ГЛАВА 35
Ле Биан машинально поднялся к себе в комнату, даже не заметив супругу Шеналя, погруженную, как обычно, в свои счета. Из головы у него никак не шла картина этих нескольких часов, проведенных с отцом. Никогда еще им не владели столь противоречивые чувства. Он и рад был встретить отца, но, смешиваясь с этой радостью, в нем продолжало гореть желание мести. Больше всего он боялся, что недостаточно ясно дал понять этому подлецу: не все так просто. Боялся он даже того, что как-нибудь нечаянно ему улыбнулся или слишком восторженно похвалил его кулинарные таланты. Отец не заслуживает никакого извинения: в этом он был убежден. Он лгал раньше, лгал и сейчас. «В общем, отец мне не понравился», — подытожил Ле Биан свои размышления. Он стал расстегивать рубашку, и тут в дверь постучали:
— Господин Ле Биан? Вас к телефону, в холле.
Пьер узнал голос Мартины Шеналь. Он быстро застегнулся и вышел. Поздним вечером в гостинице было совершенно тихо: ни тени постояльцев, только хозяйка неизменно погружена в свои столбики цифр. Телефонная трубка лежала на салфеточке, вышитой по мотивам «Дамы с единорогом», которую Ле Биан увидел, как только в первый раз вошел в гостиницу. Он взял трубку.
— Алло?
— Да-да, — послышался женский голос. — Пьер Ле Биан — это вы?
— Филиппа? — ответил Ле Биан, секунду помолчав. — Что вам еще от меня надо?
— Вы должны нам помочь, — сказала она с мольбой в голосе. — Вся наша надежда на вас!
— Хватит! — ответил он так громко, что даже мадам Шеналь на миг оторвалась от вычислений. — Сколько времени уже вы мне голову морочите! Я готов был вам поверить, даже помочь. Но вчера вы не явились на встречу. Я не знаю, чего вы добиваетесь, только хватит с меня этой комедии!
— Заклинаю вас! Раньше они меня заставляли, я делала то, что они скажут, — но теперь звоню вам сама. Выручите нас!
— Стойте! — ответил Ле Биан, отступив на шаг и понизив голос. — Только не впаривайте мне, что зовете меня на выручку по телефону из тьмы веков. Вы меня как-то используете — и я хочу знать, как.
— Это… — замялась Филиппа. — Это… ну, так положено. Неважно, откуда я вам звоню, только спасите нас! Найдите их! Задержите!
Голос ее звучал искренне.
— Но, ради бога, о ком вы говорите?
— О тех, кто нас здесь держит. Они знают, что мы не можем говорить открыто из-за своего прошлого. Задержите их, и мы будем спасены!
— Как я их найду, когда не знаю, где они и кто такие?
— Это эсэсовцы! — ответила Филиппа. — Черный Орден! Они все еще здесь! Они спрятались! Ааааа!
— Филиппа! — крикнул Ле Биан. — Филиппа! Отвечайте! Что случилось?
Ле Биан ждал ответа, но на другом конце провода никого не было. Как ему показалось, там трубка упала на пол. Мадам Шеналь между тем вышла из холла — ей показалось, что она мешает постояльцу. Историк уже был готов повесить трубку, но тут он услышал другой голос — на сей раз мужской:
— Ле Биан?
— Да! Кто это?
— Не имеет значения, — ответил голос — похоже, измененный. — Вам надо знать только одно: если у вас ничего не получится, женщина, с которой вы сейчас говорили, и ее товарищи будут казнены.
— Казнены? — прошептал Ле Биан совсем тихо, чтобы его кто-нибудь не подслушал. — Вы совсем спятили! А что у меня должно, собственно, получиться?
— Мы не спятили, как вы выразились, господин Ле Биан. Мы в самом здравом уме и очень хорошо знаем, что делаем. Разгадайте секрет Отто Рана, и ваши друзья будут спасены.
— Они мне не друзья! — ответил он, опять повысив голос. — А как, по-вашему… Алло! алло! алло!
На сей раз связь действительно прервалась. Ле Биан остался в недоуменье. Сердце его колотилось, чуть не выпрыгивая из груди. Он машинально огляделся — убедиться, что за ним не подглядывают. Но в холле не было никого, а голос Филиппы меж тем продолжал звучать у него в голове. Чтобы успокоиться, Ле Биан набрал номер Жуайё. Он подождал пять гудков. Потом его друг подошел к аппарату.
— Алло! Мишель Жуайё у телефона.
— …
— Алло! С кем имею честь?
— …
— Алло! Что за шутки? Пьер, это ты?
Ле Биан повесил трубку. Что он мог сказать? Что ему надо спасти женщину, из Средних веков призвавшую его на помощь против шайки нацистов? Ему нечего было рассказать приятелю: его молчание говорило все, что надо. Да историк уже и не думал про Жуайё. Страшная мысль посетила его голову. Он подумал: не случилось ли чего с Мирей.
