В глубоком бетонном бункере командного пункта Тихоокеанского флота собрался командный и начальствующий состав ТОФ во главе с флагманом первого ранга Юмашевым. Группу представителей Главного штаба ВМФ возглавлял флагман второго ранга Галлер. Совещание проводил народный комиссар Военно-морского флота Николай Герасимович Кузнецов.

Нарком ВМФ, на вид еще слишком молодой для своей высокой должности, внимательно оглядел присутствующих. В отличие от них у него уже имелся солидный боевой опыт современной войны на море… В прошлом году он вернулся из сражающейся Испании. И морские бои там были не шуточные! Топили и линейные корабли, и тяжелые крейсеры!.. Одним словом, пороху пришлось понюхать изрядно… Ордена Ленина, Красного Знамени и Красной Звезды, отсвечивая золотом и эмалью на его темно-синем кителе с нашивками флагмана первого ранга на рукавах, молчаливо свидетельствовали об этом.

– Иван Степанович, доложите свои предложения по проведению воздушно-морской операции, – обратился он к командующему Тихоокеанским флотом флагману первого ранга Юмашеву.

На груди Юмашева также сверкали ордена – Красного Знамени и Красной Звезды. Однако, в отличие от Кузнецова, после Гражданской войны в боевых действиях он не участвовал и оба ордена получил за успехи в боевой, политической и технической подготовке.

Заметно волнуясь, комфлота решительно подошел к плакатам со схемами и расчетами, развешанным на стене, и взял указку.

– Товарищ нарком! Товарищи командиры! – начал он взволнованно. – По данным агентурной разведки в состав оперативного соединения японского императорского флота под командованием вице-адмирала Иноуэ, так называемой «эскадры возмездия», входит до сорока крупных надводных кораблей! В том числе: третья дивизия линейных кораблей – линкоры «Фусо», «Конго», «Кирисима» и «Харуна» (все совсем недавно прошли модернизацию); седьмая дивизия крейсеров – тяжелые крейсеры «Кумано», «Могами», «Микума» и «Судзуя»; двадцать первая дивизия крейсеров – легкие крейсеры «Тамма» и «Кисо»; четвертая флотилия эсминцев – легкий крейсер «Сендай» и двенадцать эсминцев типа «Асасио»; пятая флотилия эсминцев – легкий крейсер «Натори» и восемь эсминцев типа «Муцуки» и «Камикадзе»; вторая дивизия авианосцев – новейшие авиаматки «Сорю» и «Хирю» и седьмой дивизион эсминцев в составе четырех эсминцев.

Время выхода соединений эскадры на внешний рейд военно-морской базы Хакодате и построение в походный ордер – вечер шестнадцатого августа. То есть сегодня! По расчетам штаба флота завтра на рассвете эскадра окажется в пределах досягаемости нашей авиации и подводных лодок, – командующий налил себе из графина стакан воды и несколькими большими глотками осушил его.

– Замысел воздушно-морской операции по разгрому японской эскадры заключается в нанесении ряда последовательных, согласованных по времени ударов силами военно-воздушных и подводных сил флота.

Для обеспечения своевременного обнаружения и уточнения ордера вражеской эскадры в районы предполагаемого маршрута японцев будут заблаговременно направлены экипажи летающих лодок шестнадцатого и сто пятнадцатого морских разведывательных авиаполков. В дальнейшем их основной задачей помимо разведки и информирования штаба флота о ходе боя будет являться подбор с воды подбитых или выработавших горючее экипажей.

После обнаружения эскадры противника в готовность раз переводятся все наличные силы и средства ТОФ, включая надводные корабли и подводные лодки, ВВС, ПВО, а также части и соединения Береговой обороны.

Первый удар по кильватерным колоннам линкоров и тяжелых крейсеров наносит тридцать четвертый бомбардировочный полк двадцать девятой тяжелобомбардировочной авиабригады с высоты четыре с половиной тысячи метров, в колонне звеньев с полуминутным интервалом между звеньями. Мы осознаем, что бомбардировка с горизонтального полета движущихся кораблей недостаточно эффективна, поэтому основной целью данного удара будет являться отвлечение ПВО противника.

Второй удар наносит восемьдесят пятый отдельный смешанный авиаполк особого назначения. Двадцать ТБ-3 «Звено СПБ» с истребителями И-16 на внешней подвеске в колонне эскадрилий на высоте четыре тысячи метров должны прибыть к месту боя за пять минут до окончания первого удара. Отцепка истребителей производится после визуального обнаружения походного ордера эскадры. И-16, оснащенные бронебойными авиабомбами БРАБ-220, наносят бомбовый удар методом пикирования по тяжелым артиллерийским кораблям и авиаматкам противника. Основная задача – выведение из строя флагмана. После удара, не ввязываясь в воздушный бой, истребители уходят на бреющем и выполняют боевую задачу по прикрытию ТБ на обратном пути. После того как будет выработано все горючее кроме необходимого для того, чтобы добраться до берега, истребители уходят на свой аэродром. Прикрытие ТБ на последнем этапе полета будет осуществлять одна эскадрилья седьмой истребительной авиабригады.

Третий удар наносят торпедоносцы четвертого и пятидесятого минно-торпедных авиаполков двадцать девятой тяжелобомбардировочной авиабригады. Они должны прибыть к месту боя за одну минуту до окончания второго удара. В составе звеньев с разных направлений на бреющем полете торпедоносцы наносят удар по кильватерным колоннам линкоров и тяжелых крейсеров. Авиаматки, легкие крейсера и эсминцы противника являются запасными целями. А основной задачей торпедоносцев, я повторяю, основной задачей является потопление тяжелых кораблей противника.

Подбитые экипажи выходят из боя в западном направлении, устанавливают контакт с летающими лодками шестнадцатого и сто пятнадцатого мрап. В случае невозможности продолжить полет, покидают свои самолеты с парашютом.

Прикрытие бомбардировщиков и торпедоносцев над местом боя осуществляют истребители И-16 седьмой авиабригады, специально модернизированные для использования подвесных баков. Истребители поэскадрильно прибывают к месту боя одновременно с бомбардировщиками, наносящими первый удар. Каждая группа в течение десяти минут ведет воздушный бой с поднятыми в воздух истребителями ПВО противника, после чего под прикрытием следующей группы выходит из боя и в сопровождении летающей лодки следует на свой аэродром. Каждая группа истребителей будет обеспечена летающей лодкой, ожидающей их на небольшом удалении от места боя. В случае остановки мотора из-за выработки горючего, приказываю покидать самолет с парашютом. Летающим лодкам запрещаю возвращаться на базу, пока не будет подобран крайний пилот.

На этом воздушная часть операции заканчивается. Уцелевшими кораблями противника займется завеса подводных лодок. С этой целью в район боя будут стянуты двенадцать подводных лодок «Щука» и четыре подводных минных заградителя типа «Ленинец». «Щуки» нанесут торпедный удар по кораблям противника, а «Ленинцы» выставят на их пути минное заграждение, после чего также нанесут торпедные удары. Приказываю торпедные удары наносить в первую очередь по неповрежденным тяжелым артиллерийским кораблям и только потом добивать поврежденные.

Все вернувшиеся на аэродромы самолеты должны быть немедленно подготовлены ко второму вылету. Если, паче чаяния, уцелевшие самураи продолжат движение к нашим берегам, после заправки и пополнения боекомплекта мы нанесем по ним новый удар!

Каждый командир сейчас получит пакет с оперативной информацией о противнике и конкретной боевой задачей его подразделения.

– Спасибо, Иван Степанович. – Кузнецов посмотрел на часы. – Если нет вопросов, прошу всех получить документы.

Командиры шумно задвигали стульями и, возбужденно переговариваясь, потянулись к начальнику штаба флота. Отсчет пошел…

Лейтенант Василенко развернул свой МБР и снова принялся утюжить порученный квадрат… На горизонте чисто… Они уже битых два часа мотались над серебрящимися под утренним солнцем волнами Японского моря, но ничего пока не обнаружили.

Подняв полк по тревоге, командир сто пятнадцатого морского разведывательного авиаполка майор Почиковский задачу поставил жестко и однозначно:

– Обнаружить вражескую эскадру и сообщить ее координаты в штаб ВВС флота любой ценой! По возможности вести наблюдение и сообщать о перемене курса и скорости эскадры противника. Но поскольку в составе ордера по данным агентурной разведки имеются авиаматки, близко не соваться, а то собьют!.. Главное – найти супостата!.. А потом не потерять!

В кабину сунулся штурман экипажа лейтенант Николаев:

– Командир, тридцать третий сообщает, в квадрате пятьдесят семь – сорок пять чисто!

Василенко чертыхнулся:

– Ну и какого хрена! Докладывай, если что-нибудь обнаружат!

«Ромашка-тридцать три» – это позывной Кольки Сухорученкова. У Василенко позывной – «Ромашка-семнадцать». А «Клумба», понятное дело, штаб ВВС флота!

– Командир, – заорал борт-стрелок старшина Михеенко. – Дым на осте!

– Молодец, – похвалил его Александр. И стал разворачиваться с набором высоты.

Надо посмотреть, что там такое. Еще не факт, что это эскадра. Может каботажник какой-нибудь или траулер рыболовецкий!.. Ну и что, что война! Куда рыбаку податься! Семьи-то все равно кормить надо! Вот и рыбачат…

Врио начальника оперотдела штаба ВВС ТОФ майор Смирнов от радистов не отходил. А эфир жил своей жизнью…

– «Клумба», я – «Ромашка – тридцать один». Шесть пятьдесят пять. Нахожусь квадрате пятьдесят семь – сорок четыре. Противник не обнаружен…

Это продолжалось с самого рассвета. И вдруг!.. Наконец-то!

– «Клумба», я – «Ромашка – семнадцать»! Семь ноль два. Нахожусь квадрате пятьдесят семь – сорок шесть. Обнаружил эскадру противника!

Смирнов тут же выхватил микрофон у радиста:

– Семнадцатый, уточните состав, курс, скорость!

– Понял… Выполняю…

– Я – «Клумба»! Противник обнаружен квадрате пятьдесят семь – сорок шесть. Всем сосредоточиться квадрате пятьдесят семь – сорок шесть. Прием…

Посыпались доклады:

– «Клумба», я – «Ромашка-девятнадцать». Семь ноль четыре. Понял. Выполняю…

– «Клумба», я – «Ромашка-двадцать два». Семь ноль четыре. Понял. Выполняю…

В это время поступило сообщение от семнадцатого:

– Обнаружил эскадру противника. Курс двести девяносто. Скорость двадцать два. До сорока вымпелов. Впереди завеса эсминцев. Тяжелые корабли в двухкильватерных колоннах. Две авиаматки. Наблюдаю подъем самолетов.

– «Ромашка – семнадцать», я – «Клумба»! – Смирнов сжал микрофон. – В бой не вступать! Приказываю уходить!..

– Повторяю… Нахожусь квадрате пятьдесят семь – сорок шесть. Обнаружил эскадру противника. Курс двести девяносто. Скорость двадцать два… Атакован. Веду бой…

– Семнадцатый, приказываю уходить! Как понял?… «Ромашка – семнадцать», я – «Клумба»! Приказываю уходить! Как понял?… Как понял?…

– «Клумба», я – «Ромаш…» – прошуршало в эфире, раздался треск, и все стихло.

Смирнов так стиснул микрофон, что у него побелели пальцы:

– Я – «Клумба»! Противник обнаружен квадрате пятьдесят семь – сорок шесть. Всем сосредоточиться квадрате пятьдесят семь – сорок шесть. Противник поднял истребители. Вступать бой запрещаю! Докладывать курс и скорость каждые пять минут!

– «Клумба», я – «Ромашка – тридцать три». Семь двадцать пять. Нахожусь квадрате пятьдесят семь – сорок шесть. Обнаружил эскадру противника. Курс двести девяносто. Скорость двадцать пять. Сорок вымпелов…

Лейтенант Сухорученков первым добрался до указанного квадрата. Он слышал все и все прекрасно понял: «Сожгли Сашку. Это точно, сожгли… У них там своя ПВО. И нас сожгут, если заметят».

Но шанс у них есть! На рожон они не полезут. Теперь незачем – Сашке спасибо!.. А будут они крутиться рядом. И время от времени проверять вражеский курс и скорость… Авось и не заметят!.. А потом еще ребята подтянутся, и будет повеселее. А потом самураям станет так весело!.. За Сашку они еще получат!.. И очень скоро!

Нет, не зря Почиковский каждый день начинал с летучки по опознаванию силуэтов линейных кораблей и крейсеров императорского флота Японии. Ошибиться было невозможно. Три пятибашенных, двухтрубных линкора типа «Конго» резали волну своими острыми форштевнями в кильватере за однотрубным шестибашенным «Фусо». Его гигантскую переднюю надстройку-пагоду пятидесятиметровой высоты нельзя было перепутать ни с чем!

В голове у Николая мгновенно всплыли вызубренные наизусть ТТД этого чудовища. Водоизмещение – сорок тысяч тонн, скорость – двадцать пять узлов, экипаж – тысяча четыреста человек, артиллерийское вооружение – двенадцать четырнадцатидюймовых орудий, четырнадцать шестидюймовых, восемь пятидюймовых зенитных пушек и шестнадцать зенитных автоматов!

Три других монстра немногим уступали своему флагману.

Во второй кильватерной колонне шли четыре тяжелых пятибашенных крейсера типа «Могами». Их легко можно было узнать по лишней башне на полубаке и характерному наклону передней трубы, как бы приросшей к задней.

Вокруг обеих колонн шныряли эсминцы и легкие крейсера. А в середине строя ползли две плоские, очень похожие издали на две огромные баржи авиаматки. И на каждой шестьдесят самолетов, в том числе двадцать пять истребителей!

Нет, подпускать этих уродов к Владивостоку было никак нельзя!

Командир восемьдесят пятого отдельного смешанного авиаполка особого назначения комбриг Залевский положил телефонную трубку, выпрямился во весь свой немаленький рост, расправил плечи и посмотрел на часы. Было без пятнадцати восемь.

– Ну что там, Адам Иосифович? – поинтересовался его заместитель комбриг Сузи.

– Нашли!

– Где они? – Сузи склонился над картой.

– В семь двадцать пять были в квадрате пятьдесят семь – сорок шесть. Вся кодла! Курс двести девяносто. Скорость двадцать пять.

– Та-а-ак, поглядим… – Сузи отметил на карте положение противника и махнул карандашом вдоль линейки, отмечая курс.

– Собрать экипажи на инструктаж! – отрывисто приказал Залевский дежурному. – Ну что там? Когда будем поднимать полк?

– Сейчас прикинем… – На карте у Сузи разноцветными карандашами уже были отмечены радиусы дальности полета с интервалом в пятнадцать минут. Он что-то быстро перемножил, а затем поделил на листке бумаги. – Если эскадра не поменяет курс и скорость, то у нас есть еще минимум час…

Восемьдесят пятый отдельный смешанный авиаполк особого назначения был сформирован на базе НИИ ВВС всего два месяца назад. Залевский прекрасно помнил, как в начале июня его вызвал к себе командарм второго ранга Локтионов и лично поставил задачу сколотить за две недели специальную авиачасть из летчиков-испытателей:

– Приказ самого товарища Сталина! Отбери самых лучших! Можешь сейчас набросать список?

– Хотелось бы уточнить задачи и состав полка, товарищ командарм.

– Будешь формировать отдельный полк особого назначения. Через неделю получишь двадцать тяжелых бомбардировщиков ТБ-3. Им сейчас моторы меняют. Еще получишь сорок «ишаков». «Воздушный цирк Вахмистрова» еще не забыл? А СПБ? Догадываешься о чем речь?

– Такое разве забудешь, товарищ командарм! – Залевский потер подбородок. Свой второй орден, Красную Звезду, он получил несколько лет назад, именно за испытания СПБ, составного пикирующего бомбардировщика. А первый, Красное Знамя, еще за бои с басмачами… – Двадцать ТБ-3 и у каждого по два И-16 с бомбами… Значит, так. Я, Сузи, Байдуков, оба Коккинаки, Степанченок, Стефановский, Супрун, Нюхтиков, Алексеев… Остальных возьмем в полку боевого применения. Оголяем НИИ… Лучшие кадры забираю, товарищ командарм!

– Это ничего. Главное, для нас – выполнить приказ товарища Сталина точно и в срок! Как только составишь списки экипажей, немедленно приступайте к тренировкам. Закажи все необходимое оборудование на опытном заводе. Доклад о ходе комплектования полка представлять мне ежедневно в двадцать три часа. О любых фактах задержки или, не дай бог, вредительства докладывать немедленно! Мне лично!

Задумавшись, Залевский не услышал, как к нему обратился дежурный.

– Что? – повернул он к нему свое до красноты обветренное, изборожденное морщинами волевое лицо.

– Разрешите доложить, товарищ комбриг! Экипажи собраны на КП.

– Пойдем, Томас Павлович… – махнул он рукой заму и вышел из кабинета.

Отсчет пошел… И остановить его уже было нельзя. Огромный маховик воздушно-морской операции разгонялся все быстрее…

Митинг в четвертом минно-торпедном авиаполку начался в восемь утра. Торпеды были уже подвешены. Моторы прогреты. Оставалось вдохновить и поднять на бой людей.

Член Военного совета флота корпусной комиссар Лаухин поднялся на трибуну, одернул китель, звякнув орденом Красного Знамени и медалью «ХХ лет РККА», и прокашлялся. Седой, матерый большевик Петр Лаухин откомиссарил уже более двадцати лет. И хотя, как и комфлота, не воевал с самой Гражданской, в отличие от него был в себе совершенно уверен. Дело свое он знал надежно и любил его всей душой.

Полк замер в строю.

– Товарищи! К нам обращается товарищ Сталин!.. Снова подлый враг поднимает руку на священные рубежи нашей советской Родины! Долго японские самураи точили свои мечи! Давно уже они зарятся на наш Дальний Восток! Одурманенные милитаристской пропагандой, они забыли кровавый урок, который получили у озера Хасан! Пиратская эскадра самураев рвется к нашим берегам! Настал решительный час пойти в бой за нашу советскую Родину!..

Один залп вражеского линкора – это пятнадцать тонн смертоносной стали, которая может обрушиться на наши города! Не допустим этого!.. Грудью защитим советский Дальний Восток!.. По личному указанию товарища Сталина все, я повторяю, все члены экипажей, нанесших удар по озверевшему врагу, будут награждены орденами! Командиры и штурманы экипажей, потопивших самурайский линкор или тяжелый крейсер, будут награждены орденами Ленина, а остальные члены экипажа – орденами Красного Знамени. Наиболее отличившиеся будут представлены к званию Герой Советского Союза!.. За ВКП(б)! За Сталина! Смело в бой, товарищи! Ура!..

Пока над полком неслось раскатистое «Ур-р-р-ра!», корпусной комиссар уступил место комэска-три капитану Михайлову, который от лица всех летчиков полка поклялся умереть, но не пропустить врага к родным советским берегам. Потом от имени техсостава выступил военинженер третьего ранга Гуревич… Затем еще кто-то…

Пока комполка майор Портанский, все время поглядывающий на часы, не просигналил своему военкому, старшему политруку Гапоненко, что пора закругляться…

А потом наконец скомандовал:

– По самолетам!

Комэска-один капитан Павел Якушенко и его зам Петр Галушка переглянулись… Ну вот, все чему они учились сами и чему учили своих подчиненных последние полгода, наконец-то пригодится! Они пожали друг другу руки и побежали вслед за экипажами, каждый к своему торпедоносцу… Больше они никогда не увидятся.

Пока эскадрилья за эскадрильей четвертый минно-торпедный полк поднимался в небо, чтобы построиться и уйти на восток, шестьдесят бомбардировщиков СБ тридцать четвертого скоростного бомбардировочного авиаполка двадцать девятой тяжелобомбардировочной авиабригады ВВС ТОФ двумя колоннами на высоте четыре с половиной тысячи метров уже приближались к цели.

Разведчики вывели их на эскадру точно. Увидев врага, ведущий распахнул створки бомболюков. А это все равно, что команда «Товсь!» у моряков…

Во главе полка шел сам командир бригады трижды орденоносец полковник Остряков, который решил принять личное участие в бомбардировке вражеской эскадры. И каждый пилот, каждый штурман, идущего за ним, как по ниточке, полка, знал, что у него на счету фашистский пират, потопивший советский транспорт «Комсомолец», доставлявший продовольствие для испанских детей. Остряков сумел рассчитаться за его гибель с германским броненосцем «Дойчланд», угостив его двумя фугасными бомбами (до сих пор стоит в ремонте)!

Пилоты понимали, что прямое попадание в корабль с горизонтального полета маловероятно, но каждый втайне надеялся, что из трехсот шестидесяти бомб во врага что-нибудь обязательно попадет. И это будет именное, его бомба!

С авиаматок стали подниматься истребители. Пока они набирали высоту, полк успел отбомбиться и неторопливо развернулся. Ведущий сбросил скорость, уплотняя строй. Стрелки докладывали, что бомбы накрыли цель. Прямых попаданий, к сожалению, отмечено не было, но водяные столбы поднимались очень близко от корабельных бортов, так что все может быть!

Истребители потихоньку догоняли. Но Остряков особо не беспокоился. Задание они выполнили! А эти пусть попробуют сунутся! Не считая штурманских, у него – шестьдесят стволов в задней полусфере!

В то время пока тридцать четвертый бап уходил на северо-запад, уводя за собой вражеские эскадрильи, с юга к месту боя уже подошел восемьдесят пятый отдельный смешанный авиаполк особого назначения.

Комбриг Залевский оглянулся. Огромные четырехмоторные ТБ с истребителями на внешней подвеске шли за ним, как на первомайском параде. Лучшие летчики-испытатели страны! У каждого за спиной огромный опыт! Не считая этих двух месяцев, во время которых они сожгли десятки тонн бензина и не одну тысячу часов моторесурса, тренируясь для выполнения именно этой задачи! Он дал команду разомкнуться, и гигантские машины послушно увеличили дистанцию и интервал.

Старший лейтенант Константин Коккинаки не сомневался в успехе. Он посмотрел сквозь стойки шасси ТБ на своего напарника Митьку Калараша. «Цыган» помахал ему рукой, мол, все в порядке! Конечно, в порядке! А как иначе! Володька за штурвалом наверху. Довезет, поди… А уж потом и они свое дело сделают! Столько тренировались! Баржу эту, несчастную, раздолбали в дребезги. А потом еще одну, и еще… Командование барж не жалело. А им какой резон? Оторвались по полной! Глядя на них, даже братан загорелся, упросил командира дать и ему разок побомбить. Хотя по всем раскладам ему, без вариантов, падало за штурвалом ТБ скучать, пока они дело делать будут.

«Впрочем, Героя он уже имеет!» – подумал Константин.

За апрельский беспосадочный перелет на самолете «Москва» через Атлантику в Североамериканские Соединенные Штаты Владимира Коккинаки наградили орденом Ленина и медалью «За отвагу», хотя понятно, что за такой перелет положено никак не меньше Героя! Ему и присвоили бы, да только он Героем уже был, поэтому и выдали ему тогда такой странный комплект. Потому что тогда, весной, дважды еще не давали.

«Зато теперь дают!» – подумал Костя. Так что у Володьки появился шанс!

В этот момент флагман подал команду «Сброс!» и сорок «ишаков» с бронебойными двухсотдвадцатикилограммовыми авиабомбами (фугасными одиннадцатидюймовыми артиллерийскими снарядами с приваренным стабилизатором) под каждым крылом одновременно отошли от подкрыльевых ферм и, набирая скорость, заскользили вниз…

Майор Супрун плавно толкнул ручку вперед. Наконец-то!

– Ат-т-така! – скомандовал он сам себе и рванулся вперед.

Многие пилоты мечтают стать летчиками-испытателями. И действительно, это профессия, требующая особого мужества! Но, знали бы они, как порой хочется испытателю стать простым боевым летчиком и сразиться с врагом лицом к лицу! Ведь все они, в сущности, были летчиками-истребителями, бойцами. А до этой минуты он пока сражался лишь с самим собой да с новыми машинами!

Валерий как-то рассказывал, что когда в тридцать седьмом был в Париже на авиационной выставке, то просился в Испанию, дескать, тут недалеко. Но ему наотрез отказали! Действительно, а вдруг там его собьют! Понятно, почему Валерий так обижался. Чкалова собьют?! Хотя в бою всякое бывает. Могут и сбить.

Степану повезло, что он когда-то участвовал в испытаниях «самолета-звена», а то и на этот раз не попал бы на войну. И не только потому, что летчик-испытатель.

Год назад всего чинуши из ниишной парторганизации чуть-чуть не отняли у него партбилет. У орденоносца, у депутата Верховного Совета! А, впрочем, сколько их уже неизвестно где сгинуло этих депутатов… Но товарищи его отстояли.

«Так что прошли вы по краешку, Степан Палыч!» – сказал себе майор и перешел в пике, заходя на флагманский линкор.

Все цели были поделены заранее. Флагман должны были атаковать восемь пикировщиков. Шестнадцать бомб. На остальные крупные артиллерийские корабли выделялось по четыре истребителя. На авиаматки выделили по два. Главное – линкоры!

Они падали на корабли, и никакая сила не смогла бы их удержать!.. И не удержала!

А промахнуться они не могли!.. И не промахнулись!

Лейтенант Сухорученков продержался до начала процедуры. Николай поступил по-хитрому. Скользнув вдоль края горизонта и определив скорость и курс противника, он уходил в сторону, садился на воду и докладывал. А через какое-то время поднимался, догонял врага и опять уходил в сторону. Так и дотянул до начала боя…

Здесь уж самураям стало не до него, и можно было подобраться поближе и посмотреть. А посмотреть было на что! Штурман щелкал своей «лейкой», только успевал! Сначала отбомбился полк СБ. Как и следовало ожидать, без особого успеха. Так, поцарапали пару крейсеров, да один эсминец встал, окутавшись паром.

Зато потом непонятно откуда на эскадру свалилось четыре десятка «ишаков». Да еще и с бомбами. И понеслось… Эти накрыли точно! Бомбы рвались на палубах, на мостиках, вдоль бортов. Да как рвались! Любо-дорого посмотреть!

Круче всего досталось флагману! Получив и в нос, и в корму, он вильнул и, накренившись, выкатился из строя. Перепало и остальным. Строй нарушился. Начались пожары… А потом один из кораблей взорвался!

Это надо было видеть! Рвануло так, что их МБР чуть-чуть не перевернуло! Огненный столб поднялся метров на триста! А километровый черный гриб дыма, наверное, был виден из Владика!

Авиаматки загорелись не сразу. А уж когда загорелись, то пришлось Николаю подняться повыше из-за дыма, чтобы ничего не упустить из виду… И вовремя. Потому что в этот момент на эскадру сразу с двух сторон ринулись торпедоносцы…

Японцы палили по ним из всех стволов. Николай поежился. Это походило… Это ни на что не походило! Огненные трассы и разрывы прошивали все видимое пространство! И сквозь этот кошмар на бреющем неслись отважные ребята на ДБ.

Комэска Якушенко выбрал цель и направил на нее самолет. Вокруг творилось что-то невообразимое. Внезапно его левый ведомый лейтенант Ищенко напоролся на водяной столб и, разламываясь на части, рухнул в воду. Павел прикусил губу.

Мгновение спустя снаряд попал в один из моторов его правого ведомого старшего лейтенанта Павлова. Винт остановился, он задымил и начал терять высоту, отставая, и поймал при этом еще несколько снарядов.

– На боевом! – скомандовал флаг-штурман эскадрильи старший лейтенант Чернов.

Якушенко упрямо шел через разрывы. Вражеский корабль быстро увеличивался в размерах. Скорость. Высота. Дальность.

И в этот момент несколько снарядов один за другим словили они сами. ДБ на секунду словно остановился в воздухе. Запахло дымом. Во рту было полно крови. Похоже, он прокусил губу насквозь… Удерживая самолет на курсе, Павел бросил взгляд по сторонам. Горели баки…

«Вот и все» – спокойно подумал он.

– Штурман! – крикнул Якушенко, но ему никто не ответил. – Штурман!

Бросать торпеду было уже поздно. Он и не стал ее бросать… Прямо перед ним вырос высокий борт ощерившегося стволами самурайского линкора. И капитан, не колеблясь, толкнул ручку вперед, целясь прямо в этот ненавистный вражеский борт.

Петр Галушка бросил торпеду вовремя и проскочил прямо над дымящей трубой японского линкора. Вихляя самолетом туда – сюда, он то нырял под трассу, то кренился, то скользил в бок… Мыслей не было. Он видел, как, дымя и разгораясь на глазах, самолет его лучшего друга и боевого командира, так и не отвернув, врезался в головной корабль и исчез в огне огромного взрыва… Глотая слезы, Галушка швырял свой ДБ из стороны в сторону до тех пор, пока не вырвался из этого ада. Крылья были в дырах, но движки гудели, и самолет летел… Боже мой… Что он скажет Галине?

Лейтенант Сухорученков смотрел на все происходящее издали, как ему и предписывалось «Наставлением по боевому применению разведывательной авиации», и тоже глотал слезы… Он не знал, кто были эти парни, погибающие у него на глазах, но не сворачивающие с курса. Но он знал очень многих из тех, кто шел в эту атаку…

А над ним вовсю шел бой между «ишаками» и палубными истребителями. И дымные хвосты расчертили небо во всех направлениях. Тут и там висели парашюты.

Нет, этот день ему не позабыть. Не знал еще лейтенант Сухорученков, что будет этот день сниться ему каждую ночь всю его оставшуюся жизнь…

В глубоком бетонном бункере командного пункта Тихоокеанского флота наркому ВМФ принесли сводку потерь. Кузнецов приказал соединить его с Москвой. Когда связь была установлена, он взял трубку и непроизвольно вытянулся по стойке «смирно»:

– Докладываю, товарищ Сталин! Силами Тихоокеанского флота набег вражеской «эскадры возмездия» на наши берега сорван! Противник понес очень тяжелые потери! Комбинированной атакой пикировщиков и торпедоносцев потоплен линкор и два тяжелых крейсера, один из которых взорвался, сильно повреждено три линкора и два тяжелых крейсера, один из которых потом затонул на переходе. Загорелись и затонули обе авиаматки. По докладам командиров подводных лодок потоплено три легких крейсера и четыре эсминца, подорвались на минах и затонули еще один легкий крейсер и один эсминец. В ходе воздушных боев сбито более двадцати самолетов противника.

– Очень хорошо, товарищ Кузнецов! Значит, не так сильны оказались на море эти милитаристы!

– Так точно, товарищ Сталин!

– А каковы наши потери?

– Наши потери составили двадцать семь торпедоносцев ДБ-3, четыре бомбардировщика СБ, двадцать истребителей И-16 и одиннадцать разведчиков МБР-2. С воды подобрано девятнадцать экипажей. Летчики и штурманы проявили массовый героизм и самоотверженность, товарищ Сталин! Во время боя было совершено пять огненных таранов!

– В кратчайший срок подготовьте представление о награждении всех отличившихся в этом сражении.

– Слушаюсь, товарищ Сталин!