Пришел и ушел Сталинград. Из памяти Юстина не могли исчезнуть строки, которые попались ему на глаза в «Биржевой берлинской газете». Она касалась боев за этот город. «Поведение противника в бою не определяется никакими правилами, – писал репортер. – Советская система, создавшая стахановца, теперь создает красноармейца, который ожесточенно дерется даже в безвыходном положении. На том же исступлении построена советская военная промышленность, беспрестанно выпускающая невероятное количество вооружения. Русские почему-то сопротивляются, когда сопротивляться нет смысла. Для них война протекает как будто не на земле, а в воздушном мире». В том, что сам рекорд донбассца Стаханова был, пользуясь жаргонным русским словечком, «туфтой», Юстин не сомневался. Но в него поверили не европейские интеллектуалы, а сам народ. И это было правдой. Теперь этот народ вел себя на войне с той же самоотверженностью, как и в довоенные годы непрерывных авралов и грандиозных строек.

Надежда на победу, владевшая немцами в первые два года Восточной кампании, убывала. Война затягивалась, а это было убийственным для Германии. Страна нуждалась в ресурсах. Сырья, производственных мощностей пока хватало. Кризис стал подкатываться с совершенно неожиданной стороны. Первые громы прокатились по производствам, которые требовали точного, квалифицированного труда. Нужда в кадрах вынудила Гитлера отдать распоряжение об отзыве с фронта некоторой части мастеров, техников, инженеров, ранее занятых в ведущих отраслях военной промышленности.

Затем и сами вооруженные силы начали ощущать нехватку специалистов среднего звена командиров. Кровавая бойня под Сталинградом сожрала отборные силы довоенного призыва, годного для подготовки унтер-офицерского состава. Непоправимый удар нанесла она и по… абверу. После того, как 6-я армия вместе с танковой «папаши» Гота попали в окружение и Гитлеру стали известны силы челюстей русского капкана, абвер оцепенел. Как так случилось, что военная разведка проморгала столь гигантское сосредоточение советских войск на флангах группировки Паулюса, головой застрявшей в развалинах Сталинграда?!

Сильно занервничал Пикенброк. Он начал обивать пороги квартирмейстерских штабов, просился на фронт, чуял – только там найдет спасение, поскольку ему первому снесут голову на позорной казни, когда фюрер по обычаю начнет искать виновных. Но на службе он делал вид, будто ничего не случилось. Однажды, вызвав Беербаума и Юстина, Пики сказал:

– Сейчас, как никогда, нам нужен «Павлин». То, что мы знали, покрылось молью. Вы, Беербаум, готовили людей для связи с ним. Где они?

– Обе группы с радистом исчезли, точно растаяли…

– Возможно, они готовились в спешке? – предположил Юстин.

– А вы попробуйте сами! – вспылил обычно молчаливый и меланхоличный Беербаум.

Пикенброк поддакнул:

– Да, да, Юстин. Беритесь-ка вы за это дело. «Павлин» – наша палочка-выручалочка. Сами ищите людей, сами готовьте. Но разыщите «Павлина» любой ценой. Может быть, вам повезет.