, значит, отлично знаешь, о ком идет речь. Нам нужны доллары, которые твой бывший дружок свистнул у нашего хозяина.

– Я не знаю, про какого дружка ты говоришь…

Он вторично ударил меня по голове.

– Разве тебе не знаком бездомный бродяга Макар Шепелев?

Я промолчал, понимая, что продолжать отпираться уже было бессмысленно, тем более что задний пассажир вновь подставил острое лезвие ножа к моему горлу.

– В твоих интересах, чтобы мы расстались по-хорошему, – предупредил человек, сидевший справа от меня. – А теперь трогай… Неужели не прокатишь по городу лучших друзей?

Он самодовольно откинулся на спинку сиденья.

– Ты плохо слышишь? – гаркнул второй. – Тебе же сказали, чтобы трогал… И смотри, без глупостей! Чтобы все было чисто, как в аптеке…

– Куда ехать? – пытаясь ослабить боль от лезвия ножа, спросил я.

– Гони в центр!

Заметив, что я попытался отодвинуться от лезвия ножа, он с наибольшей силой нажал на рукоятку, и новая струйка крови потекла по моей шее.

– Можешь не трястись от страха, – сухо произнес он. – Ни тебе, ни твоей жене с дочерями ничего плохого не сделаем, если вернешь все бабки в целости и сохранности.

Я заметил в зеркало заднего вида, как на его лице отразилась нахальная ухмылка.

– Плюс незначительная компенсация за наше беспокойство и нанесенный моральный ущерб… – позлорадствовал его подельник. – Постарайся, чтобы твое благоразумие оказалось выше твоей глупости.

– У меня нет никаких денег, кроме тех, которые зарабатываю честным трудом. Но такая мизерная сумма вас вряд ли заинтересует. Вы только напрасно теряете время, – сказал я.

Меня в третий раз ударили по голове. На этот раз удар был такой силы, что я чуть ли не потерял сознание.

– Ответ неверный! – взбешенно произнес все тот же пассажир, который был сзади меня. – Я не стану мелочиться и высчитывать каждую копейку. Двести тысяч, должок Скрипачу и сто тысяч нам за беспокойство… Итого, ты должен отстегнуть четыреста тысяч…

– У тебя с математикой все в порядке? – включив передачу, спросил я.

– Все верно! Двести тысяч Скрипачу. По сто тысяч каждому из нас за беспокойство. Если желаешь, можем пересчитать, но тогда получится пол-лимона…

– Понятно, – пробурчал я.

– А ты еще недоволен? Можем добавочно посчитать безопасность твоей жены, твоих дочерей… Наверно, эти девчушки чего-нибудь да стоят? Смотри, так ведь и квартиру придется продать…

– Убери нож! – нахмурившись, сказал я. – Мешаешь управлять машиной…

– Можно и убрать, – согласился тот, который все еще крепко держал меня за волосы. – Ты и вся твоя семейка теперь все равно у нас на крючке.

– Не забудь, что завтра вечером включается счетчик, – подметил тот, что был справа от меня. – Будешь должен с нарастающими процентами…

– Да хоть десять миллионов! – огрызнулся я. – У меня все равно нет таких денег.

Задний пассажир демонстративно поводил большим пальцем по лезвию ножа.

– Очень жаль, если придется подрезать твоих дочурок, – ухмыляясь, произнес он.

– Только попробуйте к ним прикоснуться! – задыхаясь от гнева, пригрозил я.

– И что ты сделаешь?

– Я вас из-под земли достану!

– Ну и что? Тебе от этого будет легче?

Я понял, что по сути дела этот обнаглевший бандит был в чем-то прав.

– Но у меня действительно нет таких денег, – сказал я, заметно охладив свой пыл.

Жестом руки я остановил Синцова.

– В такой ситуации, Валентин, тебе нужно было сразу отдать им всю сумму, которая была при тебе, – нравоучительно сказал я. – Твое дело было запомнить их лица.

– А что толку? – вмешался Павел Егорыч. – Потом ищи ветра в поле.

– Я же вам предлагал создать единый мощный кулак. Разве не говорил, что мы должны стать единым целым? – вспыльчиво произнес я.

Мое сердце прыгало от восторга. В глубине души я ликовал. Убийство Полкана и Рябого накрепко связало нас уголовным преступлением, а деньги Скрипача полностью делали их зависимыми от принятых мною решений.

– Ты, конечно, прав, – натянуто согласился Валентин. – Но ведь мы не можем постоянно держаться за руки.

– Не можем, – согласился я. – Но подмять под себя всю криминальную структуру в городе мы в состоянии.

– В любом случае мне пришлось отдать свою долю, – поникшим голосом проговорил Синцов. – Теперь остался должен еще триста двадцать кусков.

– Начиная с этого места, пожалуйста, подробнее, – попросил я.

– Сначала пригрозили в самой грубой форме, – неохотно сказал Валентин, – потом доходчиво объяснили, что мне полезнее думать не о деньгах, а о том, как спасти собственную шкуру и при этом не навредить жене и детям!

Валентин проскрипел зубами и добавил тихим, униженным голосом:

– Я отлично понимал, что, не вернув деньги, не смогу спокойно выходить из дома. Каждую минуту мною будет овладевать страх за безопасность самых близких мне людей.

– Ты можешь развить сумасшедшую скорость и на полном ходу выскочить из машины, – словно прочитав мои мысли, предупредили мои рэкетиры. – Но только зря разобьешь такую замечательную тачку. Все равно кто-нибудь из нас останется в живых и обязательно отомстит если не тебе, то твоей семье.

Синцов посмотрел на меня виноватым пристыженным взглядом.

– Мне ничего не оставалось, – все тем же поникшим голосом произнес он. – Я отдал им свою долю и всю наличность, которую заработал за день.

– Приятно иметь дело с умным человеком! – цинично подметил тот вымогатель, который расположился на заднем сиденье моего автомобиля.

Он вспорол ножом обшивку моего водительского сиденья и, чувствуя безнаказанность, нагло проговорил:

– Это тебе на память, чтобы ты не забыл завтра к вечеру рассчитаться с долгами! Иначе точно так же вспорем твоих девчонок…

– Хватит запугивать! – огрызнулся я. – Не пацан. Уже давно все понял.

– И вот еще что, – выходя из машины, предупредил этот отморозок. – Не советую обращаться в полицию. Если хоть немного соображаешь, то должен сам догадаться, почему…

Он с неимоверной силой хлопнул дверцей автомобиля. Было видно, что сделал это нарочно.

Более внимательно посмотрев на Синцова, я действительно заметил на его шее небольшие следы от запекшейся крови. Смутное чувство беспокойства, отразившееся на его лице, постепенно перевоплотилось в злость, которую уже невозможно было остановить.

– У меня было еще хуже, – сказал Ершов. – В два часа ночи позвонили в дверь моей квартиры. Я нехотя поднялся с кровати и решительно направился в прихожую.

– Посмотри сначала в глазок, – предупредила жена, не менее возмущенная чьей-то бесцеремонностью.

– Сам как-нибудь разберусь! – ответил я недовольным голосом.

Поспешно щелкнув задвижкой замка, я резко открыл дверь и тут же был отброшен назад сокрушительным ударом в челюсть. Так и не успев подняться на ноги, я сначала увидел перед собой устрашающее лезвие ножа, а затем двух здоровых, довольно-таки молодых парней.

– Что вам нужно? – спросил я, вытирая тыльной стороной ладони появившуюся на губах кровь.

– А ты не догадываешься? – цинично поинтересовался один из них.

– Гони деньги, сука! – на едином выдохе выпалил второй, у которого в руке был нож. – Или пришьем всех, кто попадется под руку.

Я успел заметить, что от него сильно пахло коньяком и сигаретами.

– Почему вы решили, что у меня вообще есть какие-то деньги? – пытаясь сохранить кажущееся хладнокровное спокойствие, спросил я. – У меня мизерный заработок и нет никаких сбережений.

– Опять то же самое, мать твою… – выматерился первый бандит. – Везде одна и та же байка. Почему решили? Да потому, что в твоей квартире спрятаны деньги Скрипача!

– Кто их мог спрятать?

– Наверное, тот безмозглый дебил, чье отражение ты постоянно видишь в зеркале…

На его лице появилась неприятная улыбка, которая мгновенно стала угрожающей ухмылкой.

– Пашенька, верни им деньги! – услышал я умоляющий голос жены. – Я ведь как чувствовала, сразу сказала, что не будет нам от них счастья.

Я машинально взглянул на супругу. Бледная, измученная подагрой, она стояла в одной ночной рубахе и умоляющим взглядом смотрела то на меня, то на двух изрядно подвыпивших бандитов, грозный вид которых невольно приводил ее в трепет.

– Отдай им эти проклятущие деньги! – настойчиво повторила она. – Все равно не уйдут с пустыми руками. Отдай деньги, Паша! Отдай… Умоляю тебя! Эти изверги до смерти перепугают внучку…

Она обхватила лицо ладонями и горько заплакала.

– Слышал, что сказала твоя телка?! – пьяно икая, выдал тот, который держал в правой руке нож. – Гони бабки, сучонок!

Он ударил меня ногой в живот, но мне удалось смягчить удар, прикрывшись рукой.

Я снова посмотрел на жену. Подумал о внучке, которая как нельзя некстати осталась у нас на ночь. Потом подумал о том, что было бы совсем неплохо подняться на ноги. Тогда я бы, несомненно, смог оказать достойное сопротивление. Во всяком случае попробовал бы это сделать…

Мне было обидно за столь постыдную беспомощность перед этими наглыми бандитами, но еще больше мне было стыдно перед супругой. Стыдно за то, что так самонадеянно открыл дверь и опрометчиво впустил бандитов в квартиру. Стыдно за то, что теперь не мог защитить не только самого себя, но и эту прекрасную изумительную женщину.

– Хорошо, я отдам ваши деньги, – глубоко вздохнув, сказал я.

Тот, который был с ножом в руке, вновь ударил меня ногой в живот и в этот раз добился желаемого результата. Я скорчился от боли и какое-то мгновение не мог восстановить дыхание.

– Поторапливайся, мразь! У нас мало времени, – предупредил все тот же бандит, готовясь нанести следующий удар.

– Не трогайте его! – выкрикнула моя жена.

Она тут же понизила голос, боясь разбудить трехлетнюю внучку.

– А может, почикать вас всех, и концы в воду? – жестоко ухмыляясь, проговорил тот, у которого в руке все еще сверкало лезвие ножа.

Он незамедлительно продемонстрировал свой коронный номер, устрашающе поводив лезвием ножа по моему горлу.

– Прекращайте запугивать женщину, – строго сказал я. – Вам нужны деньги? Вы их получите…

Я попытался подняться, но меня вновь ударили ногой в живот.

– Сиди смирно, падла! – пригрозил избивающий меня парень. – Пусть твоя баба сама принесет валюту…

– Она не сможет, – попытался схитрить я.

– Почему?

– Деньги в сберкассе… На мое имя…

– Тогда, мужик, тебе крупно не повезло!

Мощным кулаком он нанес мне крученый удар в челюсть. Я не успел увернуться и, лязгнув зубами, до нестерпимой боли прикусил язык. На моих губах снова появилась кровь.

– Будьте же людьми, не трогайте его! – взмолилась моя жена. – Я отдам вам все деньги…

– Когда?

– Сейчас же…

– Они дома?

– Да.

– Значит, этот козел пытался нас нагреть?!

– Он был уверен, что я отнесла их на книжку. Не успела… Думала, завтра… Я сейчас их принесу, только не трогайте его…

Она посмотрела на меня испуганным взглядом. Я успел заметить, что в этом ее взгляде не было укора. Этот взгляд хоть и был напуганным, но по-прежнему оставался искренним и добрым, каким и должен быть у верной любящей женщины.

Павел Егорович говорил истинную правду, не пытаясь скрыть свое унижение и не возвысив собственную значимость. Я внимательно его слушал, пытаясь не сбивать с мысли.

– Когда вновь попытался подняться, лишь в очередной раз получил сокрушительный удар в область живота, – продолжил он. – Я молниеносно разработал план нападения на своих обидчиков. Необходимо было подкосить первого бандита, ударив ногой под колено, затем резко подняться, выбить нож из руки второго и тут же ударить головой по его бульдожьей морде.

«А если не удастся? Мало ли какая осечка… – отрешенно подумал я. – Получу ножом по горлу! Что дальше? Они захотят избавиться от свидетелей. Не станут церемониться с женой и, возможно, прежде чем ее убить, посмеют надругаться… На всякий случай заглянут в детскую…»

Павел Егорович стиснул зубы и целенаправленно отогнал от себя мрачные воспоминания.

– Ты благоразумно отказался оказывать сопротивление? – догадался я.

– А что мне оставалось делать? – застенчиво переспросил Ершов. – Их двое, я один, да и то полукалека. За моей спиной жена, внучка… Риск был слишком велик. А главное, было что терять!

– Солнышко, отдай им эти проклятущие деньги, – потерянным голосом проговорил я. – Они лежат в верхнем ящичке, в шкафу…

– Я знаю… – поспешно ответила моя супруга.

Прошло не более минуты, пока она под наблюдением одного из бандитов доставала деньги, но эта минута показалась мне слишком утомительной и нескончаемой.

Валентин Синцов понимающе посмотрел на Павла Егоровича.

– Сколько они у тебя забрали? – с тяжелым вздохом, поинтересовался он.

– Мою долю, около девяноста тысяч рублей, и всю наличность, которая была в квартире. Еще как минимум пятнадцать тысяч рублей…

– Чтоб они ими подавились! – не выдержав, вспылил Валентин.

– Я пожелал им того же.

– Представляю, какова была реакция, – задумчиво произнес я.

– Получил еще один удар носком ботинка. В этот раз мне нанесли его по лицу, и хотя удалось увернуться, спасая переносицу от неминуемого перелома, моя правая бровь все-таки была разбита.

Павел Егорович снял темные очки и тут же надел их обратно.

– Зрелище не для слабонервных, – согласился я. – Обработали на совесть!

– Мало того что меня избили, так еще и обиделись, – цинично подметил Павел Егорович.

– На что? – полюбопытствовал Синцов.

– Сказали, что мы с женой плохие люди. Не добрые. К нам гости пришли, а мы даже чашечку кофе не предложили…

– У нас нет кофе! – поспешно ответила супруга и тут же побледнела от страха.

Она с ужасом услышала шорох в детской комнате.

– Никак внучка проснулась? – спросил тот бандит, который постоянно избивал меня носком ботинка и махал ножом перед моим носом. – Может, она не такая и маленькая?

– Ей всего три годика, – дрожащим голосом ответила моя жена. – Уходите! Я не хочу, чтобы внучка вас видела. Нечего пугать ребенка. Забрали деньги, а теперь убирайтесь вон!

– Какая ты строгая, – направляясь к выходу, подметил второй, все еще держа нож в правой руке.

Он посмотрел на меня презрительным взглядом и внезапно поинтересовался:

– Хочешь хороший совет?

– Какой? – отчужденно спросил я.

– Пока не поздно, найди себе жену помоложе. Зачем тебе такая сварливая баба…

Ершов глубоко вздохнул и отчужденно добавил:

– Перед тем как выйти из квартиры, точно так же, как и Валентину, велели к вечеру приготовить еще триста двадцать тысяч. Иначе обещали повторить визит…

– Ну, это мы еще посмотрим, кто и кому нанесет визит, – запальчиво произнес я. – Мы навсегда убрали со своего пути Полкана и Рябого. Избавимся и от этих непрошеных гостей. Недавно я сломал Скрипачу челюсть. Если не сегодня, так завтра он будет ползать перед нами на коленях и станет умолять о прощении!

Закрыв лицо ладонями и делая вид, что сильно огорчен, я самодовольно улыбнулся. Теперь, вне всяких сомнений, Ершов с Синцовым будут заглядывать мне в рот и ловить каждое сказанное мною слово. Сами того не подозревая, они станут подчиняться моей воле и беспрекословно выполнять любые отданные мною приказы.