Скандал в семье (июль 1996 года)

Я приехал домой в Ильинское поздно вечером.

Было тупое осознание полной беспомощности и безысходности.

Что делать завтра? Что вообще будет завтра?

Жена и теща чем-то занимались на кухне, делая вид, что все как всегда.

Но в воздухе чувствовалось напряжение.

Мне казалось, что все у меня хотят что-то узнать, что даже дети вот-вот меня о чем-то начнут расспрашивать.

Но домашние молчали и чем-то тихо занимались, перемещаясь по комнатам, все готовились ужинать. Теща спрашивала о чем-то малозначительном. Сели за стол – я, Рита, теща, дети.

Первой не выдержала жена. Я не помню уже из-за чего, но мы начали друг на друга орать. Очень резко и очень громко. Прямо при детях.

Куда-то в угол со стола полетели тарелка и приборы.

«Я думал, что хоть дома меня ждут тишина и покой! – кричал я. – Я думал, что хоть здесь меня не будут доставать, что хоть здесь меня поддержат!»

Вскочив из-за стола, я побежал к себе, но вдруг понял, что не могу оставаться дома. Уже в спальне я стал лихорадочно одеваться.

Теща плакала за дверью: «Сережа, ну успокойся, мы все с тобой, ну что ты… Мы хотим тебе чем-нибудь помочь».

Рита что-то кричала мне с первого этажа.

Дети плакали: «Папа, не ругайся с мамой…»

Нервно одевшись, я схватил ключ от джипа и выбежал из дома, громко хлопнув дверью. Картина была ужасной, я выглядел рассвирепевшим и злым. Я понимал, что абсолютно неправ, но я просто не хотел в тот момент никого видеть. Никого!

И особенно я не хотел видеть семью – точнее, не хотел, чтобы семья видела меня таким.

Уже почти наступила ночь, когда я доехал до московской квартиры на Кутузовском.

Чувство опустошения не уходило. Та же потерянность, та же злость на все и на всех. На Козыреву, на Ефима, на всех, кто не вернул нам кредиты, на этот огромный офис на проспекте Вернадского, который мы зачем-то купили два года назад, заплатив кучу денег, а потом потратили еще одну кучу на его ремонт. На этот чертово здание центральной конторы, которое Козырева зачем-то вздумала строить в Твери. На Руслана Орехова из ГПУ Кремля. На ребят из ЦБ, которые расположились в моем кабинете. Что они вообще сделали в жизни, чтобы сесть хозяевами в мой кабинет?!

Я был зол на весь банк, на всех друзей вместе и на каждого по отдельности, за то, что они так мало сделали, чтобы выправить ситуацию.

А вся эта куча московских отделений с сотрудниками? Почему они не бегали весь год и не искали новых клиентов? А мы ведь им всем платили зарплату!

Зачем мы продолжали последние два года выдавать кредиты? Нужно было прекращать выдавать кредиты, тупо покупать валюту – тогда мы бы отбили все эти здания, и даже козыревский тверской офис…

В голове бурлила гремучая смесь из злости, обид, перечисления неудач, попыток найти себе оправдание и подсчетов, сколько же денег нам не хватило, чтобы выжить. Сколько у нас украли, сколько мы проели?

А главное… я вообще не знал, что будет завтра!

Вообще.