Глава XX
Без десяти минут три я вышел через боковую дверь, завернул за угол и поднялся в банк. Морфи, сидевший в своей металлической клетке, принял в окошечко пачку денег, чеки, желтый пакет и заполненные ордера. Потом, придерживая рогаткой пальцев раскрытые банковские книжки и шурша стальным пером, стал вписывать туда мелкие квадратики цифр. Пододвинув книжки ко мне, он посмотрел на меня, казалось бы, затуманенным, но пристальным взглядом.
– Я не хочу об этом говорить, Итен. Я знаю, что он был вашим другом.
– Спасибо.
– Торопитесь, а то не миновать вам встречи с мозговым трестом.
Но было уже поздно. Кто знает, может, Морфи успел дать сигнал. Дверь с матовым стеклом распахнулась, и мистер Бейкер, аккуратный, поджарый, седенький, спокойно сказал:
– Вы не зайдете ко мне, Итен?
Стоит ли откладывать? Я вошел в его матовый приют, и он так тихо притворил за мной дверь, что даже замок не щелкнул. Стол в кабинете был накрыт стеклом, под которым лежал листок с телефонными номерами. Возле его кресла с высокой спинкой, точно двойняшки-телята, стояли два кресла для посетителей. Они были удобные, но приземистые, немного ниже, чем директорское кресло. Когда я сел, мне пришлось смотреть на мистера Бейкера снизу вверх, и это придало мне просительный вид.
– Печально.
– Да.
– Но не вините одного себя. Вероятно, дело к тому и шло.
– Вероятно.
– Не сомневаюсь, что вы желали добра своему другу.
– Я считал, что это ему поможет.
– Да, конечно.
Ненависть подступала мне к горлу, как желчь, и я чувствовал не столько злобу, сколько отвращение.
– Не говоря о том, что эта гибель трагична и бессмысленна, она влечет за собой некоторые осложнения. Вы не знаете, у него родственники есть?
– По-моему, нет.
– У тех, кто с деньгами, родственники всегда находятся.
– У него денег не было.
– Но был тейлоровский луг, не заложенный в банке.
– Вот как? Н-да, луг и нора в погребе.
– Итен, я вам говорил, что мы хотим построить аэропорт, который будет обслуживать весь наш округ. Тейлоровский луг совершенно ровный. Если мы не получим его, придется срывать холмы, а эта работа станет в миллионы долларов. Теперь даже если не объявятся наследники, надо будет действовать через суд. На это уйдут месяцы.
– Понятно.
Его прорвало.
– Ничего вам не понятно. Из-за ваших благодеяний этот участок подскочит в цене, к нему и не подступишься. Мне иной раз кажется, что благодетели самые опасные люди на свете.
– Вы, вероятно, правы. Мне пора в лавку.
– Лавка теперь ваша.
– Да, в самом деле! Никак к этому не привыкну. Все забываю.
– Вы не только это забываете. Деньги, которые он от вас получил, принадлежали Мэри. Теперь ей надо проститься с ними. Вы их просто выбросили вон.
– Дэнни любил мою Мэри. Он знал, что деньги ее.
– Слабое утешение.
– Я думаю, что он решил подшутить надо мной. Он дал мне вот это. – Я вынул два листка линованной бумаги из внутреннего кармана пиджака, куда положил их несколько недель назад, зная, что именно при таких обстоятельствах они и будут предъявлены.
Мистер Бейкер расправил листки на стекле, покрывавшем его стол. Он стал читать их, и мускул под правым ухом так у него задрожал, что ухо задергалось. Потом он снова пробежал эти листки, ища, к чему бы придраться. Когда он, сукин сын, поднял на меня глаза, в них был страх. Перед ним сидел человек, о существовании которого он и не подозревал. Ему понадобилась минута, чтобы приспособиться к этому незнакомцу, но он оказался на высоте. И приспособился.
– Сколько вы хотите?
– Пятьдесят один процент.
– Чего?
– Паев в корпорации, или в компании, или что там у вас будет?
– Это смехотворно.
– Вам нужен аэропорт. Единственная подходящая площадка принадлежит мне.
Он тщательно протер очки бумажным носовым платком и снова надел их, но на меня не взглянул. Его глаза ходили по кругу, в котором мне места не было. Наконец он спросил:
– Вы знали, что делали, Итен?
– Да.
– Ну и как вы себя теперь чувствуете?
– Да, вероятно, так же, как чувствовал себя тот, кто явился к нему с бутылкой виски и заставлял его подписать одну бумагу.
– Это он вам сказал?
– Да.
– Он лжец.
– Он и сам этого не отрицал. Он предупреждал меня, чтобы я ему не верил. Может, эти бумаги с каким-нибудь подвохом? – Я легким движением взял со стола две исписанные карандашом помятые страницы и сложил их вдвое.
– Насчет подвоха вы правы, Итен. Эти документы в полном порядке, датированы, засвидетельствованы. Может, он вас ненавидел? Может, подвох в том и состоит, чтобы растлить вас морально?
– Мистер Бейкер, никто из моих родных не поджигал корабля.
– Мы с вами еще поговорим, Итен, мы с вами будем делать дела, делать деньги. На холмах вокруг луга скоро вырастет небольшой городок. Теперь вам непременно придется стать мэром.
– Нет, сэр, не смогу. Столкновение интересов – вещь предосудительная. Несколько человек на своем печальном опыте убеждаются сейчас в этом.
Он вздохнул – вздохнул осторожно, точно боясь потревожить что-то в горле.
Я встал и положил руку на изогнутую кожаную спинку мягкого просительского кресла.
– Вам полегчает, сэр, когда вы притерпитесь к факту, что я не тот симпатичный болван, за которого меня принимают.
– Почему вы не посвятили меня в свои дела?
– Сообщники опасны.
– Значит, вы сознаете, что совершили преступление?
– Нет. Преступление – это то, что совершает кто-то другой. Мне пора открывать лавку, хоть я и хозяин в ней.
Когда мои пальцы коснулись дверной ручки, он негромко сказал: – Кто донес на Марулло?
– Полагаю, что вы, сэр. – Он взвился с места, но я затворил за собой дверь и вернулся в свою лавку.