Глава 22
Трубный зоб

Из черного тумана к Тессе тянули когтистые руки механические твари. По жилам ее бежал огонь, кожа растрескалась. Перед ней простирались бескрайние просторы Небес, объятые сиянием, которое лишило бы зрения любого смертного. Она видела серебристые облака с острыми, как бритва, краями и ощущала ледяную пустоту, заполнявшую сердца ангелов.

– Тесса, – сказал Уилл, – Тесса, очнись, прошу тебя.

Тесса металась в бреду. Простыни под ней сбились и пропитались потом, влажные волосы прилипли к вискам. Через кожу, и так бледную, а теперь почти прозрачную, проглядывал узор капилляров. Механический ангел был на ней, время от времени она бессознательно подносила к нему руку, но тут же отдергивала, будто прикосновение доставляло ей боль.

– У нее агония, – сказала Шарлотта, смачивая в холодной воде кусок ткани и прикладывая его к пылающему лбу девушки.

Тесса услышала ее и попыталась запротестовать.

– Неужели ничего нельзя сделать?

А это кто говорит? Тоже Шарлотта?

«Ее тело покидает ангельский огонь, – прошелестел голос брата Еноха. – Для этого требуется время. Когда он уйдет окончательно, боль прекратится».

– Но жить она будет?

Шарлотта вновь перенеслась мыслями в круглый зал под горой Кадер-Идрис. На ее глазах Тесса превратилась в столб ослепительного, грозного огня, который принял форму ангела, и этот ангел уничтожил Мортмейна. Когда все закончилось, Тесса упала, доспехи на ней превратилась в лохмотья, кожа была обожжена. Охотники бросились к ней… От страха за Генри сама она видела все, как в тумане. Уилл взял Тессу на руки и устремился в боковой коридор, за ним побежали остальные. Брат Енох нес на руках Генри. За их спинами с грохотом закрывались двери, ловушка, в которую превратил гору Мортмейн, грозила вот-вот захлопнуться. Путь к спасению освещала голубая молния Магнуса. Затем портал. В Институт тут же прибыли Безмолвные братья. Они занялись Тессой и Генри, долго не подпуская к ним никого, даже ее, Шарлотту.

Уилл, не в силах оправиться от потрясения, повернулся к парабатаю.

– Джеймс, – сказал он, – ты же можешь узнать… будет ли она жить…

Но между ними встал брат Енох.

«Это уже не Джеймс Карстейрз, – беззвучно произнес он, – теперь это брат Захария».

– Может, он сам за себя скажет? – насупился Уилл.

Но Джем отвернулся и направился к выходу из Института. Не веря своим глазам, Уилл посмотрел ему вслед. Шарлотта, присутствующая при этом, вспомнила их первую встречу. Ты что, и вправду умираешь? Жаль…

Именно Уилл сбивчиво рассказал им, как появился Механический ангел, о несчастных Старкуэзерах и о том, как на свет появилась Тесса. Поразмыслив, Шарлотта пришла к выводу, что Алоизиус, она уже знала, что он погиб во время резни в Совете, был прав – Тесса действительно была его правнучкой, и жаль, что им так и не удалось толком поговорить.

Шарлотта отчетливо представляла, что случилось после того, как двери Зала заседаний распахнулись и в них хлынули механические твари. На заседания Охотники могли являться вооруженными, но, к сожалению, они оказались не готовы к встрече с таким противником.

Ее переполняла горечь. Сколько невосполнимых потерь… Но их могло быть и больше, если бы Тесса не принесла себя в жертву. Смерть Мортмейна автоматически повлекла за собой гибель его созданий, в том числе тех, что устроили резню в Зале заседаний, и многим Сумеречным охотникам удалось спастись.

– Наполовину демон, наполовину Охотница, – прошептала Шарлотта, глядя на Тессу. – Кто же она, Тесса Грей?

«Кровь нефилимов в ней сильнее. Она – новый вид Сумеречных охотников. Не все новое плохо, Шарлотта», – услышала она голос Еноха.

Зная, что в девушке есть кровь нефилимов, Безмолвные братья попытались лечить ее с помощью рун, но те исчезали с ее кожи, как стертые ластиком. Шарлотта прикоснулась к груди девушки. Кожа на ощупь казалась горячей.

– Что это? Механический ангел… Он больше не тикает.

«Ангел покинул ее, – пояснил брат Енох. – Итуриэль теперь свободен, а она осталась без защиты. Но она – нефилим, Мортмейн мертв, и с ней все будет в порядке. Если, конечно, она не попытается вновь превратиться в ангела».

– В мире полно и других опасностей, – кивнула Шарлотта.

«И мы все должны смотреть им в лицо».

Раньше он сообщил ей, что Генри будет жить, но ходить больше не сможет.

Тесса по-прежнему металась в бреду и выкрикивала имена. Она звала Ната, свою тетушку, Шарлотту. Затем, судорожно вцепившись пальцами в одеяло, позвала Джема.

Шарлотта вновь намочила ткань и приложила к пылающему лбу девушки. Она знала, что спрашивать об этом не стоит, но…

– Как там наш Джем? Привыкает?

«Ты же знаешь, я не могу об этом говорить. Он больше не ваш Джем, теперь он брат Захария. Забудь о нем…» В голосе Безмолвного брата чувствовался упрек.

– Забыть его? Это невозможно! – воскликнула Шарлотта. – Енох, ты же знаешь, он не такой, как другие Безмолвные братья.

– Послушай, я не спрашиваю тебя о ритуалах. Но мне известно, что, перед тем как вступить в братство, вы рвете все связи со своей прошлой жизнью. Однако Джеймс не смог этого сделать, с нашим миром его до сих пор связывают тесные узы.

Она взглянула на Тессу, дыхание девушки участилось, веки задрожали.

– Перестань, – раздраженно бросил Генри, закатывая забрызганные чернилами рукава домашнего халата. – Ты не мог бы почитать что-нибудь повеселее, с хорошей дракой?

– Это же Теннисон, – ответил Уилл, снимая ноги со стоявшей у очага оттоманки. – Прекрасное упражнение для ума.

Они сидели в гостиной, кресло Генри было придвинуто к камину, на коленях лежал открытый альбом для эскизов. После битвы в Кадер-Идрисе он был все еще бледен, но в глазах светилась жизнь.

Не успел Генри ответить, как дверь распахнулась и вошла Шарлотта. Выглядела она уставшей, концы рукавов, отделанных кружевом, были мокрые. Уилл тут же отложил книгу, а Генри поднял от альбома вопрошающие глаза.

Шарлотта увидела книгу, лежавшую на приставном столике, рядом с серебряным чайным сервизом:

– Уилл, ты читал Генри?

– Да, какие-то ужасные стихи, – ответил ее муж.

Новость о том, что даже Безмолвные братья не в силах поставить его на ноги, Генри встретил спокойно. И тут же проникся убеждением, что ему нужно смастерить самодвижущееся кресло, способное подниматься и спускаться по лестнице, чтобы он мог и дальше продолжать работу в своей лаборатории, которая находилась в подвале. Пока Уилл читал ему отрывки из «Мод», Генри как раз рисовал эскизы.

Шарлотта улыбнулась:

– Ну, так и быть, тебя, Уилл, я освобождаю от обязанностей читать, а тебя, Генри, от обязанности слушать. Вижу, курс поэзии пошел тебе не впрок. Если хочешь, дорогой, могу помочь тебе собрать твои записи…

Генри взглянул на жену с такой верой и восхищением, что Уиллу показалось, будто по его коже кто-то провел острием ножа. Он отнюдь не завидовал их счастью – просто не мог не думать о Тессе и своих несбывшихся надеждах. Порой ему казалось, что Тесса никогда и не питала к нему особых чувств, ведь он приложил столько сил, чтобы разрушить пусть даже крохотные зачатки любви. Но теперь ему страстно хотелось одного – чтобы она пришла в себя, выкарабкалась…

Уилл встал, намереваясь сказать, что хочет проведать Тессу, но тут в дверь постучали, и на пороге появилась непривычно взволнованная Софи. Через мгновение ее тревога нашла объяснение – в гостиную вошел Инквизитор.

Уилл, привыкший видеть Виктора Уайтлоу в церемониальных одеждах, с трудом узнал его в обычном сером пальто и темных брюках. На щеке выделялся свежий шрам.

– Инквизитор? – Шарлотта выпрямилась, лицо ее приняло серьезное выражение. – Чему обязаны чести видеть вас?

– Миссис Бранвелл, у меня для вас послание, – произнес Уайтлоу и протянул ей скрепленное печатью Консула письмо.

– А почему вы не прислали его по почте? – озадаченно спросила она.

– В нем содержатся сведения первостепенной важности, и прочитать его следует незамедлительно.

Шарлотта нахмурилась и взяла письмо. Уилл искоса наблюдал за Инквизитором. Ему показалось, что тот смотрит на женщину с осуждением. Юноша догадывался о происхождении шрама на его щеке – отметка, полученная в сражении с автоматами.

Там, под горой, Уилл был совершенно уверен, что всем им уготована смерть, но потом перед ними во всем великолепии ангельского огня предстала Тесса и поразила Мортмейна. Ничего более удивительного он не видел, но потом… потом, когда окровавленная Тесса упала, не подавая признаков жизни, восхищение сменилось ужасом. С помощью слабеющего Генри Магнусу с трудом удалось открыть портал, и они вернулись в Институт. Что было дальше, он мог бы выразить двумя словами – страх и усталость. В тот же день из Совета сообщили о тех, кто пал в бою в Зале заседаний. Прибывшие в Институт Безмолвные братья занимались ранеными. Тессу они отнесли в ее комнату, и Уилла к ней не пустили. Никогда еще Уилл не чувствовал себя таким беспомощным. А когда он обратился к Джему, чтобы поделиться с ним своими страхами, побратим, даже не попрощавшись, отправился обратно в Безмолвный город…

Сесилия изо всех сил старалась его успокоить, но Уилл все равно был зол – на Совет, на Джема, на Безмолвных братьев, которые сделали его побратима одним из них, хотя он знал, что Джем сам избрал для себя такой путь – для него это была единственная возможность выжить. По возвращении в Институт Уилл будто ощутил приступ морской болезни, ему было плохо, он не мог определиться с курсом, а Тесса…

В его мысли ворвался хруст разрываемой печати. Шарлотта вскрыла письмо, прочитала его, и щеки ее залились румянцем. Она подняла глаза на Инквизитора:

– Это что, шутка?

Уайтлоу нахмурился еще больше:

– Уверяю вас, нет. Вы готовы дать ответ?

– Лотти? Что-то не так? – спросил Генри, глядя на жену. Все его естество, вплоть до рыжих волос, лучилось любовью и тревогой.

Она посмотрела на мужа, перевела взгляд на Инквизитора и ответила:

– Нет, не готова.

– Но Совет не желает… – начал он и только сейчас, казалось, заметил Уилла. – Я могу поговорить с вами наедине?

– Уилл и Генри останутся здесь, – заявила Шарлотта и посмотрела Инквизитору прямо в глаза.

Уилл видел, что Генри не сводит с Уайтлоу тревожного взгляда. После смерти Вейланда, после резни в Совете они все ожидали, что Конклав так или иначе накажет их, хотя резня произошла не по их вине. Положение Шарлотты как главы Института было очень шатким, и было заметно, что ее нервы на пределе.

Ему вдруг захотелось поговорить с Джемом или Тессой, спросить у них, что можно сделать для Шарлотты, которой все они были многим обязаны.

– Пожалуйста, не ссорьтесь, я и сам собирался уходить, – сказал он.

– Уилл, – запротестовала Шарлотта.

– Все хорошо, не волнуйся. – Он прошел мимо Инквизитора и толкнул перед собой дверь.

Выйдя в коридор, Уилл на мгновение прислонился к стене, чтобы привести мысли в порядок.

Нет! Тесса будет жить, разве может быть по-другому?

Шагая по коридору, он вспомнил родной Уэльс. Если у Шарлотты отнимут Институт, они с Сесилией, вероятно, вернутся на родину и начнут все сначала. Он забудет о том, что был нефилимом, – собственно, без Шарлотты, Генри, Джема, Тессы, да даже без этих несносных Лайтвудов ему и не хотелось быть им. Все они были его семьей, хотя понял он это слишком поздно.

– Тесса! Очнись! Ну, пожалуйста!

Голос Софи с трудом пробивался сквозь тьму. Тесса вздрогнула и заставила себя открыть глаза. Окна с отдернутыми шторами, бледный солнечный свет рисует на полу квадратики. Ее комната в Институте… «Софи», – попыталась прошептать она, но пересохшие губы не слушались. Взор затмила молния, и мир снова раскололся. Институт стал рушиться, исчезая во тьме, и девушка беззвучно закричала.

Габриэль полдня тщетно искал Сесилию по всему Институту, пока Сирил не сказал ему, что она в конюшне.

Конюшню, пропитанную запахом лошадей, заливал теплый желтоватый свет фонарей. Сесилия стояла у стойла Балия, прильнув головой к его шее. Волосы девушки, почти такие же черные, как грива коня, рассыпались по плечам. Когда она повернулась и взглянула на Габриэля, на шее ее сверкнул красный рубин.

На лице Сесилии отразилась тревога.

– Что-то случилось? С Уиллом все в порядке?

– С Уиллом? – удивился он.

– Просто вы на меня так посмотрели… – вздохнула она и покачала головой. – В последние дни Уилл сам не свой. Мало того что он переживает за Джема, а тут еще Тесса никак не может прийти в себя… Я попыталась поговорить с ним, но все бесполезно.

– По правде говоря, я не знаю, что у него на уме, но если хотите… – сказал Габриэль.

– Нет, – ответила Сесилия, устремив взгляд вдаль, – его сейчас лучше не трогать.

Габриэль подошел ближе. В свете фонарей кожа Сесилии приобрела золотистый оттенок.

Руки без перчаток на фоне вороной масти Балия казались невероятно белыми.

– Я… Похоже, вы очень любите этого скакуна, – сказал юноша и тут же выругался в душе.

Когда-то отец говорил ему, что женщин нужно пленять содержательными фразами. Габриэль не очень понимал, что такое «содержательные фразы», но был уверен, что только что высказанное замечание относительно скакуна к таковым не относится.

Сесилия с отсутствующим видом похлопала Балия по шее и повернулась к Габриэлю:

– Он спас моему брату жизнь…

– Вы уезжаете? – вдруг спросил ее Габриэль.

Глаза девушки расширились от удивления.

– Не поняла вас, мистер Лайтвуд…

– Пожалуйста, не зовите меня мистером Лайтвудом. И я, и вы – Сумеречные охотники, и для вас я просто Габриэль.

Щеки Сесилии залились румянцем.

– Хорошо, пусть будет Габриэль. Так почему вы спросили, не уезжаю ли я?

– Вы появились в Институте, чтобы забрать брата домой, – ответил Габриэль. – Но он уезжать не собирается, не так ли? Он влюблен в Тессу и хочет остаться рядом с ней.

– Но мы еще не знаем, останется ли здесь Тесса, – сказала Сесилия, и в глазах ее появилось какое-то странное выражение.

– Думаю, она никуда отсюда не уедет. Но даже если уедет, ваш брат последует за ней. И не забывайте о Джеме. Джем стал Безмолвным братом, и если Уилл надеется видеться с ним, а он надеется, вы сами знаете это, ему придется жить в Институте. За последние годы, Сесилия, ваш брат очень изменился, и теперь его семья – Сумеречные охотники.

– Ох, я и сама это знаю. Сердце Уилла теперь и в самом деле здесь, а не с родителями, которых он не видел уже много лет.

– Но если он не может вернуться домой… я подумал, что вы, вероятно, захотите уехать без него.

– Чтобы родители не чувствовали себя одинокими… – Девушка на мгновение замерла в нерешительности, а потом продолжила: – Но через пару лет я могу выйти замуж и переехать жить к мужу.

– Что ж, в этом случае у вас будет возможность видеться с ними, – вздохнул он, а потом горячо воскликнул: – Сесилия, ваши родители изгнанники, и, если вы останетесь здесь, вам придется их забыть.

– Вы что, собираетесь убедить меня вернуться домой?

– Нет, я просто боюсь, что вы уедете.

Эти слова слетели с губ сами собой, и Габриэль залился краской смущения.

Сесилия подошла к нему и заглянула в глаза, и он подумал, что оттенок синевы в ее глазах гораздо глубже, чем у ее брата.

– Я ехала сюда в глубоком убеждении, что Сумеречные охотники – чудовища и мой долг спасти от них брата. Я мечтала о том, что мы вместе вернемся домой и вновь станем семьей, что родители будут нами гордиться. Но потом поняла… с вашей помощью…

– С моей помощью? Что вы имеете в виду?

– Ваш отец не оставил вам выбора, – не сразу ответила девушка. – Он требовал, чтобы вы и ваш брат пошли по пути, предначертанному им самим, и от этого семья распалась. Но мой отец не захотел быть нефилимом и женился на маме. Он сделал свой выбор, как и Уилл, решивший стать Сумеречным охотником. И я не думаю, что наши родители будут за это сердиться на него. В конце концов, для них важнее всего, чтобы он был счастлив.

– А как же вы? Что выбрали вы – уехать или остаться?

Они стояли совсем рядом, почти касаясь друг друга.

– Я остаюсь, – ответила Сесилия. – Такая жизнь мне ближе.

Габриэль облегченно вздохнул, но на всякий случай спросил:

– Вы так просто откажетесь от дома?

– От старой развалюхи в Йоркшире? – фыркнула девушка. – Здесь же Лондон!

– Откажетесь от всего, что вам было близко и знакомо?

– Все близкое и знакомое рано или поздно надоедает.

– Но вы никогда не будете видеться с родителями, ведь Закон это запрещает…

– Законы для того и созданы, чтобы их нарушать, – улыбнулась она.

– Сеси… – прошептал он, подался вперед и поцеловал ее.

Она сначала напряглась, но затем расслабилась и прильнула к нему, наслаждаясь сладким вкусом его губ.

Когда девушка наконец отстранилась, у Габриэля закружилась голова.

– Сеси…

– Пятерка, – сказала Сесилия.

Щеки ее пылали, но взгляд был совершенно спокоен.

– Пятерка? – недоуменно переспросил он.

– По моей шкале, – улыбнулась она. – Навыки и техника, пожалуй, нуждаются в доработке, но врожденные способности налицо. Что вам нужно – это практика.

– Вы что, предлагаете себя на роль моей наставницы?

– Если бы вы определили на эту роль кого-то другого, я бы очень обиделась!

Сесилия потянулась к нему, и их губы снова встретились.

Когда Уилл вошел в комнату Тессы, Софи сидела у изголовья кровати и что-то тихо шептала. Услышав скрип двери, она обернулась.

– Как она? – спросил Уилл.

Ему было больно видеть Тессу в таком состоянии. Ерудь девушки тяжело вздымалась, волосы, заплетенные в косы, растрепались. Елаза под закрытыми веками беспокойно бегали. «Что ей сейчас снится?» – подумал юноша.

– Без изменений, – ответила Софи, встала и уступила Уиллу кресло. – Она опять кричала.

– Кого-то звала? – спросил Уилл и тут же пожалел об этом.

Софи поспешно отвела взгляд своих карих глаз.

– Брата… Если вы хотите побыть с мисс Тессой наедине…

– Да, Софи, пожалуйста.

У двери служанка задержалась:

– Мистер Уильям?

Юноша поднял голову.

– Простите, что все эти годы я думала и говорила о вас так плохо. Теперь я понимаю, что вы делали то же, что и все остальные, – старались, чтобы все было хорошо.

Уилл склонился над Тессой и взял ее за руку.

– Спасибо, – ответил он, не осмеливаясь посмотреть Софи в глаза.

Дверь за ней тихо затворилась.

Тесса затихла, ресницы ее слегка подрагивали. Глядя на нее, трудно было поверить, что в недрах этой проклятой горы она сияла во всем ангельском великолепии.

– Тесса… – прошептал Уилл и погладил ее по щеке. – В аду холодно. Помнишь, когда ты мне это сказала? Мы стояли в подвале Темного дома. Любой другой на твоем месте запаниковал бы, но ты, говоря мне, что ад покрыт льдом, была совершенно спокойна. А теперь тебя пытается отнять небесный огонь – какая жестокая ирония.

Тесса резко вздохнула, и сердце в груди Уилла бешено заколотилось – неужели она его услышала? Но глаза девушки оставались закрытыми.

Он сильнее сжал ее руку:

– Возвращайся, Тесса, я жду тебя. Возможно, сейчас тебе снится рай. Залитые солнцем поля, огненные цветы… Может, ты даже счастлива в этих снах. Но я все равно прошу тебя – возвращайся, ведь для меня будет невыносимо потерять сердце без остатка.

Девушка повернула голову, будто собираясь что-то сказать. Уилл наклонился ниже, не смея надеяться.

– Джем? – позвала она и открыла глаза, серые, как предгрозовое небо Уэльса. – Джем, – повторила она, глядя на Уилла невидящим взором, – прости меня, это я во всем виновата.

Чувствуя, что сейчас его сердце разорвется, Уилл наклонился еще ниже.

– Нет, это не твоя вина, – прошептал он.

Тесса с силой сжала его руку горячими пальцами.

– Но ведь… это из-за меня Мортмейн лишил тебя серебра. И это я подвергла всех смертельной опасности. Я должна была тебя просто любить, но лишь укоротила тебе жизнь.

Уилл затаил дыхание. Что он испытывал? Нет, не ревность, а скорее печаль. Он подумал о Сиднее Картоне. Вспоминайте иногда, что есть на свете человек, который с радостью отдал бы жизнь, чтобы спасти дорогое вам существо. Да, он сделал бы это ради Тессы, умер бы, чтобы рядом с ней остались те, кого она любит. Точно так же поступил бы и Джем, да и сама она – ради них обоих. Их отношения сплелись в туго закрученный узел, и бесспорно было лишь одно – они втроем очень любят друг друга.

«Я сильный, я выдержу», – сказал он себе, поглаживая ее руку.

– Жизнь – это не только физическое выживание, но и счастье, – произнес он вслух. – Ты знаешь Джема, Тесс. И знаешь, что короткая жизнь в любви для него лучше, чем длинная, но без нее.

– Где ты, Джеймс? – снова заговорила Тесса. – Я ищу тебя во тьме, но не могу найти. Ты мой суженый, мы с тобой связаны узами, которые ничто не может разорвать. Но когда ты умирал, меня рядом не оказалось. Я так с тобой и не попрощалась.

– В какой тьме? Тесса, где ты? – Уилл схватил ее за руку. – Как мне тебя найти?

Тесса вдруг напряглась и снова с силой сжала руку Уилла.

– Прости меня! – сдавленным голосом воскликнула она. – Джем, я так перед тобой виновата. Я тебя страшно обидела…

– Тесса! – Уилл вскочил на ноги, но девушка, задыхаясь, уже упала в подушки.

Ощущая свое бессилие, он позвал Шарлотту, чувствуя себя ребенком, пробудившимся от кошмара.

Шарлотта прибежала испуганная – Уилл всегда знал, что она прибежит вот так, если ее позвать. Взглянула на Тессу, на Уилла, сжимающего ее руку, и ужас на ее лице уступил место глубокой печали.

– Уилл…

Юноша поднял голову и сказал:

– Шарлотта, никогда раньше я не просил тебя пользоваться ради меня своим положением главы Института.

– Но моя должность Тессе не поможет.

– Может, и поможет. Нужно позвать сюда Джема.

– Ты же знаешь, это не в моей власти. Джем только-только приступил к своим обязанностям в Безмолвном городе. В первый год новообращенным его нельзя покидать…

– Но он же пришел к нам на помощь, когда нужно было драться.

Шарлотта откинула с лица упавшую прядь. Сейчас она выглядела очень молодо, хотя в гостиной, когда туда пришел Инквизитор, Уиллу так не казалось.

– Так решил брат Енох, Уилл.

– Джем нужен Тессе! – воскликнул он. – Я знаю Закон и знаю, что Джему нельзя возвращаться. Мне известно и то, что Сумеречный охотник, перед тем как стать Безмолвным братом, должен полностью порвать со своей прежней жизнью. Но Тессу и Джема до сих пор связывают очень прочные узы. Не повидавшись в последний раз с Джемом, она не сможет вернуться в наш мир.

Он долго не мог разобраться, что творится у него в душе, но сейчас все сомнения исчезли. Уверенность придавала ему сил.

Шарлотта долго молчала. Лицо ее приняло неопределенное выражение.

– Хорошо, – наконец сказала она, – я посмотрю, что можно сделать.

– Ну сколько можно, – сердито проворчала Софи, проходя мимо кухни. Почему все песни Бриджит такие мрачные? И неужели обязательно использовать имя Уильям? Ему и без того плохо…

Из мрака вынырнула тень.

– Софи?

Девушка вскрикнула и чуть не выронила щетку для чистки ковров. В коридоре вспыхнул колдовской огонь, в свете которого она увидела знакомые серо-голубые глаза.

– Гидеон! Силы небесные, вы напугали меня до смерти.

– Ах, простите, – виновато посмотрел он. – Я всего лишь хотел пожелать вам доброй ночи. К тому же я подумал, что…

– А я думала о мистере Уилле, – ответила девушка и не смогла сдержать улыбку, увидев потрясенное выражение лица Гидеона. – Если бы год назад кто-нибудь сказал мне, что мистер Уилл будет страдать, я была бы в восторге. А теперь искренне за него переживаю. Вот и все.

Взгляд Гидеона стал серьезным.

– Я тоже за него переживаю. Тесса все не приходит в себя, и каждый день из него будто частичка жизни отрывается.

– Если бы здесь был мистер Джем… – вздохнула Софи. – Но это невозможно.

– Нужно привыкать к потерям. – Гидеон слегка коснулся ее щеки мозолистыми пальцами.

– За ужином вы даже не бросили взгляд в мою сторону, – с улыбкой сказала Софи, понизив голос.

Это было правдой – ужин, состоявший из холодной курицы с картофелем, прошел быстро. Аппетита ни у кого не было, за исключением Габриэля и Сесилии, которые уминали порции с такой скоростью, будто весь день посвятили тренировкам.

– Я очень боюсь за миссис Бранвелл, – призналась Софи. – Она так беспокоится за мистера Бранвелла, за мисс Тессу, что буквально себя изводит. А ребенок… – Девушка закусила губу, а потом добавила: – Мне за нее страшно.

– У вас доброе сердце, – растроганно произнес Гидеон. Пальцы его соскользнули со щеки девушки на ее уста, будто запечатлевая на них нежнейший поцелуй. – Я видел, что Шарлотта только что направилась в гостиную. Одна. Может, вам поговорить с ней о том, что вас тревожит?

– Я не могу…

– Софи, – перебил ее Гидеон, – для Шарлотты вы не просто прислуга, но и подруга, и если она решит с кем-то поговорить, то с кем, если не с вами.

В гостиной было темно и холодно. Огонь в камине давно погас, а ламп никто не зажигал. Софи не сразу поняла, что маленькая тень за столом это и есть Шарлотта.

– Миссис Бранвелл, – сказала девушка, ощущая в душе небывалую робость. Два дня назад она наравне со всеми сражалась в Кадер-Идрисе, но теперь вновь стала служанкой, от которой требуется только выгрести из камина золу и протереть в комнате пыль. В гостиную она и пришла с ведром и тряпкой в руке. – Простите… я не хотела вас беспокоить.

– Ты меня ничуть не побеспокоила, Софи. Я отдыхаю.

Софи еще никогда не слышала, чтобы ее хозяйка говорила таким голосом – с нотками отчаяния.

Она поставила ведро и робко подошла. Шарлотта сидела, подперев руками подбородок. Перед ней лежало письмо, скрепленное печатью Консула. Софи вспомнила о том, что перед битвой в Кадер-Идрисе Вейланд приказал им всем убраться из Института, и у нее сжалось сердце. Но ведь они оказались правы! Неужели их победа над Мортмейном не отменяет его решение, особенно теперь, когда Консул мертв?

– Все в порядке, мэм?

Шарлотта безнадежно махнула рукой и показала на бумагу. В душе Софи похолодело, она бросилась к столу и схватила письмо.

– Консул?! – Софи уронила письмо и открыла от удивления рот. – Они хотят сделать вас Консулом?

– По-видимому, да, – безжизненным голосом ответила Шарлотта.

– Я… – Девушка запнулась, не зная, что сказать.

Мысль о том, что Институт возглавит кто-то другой, привела ее в ужас, но с другой стороны, должность Консула была высшей честью, какую только мог оказать Конклав, и Софи очень хотелось, чтобы заслуги Шарлотты были признаны по праву.

– Вы заслужили это, как никто другой, – наконец сказала она.

– Нет, Софи. Это я решила отправить вас в Кадер-Идрис. И по моей вине Генри больше никогда не сможет ходить. Это сделала я.

– Ему не в чем вас обвинить. И делать этого он не станет.

– Он не станет, но я стану. Разве я смогу стать Консулом и посылать Сумеречных охотников на смерть? У меня нет никакого желания брать на себя такую ответственность.

Софи взяла руку хозяйки и прижала к своей груди:

– Шарлотта, порой Сумеречных охотников нужно не бросать в бой, а, наоборот, никуда не пускать. Вы отзывчивы, проницательны и уже не первый год возглавляете Институт. Да, сейчас вы очень переживаете за мистера Бранвелла, но ведь Консул не только подвергает жизнь нефилимов опасности, но и спасает их. Если бы Консул Вейланд одержал верх, сколько Сумеречных охотников погибло бы от рук адских созданий Мортмейна?

Шарлотта взглянула на красные, загрубевшие от работы руки девушки.

– Софи, – сказала она, – я даже не заметила, когда ты стала такой мудрой.

– Но эту мудрость я переняла от вас, мэм, – залилась та краской.

– Только что ты назвала меня Шарлоттой… С этой минуты пусть так и будет, ведь вскоре тебе предстоит стать Сумеречной охотницей. На твое место мы найдем другую служанку, чтобы у тебя было время подготовиться к Вознесению.

– Благодарю вас, – прошептала Софи. – Значит, вы принимаете предложение стать Консулом?

Шарлотта мягко высвободила руку и взяла перо.

– Да, – ответила она, – если будут выполнены три условия.

– Три условия? Какие?

– Во-первых, в ближайшие пять лет они должны разрешить мне не переезжать с семьей в Идрис. У меня нет ни малейшего желания бросать вас, и к тому же за это время я должна подготовить Уилла, который займет должность главы Института после меня.

– Уилла,? – изумленно прошептала Софи. – Вы хотите, чтобы он после вас возглавил Институт?

– Ну разумеется, – с улыбкой ответила Шарлотта, – и это мое второе условие.

– А третье?

Улыбка на ее лице угасла.

– Об этом ты узнаешь завтра, Софи… Если, конечно, мое назначение состоится.

Шарлотта склонила голову и принялась писать.