Глава 16
Механическая принцесса

Тесса просыпалась медленно, сквозь сон ей казалось, что сознание брезжит в конце длинного, темного коридора, по которому она идет черепашьим шагом, вытянув вперед руки. Наконец она достигла желанной цели, распахнула дверь и увидела перед собой…

Ослепительный свет. Не бледный, как колдовской огонь, а золотистый. Девушка села и огляделась.

Простая железная кровать с матрасом и толстым пуховым одеялом. Окон не было, и Тесса подумала, что комната находится в подвальном этаже. Ее взгляду предстали высокий комод с зеркалом, умывальник с голубым кувшином и платяной шкаф, через приоткрытую дверцу которого виднелась одежда. В камине весело полыхало пламя. Напротив камина висело несколько портретов.

Девушка соскользнула с кровати и вздрогнула – каменный пол был холодным. Опустив глаза, она испытала сразу два потрясения – во-первых, на ней не было ничего, кроме слишком просторного черного шелкового пеньюара, а во-вторых, большинство порезов и ссадин на ее теле бесследно исчезли, хотя она все еще чувствовала себя неважно. Прикоснувшись к волосам, рассыпавшимся по плечам, Тесса поняла, что их вымыли – от грязи и крови не осталось и следа.

Кто занимался ею? Кто ее раздел, кто привел в порядок и уложил в постель? Она попыталась вспомнить. Механические уродцы… смех миссис Блэк… По всей видимости, один из автоматов так сильно сдавил ее, что она потеряла сознание. Мысль о том, что раздеть ее могла миссис Блэк, повергла девушку в ужас, но когда она подумала, что это мог сделать и Мортмейн, ее и вовсе охватила паника.

В дальнем углу комнаты виднелся черный прямоугольник двери. Куда она может вести? Тесса плотнее закуталась в пеньюар и направилась к ней. Но посреди комнаты ее остановила невидимая преграда. Отступив на шаг, она машинально потерла лоб, которым ударилась обо что-то, а потом осторожно вытянула перед собой руку.

Пальцы наткнулись на твердую поверхность, похожую на толстое, идеально прозрачное стекло. Тесса стала ощупывать ее, чтобы определить, как далеко она уходит вверх.

– Я бы и не пытался, – донесся от двери знакомый холодный голос. – Преграда тянется через всю комнату, от пола до потолка, вы замурованы, мисс.

Тесса опустила руки. Мортмейн…

Он нисколько не изменился – крепкий, невысокий мужчина с обветренным лицом и аккуратно подстриженной бородкой. Во внешности ничего злодейского, разве что глаза настораживают – серые и холодные, как лед. На нем был темно-серый костюм – не строгий, а из тех, что джентльмены надевают, когда отправляются вечером в клуб, и начищенные до блеска туфли.

Девушка еще плотнее запахнула пеньюар. Он был просторный и полностью скрывал тело, но без белья, корсета, чулок и турнюра Тесса чувствовала себя нагой.

– Не паникуйте, – усмехнулся Мортмейн. – Через эту невидимую стену ни вы не можете ко мне прикоснуться, ни я к вам. Разве что разрушить заклятие, а для этого потребуется время. – Он помолчал и добавил: – Мне просто хотелось, чтобы вы чувствовали себя в безопасности.

– Если бы вы хотели, чтобы я чувствовала себя в безопасности, то не похищали бы меня из Института, – заметила Тесса.

Мортмейн оставил ее реплику без ответа, лишь вскинул голову и внимательно посмотрел на девушку:

– Примите мои соболезнования по поводу смерти вашего брата. Я не хотел этого.

Тесса почувствовала, как рот ее скривился в ужасной гримасе. С того момента, когда у нее на руках умер Нат, прошло два месяца, но она ничего не забыла и тем более не простила.

– Я не нуждаюсь в вашей жалости. Он стал инструментом в ваших руках и умер. Это ваша вина. Если бы вы застрелили его на улице, никакой разницы не было бы.

– Полагаю, бесполезно напоминать вам, что он сам меня нашел.

– Нат был еще мальчишкой, – сказала Тесса. – Ей хотелось броситься на колени и изо всех сил замолотить кулаками по невидимой стене, но она стояла прямо, всем своим видом демонстрируя ледяную холодность. – Ему не было и двадцати.

Мортмейн засунул руки в карманы.

– А хотите, я расскажу вам, каково было мальчишкой мне? – спокойным тоном сказал он, будто поддерживал светскую беседу за обеденным столом.

Тессе вспомнились образы, которые она когда-то разглядела в закоулках сознания Алоизиуса Старкуэзера.

– Смотри внимательно, сынок, – сказал зеленокожий, – однажды я встану во главе королевства этих механических созданий, а ты будешь их принцем.

– Я знаю, ваши приемные родители были колдунами, – произнесла Тесса, – знаю, что они заботились о вас и что ваш отец изобрел механизмы, в которые вы так влюблены.

– В таком случае вы знаете и то, что случилось потом.

Тесса опустила глаза.

– Давайте-ка я расскажу вам о своем детстве, – продолжил Мортмейн. – Приемные родители, как вы их называете, были мне как родные. Они растили меня в такой же заботе и ласке, какой были окружены и вы.

Магистр показал рукой на стену, и Тесса обнаружила, что на висевших там портретах изображены ее собственные родители – светловолосая мать и кареглазый отец со сбившимся набок галстуком.

– А потом их убили Сумеречные охотники. Отец работал над автоматами, или, пользуясь вашим выражением, механическими созданиями. Он мечтал, что они защитят обитателей Нижнего мира от Сумеречных охотников, которые походя убивали и грабили. Вы видели трофеи в Институте Старкуэзера? Там есть останки моих родителей. Они до сих пор хранят в банке кровь моей матери.

Последние слова он выкрикнул, брызгая слюной.

Тесса судорожно сглотнула. Они до сих пор хранят в банке кровь его матери. Она не стала бы утверждать, что не понимает ярости Мортмейна. Но вдруг подумала о Джеме, о родителях, умерших у него на глазах, о его собственной загубленной жизни… Джем не стремился отомстить.

– Согласна, – ответила Тесса, – но это отнюдь не оправдывает того, что вы натворили.

В глубине глаз Магистра что-то мрачно сверкнуло: злоба, которую он тут же подавил.

– Позвольте мне рассказать вам о моих достижениях. Я сотворил армию. Армию, которая, я не сомневаюсь, будет непобедимой. Остался последний фрагмент.

– А последний фрагмент…

– Это вы, – довел свою мысль до конца Мортмейн.

– Вы это постоянно твердите, но упорно не желаете ничего объяснять. Хотите, чтобы я с вами сотрудничала, однако ничего не говорите. Вы заперли меня здесь, но вам не под силу заставить меня что-либо сделать против воли…

– Вы – наполовину Сумеречный охотник, наполовину демон, – вдруг сказал Мортмейн. – Это первое, что вам следует знать.

Тесса пораженно замерла:

– Это невозможно! Дети Сумеречных охотников и демонов появляются на свет мертворожденными.

– Да, так оно и есть – руны на теле Сумеречных охотников убивают плод еще в материнской утробе. Но на вашей матери меток не было.

– Моя мать не была Сумеречной охотницей! – Тесса бросила взгляд на портрет Элизабет Грей. – Может, вы еще скажете, что она всю жизнь лгала не только отцу, но и всем остальным?

– Она ничего не знала. Как и Сумеречные охотники. Ей просто некому было обо всем рассказать. Если хотите знать, вашего Механического ангела сконструировал мой отец. Хотел подарить его матери. Он содержит в себе немного ангельского духа, уникальной субстанции, которую Джон Шейд хранил давно, еще со времен Крестовых походов. Механизм предполагалось настроить на жизнь матери, чтобы каждый раз, когда ей что-то угрожало, ангел вмешивался и защищал ее. Но довести дело до конца отец не смог. Его убили.

Мортмейн заложил руки за спину и стал мерить шагами комнату.

– Конечно, смерть моих родителей не была чем-то особенным. Старкуэзер и ему подобные убивают обитателей Нижнего мира с удовольствием, даже с восторгом. За счет «трофеев» можно здорово обогатиться, и они используют малейший предлог для нападения. Этим и объясняется ненависть к Старкуэзеру со стороны колдовского сословия. Когда родителей убили, мне помогли бежать колдуны, жившие в сельской местности. Они прятали меня до тех пор, пока Сумеречным охотникам не надоело меня искать. Когда же несколько лет спустя возник план мести, я не остался в стороне. Институты защищены от вторжения обитателей Нижнего мира, но к мирянам, или примитивным, а тем более к механическим существам это не относится. – Он улыбнулся жуткой улыбкой. – Один из созданных отцом автоматов пробрался в Институт Йорка и подменил Адель, внучку Старкуэзера, ребенком мирян.

– Адель, – прошептала Тесса, – я видела ее портрет.

– Она умерла во время церемонии нанесения первой метки, – сказал Мортмейн, явно наслаждаясь своими словами. – А перед смертью мучилась так же, как колдуны и феи, безжалостно убиваемые Сумеречными охотниками. Но теперь обитатели Нижнего мира убили ту, которую нефилимы успели полюбить. Достойная кара.

Тесса смотрела на него в ужасе. Как можно называть достойным наказанием мучительную смерть невинного ребенка? Она вновь подумала о Джеме, о его нежных руках, играющих на скрипке.

– Ваша мать, Элизабет, выросла, ничего не ведая о своей принадлежности к Сумеречным охотникам. Разумеется, я внимательно следил за ней и, когда она вышла замуж на Ричарда Грея, для верности взял его к себе на работу. Я полагал, что в отсутствие рун на теле она может зачать ребенка от демона. И чтобы проверить эту теорию, подослал к ней вместо вашего отца Эйдолона. О подмене она так и не узнала.

К горлу Тессы подкатила тошнота.

– Что вы сделали с моей матерью? Подослали демона? Значит, я наполовину демон?

– Если это вас утешит, он был Высшим демоном, из тех, что когда-то были ангелами, причем в своем естественном обличье очень даже симпатичным. – Мортмейн самодовольно ухмыльнулся. – Я потратил несколько лет и успел закончить Механического ангела до того, как ваша мать стала носить вас под сердцем. А затем настроил его на вашу жизнь. Механический ангел стал моим величайшим изобретением.

– Но почему мама решила его надеть на себя?

– Чтобы не потерять вас, – ответил Мортмейн. – Она сразу поняла, что с вами что-то не так. Вынашивать ребенка от демона – совсем не то же самое, что от человека. Я пришел к ней, подарил Механического ангела и сказал, что он спасет ее ребенку жизнь. Это было правдой, и она мне поверила. Вы, мисс, бессмертны, но при этом уязвимы. Вас можно убить. Ангел создан специально, чтобы спасать вас, когда вашей жизни угрожает опасность. Он сотню раз приходил на выручку, когда вы еще не родились, и продолжает защищать вас сейчас. Вспомните случаи, когда вы были на краю гибели.

Перед мысленным взором Тессы пронеслись картины: ангел не дает механическому чудовищу задушить ее, отбивает атаки монстра неподалеку от поместья Рэйвенскар, не дает разбиться о камни ущелья…

– Но он не уберег меня ни от пыток, ни от оскорблений.

– Да, потому что пытки и оскорбления – часть человеческой жизни.

– Как и смерть… Я не человек, а вы позволяли Темным сестрам пытать меня. И я никогда вам этого не прощу. Даже если вы убедите меня, что Нат умер по своей вине, что смерть Томаса была оправданной, а у вас были все причины для ненависти, я все равно вас не прощу!

Мортмейн наклонился и перевернул коробку, стоявшую в углу. На пол с грохотом посыпались винтики, шестеренки, какие-то изогнутые железки. Последним выпал предмет, похожий на красный резиновый мяч.

– Я уничтожил ее, – сказал Мортмейн. – Уничтожил ради вас, чтобы доказать вам, мисс, свою искренность.

– В чем вы пытаетесь быть искренним? – спросила Тесса. – Для чего вы все это затеяли? Зачем создали меня?

Губы Мортмейна скривились в гримасе.

– По двум причинам. Во-первых, вы можете иметь детей.

– Обитатели Нижнего мира не могут производить на свет потомство.

– Так оно и есть. Но вы – не рядовая колдунья. Кровь демонов и ангелов в вашем теле столкнулась еще на Небесах, и ангелы одержали верх. Вы не Сумеречная охотница, но и не обитательница Нижнего мира. Вы – нечто другое, принципиально новое. Дети Сумеречных охотников и демонов рождаются мертвыми, чему нефилимы несказанно рады, ведь их кровь никогда не будет запоганена, а потомки не запятнают себя тем, что занимаются магией. Но вы вполне способны к колдовству. И к тому же можете иметь детей, как любая другая женщина. Не сейчас, а когда достигнете зрелости. Мне это гарантировали величайшие колдуны. Мы с вами положим начало новой расе, красивой, как Сумеречные охотники, и начисто лишенной колдовских меток. Расе, которая придет на смену высокомерным, самонадеянным нефилимам.

Ноги Тессы подкосились, и она опустилась на пол.

– Вы хотите… чтобы я плодила вам детей?.

Его лицо снова расплылось в злой ухмылке.

– Я знаю, что такое честь, – сказал он. – И поэтому предлагаю вам выйти за меня замуж. Наш брак был запланирован с самого начала.

С этими словами он показал на жалкую кучку искореженного металла и плоти, оставшуюся от миссис Блэк.

– Будет лучше, если вы согласитесь на это добровольно. Обещаю вам – я накажу всех ваших врагов.

Моих врагов. Тесса вспомнила окровавленного Ната, умирающего у нее на коленях, Джема, никогда не сетовавшего на судьбу, Шарлотту, плакавшую над телом Джессамины, хотя та ее предала, и… Уилла, который любил ее и Джема больше, чем себя.

– Вам не понять, – сказала она. – Вы утверждаете, что занимались изобретательством. Но я знаю одного изобретателя, Генри Бранвелла, и у вас с ним нет ничего общего. Он вдыхает в неодушевленные предметы жизнь, а ваша цель – разрушение. Только что вы бросили к моим ногам еще одного поверженного демона, да еще с таким видом, будто преподнесли букет цветов! У вас, мистер Мортмейн, нет ни чувств, ни сострадания. Узнай я об этом раньше, у меня не было бы никаких сомнений, что вы используете болезнь Джеймса Карстейрза, чтобы вынудить меня приехать сюда. Даже умирая, он не пустил бы меня и не принял бы ваше серебро. Вот как ведут себя хорошие люди.

Лицо Магистра приняло разочарованное выражение, но уже в следующую минуту на нем отразилась догадка.

– Не пустил бы? – переспросил он. – А вы, стало быть, могли бы приехать сюда… из любви ко мне?

– Из любви, но не к вам.

– Ах, не ко мне… – Магистр вынул из кармана предмет, который Тесса тут же узнала.

Золотые часы на цепочке не были заведены. Стрелки, указывавшие на полночь, давным-давно остановили свой бег. На обратной стороне – выгравирована элегантная надпись: Дж. Т. Ш.

– Я сказал, что создал вас по двум причинам, – насладившись ее изумлением, произнес Магистр. – Это – вторая. Превращаться способны многие. Но по-настоящему стать кем-то другим дано только вам. Эти часы принадлежали моему отцу, Джону Тадеушу Шейду. Прошу вас, возьмите их и перевоплотитесь в него, я хочу поговорить с ним – в последний раз. Если вы выполните мою просьбу, все серебро, какое у меня есть – а это значительное количество, – я отошлю Джеймсу Карстейрзу.

– Он его не возьмет.

– Почему это? Вы здесь, своего я добился, и теперь ничто не мешает мне сделать ему подарок, причем совершенно безвозмездно. И если он от него откажется, то будет дураком. Так что, пойдя ради меня на эту маленькую уступку, вы спасете ему жизнь. Ну, что скажете, Тесса Грей?

Голос принадлежал Тессе, он не мог ошибиться.

Уилл выпрямился, схватился за гриву Балия, чтобы не упасть, и огляделся вокруг.

Перед ним простирался типичный уэльский пейзаж, окрашенный в зеленые, серые и синие тона. Оставив позади Уэлшпул, на рассвете он пересек границу. Поездка почти не осталась в его памяти – все, что он помнил, это чередование населенных пунктов: Нортон, Этчем, Эмстри, Уипинг-Кросс, Шрусбери. Наконец, на горизонте показались холмы Уэльса. В неярком утреннем свете они казались призрачными, но когда взошло солнце, саван тумана растаял.

Уилл понял, что находится в окрестностях Лленгадфана, – эти края всегда были безлюдные. Дорога, вполне, правда, приличная, шла вдоль старого римского тракта. На постоялом дворе «Кэнн Оффис» он заставил себя спешиться и немного поесть, после чего вновь тронулся в путь – теперь для него важнее всего было двигаться дальше.

Оказавшись в Уэльсе, он ощутил острый приступ ностальгии. Все, что ему понадобилось, – вдохнуть знакомые ароматы и увидеть зеленые холмы с пасущимися на них овцами, разбросанные везде серые камни и приземистые фермерские дома; вдали изумрудной стеной высились дубы и сосны.

Когда наступил вечер, Уилл въехал в долину Дайфи. Дорога была крутой и долгой, и, пока Балий взбирался на холм, он уснул прямо в седле. Ему снились Элла и Сесилия. Девочки бегали и звали его: «Уилл! Иди сюда, догони нас!» А потом он увидел Тессу. Тесса тянула к нему руки, и он знал, что не остановится до тех пор, пока не найдет ее, даже если наяву она никогда так на него не смотрела, даже если нежность в ее глазах предназначалась кому-то другому. Время от времени он опускал руку в карман и прикасался к нефритовому кулону.

Вдруг Уилла что-то с силой ударило в бок. Он выпустил кулон и упал на поросшие травой камни у обочины. Превозмогая боль в руке, он откатился в сторону, и как раз вовремя – всего в паре дюймов от него на землю упал Балий. Понадобилось время, чтобы понять – на них никто не нападал, просто конь выбился из сил. Уилл подполз к Балию и обнял его за шею; Балий, весь в мыле, жалобно заржал. К облегчению Уилла, сердце скакуна билось ровно.

– Балий, Балий, – прошептал он, поглаживая коня по гриве, – прости меня, я довел тебя до изнеможения.

Ему вспомнилось, как Генри купил двух лошадей, и они всем Институтом придумывали, какие им дать имена. Именно он, Уилл, предложил назвать их Балием и Ксанфом, в честь лошадей Ахилла. Мы можем лететь стремительнее Зефира, которого считают самым быстрым ветром.

Но лошади Ахилла были бессмертны, а вот Балий – нет. Конечно, он был сильнее и быстрее, чем обычная лошадь, но у каждого есть свои пределы.

Уилл перевернулся на спину и посмотрел в небо. Над ним низко нависло серое полотно, по которому, почти касаясь земли, неслись мрачные облака. Когда он уже знал, что никакого проклятия не было, но пребывал в неведении относительно помолвки Джема и Тессы, ему хотелось привезти Тессу в Уэльс и показать ей края, в которых прошло его детство. Он хотел побывать вместе с ней в Пембрукшире, побродить по мысу Сент-Девидс Хед, забраться на вершину скалы и нарвать там цветов, полюбоваться видом моря с Тенби, прогуляться вдоль линии прибоя и подарить Тессе пару морских ракушек. Теперь все это казалось ему детскими фантазиями. Остались только дорога и усталость. А под занавес, не исключено, и смерть.

Ободряюще похлопав по шее Балия, юноша с трудом поднялся на ноги. Затем, превозмогая головокружение, доковылял до гребня холма и посмотрел вниз.

Перед ним лежала небольшая долина, посреди которой уютно расположилась крохотная деревушка – чуть больше хутора. Он вытащил стилус и начертал на левом запястье Руну видения. Зрение обострилось, и он увидел посреди деревни небольшую церквушку. Там, в деревушке, можно остановиться на ночь и передохнуть.

Все его естество требовало двигаться дальше и побыстрее со всем этим покончить. От Кадер-Идриса его отделяли какие-то двадцать миль, но если он продолжит путь прямо сейчас, то не только окончательно загубит Балия, но и доберется до цели разбитым, и схватка с кем бы то ни было ему будет не по плечу.

Перемежая уговоры пригоршнями овса, Уилл помог Балию встать. Затем взял его под уздцы и направился в деревню.

Тесса сидела на деревянном стуле с высокой резной спинкой, обитой массивными железными гвоздями, шляпки которых больно упирались в ребра. На широком, наполовину заваленном книгами столе перед ней лежали перо, чернильница, стопка бумаги и карманные часы Джона Шейда.

По обе стороны от девушки замерли два механических болванчика. Мортмейн даже не потрудился придать им сходство с живыми людьми. Они были треугольными, из туловищ торчали толстые руки, заканчивающиеся острыми, как бритва, лезвиями. Страшноватое зрелище… но Тесса не удержалась от мысли, что, окажись здесь Уилл, он сказал бы, что они похожи на две большие репы, а может быть, даже сочинил о них смешной стишок.

– Возьмите часы, – приказал Мортмейн, – и приступайте к превращению.

Он сидел напротив, на таком же деревянном стуле с такой же резной спинкой. Теперь они находились в другой комнате, куда Тессу привели автоматы. Единственным источником света был камин – такой огромный, что в нем можно было целиком зажарить быка. Мортмейн уперся руками в подбородок, на лице его плясали отблески пламени.

Тесса взяла часы, ощутив в руке их тяжесть. Затем закрыла глаза.

Магистр дал ей слово, что пошлет Джему серебро, и она ему поверила. В конце концов, зачем ему обманывать? Какое ему дело до того, сколько проживет Джеймс Карстейрз? Серебро представляло собой лишь предмет торга, чтобы заполучить ее, Тессу, и к тому же она теперь все равно находилась в его власти.

Она сильнее сжала часы и вдруг почувствовала, как они, подобно ее Механическому ангелу, стали пульсировать, словно в них пробудилась жизнь. Рука девушки дернулась, и на нее с силой нахлынуло превращение – вопреки обыкновению, без всяких усилий с ее стороны. У Тессы перехватило дух – Джон Шейд прорастал в каждой клеточке ее естества. Руку пронзила боль, она разжала пальцы и уронила часы на стол. Но остановить превращение уже было нельзя. Плечи под пеньюаром, который по-прежнему был на ней, раздались, пальцы позеленели, кожа стала цвета окислившейся меди.

Голова девушки дернулась, опустив глаза, она увидела, что теперь у нее большие, тяжелые мужские руки с широкими ладонями. На мгновение Тессу охватила паника – превращение впервые поглотило ее вот так, без остатка.

Мортмейн не сводил с Тессы взгляда. Глаза его полыхали мрачным огнем.

– Отец, – произнес он.

Тесса не ответила. Не смогла. Прозвучавший внутри голос был не ее – он принадлежал Шейду.

– Мой механический принц, – сказал Шейд.

Свет в глазах Мортмейна стал ярче. Он наклонился вперед, хищным жестом подвинул к Тессе бумагу и сказал:

– Отец, мне нужна твоя помощь. В моем распоряжении замок, и я знаю, как его открыть. Автоматы готовы, но мне недостает созданного тобой связующего заклятия. Напиши его, и тогда у меня в руках окажется последний фрагмент.

Крохотная искорка паники в душе Тессы разгорелась в костер. Трогательного единения между отцом и сыном не было и в помине. Девушка все еще пыталась сопротивляться, но превращение держало ее мертвой хваткой. Джон Шейд давно умер, но стальной обруч его воли заточил ее в чужом теле и заставил повиноваться. Тесса с ужасом смотрела, как рука тянется за пером, окунает его в чернила и что-то пишет на бумаге.

Мортмейн подался вперед. Он задыхался, словно пробежал огромное расстояние. За его спиной в камине оранжевые языки пламени взлетали все выше.

– Ну вот, – сказал он и облизал губы. – Да, теперь я понимаю принцип действия. Наконец-то!

Тесса изумленно взглянула на свою писанину. Для нее она была бессмысленным набором чисел, знаков и символов, непонятной тарабарщиной. Девушка вновь попыталась сопротивляться, но все ее усилия вылились в кляксу, капнувшую на бумагу. А перо все бежало и бежало. Рука, державшая его, дрожала, но продолжала писать. Тесса закусила губу – сначала слабо, затем сильнее – и ощутила во рту вкус крови. Несколько капель упало на бумагу. Перо продолжало писать, размазывая кровь по листу.

– Ну вот, – довольно повторил Мортмейн, – отец…

С треском, напоминающим выстрел, перо сломалось и выпало из руки Тессы. Девушка в изнеможении откинулась на спинку стула. Зеленый оттенок кожи стал постепенно исчезать, она задрожала всем телом и почувствовала, как по плечам рассыпаются ее собственные волосы. Во рту по-прежнему стоял привкус крови.

– Нет! – вскрикнула она, хватая ртом воздух, и потянулась к написанному. – Нет…

Но боль, неизбежное последствие превращения, мешала ей двигаться быстро, и Мортмейн опередил ее. Он с хохотом схватил бумагу и вскочил на ноги.

– Отлично! – воскликнул он. – Благодарю вас, моя маленькая колдунья. Теперь у меня есть все необходимое. Автоматы, проводите мисс Грей в ее комнату.

Железная рука бесцеремонно сграбастала Тессу за воротник пеньюара и рывком поставила на ноги. Все вокруг нее стало вращаться с головокружительной скоростью. Мортмейн взял со стола золотые часы и улыбнулся злой, беспощадной улыбкой.

– Не сомневайся, отец, – сказал он, – ты будешь мной гордиться.

Тесса, не в состоянии видеть происходящее, закрыла глаза. «Что я наделала? – подумала она. – Что же я наделала?»