Адельстан

День багрянил, померкая,
  Скат лесистых берегов;
Реин, в зареве сияя,
  Пышен тек между холмов.

Он летучей влагой пены
  Замок Аллен орошал;
Терема зубчаты стены
  Он в потоке отражал.

Девы красные толпою
  Из растворчатых ворот
Вышли на́ берег – игрою
  Встретить месяца восход.

Вдруг плывет, к ладье прикован,
  Белый лебедь по реке;
Спит, как будто очарован,
  Юный рыцарь в челноке.

Алым парусом играет
  Легкокрылый ветерок,
И ко брегу приплывает
  С спящим рыцарем челнок.

Белый лебедь встрепенулся,
  Распустил криле свои;
Дивный плаватель проснулся –
  И выходит из ладьи.

И по Реину обратно
  С очарованной ладьей
Поплыл тихо лебедь статный
  И сокрылся из очей.

Рыцарь в замок Аллен входит:
  Все в нем прелесть – взор и стан;
В изумленье всех приводит
  Красотою Адельстан.

Меж красавицами Лора
  В замке Аллене была
Видом ангельским для взора,
  Для души душой мила.

Графы, герцоги толпою
  К ней стеклись из дальних стран –
Но умом и красотою
  Всех был краше Адельстан.

Он у всех залог победы
  На турнирах похищал;
Он вечерние беседы
  Всех милее оживлял.

И приветны разговоры
  И приятный блеск очей
Влили нежность в сердце Лоры –
  Милый стал супругом ей.

Исчезает сновиденье –
  Вслед за днями мчатся дни:
Их в сердечном упоенье
  И не чувствуют они.

Лишь случается порою,
  Что, на воды взор склонив,
Рыцарь бродит над рекою,
  Одинок и молчалив.

Но при взгляде нежной Лоры
  Возвращается покой;
Оживают тусклы взоры
  С оживленною душой.

Невидимкой пролетает
  Быстро время – наконец,
Улыбаясь, возвещает
  Другу Лора: «Ты отец!»

Но безмолвно и уныло
  На младенца смотрит он,
«Ах! – он мыслит, – ангел милый,
  Для чего ты в свет рожден?»

И когда обряд крещенья
  Патер должен был свершить,
Чтоб водою искупленья
  Душу юную омыть:

Как преступник перед казнью,
  Адельстан затрепетал;
Взор наполнился боязнью;
  Хлад по членам пробежал.

Запинаясь, умоляет
  День обряда отложить.
«Сил недуг меня лишает
  С вами радость разделить!»

Солнце спряталось за гору;
  Окропился луг росой;
Он зовет с собою Лору
  Встретить месяц над рекой.

«Наш младенец будет с нами:
  При дыханье ветерка
Тихоструйными волнами
  Усыпит его река».

И пошли рука с рукою…
  День на холмах догорал;
Молча, сумрачен душою,
  Рыцарь сына лобызал.

Вот уж поздно; солнце село;
  Отуманился поток;
Черен берег опустелый;
  Холодеет ветерок.

Рыцарь все молчит, печален;
  Все идет вдоль по реке;
Лоре страшно; замок Аллен
  С час как скрылся вдалеке.

«Поздно, милый; уж седеет
  Мгла сырая над рекой;
С вод холодный ветер веет;
  И дрожит младенец мой».

«Тише, тише! Пусть седеет
  Мгла сырая над рекой;
Грудь моя младенца греет;
  Сладко спит младенец мой».

«Поздно, милый; поневоле
  Страх в мою теснится грудь;
Месяц бледен; сыро в поле;
  Долог нам до замка путь».

Но молчит, как очарован,
  Рыцарь, глядя на реку…
Лебедь там плывет, прикован
  Легкой цепью к челноку.

Лебедь к берегу – и с сыном
  Рыцарь сесть в челнок спешит;
Лора вслед за паладином;
  Обомлела и дрожит.

И, осанясь, лебедь статный
  Легкой цепию повлек
Вдоль по Реину обратно
  Очарованный челнок.

Небо в Реине дрожало,
  И луна из дымных туч
На ладью сквозь парус алый
  Проливала темный луч.

И плывут они, безмолвны;
  За кормой струя бежит;
Тихо плещут в лодку волны;
  Парус вздулся и шумит.

И на береге молчанье;
И на месяце туман;
Лора в робком ожиданье;
В смутной думе Адельстан.

Вот уж ночи половина:
  Вдруг… младенец стал кричать.
«Адельстан, отдай мне сына!» –
  Возопила в страхе мать.

«Тише, тише; он с тобою.
  Скоро… ах! кто даст мне сил?
Я ужасною ценою
  За блаженство заплатил.

Спи, невинное творенье;
  Мучит душу голос твой;
Спи, дитя; еще мгновенье,
  И навек тебе покой».

Лодка к брегу – рыцарь с сыном
  Выйти на берег спешит;
Лора вслед за паладином,
  Пуще млеет и дрожит.

Страшен берег обнаженный;
  Нет ни жила, ни древес;
Черен, дик, уединенный,
  В стороне стоит утес.

И пещера под скалою –
  В ней не зрело око дна;
И чернеет пред луною
  Страшным мраком глубина.

Сердце Лоры замирает;
  Смотрит робко на утес.
Звучно к бездне восклицает
  Паладин: «Я дань принес».

В бездне звуки отравились;
  Отзыв грянул вдоль реки;
Вдруг… из бездны появились
  Две огромные руки.

К ним приблизил рыцарь сына…
  Цепенеющая мать,
Возопив, у паладина
  Жертву бросилась отнять

И воскликнула: «Спаситель!..»
  Глас достигнул к небесам:
Жив младенец, а губитель
  Ниспровергнут в бездну сам.

Страшно, страшно застонало
  В грозных сжавшихся когтях…
Вдруг все пусто, тихо стало
  В глубине и на скалах.

Отправить