129. Однажды мы услышали, что его светлость канцлер…
Однажды мы услышали, что его светлость канцлер, покидая дворец Сэйрёдэн, должен выйти из Черной двери, и все мы, фрейлины, собрались в галерее, чтобы проводить его.
— Ах, сколько здесь блестящих дам! Как вы должны потешаться над этим жалким старикашкой, — пошутил канцлер, проходя между нашими рядами.
Дамы, сидевшие поблизости от Черной двери, подняли вверх бамбуковые завесы, так что стали видны многоцветные шелка их одежд.
Почетный дайнагон Корэтика помог отцу надеть башмаки. По-юному прелестный, он в то же время выглядел значительно. За ним тянулся шлейф такой длины, что казалось, в галерее не хватит места.
«Ах, как взыскан судьбой господин канцлер! Дайнагон подает ему обувь, — подумала я. — Вот вершина почета!»
Начиная с дайнагона Яманои, его младшие братья и прочие знатные персоны сидели длинной чередой от самой ограды дворца Фудзицубо` и до главного входа во дворец Токадэ`н, как будто вся земля была усеяна черными пятнами.
Канцлер Мититака, выглядевший очень изящным стройным, остановился на минуту, чтобы поправить меч.
Тем временем его младший брат — управитель двора императрицы Митина`га стоял перед Черной дверью.
«Разумеется, он не станет оказывать знаки высшего почтения собственному брату», — решила я.
Но не успел канцлер сделать и нескольких шагов, как Митинага уже припал к земле.
«Сколько же добрых деяний должен был совершить канцлер в прошлых рождениях?» — думала я, глядя на эту удивительную картину.
Госпожа Тюнагон, объявив, что у нее сегодня День поминовения, принялась усердно молиться.
— Одолжите мне их, эти ваши четки. Может, в награду за благочестие я достигну вершины почестей, — заметил господин канцлер.
Дамы весело смеялись, но все равно то были примечательные слова.
Услышав о них, императрица молвила с улыбкой:
— Стать Буддой — вот что выше всего!
Глядя на императрицу, я думала, что ее слова еще более проникновенны.
Я без конца рассказывала государыне, как преклонился до земли Митинага. Она заметила, поддразнивая меня:
— Так он по-прежнему твой фаворит.
О, если б императрице довелось увидеть, какого величия достиг впоследствии Митинага, она бы, наверное, признала правоту моих слов!
