ВЛАДИМИР КРОХИН
Три дня он предавался восхитительному безделью, наслаждаясь комфортабельным номером с климатической установкой, изысканными трапезами в уютном ресторане отеля, где над столиками нависали опахала тропической флоры, и плескался то в теплом океане, то в прохладном бассейне.
Подумывалось и о целесообразности курортного романчика, тем более, лишь мельком обозрев пляж, он пришел к выводу, что работы в данном направлении край непочатый и, возьмись за нее всерьез — будешь трудиться, забыв об отдыхе!
В отеле обитала публика, никакого отношения к мешочникам, бегавшим по Дубаю, не имевшая: множество одиноких респектабельных дам различных возрастных категорий, основной из которых была "слегка за сорок", благополучные бизнесмены из России и из сопредельных республик, а также бандиты, ведущие себя здесь, на отдыхе, подобно джентльменам из английского клуба — сдержанно, с достоинством и предупредительно–отчужденно по отношению к иным отдыхающим.
В отеле то и дело мелькал знакомец Крохина, местный временный резидент Вася, — молодой человек лет двадцати пяти, предлагавший постояльцам свои услуги знатока местных торгово–закупочных точек и злачных мест и настырно набивавшийся на приглашение в номер, дабы отметить знакомство наверняка имеющимся у свежеприбывшего соотечественника крепким спиртным напитком.
Знакомства с Васей и с его липкими предложениями из российского населения отеля избегали лишь бандиты кавказских национальностей — их Вася опасался. А многие из расслабленных бизнесменов "попадали", тратясь на такси и ужин для местного гида–общественника. Правда, слово "гид" по окончании — знакомства произносилось с иной, как был уверен Крохин, гласной буквой…
В течение тюремной отсидки Крохина Вася около недели пребывал с ним в одной камере, куда угодил за преступление довольно серьезное: ехал на машине с девочкой–челночницей, а на светофоре какой-то араб — из зависти, вероятно плюнул ему на капот.
Дабы не терять достоинства перед дамой, Вася покинул машину — и врезал арабу по морде, что означало, по его же словам, — приплыть к каторжному причалу и привариться к нему всеми якорями!
Однако уже через неделю Вася вышел на волю и дело замяли.
Парень был прыткий, циничный, скользкий, как налим, а потому Крохин заподозрил, что сокамерник договорился с властями, предложив определенные интеллектуальные услуги. И теперь, судя по тому, что Васю не трогала служба безопасности отеля, обычно настороженно относящаяся к чужакам, стал он человеком с определенным секретным статусом, старательно отрабатывающим запеченный из плевел — то бишь ядовитой пшеницы — хлеб контрактного меркантильного стукача.
Увидев Крохина, сдающего ключ портье, Вася явно и всерьез озадачился, видимо, размышляя, не появился ли в "Холидей Инн" его дублер, а потому в силу, очевидно, конспирации, здороваться с бывшим сокамерником, должным, по его соображению, мыслить точно в таком же направлении, не стал.
Некоторое время они толклись в холле, преодолевали взаимную неприязнь, различной, правда, природы, но одинаково соображая: "Подойти — не подойти?$1 — и наконец Крохин решил: "Ладно, чего уж там…"
— О! — воскликнул он, будто только сей момент заметил Василия. — Ты?!
— О! — воскликнул тот с аналогичным притворством. — Ты?! И они, как иуды, изобразили подобие дружеского объятия, воздержавшись, правда, от целований.
— Чего ты тут?.. — спросил Вася, бегая глазами по сторонам.
— А… дела! — с вызовом ответил Крохин.
— Успехов…
Дальнейшие их встречи знаменовались лишь обоюдными сдержанными кивками.
Прошедшим вечером Крохин познакомился с двумя немками, покатал их по городу, затем полночи они пили у него в номере, а после до утра все втроем кувыркались В постели, предаваясь жуткому, впервые им познанному групповому разврату.
С гудящей головой и воспаленными глазами спустившись в ресторан на очередной завтрак, Крохин узрел Василия, сидевшего за столом с какими-то бритоголовыми российскими качками и оживленно им о чем-то повествующего.
Качки, внимая рассказам старожила, сдержанно усмехались. Во главе стола находился мужчина, одетый в дорогую, явно не ширпотребную рубашку, с элегантными золотыми часами на мускулистой руке, бросавший на Васю редкие снисходительные взгляды. Взгляд у него был острый, волчий, поседелые волосы, еще мокрые после утреннего душа, аккуратно зачесаны назад.
Внезапно Крохин преисполнился чувством щемяще–томительного узнавания…
И, еще не отдавая себе отчет в сумбуре мыслей, шагнул к столику, выдохнув изумленно имя, словно вынесенное на поверхность сознания непроизвольным толчком памяти:
— Игорек!..
Качки заиграли желваками на мигом сжавшихся скулах, взгляды их бдительно и враждебно устремились на незнакомца, приближающегося к их наверняка боссу, но тот лишь хмыкнул добродушно, заметив:
— Во где доводится встречать бывших соседей!
Вася, обладающий отменной реакцией, видимо, по достоинству оцененной полицейскими арабскими умами, посмотрел на часы и развел руками, озарившись безмятежной улыбкой:
— Извините, ребята, у меня тут свидание, совершенно забыл! — И, судорожно допив стакан дармового фруктового сока, растворился в дебрях отеля.
— Садись, Вовка! — сказал хозяин стола. — Тоже здесь отдыхаешь?
— Да вроде того…
— А я только вчера прибыл, осваиваюсь… А ты-то давно тут?
— Давно, Игорек… Два года, представь.
— Чего, работаешь?..
— Время будет — расскажу… — Крохин откровенно покосился на качков.
— Кореша мои, — сказал Игорь. — Алексей, Михаил… Крохин вынужденно пожал крепкие руки парней. Спросил:
— С женой прибыл?
— Жена в такие гадючники не ездит, — ответил Игорь. — Жена на Канарах, у меня там отныне домишко… А здесь я так… дела, в общем.
— Хотелось бы пообщаться, — сказал Крохин, вновь покосившись на качков.
— А чего мешает? Завтракаем — и идем ко мне в номер… Посидим с глазу на глаз. Когда у нас "стрелка"? — обратился к одному из качков. — В час дня? Ну, навалом еще времени…
Крохин, перемешивая мельхиоровой ложечкой густо насыщенный тропическими фруктами йогурт, искоса поглядывал на невозмутимого старого приятеля, предаваясь невольным воспоминаниям.
Когда-то они жили в одном доме. Он работал в газете, а Игорь, вернувшись из армии, устроился в страховое агентство, специализировался на различных автоавариях, химича с их оценками, затем занялся кузовными ремонтами, а после ударился в перепродажи угнанных машин, в валютные махинации, контрабанду икон и быстренько сел…
С этого момента пути их разошлись: Крохин развелся с женой, переехал в другой район и более об Игоре ничего не слышал.
Собственно, в той прошлой жизни связывало их немногое: соседство по дому, гаражному кооперативу — и общая пламенная любовь к проживающей неподалеку известной актрисе — Марине Осиповой. С актрисой — в смысле постели — у Крохина выгорело, а у Игоря, благоговейно трепетавшего перед небожительницей, дело далее лобзаний нежной ручки не пошло, а дальнейшему развитию отношений воспрепятствовала тюрьма и зона.
Ныне же, как без труда уяснял Крохин, бывший сосед, никогда законопослущанием не отличавшийся, прочно внедрился в криминальный мир, заняв в нем достаточно высокую позицию, судя по внешним приметам его одежды, дорогим часам, перстню с внушительным бриллиантом — и явному подобострастию окружающих его братков–здоровячков.
Покончив с завтраком, они поднялись в двухкомнатный номер Игоря, по сравнению с которым собственные апартаменты, до сей минуты восхищавшие Крохина, показались ему вопиюще убогими и предназначенными для откровенных плебеев.
Уселись за столик и, попивая баночное пиво, ввезенное сюда, на территорию эмирата Шарджа, где властвовал "сухой закон", из "Дьюти–фри" Шереметьева, предались разговорам о нынешнем и былом.
— В доме-то нашем бываешь? — спрашивал Крохин.
— Частенько… Родители же там… Навещаю. Да, кстати… А как Марина, не в курсе?
— Откуда? Вроде нигде не снимается, постарела звезда, угасла…
— Звезда? — Игорь хмыкнул. — Скорее метеорит…
— Как выяснилось, — подтвердил Крохин. — Но мы тогда еще молодые были, не понимали, что одни актрисы радуют интеллект, а другие — глаз. Но что о прошлом? Скажи, если не секрет, чего тебя-то в Эмираты занесло? На разборки приехал? Судя по окружению и вообще…
— Честно? — Игорь потер затылок. — Есть такое дело… Но и отдохнуть заодно хочу… Продлить себе лето, обмануть хоть ненадолго зиму предстоящую длинную, искупаться в теплой водичке… На Канарах уже в море если и полезешь, то на твердости характера, на Сейшелы и всякие Мальдивы — угоришь, пока долетишь, а Эмираты — под боком… Как относишься к тому, чтобы вечерком погулять? Тут один тип к нам подсел — ну, ты его видел… Говорит, есть в Дубае очень даже веселые места, напрашивался в экскурсоводы… Вася, по–моему…
— Угу, — кивнул Крохин. — Вася. Ты с ним осторожнее, он в здешней тусовке к ментам пристроился, змееныш, с них свои сребреники получает. Думаешь, почему он здесь отирается, в Шардже, в "Холидей Инн", а не в Дубае? Потому что в Дубае основной контингент — челнок, а это народ конкретный, он халяву сразу сечет и посылает, и разговоры пустые ему тоже ни к чему, времени в обрез, надо каргу закупить, в мешок упаковать и срочно домой — заниматься реализацией. А тут Вася скользкий как уж: давайте в ресторан, давайте по бабам, вообще потрем за жизнь… А чего тереть, когда задница не то что мокрая от беготни, а аж дымится? Приглашал он тебя в ресторан?
— Ну.
— За твой же счет.
— Да не жалко…
— Вот именно. Не жалко. Потому он здесь и пасется. Отель солидный, клиент соответственный, расслабленный, отдыхает здесь клиент. Причем клиент с положением, как правило, с историей, а значит, и с информацией… Вот его Вася цепляет и разрабатывает — такая вроде у ментов терминология… А после отчетик арабам, они очень даже иностранцами интересуются, особенно респектабельными. — Запнувшись, Крохин выразительно посмотрел на потолок. Затем включил телевизор.
По местному каналу транслировали передачу о роли и правах женщины в исламской семье. В диалогес обширной аудиторией зрителей участвовали властительные шейхи.
— Да тут демократия… — удивился Игорь.
— Ну такая, — покривился Крохин. — В рамках корана и шариата далеко не разбежишься.
— А в чем отличие?
— Корана от шариата? Ну это вроде Уголовного кодекса и комментариев к нему.
Игорь криво усмехнулся: данное сравнение было ему близко его профессии и натуре. Спросил Крохина:
— И какие у тебя перспективы? Вообще — чем и как живешь?
Не приукрашивая ситуации, тот поведал о злоключениях, предстоящей работе и скором своем отъезде.
— Во какие жизнь дает кренделя, — сокрушенно вздохнул Игорь. — А ведь раньше ты для меня просто столпом общества был, белой костью. Да и Марина та же…
— Кому теперь нужны мои стихи и ее кино, — сказал Крохин, устало махнув рукой. — На тот паровоз, куда пересела страна, нам билеты в багажный вагон достались… Кстати, — переменил он тему. — У меня тут кошмарное горе… Был один партнер, я ему продукты посылал. Парень платил исправно, я ему поверил, свои деньги вкладывать начал… Ну и вложил! Четырнадцать штук!
— Кинули? — равнодушно спросил Игорь.
— Да не то чтобы кинули… Звоню Надежде — общей знакомой нашей, а она мне сообщает: посадили парня. То ли за драку с ментами, то ли за оружие…
— Ну а фирма-то осталась?
— Вот именно! Но я чего боюсь? Приду туда, а меня пошлют… Скажут: мы с тобой дел не имели. А с кем ты лично их имел, с тем и разбирайся…
— Ситуация стандартная, — прокомментировал Игорь. — И не смертельная, не переживай. Дай мне все данные, я сегодня же… — Запнулся: звонил телефон. Он снял трубку. Сказал удивленно: — Тебя…
— Мистер Крохин? — услышался голос портье. — С вами хотят говорить из города. — Щелчок — ив трубке послышался голос араба:
— Владимир? Не могли бы быть через час у меня? Срочный вопрос…
— Выезжаю немедленно, — покорно ответил он. И, положив трубку, обратился к Игорю: — Видишь, как дело поставлено? Все под прицелом. А потому хотя и не знаю я никаких твоих дел, но совет дам: осторожнее… С дисциплиной тут сурово. Это, конечно, не Иран и не Саудовская Аравия, где, появись на публике в шортах и в футболке — сразу тюряга и палки, но и не какой-нибудь Бангкок или Париж. С одной стороны, удобство — гуляй где хочешь, но насчет того, чтобы как хочешь…
— То есть по башке на улице не получишь? — уточнил Игорь.
— Ну, если и получишь, — ответил Крохин, — знай: это — однозначный привет из СССР! От его и только его представителей.
— Кое–кому в ближайшее время это и грозит, — загадочно произнес Игорь.
— Ну, я поехал, — сказал Крохин. — Зов босса. Если хочешь, встретимся ближе к вечеру.
— Хочу. В девять часов в моем номере, устроит? И — рванем в город.
— Только без твоих утюгов. Это можно?
— Нельзя.
— Тогда с утюгами, — согласился Крохин. — Коли так.
После бессонной ночи он чувствовал себя вымотанным, к тому же смущало то, что на перегар наложился запашок пива и теперь надо будет каким-то образом обуздать похмельные ароматы, однако противиться приказу араба было категорически невозможно.
Араб, приняв Крохина в уже знакомом пустынном мраморном зале, кивнул ему на низенькую софу и, снисходительно глядя в опустошенные бессонницей глаза гостя, констатировал:
— Странно, я дал вам возможность отдохнуть, а вы ухитрились устать.
— Иногда некоторый труд отдыху не вредит, — безучастно отозвался Владимир.
— Хотите выпить? — продолжил проницательный араб.
— Да что вы!
— Джин, водка, пиво… Да вы не стесняйтесь, наши мусульманские догмы не имеют для вас никакого значения, а мои взгляды достаточно широки…
"Так широки, что ни в какие ворота не лезут", — подумал Крохин, но сказал, ловко огибая яму провокации, следующее:
— Я, конечно, желаю произвести на вас положительное впечатление, но мой отказ продиктован отнюдь не желанием понравиться… Вчера мне пришлось поддаться некоторому соблазну, а вернее — соблазнам, но уже сегодня — я праведник… Действительно… — Выжал из себя смущенную улыбочку. — Ну никакого желания!
— Ладно, — кивнул араб, усаживаясь на коврик. — Поговорим о деле. И о вас. Не ошибусь, если обозначу вас как человека, которого интересуют деньги, и только деньги.
— В них очень много витаминов, — согласился Владимир.
— Верно. Итак: вы человек без определенной профессии, уже немолодой мужчина, и все, что сумеете заработать в ближайшее время — нечаянно и счастливо, будет являться как бы страховым фондом и основой вашего неясного будущего, это так?
— Зло, но справедливо, — сказал Крохин.
— Откровенно и справедливо, — поправил его араб. — Так вот: сегодняшние ваши надежды и перспективы связаны исключительно со мной, это вы также, надеюсь, не станете отрицать.
— Совершенно верно.
— А потому, — продолжал босс, — взвесив и ваши личностные качества, и варианты нашей дальнейшей работы, мне представляется возможным посвятить вас в некоторые деликатные обстоятельства предстоящего плавания. Но сначала хочу задать наверняка неожиданный для вас вопрос: откуда вы знаете человека, которого встретили сегодня за завтраком и в чей номер затем поднялись?
— Вы следите за мной? — спросил Крохин неприязненно.
— Почему вы решили, что именно за вами?
— Ах вот как… Ладно, ответ будет прост: сегодня я встретил своего бывшего соседа по дому — тоже бывшему… Зовут его Игорь Егоров.
— Я хотел бы услышать ваше мнение о нем и историю взаимоотношений.
— Прежде мне хотелось бы знать, чем вызван такой интерес.
— Все дело в том, — сказал араб, — что в определенных кругах ваш знакомый — личность довольно известная… И не скрою, зная некоторые его возможности, мне хотелось бы вступить с ним в контакт. Но — не напрямую, а через толкового посредника.
— Имеете в виду меня?
— Именно!
— Прошло много времени… — Владимир пожал плечами. — Я не знаю, чем он занимается сейчас… Но что касается далекого прошлого…
— Давайте о далеком прошлом, тоже интересно, — покладисто кивнул араб.
— Ну… — И Крохин поведал о том, прежнем Игоре — парне отчаянном, склонном к авантюрам, не пасующем ни перед людьми, ни перед законом, ни перед обстоятельствами.
Выслушав подчиненного человека, араб удовлетворенно заметил:
— Примерно таким я его и представлял… А были ли у него в то время знакомства среди военных?
— Понятия не имею.
— Дело в том, что в Эмиратах, если вам известно, постоянно проводятся выставки современной военной техники, и, насколько я знаю, в настоящий момент ваш приятель не просто знаком, но и состоит в доверительных отношениях с ответственными людьми, связанными с поставками вооружений. Естественно, говорю вам это не для передачи…
— Я за него рад… — неопределенно отозвался Владимир. — Но не пойму, к чему вы клоните. Если мы говорим напрямик, объясните суть задачи…
— Мне нужна взрывчатка, — ровным тоном произнес араб. — И некоторое количество стрелкового оружия. Незначительное, с десяток автоматов или же пистолетов…
— С доставкой его в Эмираты?
— С доставкой в Санкт–Петербург.
— Понятно, — сказал Крохин. — Если называть вещи своими именами, вы хотите выйти на организованную преступность, связанную с армией. А я вам нужен в силу того соображения, что реанимированные отношения старых друзей куда лучше, нежели новые сомнительные знакомства… Имею в виду вас, уж извините за откровенность. Ответную.
— Извиняться не надо, — сказал араб. — Точные формулировки — моя слабость. Итак. Вы способны поговорить с ним, не акцентируя внимания на заказчике? То есть определиться в принципе: возможности, цена и условия платежа.
— Думаю, да, — с запинкой произнес Крохин.
— Я объясню вам, в чем состоит дело, — продолжил араб. — Во–первых, судно будет проходить мимо побережий многих европейских стран, и мой заказчик легко перегрузит в море боеприпасы на свой корабль. Зачем они ему нужны, меня не касается, это его личный бизнес. Мой интерес состоит в том, что я оказываю необходимым мне людям необходимую же для них услугу. В расчете на услугу ответную. Вот и все. Во–вторых: взрывчатку и оружие я могу достать и в Европе, в Боснии, скажем, но на территории России это выйдет дешевле и проще. В–третьих: почему я столь непринужденно говорю на данную тему с вами? А потому, что вам нет никакого резона подводить меня в этом деле. Наоборот — вы войдете таким образом в состав моих доверенных людей, причем замечу — постоянных служащих… Кроме того: вы будете контролировать обстановку на судне, а если сумеете выполнить мой заказ, то незамедлительно получите пятьдесят тысяч долларов. Сверх ежемесячного жалования.
— Но это серьезная статья… — заметил Крохин, не скрывая опаски.
— А что вы хотели? — искренне удивился араб. — Честным путем большие деньги не зарабатываются, это истина. А у вас есть простой выбор: или рискнуть, или… продолжать свои нынешние метания за гроши. Кстати, относительно риска… Ваше дело — договориться со специалистами. И рисковать будут они. Подчеркиваю еще раз: со специалистами! Ответственно и квалифицированно отрабатывающими свой гонорар. Ни о каких друзьях–дилетантах, якобы причастных к обозначенной мной сфере, речь не идет. Ибо с друзьями надо дружить, а работать — с профессионалами. Поэтому с мистером Игорем ваш разговор должен покуда носить характер общий. И еще: в случае его предварительного согласия давать ему понять о связи между этим заказом и предстоящим плаванием — недопустимо.
— Это я понимаю великолепно…
— Ну и я, в свою очередь, надеюсь на вашу сообразительность, — кивнул араб. — Равно как и на благоразумие. Но вот какая деталь: количество сырья должно соответствовать по эквиваленту тонне пластида. То есть я говорю о компактной современной армейской взрывчатке. Это ясно?
— Ясно, но я, естественно, ничего не могу обещать… — сказал Крохин. Легче всего нести пустое, но потом на тебя взваливают такой груз, что…
— Верно, — с легкой улыбкой подтвердил араб. — Итак, мы друг друга поняли, что радует. Если у вас имеются какие-нибудь вопросы или вы вдруг напугались и желаете отказаться от нашего контракта как такового, то…
— Не напугался, — отрезал Крохин. — Не в восторге, конечно, и не знаю, чем все закончится, но… В общем, гулять так гулять!
— Значит, я верно понял ваш характер, — сказал араб. — Слова настоящего мужчины.
"Дифирамбы-то ты пой, но петуха-то не пускай!$1 — злобно подумал Владимир, но произнес жалкое, хотя и не без иронии: спасибо, дескать, за комплимент…
— И еще, — сказал араб. — Недавно вас навещал один ваш приятель… Геннадий…
— Ну. Это мой квартирант. Отдыхал здесь, да.
— Он работает в кадрах Морфлота?
— Да.
— И подрабатывает на беспошлинной перевозке автомобилей?
— А кто сейчас не подрабатывает? — удивился Крохин. — Тем более если без риска…
— Вот–вот, — сказал араб одобрительно. — Вы с ним ведь встретитесь в Москве?
— Естественно. Хотя бы взглянуть, во что он превратил мою квартиру…
— Очень хорошо. Предложите ему дельце… На судно мы набрали команду с квалификацией среднего уровня… Однако — состоящую из проверенных людей. И всю эту команду необходимо утвердить… Мне совершенно не с руки, чтобы на борт попали случайные персоналии или какие-нибудь деляги по чьей-либо протекции… А в вашей стране подобные явления повсеместны. Что же касается Геннадия, то по моей информации он — ключевой посредник в такого рода коррупции. Убедите его, что мы компенсируем своими дополнительными затратами все его взятки… Лишь бы он не мешал делу. Пойдет он на такой разговор?
— Причем — с пониманием, — убежденно произнес Крохин, вспоминая пройдоху квартиранта, находящегося в состоянии постоянной финансово–наркотической ломки. — Деньги он любит беззаветно.
— Мы посодействуем взаимности данного чувства, — со значением произнес Ассафар.
Выйдя из резиденции босса, Крохин ошарашенно помотал головой. Жизнь преподносила сюрприз за сюрпризом. И то пирожное, которое свалилось несколько дней назад буквально с небес, тоже на поверку оказалось с большим и вонючим тараканом вместо медовой начинки…
Мчась по трассе в отель, он раздумывал, а не стоит ли араба, что называется, кинуть? Взять деньги, уехать в какую-нибудь Америку, попробовать начать новую жизнь там?
Мысли путались, и концепция не выстраивалась. В конце концов он пришел к заключению, что поговорить с Игорем — дело пустяковое, и, если тот от сделки откажется, пусть араб решает свои проблемы сам, а он, Крохин, прибыв на родную землю, будет действовать по обстоятельствам. А коли дойдет до горячего улизнет, и провались этот араб ко всем его мусульманским чертям!
Вот так!
Вечером он ехал с Игорем и с его дружками–качками из Шарджи в соседний Дубай.
Был четверг — день, означающий здешнюю субботу. Дорога, обычно занимающая тридцать пять минут, обернулась часом с гаком — в город, тонущий в мареве реклам, тянулись тысячи автомобилей: народ спешил поразвлечься. Завтрашний день — пятница — был аналогичен российскому воскресенью.
Блеклые и даже незаметные в дневные часы щиты над тысячами магазинов и ресторанов расцвели неоновой радугой. Небоскребы сияли прямоугольным обрамлением огней и фиолетовым мерцанием искр–подсветок.
— Во житуха у тебя! — обращаясь к Крохину, восклицал качок Алексей. Класс! Море, солнце и бабы круглый год! Плюс — экзотика! Жизнь! Нам бы так! Да, братки?
— Знаешь, — отозвался Крохин устало, — я как-то в Москве с одним знакомым врачом–гинекологом его тачку после ремонта забирал. В тачку слесарь влез, что ей гайки–шестеренки менял. Ну, поехали в проверочный рейс. Тачку сделали на пять с плюсом, и гинеколог, значит, аж светится от восторга… И говорит слесарю: эх, машина — это великолепно! Ехать вот так… шелест шин, мягкий руль… Наслаждаясь дорогой, простором и… прочим, что заключено в моторе. Ты, дескать, слесарь, ты не поймешь, ты все о своих шестеренках талдычишь…
Качок Михаил, уразумев двусмысленность крохинской притчи, поинтересовался, как обстоит в данной арабской стране дело с продажными женщинами.
— Не проблема, — последовал вдумчивый ответ старожила. Припарковав машину на одной из торговых улочек, разбрелись по магазинам: качки отправились на закупку автомобильных сирен, а Игорь пожелал навестить с советчиком Крохиным ювелирную лавку.
Склонившись над длинным застекленным прилавком с россыпями серебра и злата, они не сразу заметили появления в лавке низенького рыжебородого парня, с взволнованным напором обратившегося к Игорю: дескать, он только что был в лавке, выронил здесь перевязанную резинкой пачку долларов, в чем уверен наверняка, а потому интересуется, не видели ли соотечественники драгоценной пропажи?
Получив отрицательный ответ, рыжебородый категорически потребовал предъявить ему к опознанию имеющиеся у Игоря и Владимира деньги, ибо свои, мол, он безусловно и с первого же взгляда узнает.
Скривившись брезгливо, Игорь уже полез за бумажником, но искушенный Крохин, досконально изучивший повадки и трюки местных российских мошенников, решительно рыжебородого человека отстранил, посоветовав ему вызвать полицию.
— У нас, друг, есть декларация, счета из магазинов… — сообщил внушительно. — Полиция все сверит… Тем более, может быть, "ломать" деньги ты умеешь, едва к ним прикоснешься, а вот менты — нет…
Услышав такого рода рациональное предложение, мазурик–истец, скрежеща зубами, лавку незамедлительно покинул, растворившись в толпе.
— Так это меня бы сейчас хлопнули?! — с восторгом уяснил Игорь.
— Естественно. Пошел бы на поводу — запрягли! — подтвердил Крохин. — Тут виртуозы… Челноки-то не с кредитками ездят, а с "котлетами"… Одно движение — и от "котлеты" пропадает две трети…
— Ну, с меня причитается…
— Да ладно, ты бы со своими бычками наверняка бы добился правды…
— Чего ее добиваться? — искренне удивился Игорь. — Люди сделали работу…
— А, ну да… коллеги! — сказал Крохин ядовито.
— А это ты как уж хочешь считай… — внезапно нахмурился Игорь.
Крохин, взглянув на его помрачневшее лицо, счел необходимым от развития данной темы отказаться.
Качки, увешанные сумками и пакетами с покупками, ждали их у автомобиля.
Сгрузив благоприобретенные пожитки в багажник, бандит по имени Алексей доверительно Крохина спросил:
— Ну так как тут это… насчет оторваться?
— А стоит, думаешь?
— Чего там думать! На работе по лезвию ножа ходишь, дома — по струнке… А жить когда?
— Тогда так, — сказал Крохин. — В Дубае два центровых бардака: "Гараж" и "Панорама". Оба — с официальным гордым статусом дискотек. Шлюх — как дерьма на скотном дворе. — Искоса он посмотрел на Игоря.
Уловив его взгляд, тот скучным голосом произнес:
— Я уже человек пожилой, а вот ребята, если им надо, пусть снимают…
Вскоре они сидели за стойкой бара в прокуренном полумраке, озирая стоящие в помещении, и в самом деле напоминавшем огромный гараж, кузова старых "Кадиллаков" без крыш с оборудованными в них столиками, жестянки номерных знаков на стенах, подиум, где под гремящую музыку оттанцовывала разномастная публика, в том числе — десятки проституток, прибывших сюда из бывших восточных республик СССР и Украины.
В изобилии было представлено местное расслабляющееся народонаселение, исключая, естественно, аристократов–арабов. Рекой лился везде и всюду строжайше запрещенный алкоголь…
— Вот, — комментировал Крохин грустно. — Смотри, Игорек… Вся мразь Страны Советов. Все доступно. А водки — залейся. Бутыль "Смирновской$1 — сто баксов. Только плати.
— Все твари отечественные, и все страшны, как заброшенные кладбища, — с неудовольствием сказал Алексей. — Какие-то уцененные бляди, короче…
— Ну давай тогда рванем в "Панораму", — предложил Крохин. — Там филиппинки, индуски и китаянки. Гадючник поменьше, с экзотическим уклоном, но суть та же.
— Кстати, — сказал Игорь, — ты же говорил, что попух из-за двух банок пива, а тут…
— Это было во внешнем мире! — Крохин многозначительно потряс пальцем. А тут особая зона. И особый "спонсор". Крутая, как в России говорят, крыша. Из прочного человеческого материала.
— А цены?.. — неопределенно спросил качок Михаил, косясь на женские лица, явственно отмеченные пороком определенной профессии.
— В среднем — сотня за ночь, — мгновенно уяснил суть вопроса Владимир. Когда сюда наши первые путанки подвалили, арабы им по тысяче за ночь отстегивали, а потом провинция нищая хлынула, сбила цены до полтинника. Ну, сейчас сотня в среднем… Но ты тут если чего и собираешься… с особой осторожностью, понял? А то заплатишь — за СПИД! В иностранной угаре у многих наших мозги разжижаются…
— Это — понятно, — уныло кивнул Михаил. И посетовал на дороговизну алкоголя.
— В пяти минутах от отеля начинается эмират Аджман, — просветил его Крохин. — Там — хоть залейся! Литр шотландского виски — десять долларов.
— Как проехать? — спросил собеседник с оживлением.
— До круга, потом мимо дикого пляжа… Дворец шейха увидишь справа, а за ним — магазин…
— Ну, едем в эту "Панораму", что ли, — предложил Игорь. Затем строго взглянул на своих подчиненных: — Учтите, гулять — гуляйте, но завтра — дела!
Качки послушно наклонили стриженые затылки.
Из "Панорамы", прихватив двух мулаток, вернулись уже за полночь в "Холидей Инн".
Качки повели безнравственных дам к себе в номер, а Крохин пригласил Игоря прогуляться возле отеля: мол, имеется разговор…
Уселись на парапете эстакадки, по которой к входу в вестибюль, под широкий козырек, подъезжали поздние машины.
Вкратце Крохин обрисовал приятелю–мафиозо суть предложения своего босса.
Игорь выслушал его молча, затем с умудренной усмешкой сказал:
— Думаешь, что говоришь?
— Мне думать нечего, я — взрослый человек! — сообщил Крохин запальчиво.
— Вот именно…
— Ну ладно, не надо цепляться к словам…
— Во–первых, надо, — рассудительно молвил Игорь. — Ибо за пустые слова люди платят полновесную валюту. Во–вторых, такое предложение может исходить от провокатора, неужели не ясно? Я не имею в виду тебя, ты можешь проходить за подкидного дурака.
— Н–ну…
— Вот и "ну".
— Хорошо, — согласился Крохин. — Ты мне ответь в принципе: есть возможность или же ее нет.
— Предположим, есть.
— Вот и чудно. Теперь… Опять-таки допустим, что ты назначаешь цену, я себе кое-что к этой цене приплюсую, если не возражаешь… а далее ты получаешь деньги и привозишь товар в известное только тебе место. Сообщаешь его координаты — и все. Попробуй чего докажи в случае…
— И попробуют, и докажут! — сказал Игорь. — В принципе рассуждаешь ты верно, но вот одна закавыка: никто не будет платить денег вперед.
— А если заплатят?
— Это будет вне железных правил, милый…
— Знаешь, — сказал Владимир, — у железных правил имеются и железные исключения. Однако, прежде чем я спрошу заказчика об условиях оплаты, мне надо знать, в какой цифре она выражается, согласен? В цифре — вся истина.
— В данном случае, — вздохнул Игорь, — на истину плевать, поскольку ты, Вова–Платон — мой друг… Э–эх! Вот что происходит с поэтами, когда они не у дел… Цифра, говоришь? Будет тебе цифра завтра к вечеру. Ерундой, конечно, мы маемся, все это — чушь синяя, но… будет тебе цена!
— Чтобы отстал, да?
— Чтобы отстал — это я и сейчас могу, астрономическими величинами у нас в России каждый второй владеет. Нет, названа будет реальная сумма. А там уж…
— А там уж — да! — согласился Крохин.
Вечером следующего дня они сидели в рыбном ресторанчике, дожидаясь блуждающих в торговых дебрях города качков.
По словам Игоря, Эмираты ему надоели зашоренностью своего жизненного уклада, отель представляется оранжереей, вне которой — лишь чужеродный и убогий космос специфической жизни аборигенов, но, поскольку с таинственными его делами не все ладится, ему предстоит задержка минимум на неделю.
В качестве ужина они выбрали из набитого льдом лотка пару килограммовых акул и через считанные минуты получили искусно приготовленное блюдо, снабженное таким количеством гарнира и овощей, что его с успехом хватило бы на компанию пяти голодных едоков. На десерт официант принес кувшин свежего бананового сока.
— Так вот о нашей вчерашней трепотне, — сказал Игорь, настороженно глядя поверх головы собеседника и доставая из кармана рубашки бумагу. — Первая цифра — счет за пластилин, вторая, чепуховая, — за железо и маслята.
— Первая цифра впечатляет!.. — присвистнул Крохин.
— Для знающего человека как раз очень и очень приемлемо, — отозвался Игорь. — Так что можешь еще смело и свой интерес плюсовать, но не увлекайся особо, двадцать штук, не больше… Или ты намерен заявить, что этого мало?
— Хорошо. — Крохин спрятал бумажку в карман.
— Хорошо, да не очень, — возразил Игорь. — Я и пальцем не пошевелю, если не буду знать, для чего эта вся музыка предназначена и кто ее заказывает. Прежде чем сунуть башку в петлю, надо знать, как ее оттуда обратно вытащить. Ты, ясное дело, на все готов, за двадцать штук — хоть куда, а у меня другая постановка жизненных вопросов.
— И какая же? — вопросил Крохин угрюмо.
— Я пытаюсь ставить их так, чтобы вопросительный знак превращался в восклицательный.
Крохин задумался. Раскрывать личность босса, как и связывать заказ на взрывчатку с предстоящим плаванием, было запрещено. Но человек напротив — якобы бывший приятель, персонаж из прошлого, а на самом деле — чужой и неизвестный собеседник, проживший неведомую жизнь, напрочь изменившую его и внутренне, и внешне, обновившую, если верить науке, все клетки организма, и тем не менее каким-то неведомым образом сумевший сохранить образ его, Крохина, в своей памяти, что было единственным, сближавшим их, — этот человек ждал ответа. Вернее, молчаливо, но выразительно ответа требовал.
— Это товар на экспорт, — выдавил Крохин, не поднимая глаз.
— Уже лучше, — сказал Игорь. — Но куда именно? И как вы его протащите через барьеры? Я не любитель викторин, но в данном случае мое любопытство касается элементарных гарантий… Короче, если где-то бабахнет, то лучше, если подальше, и я–во всех смыслах — останусь в стороне. Как и ты, между прочим.
— Сейчас не могу тебе сказать ничего, — признался Крохин. — Поскольку просто ничего и не знаю.
— Тогда так… В порядке информации. "Протащить$1 — это тридцать процентов стоимости товара и моя забота. Так и сообщи своим деятелям. Услугу я не навязываю, скажи. Просто так мне будет спокойнее. — Он замолчал: к столику подходили, волоча пакеты с покупками, всецело довольные жизнью качки, как явствовало из выражений их физиономий, не обезображенных интеллектом.
"По–моему, они родились под созвездием Близнецов", — подумал Крохин.
— Ну чего, был я сегодня в этом твоем алкогольном эмирате, — начал качок Алексей, присаживаясь рядом с ним. — Цирк вышел! Беру такси, водила–индус спрашивает: куда? Я ему — согласно твоим указаниям: Аджман, дворец шейха. Он так это… смотрит на мои пляжные шорты и футболочку — и с уважением, значит: едете к шейху, мистер? Врать не люблю, отвечаю уклончиво: ну… рядом там, в общем… А, говорит, вы — в магазин! Причем — по–русски!
— Эта догадливость на ба–альшом опыте общения основана! — заверил Крохин.
— Подъезжаем, — продолжил рассказчик, — два доллара он всего запросил… Гляжу — заборчик, в нем — провал, захожу туда, а там — прошлая социалистическая родина: амбразура раздаточного оконца, толпа бушует, купюры через головы сует… Пробился я к амбразуре, взял ящик пивка, виски, пру все это обратно к тачке, а таксер на меня посмотрел и говорит: гуд бай, мистер! Как это? спрашиваю. А обратно? Он тут ручонками замахал — и в полный, понял, отказ! Если, пищит, по дороге нас остановит полиция… Я ему: но тут же нет никакой границы, а отель — вон… Показываю ему на пирамиду "Холидея" нашего, в небе голубом торчащую, а он лепит с апломбом: полиция, мол, знает, где проходит граница! Выпейте здесь, я подожду. Здесь, говорит, можно. Ага! Три литра виски и ящик пивка! Говорю: на тебе, сука, пять долларов сверху. Вздохнул, погоревал, падла, но подписался. Загрузили спиртное в багажник и поперли назад. И тут усекаю я, что трасса уже не трасса, а минное поле! И водила под руку ноет: если остановят, то вас, мистер, в тюрьму, а меня — на корабль и на родину! Как прибыл — не помню, но вылез — мокрый, будто та жаба, от пота нервного!
— Нарваться на ментов можно, — согласился Крохин. — Но они в основном на оптовиков нацелены. А так бы — уже давно всю свою каталажку битком бы забили…
— Уже в отеле ныряю в бассейн, — продолжил контрабандист, — вокруг все наш народ плещется, базар–вокзал… Ну, я и говорю публике: есть тут, оказывается, один клевый эмиратец под боком… С подходящей торговой точкой. И чувствую, у всех как-то моментально тяга к здоровому отдыху на воде испаряется, на глазах то есть… Бац, и я в бассейне уже один… А на обед прихожу, мне один из купальщиков, значит, докладывает: выношу благодарность, в этих Эмиратах прекрасно, оказывается, можно отдыхать!
Крохин, со смешками внимая Алексею, покончил с десертом, положил деньги на стол. Сказал, обращаясь к Игорю:
— Отлучусь к неизвестному тебе лицу, а через часок–друтой встретимся.
Тот рассеянно кивнул.
Созвонившись из уличного телефона с арабом, Крохин незамедлительно пожаловал в его дворец, предварительно переписав сумму контракта на другой бумажке.
Ознакомившись с суммой, араб коротко спросил:
— Его устроит, если деньги я отдам ему наличными прямо здесь? Или переведу на его банковский счет?
Крохин обомлел. Вот так, без каких-либо комментариев и торга…
— Думаю, да, — ответил с заминкой. — Но он спрашивает о заказчике… И еще: мне пришлось сказать, что груз предназначен к вывозу… И этот факт нашего друга как раз очень устраивает…
— Что касается заказчика, — ответил араб, немигающе глядя на собеседника, — то ваш друг… обойдется. С условиями переправки его силами товара за границу — согласитесь. Но то, что заграница — это борт корабля, вы сообщите ему, когда товар будет в Санкт–Петербурге, не раньше. Спасибо, Владимир. Вы хорошо поработали. Делать вам здесь больше нечего. Завтра получите от меня все необходимое, включая телефон спутниковой связи, и вылетайте в Москву. Уверенным в себе и в своем будущем богатым человеком.
— Да каким там богатым! — отмахнулся Крохин.
— Как? Только сегодня одним махом вы заработали двадцать тысяч, — сказал араб и, с насмешкой глядя в округлившиеся глаза лукавого подчиненного, продолжил: — И не ломайте себе голову, как их получать с вашего друга. Завтра я вручу вам портфельчик… Из портфельчика заберете свою долю. А если для него предпочтительнее банковский перевод, отдам вам наличные самостоятельно.
Для каких-либо комментариев слов у смущенного посредника не нашлось.
Ощущая на своей спине пристальный взор всевидящего и всеслышащего босса, он, пристыженно–согбенный, поспешил роскошные апартаменты сильного мира сего быстренько покинуть.
Поздним вечером он встретился с Игорем.
Миновав узенький гостиничный пляж, они вошли в теплую купель уже неразличимого во мгле океана.
Сели на придонный песочек, ощущая на плечах движение нежной невесомой волны. Отплывать от берега Крохин опасался, зная, скольких незадачливых пловцов унесли к берегам загробного мира здешние коварные подводные течения и стремительные отливы.
Пересказал все, поведанное ему арабом.
— Насчет железных исключений ты оказался прав, — не без удивления резюмировал Егоров. — Передай, что меня устроит! банковский перевод… Да, теперь насчет твоего должника… Он — интересный, оказывается, парень. Во–первых, не один ты жаждешь с него получить. Во–вторых, семейство его — в Штатах, а сам он–в бегах.
— А… тюрьма?
— В том вся и закавыка! Смылся твой коммерсант из-под запора!
— Значит, дело мое тухлое?
— Отвечу, Вовик, уклончиво: хрен его знает…
— Ладно, может, все образуется, — оптимистически заметил Крохин, благо новые финансовые перспективы затмевали своим сиянием мрак прошлых потерь. — Мне нужны твои отечественные координаты. Уже завтра я буду в Москве. Прощай, интершабашка! Кстати… Где устроиться — не представляю. Квартиру-то я сдал…
— Кому?
— Один жучок из Морфлота. Развелся с женой, вот и блаженствует себе…
— Тебя встретят, — отозвался Игорь. — Не проблема. Поживешь у меня в загородном доме. Бабки тебе здесь отдать? Сколько ты довесил? Двадцать?
— Да я ему сам объявил, — соврал Крохин, не желая обсуждать загадочное всеведение своего шефа.
— Кому? Ах да, военная тайна… — Игорь хохотнул. Затем, вздохнув тяжко, добавил: — Завтра уже в столице… счастливый! Чего молчишь, о чем призадумался?
— Об оценочных критериях, — ответил Крохин, отчетливо и безрадостно представляя себе завтрашнее холодное осеннее Шереметьево, колкую морось, замызганные стоп–сигналы московских машин…
Истекали последние часы его путаного аравийского бытия, весьма далекого от радужных миражей приторных восточных сказочек.
"Впрочем, — подумалось ему, — кувшин со всемогущим джинном я нашел и откупорил… Только вот на роль повелителя не сподобился. А джинн этот… похоже, не рядовой демон, а настоящий шайтан!"
