12
Было около четырех часов вечера, когда в моей квартире вновь раздался телефонный звонок, заставивший меня насторожиться. Учитывая, что Павел Егорович Ершов вряд ли когда соберется позвонить, а следователь Октябрьского округа Токарев получил от меня исчерпывающие ответы на все интересующие его вопросы, я даже не сомневался, что это был кто-то другой. Проделав цепь коротких умозаключений, я пришел к выводу о том, что этим человеком может быть лишь хозяин «Золотой нивы». Но если мне действительно звонил Беркут, то это означало лишь одно: он готов принять мое предложение по ведению совместного наркобизнеса. В любом случае Сергей Власович не станет тревожить по пустякам.
– Слушаю… – монотонно произнес я, подспудно ожидая услышать его голос.
– Михаил Николаевич Громов?
– Допустим.
– Пожалуйста, не кладите трубку… – прозвучал взбудораженный женский голос. – У меня есть новость, которая вас, безусловно, заинтересует.
– Возможно… – предусмотрительно ответил я. – Но сначала хотелось бы узнать, с кем имею честь разговаривать?
– Это не столь важно. Мне известна причина смерти одной близкой для вас особы…
– Кого вы имеете в виду?
– Не хочу показаться грубой, но вы прекрасно поняли, что я говорю о Шуваловой Оксане Вениаминовне.
– Я внимательно слушаю…
– Вас обманули, сказав, что она умерла от сердечной недостаточности. Ее смерть наступила по другой причине.
– Уже в курсе? – с кажущимся безразличием, ответил я.
– Ее постоянно запугивали. Неоднократно похищали мужа, требуя за его жизнь крупные суммы денег. Грозили убить Лину! А вам ведь известно, с каким трепетом Оксана Вениаминовна относилась к дочери?
– Знаю.
– Эти люди теперь терроризируют Виктора Петровича.
– При чем здесь я?
– Мне почему-то казалось, что вы друг семьи?!
– С Виктором Петровичем у нас нет ничего общего, – сказал я подчеркнуто равнодушным тоном. – Я был другом только для его бывшей супруги.
На том конце радиосвязи воцарилась полная тишина. По всей видимости, женщина раздумывала, стоило ей продолжать разговор или лучше положить трубку.
– Не смущайтесь, пожалуйста, – снисходительно произнес я. – Мы с вами не знакомы. Отсюда между нами некоторая неловкость…
– Меня зовут Верой Владимировной. Мы действительно никогда не были знакомы. Вернее… Никогда не встречались и знаем друг друга чисто визуально. Вы, безусловно, что-либо слышали обо мне от Оксаны Вениаминовны. Мы с ней давние подруги.
– Были…
– К сожалению, вы правы.
– Если мне не изменяет память, то вы Вера Владимировна Полищук? Практически всегда были на должности заместителя директора…
– Я и сейчас на этой должности. Как однажды выразилась Оксаночка: «Все торгаши одной веревочкой повязаны».
– Если не секрет, откуда у вас номер моего телефона? Я точно знаю, что не оставлял его Виктору Петровичу…
– Мне его дал Сергей Власович Беркутов. Он почему-то сразу переадресовал меня к вам. Сказал, что вы единственный человек, который способен уладить возникшую проблему.
– Что говорил обо мне Беркут? – механически поинтересовался я.
– Почти ничего. Мы с ним долго беседовали на различные темы. Косвенно прошлись по супермаркету, да и то в связи со смертью Оксаны Вениаминовны.
– Что вам от меня нужно?
– Беркутов говорил, что вы были очень сильно огорчены тем, что Оксана Вениаминовна умерла. Он еще добавил, что вы намерены во всем разобраться и наказать виновных. По доброте душевной хотела оказать небольшую услугу…
– Слишком откровенное признание, но я не настолько наивен. Вы вряд ли делаете это бескорыстно. Наверняка преследуете личные интересы, – сказал я, обуреваемый сомнительным чувством.
– У меня нет других причин, чтобы звонить вам, – вкрадчивым голосом ответила Полищук.
– В таком случае огромное спасибо… и до свиданья! – борясь с охватившей волной гнева, бросил я, но не торопился отключить телефон, понимая, что это будет бескультурьем по отношению к женщине.
– Подождите, пожалуйста… – взмолилась она. – Мне необходимо еще кое-что сказать…
– Что именно?
– Через два часа, а то и раньше, эти подонки, которые терроризировали Оксану Вениаминовну, заявятся в кабинет Виктора Петровича.
– Сколько их будет? – наигранно отрешенным голосом поинтересовался я.
– Недавно приходили трое…
– Как они выглядели?
– Один был в малиновом пиджаке, но обычно он носит черную кожаную куртку. У него на лице покрывшиеся коркой ссадины. Наверное, где-нибудь споткнулся и ударился об асфальт…
– Как их звать? Имя, фамилия…
– Не знаю.
– По-моему, это вы решили обратиться ко мне за помощью…
– Правда, не знаю. Мне известны клички.
– Я вас слушаю…
– Который был в малиновом пиджаке – Полкан…
– У него на лице ссадины?
– Да.
– Кто второй?
– Такой же здоровый бугай и уголовник. Очень сильно похож на спортсмена… Ну, на такого… Штанги, гири…
– Понятно! Что-то вроде тяжелоатлета.
– Одним словом – крупный мордоворот! По кличке – Рябой! Но лицо у него гладкое, чистое… Даже симпатичное. У третьего сломана челюсть. По кличке Скрипач…
Я услышал, как забарабанило мое сердце. Оно было готово выскочить из груди.
– Вы уверены, что они придут в магазин?
– Будет с ними кто-нибудь еще или нет, сказать не могу. Но эти трое придут обязательно.
– Какие гарантии, что это именно те люди, которые мне нужны?
– Можете мне поверить.
– Я на слово никому не верю!
– Лучше признайтесь, что вы не хотите с ними связываться, – вспылила Полищук. – От таких людей, как Скрипач, лучше держаться на приличном расстоянии.
– Если вам не известно, то это именно я свернул ему челюсть.
– Вы меня не обманываете?
Вера Владимировна заговорщически понизила голос.
– Не имею такой манеры. По складу характера никогда и никому ничего не доказываю. Тем более ни перед кем не оправдываюсь. Если я вам сказал, что сломал Скрипачу челюсть, значит, так оно и есть.
Она попыталась собраться с мыслями.
– Извините… Нервы… – после непродолжительной паузы сказала Полищук.
– Зачем вам понадобилось, чтобы я провел разборку с этими парнями?
– Мне передали, что возле гроба Оксаны Вениаминовны вы поклялись за нее отомстить! Только не спрашивайте, кто сказал… – уклончиво пояснила Вера Владимировна.
– Да, я поклялся! Не отпираюсь… Эту клятву я произнес полушепотом, и ее мог слышать только тот человек, который стоял рядом. Но сейчас это к нашему разговору не имеет никакого отношения. По-прежнему жду ответ на заданный мною вопрос…
– Вы готовы отомстить за смерть Оксаны Шуваловой или нет?
– Вам лично, Вера Владимировна, что плохого сделали Скрипач, Полкан и Рябой?
– Они мне не нравятся…
Обманчивая мягкость ее голоса не ввела меня в заблуждение.
– Мало ли кто кому не нравится! – негромко, но четко констатировал я.
– Разве этого недостаточно?
– Это не аргумент.
– Они требуют деньги.
– С кого? Уточните, пожалуйста…
– С директора.
– Может, с вас?
– Нет.
– С Виктора Петровича?
– Да.
– А вы какое имеете к этому отношение?
– Только ради вас… В память об Оксане Вениаминовне…
– Прекратите! Мы ведь не в детском саду, чтобы так неправдоподобно лукавить. Если бы вопрос стоял о деньгах, которые принадлежат Шувалову, то я ничуть не сомневаюсь, что вы бы тут же его подставили. Сдали бы со всеми потрохами.
– Вы меня незаслуженно оскорбляете!
– Я говорю истинную правду! Если с Виктором Петровичем что-нибудь случится, то вы займете его место. Станете директором супермаркета! Только не пытайтесь убедить меня в том, что вы этого не хотите.
– Наше торговое заведение является частной собственностью. Если с Шуваловым что-то произойдет, то его дочь станет полноправной хозяйкой. Она и будет директором супермаркета.
– Вы прекрасно понимаете, что это ей не нужно. Она еще молодая, ветреная и глупая. К тому же с вашим жизненным опытом вы легко сумеете запудрить ей мозги.
– Ваши обвинения, Михаил Николаевич, беспочвенны и лишены всякого здравого смысла. Вы упустили одну немаловажную деталь… Я, чисто по-дружески, волнуюсь за Виктора Петровича!
– Даже если так оно и есть… Мне-то какое до всего этого дело? Неужели вы думали, что я соглашусь нажить себе врагов, свернув шею вашим рэкетирам, а взамен ничего не попрошу?
– Что вы хотите этим сказать?
Ее дыхание заметно участилось.
– Каждый труд должен быть оплачен. Вы напрасно надеялись, что я не потребую соответствующего вознаграждения.
– Сколько вы хотите?
– Сначала меня интересует сумма, которую требуют от вас эти уголовники.
– Немного…
– А все-таки?
– Коммерческая тайна! Лучше скажите прямо, сколько вы хотите получить денег?
– Смотря за какую работу?
– Эти отморозки больше не должны появляться у моего магазина!
– Он уже стал вашим?
– Ах, господи… Какая разница?
– Почти никакой, но все-таки интересно…
– Ну, пусть не у моего…
– И как вы себе это представляете?
– Вы о чем? – настороженно спросила Полищук.
– О предстоящей разборке.
– С этими бугаями?
– Да. С вашими вымогателями.
– Я не знаю…
– А кто же знает?
– Припугните их, что ли? Если понадобится, переломайте им кости или еще что… Ну, я действительно не знаю! И вообще, я оплачиваю ваши услуги… Остальное меня не касается! Так сколько я вам должна?
– Ни копейки, Вера Владимировна! Я не стану ввязываться в эти грязные дела.
– Я была о вас лучшего мнения.
– Всего хорошего!
– Беркутов меня убедил, что вы именно тот человек, который мне нужен.
– Сергей Власович явно переоценил мои возможности.
– Я могу вам предложить тысячу долларов.
– Не смешите мои тапочки!
– Получите две тысячи…
– До свиданья, Вера Владимировна! Передавайте привет Шувалову! – сказал я и решительно отключил мобильник.
