Ресторанчик оказался стилизованным под средневекововую таверну. Выложенные из толстого камня-дикаря стены его были «обшиты» толстыми дубовыми балками и увешаны старинным оружием, мало напоминающим оружие европейского рыцарства: кривыми саблями, кожаными щитами и пиками, острия которых были обрамлены конскими хвостами.

– Оружие древних венгров? – спросила Лилия, входя в отведенную им кабинку.

– Печенегов.

– А это кто такие?

– Древний степной народ, некогда обитавший южнее Киева. Когда после длительных войн венгры почувствовали, что людские ресурсы их на исходе, они отправили гонцов к печенегам и привели значительную часть их племени сюда, на великую дунайскую равнину. Теперь печенегами заселены почти две наши области.

– Это имеет какое-то отношение к вашей родословной?

– Утверждают, что имеет. Если верить, что печенеги являются олицетворением коварного непостоянства, то в каждой из нас живет печенеженка. Однако мы увлеклись.

– Вот именно. Так что вы считаете «нашей темой», к которой мы с вами так долго и трудно подступаемся?

– Я не очень удивлю вас, Фройнштаг, если скажу, что в лице Салаши вы найдете столь же ненадежного союзника, как и в лице Хорти.

– Удивите, но не очень.

– Тогда почему Скорцени считает, что ему не понадобится свой человек, который бы всегда находился рядом с Салаши, знал о его планах, встречах и переговорах, о его приверженностях, слабостях и извращениях?

– Слабости и извращения исключить нельзя?

– Можно. Вот только что тогда остается для давления и шантажа?

– Согласна. Вернемся к «своему человеку», пребывающему бок о бок с Салаши. Почему вы решили, что Скорцени такой человек не нужен?

– Если нужен, то почему тогда вы не понимаете, что в Венгрии нет человека, который был бы к нему сейчас ближе, чем его любимая баронесса Юлиша?

– Чего вы потребуете взамен?

– Двух надежных человек в службе безопасности СС: один, который вел бы меня как вашего агента, другой – который бы по моему требованию убирал всякого, кто попытается приблизиться к Салаши ближе, чем нахожусь я.

– Я так понимаю, что речь идет прежде всего о женщинах.

– Когда Салаши был в роли государственного изгоя, сидел в тюрьме, а затем скрывался за рубежом, многие высокородные стервы воротили носами и брезговали его вниманием. Но как только он станет вождем нации и премьером, эти же стервы набросятся на него стаей голодных волчиц.

– Как никто другой, понимаю вас, – не удержалась Фройнштаг от порыва искренности, которого в подобный вопросах обычно избегала.

В ответ баронесса по-заговорщицки улыбнулась и пожала кисть ее руки.

– Мы и впредь должны понимать друг друга.

– Я передам ваши условия то ли самому Скорцени, то ли человеку, на которого он укажет.

– Можете считать, что свой человек в ставке Салаши у вас уже есть.

– Я предупрежу сотрудников СД, чтобы они действовали максимально скрытно, не афишируя своей связи с вами.

Баронесса загадочно улыбнулась и медленно покачала головой.

– Вы не совсем верно истолковываете правила нашей игры. Наоборот, все окружение Салаши должно знать, что за мной стоят СД и гестапо, Скорцени и фюрер, что за мной стоят интересы Германии. В любом случае, с приходом русских, мне придется вспомнить о своем швейцарском паспорте и на какое-то время залечь на дно. Но пока здесь будет власть Салаши, именно тень уже популярного у нас Скорцени, тень фюрера будут придавать моей фигуре такой нужный мне демонизм.

– Да вы, оказывается, азартный игрок, баронесса!

– Не скрою, игра действительно идет по-крупному и со всей возможной отчаянностью. Кстати, советовала бы вам уже сейчас подумать о надежном уголке в Швейцарии. Когда русские и англичане войдут в рейх, к границам этой страны хлынет такой поток, что вас запросто могут затоптать в толпе.

– И вы хотите оказать мне в этом вопросе поддержку?

– Скажу вам еще более убедительно: никто иной в этой стране не способен оказать вам такую поддержку, как я.

«Кажется, ты опять недооценила эту имперскую аристократку», – упрекнула себя Фройнштаг, оставляя машину окончательно заинтригованной.