ГЛАВА 36
Он так катил на бешеной скорости, что «двушка», должно быть, ощущала тревогу своего шофера. Только что Ле Биан выехал из Сен-Поль-де-Жарра — и вот уже он был в центре Юсса-ле-Бен. У самого входа в бар он остановился и выскочил из машины. Хозяйка-блондинка, все такая же расфуфыренная, только что убрала последний стул с террасы и закрывала дверь заведения.
— Стойте! — закричал Ле Биан. — Не закрывайте!
— Время вышло, — отвечала хозяйка с достоинством кассира, закрывающего окошко ровно в 16.45. — Если вам хочется пить, тут рядом открыто у толстого Луи.
— Я хотел бы видеть Мирей!
— Какое совпадение! — усмехнулась хозяйка. — Я тоже.
— Вы тоже? — пробормотал историк. — Вы не знаете, где она?
— Не знаю! И, если честно, знать не хочу. Но если встретите ее — скажите, что она может искать другую работу. У меня солидное заведение, ко мне на работу не ходят, когда других дел нет!
Хозяйка хотела было запереть дверь и закончить разговор, но Ле Биан крепко схватил ее за руку.
— Вы мне дадите закрыться наконец? — повысила голос хозяйка. — Такой же псих, как она!
— А вы совсем не знаете, куда она могла бы поехать?
— Если верить слухам, вы должны об этом знать больше моего, разве нет?
При этих словах, содержавших грубый намек, Бетти презрительно скривила губы.
— Простите? — воскликнул Ле Биан. — Что вы этим хотите сказать?
Теперь он и правда рассердился. Сильно толкнув дверь, он протолкнул хозяйку в бар, вошел вслед за ней, закрыл дверь, повернул ключ в замке и положил в карман. Бетти ничуть не смутилась: она и не такое в жизни видала. Хозяйка бара так и осталась стоять посреди зала, дерзко глядя на молодого человека, заперевшего ее в ее собственном заведении.
— Ну, теперь, — в ярости проговорил он, — вы мне все расскажете. А рассказать вы можете немало.
— Неужели?
— Даже не спорьте. Расскажите про Отто Рана.
— Кто такой?
— Все знают, что перед войной вы у него работали.
— Ах, тот бош? Так что? Жрать мне надо было?
— Жрать — да, а вот соблазнять хозяина гостиницы, где служишь, вас никто не заставлял!
На ее лице мелькнула усмешка.
— Такого соблазнишь! — сказала она, секунду подумав.
— Почему? Он не поддавался вашим чарам? Странно как-то. Или он вообще не любил женщин?
— Знать не знаю. Отдайте ключи, или я вызову полицию!
— Погодите, — спокойно ответил Ле Биан. — Наша дружеская беседа еще не закончена. Вас обвиняют, что вы запускали руку в кассу.
— Вранье! — ответила она, не моргнув глазом.
— А немцы вам не нравились? Мне говорили, что вы запросто повышали моральный дух оккупантов. Говорят, вы из тех девочек, которые даже в свободной зоне были всегда очень заняты.
В первый раз с начала перебранки хозяйка не ответила в ту же секунду. Ле Биан сообразил: блефуя, он попал в самую точку, — и решил развить преимущество:
— Вы мне, конечно, скажете, что это дело прошлое, но вы же знаете, каковы люди. Сначала болтают, а стоит вам дать слабину — с вами и знаться перестанут. Немецкая овчарка в Юсса — кому такое понравится, правда?
— Что вы хотите знать? — спросила она, чуть опомнившись.
— Что стало с Раном, когда он разорился?
— Бош с женщинами не жил, но не хотел, чтобы про это знали. Он меня взял, как прикрытие, и, прямо скажу, не скупился. Но в кассу я не залезала, честное слово даю. Когда он уехал из Юсса, его все сторонились. А я, как он разорился, осталась в этих краях. Устроилась в одно аббатство для разных услуг, все про меня забыли, но с Отто я связь не потеряла.
— Он к вам обращался?
— Ну да, и притом ведь его дела пошли на лад. Он работал на эсэсовцев, даже книжки писал. Уж на это у него голова была дай боже! Я политикой никогда не занималась — из принципа! Он мне говорил, что нашел что-то очень важное, но что ищет — так и не сказал. Только иногда давал мне небольшую работу.
— Какую работу?
— Посылал меня в Монсегюр.
— А еще куда?
— В пещеру Ломбрив.
— Зачем?
Блондинка недоверчиво поглядела на Ле Биана:
— А откуда мне знать, что вы меня не заложите, если я скажу?
— Даю честное слово.
— И думаете, мне его хватит, — сказала она насмешливо.
— А вы думаете, у вас есть выбор?
— Что ж, я все равно много вам рассказать не смогу. Ему были нужны рисунки на стенах пещеры Ломбрив, особенно в том месте, которое люди называют Собором. Я их срисовала, потом стерла со стены, как он меня просил, и послала ему рисунки.
— А что были за рисунки?
— Ну как же, — сделала она большие глаза, словно удивилась, что он еще этого не знает. — Четыре щита, вроде гербовых, и внутри что-то нарисовано, а что — я совсем забыла.
— Постарайтесь вспомнить! — не унимался Ле Биан. — У вас не сохранилось копии?
— Ничего нет! Я послала бумажки ему, на его адрес в Берлине. Помню только, там были четыре герба, как в кино.
Ле Биан задумался. Что могли означать эти четыре герба? А главное — почему они были нарисованы в пещере?
— А теперь уходите отсюда, — сказала хозяйка. — Честное слово, я ничего не знаю про Мирей. А если вы ее увидите, скажите, чтобы она свой хитрый носик сюда больше не совала.
Ле Биан ничуть не сомневался, что забыл массу важных подробностей, что не задал еще кучу вопросов. А то, что он узнал, было важно; тут было о чем подумать, но прежде всего надо было найти Мирей. Он отпер дверь, швырнул ключи на столик и вознаградил Бетти кивком головы:
— Не волнуйтесь, я никому ничего не скажу. К вашему сведению, хоть вас это и не касается, — у меня с Мирей ничего не было.
Когда он уже отвернулся, ему показалось, что она ответила ему довольно приязненной улыбкой.
