Глава 9
Бурная ночь

В экипаже Тесса отодвинула шторку и не отрываясь смотрела в окно. Они ехали по Флит-стрит к Ладгейт-Хилл, самой высокой точке Лондона. Желтый туман сгустился, и сквозь него почти ничего нельзя было разглядеть – только темные силуэты спешащих куда-то прохожих да рекламные вывески на фасадах зданий. Время от времени туман немного рассеивался, и тогда возникало мимолетное видение: маленькая девочка с букетиками увядшей лаванды, в изнеможении прислонившаяся к стене, точильщик с тележкой, устало бредущий домой, вывеска безопасных спичек Брайанта и Мэя, промелькнувшая в темноте.

– Отбросы, – сказал Джем.

Он откинулся на спинку сиденья напротив Тессы, глаза блестели в полумраке. Тесса задумалась, принимал ли он свое «лекарство» перед поездкой, и если да, то сколько.

– Что-что?

Он изобразил, что зажигает спичку, задувает и отбрасывает в сторону.

– Так здесь называют спички – отбросы, потому их отбрасывают, когда потушат. Девушек, работающих на спичечных фабриках, называют так же.

Тесса вспомнила Софи, которой тоже наверняка пришлось бы стать той, кого зовут «отбросами», если бы Шарлотта не нашла ее.

– Как жестоко!

– Жестокий район этот Ист-Энд. Сплошные трущобы. Будь очень осторожна, не отходи от меня ни на шаг!

– Ты не знаешь, что Уилл там делает? – спросила Тесса, отчасти страшась ответа. Экипаж ехал мимо собора Святого Павла, возвышавшегося над ними, как огромное мраморное надгробие.

– Не знаю. – Джем покачал головой. – Отслеживающее заклятие позволило мне увидеть лишь улицу и… в общем, только расплывчатый образ. Маловероятно, что джентльмены ходят в этот район помолиться в церкви…

– А может, он решил поиграть в казино…

– Возможно, – неуверенно протянул Джем.

– Ты говорил, что почувствуешь… если с ним что-то случится. – Тесса приложила руку к сердцу. – Прямо здесь. Это оттого, что вы побратимы?

– Да.

– Значит, быть побратимами – это не просто поклясться оберегать и защищать друг друга. В этом есть что-то… мистическое.

Джем улыбнулся, и лицо его озарилось, будто в каждой комнате большого дома вспыхнул свет.

– Мы – нефилимы. Вся наша жизнь полна загадок – рождение, смерть, брак есть сплошное таинство, для каждого события свой ритуал. И чтобы стать побратимами, тоже нужно пройти ритуал. Разумеется, сначала делаешь предложение. Ведь это не простое решение…

– Это ты предложил Уиллу стать побратимами? – перебила его Тесса.

Джем улыбнулся и снова покачал головой:

– Наоборот, это он придумал, а точнее, поставил меня перед фактом. Мы занимались в зале, отрабатывали удары мечами, и он предложил, а я наотрез отказался. Ведь он мог найти более достойного. Тогда он предложил пари: если выбьет меч у меня из рук, то я соглашусь – и быть нам братьями по крови.

– И что же, Уилл выбил его?

– Ровно через девять секунд, – рассмеялся Джем. – Пришпилил меня к стене. Наверно, тренировался тайком от меня, потому что, знай я, как он владеет мечом, никогда не согласился бы. Ведь его любимое оружие – метательный нож, а не меч. – Юноша пожал плечами и добавил: – Нам было всего по тринадцать. Ритуал провели, когда нам исполнилось четырнадцать. С тех пор прошло три года, и я не представляю, как это – жить без побратима.

– А почему ты сначала отказался? – поколебавшись, спросила Тесса.

Джем провел рукой по волосам и ответил:

– Ритуал связывает, накладывая определенные обязательства. Ты становишься сильнее – можно полагаться на силу брата. Всегда чувствуешь, где он находится, и в бою вы действуете как единое целое. Есть руны, которые работают только для побратимов. Но выбрать можно лишь одного, и если он умрет, то ритуал повторить нельзя. Поэтому и отказался, ведь я не самый удачный вариант для него…

– Какие строгие правила!

Джем произнес какую-то фразу на незнакомом языке. Что-то вроде khalepa ta kala.

Она нахмурилась:

– Это не латынь?

– Греческий. У этого выражения два значения. Все хорошее, красивое и благородное достигается лишь упорным трудом. – Джем придвинулся ближе, и Тесса ощутила сладковатый аромат наркотика с легким привкусом его собственного запаха. – Есть и другое толкование.

Тесса сглотнула:

– И какое же?

– «Красота жестока».

Тесса опустила взгляд на его тонкие, изящные, умелые руки с аккуратно обрезанными ногтями, костяшки все в шрамах. Бывают ли нефилимы без шрамов?

– А ведь тебе нравятся мертвые языки, верно? – мягко спросила она. – Чем они тебя так привлекают?

Юноша склонился совсем близко, Тесса даже почувствовала его теплое дыхание на щеке.

– Трудно сказать наверняка, но есть в них некая законченность и ясность. Греческий, латынь, санскрит – все они несут очень прозрачные истины, поскольку появились до того, как люди загромоздили свой язык бесполезными словами.

– А как же язык, на котором ты говорил в детстве?

Его губы дрогнули.

– В семье говорили на английском и литературном китайском, он же мандаринское наречие. Отец знал китайский так себе, а когда мы переехали в Шанхай, стало еще хуже. Ведь там совсем другой диалект, а литературный китайский не в ходу.

– Скажи что-нибудь по-китайски, – попросила Тесса с улыбкой.

Джем быстро произнес несколько гласных и согласных звуков с сильным придыханием; тон голса то поднимался, то опускался: Ni hen piao liang.

– Что ты сказал?

– Я сказал, что твои волосы растрепались… вот здесь… – Джем протянул руку и заправил выбившуюся прядку за ухо. Тесса мигом покраснела и порадовалась, что в экипаже темно. Юноша медленно и нежно провел пальцами по ее щеке: – Будь осторожна, ведь в бою враг может воспользоваться любым твоим промахом, например схватить за волосы.

– Ах, ну да, конечно же! – Девушка быстро отвернулась к окну и застыла.

Желтый туман обволакивал дома, но все равно было видно, как экипаж въехал на узкую улочку, хотя по лондонским меркам она считалась достаточно широкой. Воздух казался вязким и пропитанным угольной пылью; повсюду было полно народу. Одетые в грязные лохмотья, прислонившись к убогим домишкам, люди жадными глазами, будто псы на кость, глядели на экипаж. Тесса увидела женщину, укутанную шалью, с корзинкой цветов в одной руке, другой она прижимала к себе младенца. Глаза у ребенка закрыты, лицо молочно-бледное – то ли очень болен, то ли мертвый. Босые дети, грязные и ободранные, как бродячие коты, играли на мостовой. На ступенях домов, прислонясь друг к другу, сидели пьяные до беспамятства женщины. Но ужаснее всего выглядели валявшиеся по обочинам мужчины в латаных-перелатаных пальто и засаленных шляпах. На окаменевших лицах застыла полная безнадежность.

– Богачи из фешенебельных районов вроде Мейфера и Челси любят совершать полуночные экскурсии в такие местечки, – неожиданно резко заметил Джем. – Называют это «экскурсия по трущобам».

– А хоть чем-нибудь они помогают этим людям?

– Редко, ведь они приезжают просто поглазеть, чтобы потом рассказать друзьям, приглашенным на чай, что видели «щипачей», «мамзелек» или «дрожащих джемми». Они даже не выходят из своих экипажей или омнибусов.

– А кто это, «дрожащий джемми»?

Джем пристально посмотрел на нее и сказал:

– Нищий в лохмотьях, который, скорее всего, замерзнет насмерть.

Тесса вспомнила, как они в Нью-Йорке заклеивали щели в окнах полосками бумаги. Но у нее хотя бы было где приклонить голову и была тетя Генриетта, которая поила ее горячим бульоном или чаем. Ей повезло.

Экипаж остановился на углу неказистого здания. Напротив светились окна трактира, из которого на нетвердых ногах вываливались пьяницы, некоторые в обнимку с густо нарумяненными женщинами, одетыми в яркие, кричащие платья, изрядно поношенные и грязные. Кто-то из них горланил «Жестокую Лиззи Виккерс».

Джем взял девушку за руку:

– Я не смогу защитить тебя чарами от взглядов этих мирян, поэтому опусти голову пониже и не отходи от меня ни на шаг.

– Ты это уже говорил, – улыбнулась Тесса, но руку не отняла.

Джем склонился и шепнул ей прямо в ухо; от горячего дыхания она покрылась мурашками.

– Это очень важно!

Он распахнул дверцу, спрыгнул на мостовую, помог Тессе сойти и крепко взял ее под руку. Она оглянулась по сторонам и поймала пару любопытных взглядов, но в основном миряне, казалось, даже не замечали их. Они направились к узкой двери, выкрашенной в красный цвет. Как ни странно, крыльцо перед нею пустовало, в отличие от остальных ступенек на этой улице. Джем быстро поднялся, почти таща девушку за собой, и настойчиво забарабанил в дверь.

Через миг дверь открыла женщина в длинном красном платье, обтягивающем тело, как перчатка. Черные волосы уложены в сложную прическу, которую удерживали две золотые китайские палочки; очень бледная кожа, глаза очерчены углем – впрочем, при ближайшем рассмотрении выяснилось, что это англичанка. Надутые губы выкрашены ярко-красным; уголки рта резко опустились вниз, когда она увидела Джема.

– Нет, нефилимам нельзя, – сказала она и попыталась закрыть дверь, но Джем поднял трость, щелкнул потайным механизмом и воткнул выскочивший клинок в дверной косяк.

– Не волнуйтесь, мы не по поручению Анклава. По личному делу. Женщина прищурилась. – Мы кое-кого разыскиваем. Нашего друга. Отведите нас к нему, и мы уйдем.

Женщина откинула голову назад и расхохоталась:

– Знаю я, за кем вы пришли. Здесь из ваших только он один. – Она отвернулась и презрительно пожала плечами.

Джем спрятал клинок обратно в трость и нырнул в низенький проем, увлекая Тессу за собой.

За дверью оказался узкий коридор. В воздухе висел тяжелый сладковатый аромат, которым пахло и от Джема, когда он принимал свое «лекарство». Тесса непроизвольно сжала руку юноши.

– Именно сюда Уилл ходит за… за тем, что мне надо, – прошептал Джем, почти касаясь уха девушки пылающими губами. – Но почему он здесь сейчас…

Женщина, открывшая дверь, оглянулась и пошла дальше по коридору. Сзади на платье был высокий разрез, обнажавший ноги и кончик длинного, немного загнутого хвоста в черно-белый змеиный узор. А ведь она чародейка, подумала Тесса, и у нее гулко забилось сердце. Рагнор Фелл, Темные сестры, эта женщина – почему все чародеи такие… такие низменные существа? Пожалуй, кроме Магнуса, но он – исключение из многих правил.

Коридор привел их в просторную комнату, тоже выкрашенную в красный. С потолка свисали резные светильники, расписанные искусными узорами; они бросали причудливые тени на стены. Вдоль стен стояли узенькие многоярусные койки, как на корабле. В центре – большой круглый стол, за ним мужчины с красной, как и стены комнаты, кожей, волосы коротко острижены. На пальцах не ногти, а темно-синие когти, тоже, впрочем, коротко остриженные. Наверно, чтобы легче отмеривать, просеивать и смешивать разные порошки, разложенные на столе. На свету порошки сияли и сверкали, как измельченные драгоценные камни.

– Это что, притон курильщиков опиума? – прошептала Тесса на ухо Джему.

Он с тревогой осматривался по сторонам. Тесса почувствовала, что юноша натянут как струна, а пульс его бьется часто, как у колибри.

– Нет, – рассеянно ответил он. – Не совсем, в основном бесовские наркотики и пыльца фей. За столом – ифриты. Они как чародеи, только без магических способностей.

Женщина в красном облокотилась на плечо ифрита, и они вместе посмотрели на Тессу, потом на Джема, внимательно изучая юношу. Тессе очень не понравился этот взгляд. Колдунья улыбалась, а ифрит будто что-то прикидывал в уме. Женщина выпрямилась и скользнула к ним, плавно покачивая затянутыми в атлас бедрами.

– Мадран говорит, у нас есть то, что тебе нужно, серебряный мальчик, – сказала она, проводя красным ногтем по щеке Джема. – Можешь не притворяться.

Джем поспешно отпрянул. Тесса никогда не видела его таким взбудораженным.

– Я ведь сказал, мы пришли за другом! Нефилим, синие глаза, черные волосы… – Голос его почти сорвался на крик: – Та xian zai zai па li?

Она смерила его взглядом, потом покачала головой:

– Ты глупец, «серебра» осталось всего ничего, а когда оно закончится совсем, ты умрешь! Мы пытаемся достать еще, но в последнее время спрос на него…

– Не пытайтесь навязать нам свой товар! – сердито воскликнула Тесса. Она была не в силах видеть унижение Джема, каждое слово жгло его будто каленым железом. Теперь понятно, почему Уилл сам покупал эту отраву. – Где наш друг?

Ведьма зашипела, пожала плечами и указала на одну из коек, прикрученных к стене.

Джем побледнел, а Тесса не могла поверить своим глазам: посетители притона были совершенно неподвижны, и девушка вначале думала, что в комнате никого нет. Оказалось, на каждой койке кто-то валялся, некоторые висели на краю, свесив руки вниз, другие лежали на спине, устремив пустой взгляд в потолок или на верхнюю койку.

Без лишних слов Джем двинулся вдоль длинного ряда, Тесса едва поспевала за ним. Подойдя ближе, девушка увидела, что не все посетители люди. Здесь были синие, фиолетовые, красные и зеленые существа, некоторые с длинными и зелеными, как морские водоросли, волосами, разметавшимися по грязной подушке. Кто-то стонал, вцепившись когтями в края кровати, кто-то тихонько хихикал, и этот смех рвал сердце больше, чем плач. А кто-то повторял детскую считалку снова и снова:

– Уилл! – прошептал Джем. Он остановился посреди ряда коек и прислонился к ним, будто ноги его не держали.

Уилл лежал, кое-как прикрывшись скрученным рваным одеялом. На нем остались только рубашка и брюки, перевязь висела рядом на вбитом в койку гвозде. Босой, синие глаза полуприкрыты и почти не видны из-под черных ресниц, волосы взмокли от пота, щеки пылают – весь как в лихорадке. Грудь судорожно вздымается, будто ему трудно дышать. Тесса дотронулась до его лба – он оказался горячим.

– Джем, – тихо позвала девушка. – Джем, нам пора выбираться отсюда.

Человек на соседней койке продолжал петь. Точнее, не человек, а существо с коротким телом и кривыми ногами с раздвоенными копытцами.

Джем неподвижно застыл, глядя на Уилла. Будто примерз. Бледное лицо пошло красными пятнами.

– Джем! Пожалуйста, помоги мне поднять его, – прошептала Тесса, но он даже не шелохнулся. Тогда она принялась трясти Уилла за плечо. – Уилл! Уилл, пожалуйста, проснись!

Но Уилл застонал и отвернулся, закрывая лицо локтем. А ведь он Сумеречный охотник, по меньшей мере шесть футов костей и мышц, ей его просто не поднять. Если только…

– Если не поможешь, – обернулась она к Джему, – клянусь, я превращусь в тебя и сама подниму его! И тогда все полюбуются на тебя в женском наряде. Ты меня понял?

Очень медленно он поднял голову. Непохоже, чтобы Джема смутила ее угроза – он даже не слышал ее. Никогда раньше его серебряные глаза не казались такими пустыми.

– Неужели? – спросил он и, небрежно взяв Уилла за руку, попытался стянуть его с койки.

Тот звонко приложился головой об боковую стенку.

Уилл застонал и открыл глаза:

– Пусти-и меня!..

– Помоги, – попросил Джем, не глядя на Тессу, и вдвоем они еле вытащили Уилла из кровати.

Он чуть не упал и, покачнувшись, обхватил Тессу рукой, пытаясь сохранить равновесие. Джем тем временем забрал его перевязь.

– Скажи мне, что это не сон!.. – прошептал Уилл и положил голову ей на плечо, коснувшись шеи.

Тесса чуть не подпрыгнула. Его кожа горела как в лихорадке. Потом Уилл провел губами по ее щеке, и они оказались такими же мягкими, как и прежде.

– Джем! – отчаянно позвала Тесса, и он обернулся.

Юноша застегивал второй ремень поверх своего и опять не услышал ни слова. Он опустился на колени, надел на Уилла ботинки и, поднявшись, взял побратима за руку. Уилл был просто счастлив:

– Здорово, мы трое снова вместе!

– Заткнись! – оборвал его Джем.

Уилл хихикнул:

– Эй, Карстаирс, тряхни мошной, отстегни маленько, а то я совсем пустой.

– О чем это он? – недоуменно воскликнула Тесса.

– Он просит меня заплатить за наркотики, – холодно ответил Джем. – Пошли отведем его в экипаж, и я вернусь, отдам деньги.

Они потащили Уилла к выходу, а вслед им неслись вопли существа с раздвоенными копытами; писклявым голоском он допел куплет, затем сорвался на хохот и визг.

Даже грязный воздух Уайтчепела казался чистым и свежим по сравнению со смрадной вонью притона. Тесса едва не упала с крыльца. К счастью, экипаж ждал у обочины, а Сирил спешил им навстречу, всем своим видом выражая тревогу и заботу.

– Как он, жив-здоров? – спросил слуга, снимая руку Уилла с Тессы и обхватывая его за плечи.

Она облегченно вздохнула и отошла в сторону, спина противно ныла.

Как и следовало ожидать, Уилл расстроился и стал вырываться:

– Пусти меня, пусти, говорю! Я и сам могу стоять.

Джем и Сирил переглянулись, потом отошли. Уилл покачнулся, но удержался на ногах. Он поднял голову, и холодный пронизывающий ветер растрепал его влажные волосы, обнажив шею и лоб. Черные пряди били по синим глазам, и Тесса вспомнила, как он стоял тогда на крыше Института: «И я созерцаю Лондон, одно из ужасных чудес света». Его лицо сияло неземной красотой – синие-синие глаза, на щеках румянец, черные волосы вьются по ветру.

Уилл взглянул на Джема и сказал:

– Нечего было заваливаться сюда и вытаскивать меня, как мальчишку. Я прекрасно проводил время!

Тот посмотрел ему в глаза и воскликнул:

– Черт бы тебя побрал!

Джем размахнулся и изо всех сил залепил ему пощечину, Уилл отлетел к экипажу, но не упал. Он прижал руку к щеке, из разбитой губы сочилась кровь, в глазах – полное изумление.

– В карету его, – отрывисто бросил Джем Сирилу, развернулся и снова вошел в красную дверь. Видно, отправился платить за Уилла.

Уилл все еще таращился на друга, по лицу текла кровь.

– Джеймс?..

– Пойдемте, – миролюбиво обратился к нему Сирил.

Как же он похож на Томаса, подумала Тесса, глядя, как слуга открывает дверцу и помогает Уиллу забраться внутрь. Сирил отдал девушке свой носовой платок, теплый и пахнущий дешевым одеколоном. Она с улыбкой поблагодарила его и тоже села в экипаж вслед за Уиллом. Сирил закрыл дверцу.

Уилл забился в угол, обхватил себя руками и прикрыл глаза. Кровь стекала у него по подбородку. Тесса склонилась над ним и приложила платок к разбитым губам. Он поднял руку, дотронулся до ее пальцев и слегка сжал их:

– Да уж, натворил я дел, правда?..

– Боюсь, что да, – сухо ответила Тесса, стараясь не обращать внимания на горячие пальцы, сжимавшие ее руку.

Даже в полумраке экипажа синие глаза Уилла сияли. Впрочем, что там Джем говорил про красоту? «Красота жестока». Разве прощались бы Уиллу его бесчисленные проделки, будь он уродлив? И нужно ли ему это прощение? Тессе казалось, что Уилл поступал так не от большой любви к себе, а из-за испепеляющей ненависти. А вот за что он так ненавидел себя, она не знала.

Он закрыл глаза:

– Тесс, я устал… Мне так хотелось розовых снов. Хоть один раз!

– Но не таких же, Уилл! – мягко ответила она. – Знаешь, от боли нельзя скрыться ни в снах, ни в наркотиках.

Он крепче сжал ее руку.

Дверца распахнулась, Тесса отпрянула. Мрачный как туча Джем сел в экипаж, мельком взглянул на Уилла, откинулся на сиденье и постучал Сирилу, велев трогать. И лошади стремительно понеслись в ночь. Когда Джем потянулся и задернул шторки на окнах, Тесса незаметно убрала платок в рукав. Он был еще влажным от крови Уилла.

За всю дорогу Джем не сказал ни слова и сидел, скрестив руки на груди и мрачно уставившись в никуда. Уилл дремал в углу с легкой улыбкой на губах. Тесса сидела напротив них и напряженно размышляла, как бы разговорить Джема. Он сегодня сам не свой, ведь Джем всегда такой добрый, ласковый и жизнерадостный. А теперь он был какой-то колючий – в глазах пустота, пальцы судорожно сжимают рукава пальто, плечи сгорблены, лицо побелело от гнева.

Как только они подъехали к Институту, он распахнул дверцу и выскочил вон. Крикнув Сирилу, чтобы отвел Уилла в его комнату, Джем помчался по ступенькам, не сказав Тессе ни слова. Девушка оторопело посмотрела ему вслед. Сирил подал руку и помог ей выйти из экипажа. Она поспешила за Джемом, окликая его по имени, но он уже вошел в дом. Он оставил дверь нараспашку, и Тесса побежала за ним, убедившись, что Сирил позаботится о Уилле. Поднимаясь по лестнице, она перестала звать его – было уже очень поздно, колдовские огни едва горели.

Сначала она бросилась к двери Джема и постучала. Никто не откликнулся, и Тесса обежала пару его любимых мест – музыкальную комнату, библиотеку, – но его там не оказалось. В полном унынии она вернулась к себе и стала готовиться ко сну. Одевшись в ночную рубашку, почистила платье щеткой и повесила в шкаф, потом залезла в кровать и уставилась в потолок. Она даже подняла с пола «Ватека», подарок Уилла, но впервые написанный им стишок не рассмешил ее, а смысл прочитанных строк ускользал.

Почему она так переживает из-за Джема? Ведь разозлился он на Уилла, а не на нее. И все же он никогда раньше не терял самообладания в ее присутствии. Но сегодня он был резок, бросил ее одну и думал в первую очередь о себе, а не о ней…

А ведь она привыкла принимать его заботу как должное, внезапно устыдилась Тесса, глядя в мерцающее пламя. Его доброта казалась такой естественной, чуть ли не врожденной, она никогда не задумывалась, чего это стоило ему. Стоять между Уиллом и целым миром, защищая их друг от друга. Пережить потерю своей семьи, даже в горе сохраняя достоинство… Оставаться жизнерадостным и спокойным перед лицом собственной смерти…

Вдруг раздался душераздирающий звук, будто что-то рвется на части. Тесса подпрыгнула. Что это было? Какой-то шум доносился из-за двери… из коридора… Джем?

Девушка вскочила на ноги, набросила халат и поспешно выбежала за дверь.

Она не ошиблась – звуки неслись из комнаты Джема. Она вспомнила их первую встречу – по коридору лилась дивная мелодия, и она пошла тогда на звуки скрипки. А сейчас звучала совсем не музыка… Скорее похоже на вопль, будто кто-то кричит от ужасной боли. Тесса замялась на пороге – ей было страшно, – но она не могла не войти. Наконец она повернула ручку и, открыв дверь, прошмыгнула внутрь тихо, как мышка.

– Джем, – шепотом позвала девушка.

Колдовские огни сочились тусклым светом. Джем сидел в ногах кровати в рубашке и брюках, серебристые волосы взъерошены, скрипка прижата к плечу. Он яростно пилил по ней смычком, извлекая ужасные звуки – скрипка будто кричала. И тут с пронзительным звоном лопнула струна.

– Джем! – воскликнула девушка. Он даже не взглянул на нее, тогда Тесса бросилась к нему и вырвала смычок из рук. – Джем, прекрати! Скрипка… твоя прелестная скрипка… ведь ты испортишь ее!..

Он поднял глаза. Зрачки расширены – серебристой радужки почти не видно, рубашка расстегнута, грудь тяжело вздымается, на лице блестят капли пота. Он покраснел:

– Ну и что с того? Я умираю. Да мне осталась пара лет! Какая разница, кто уйдет раньше – я или скрипка… – Тесса ошеломленно уставилась на него. Джем никогда не говорил так о своей болезни. Никогда. Он встал и отошел к окну. Сквозь густой туман едва пробивался лунный свет, в нем плясали тени, казалось, за стеклами трепещут призраки и строят рожицы. – Ты знаешь, что это правда.

– Еще не поздно… – Ее голос дрогнул. – Нет ничего невозможного, мы найдем…

– Противоядия не существует. – Злость прошла, голос звучал бесстрастно, что еще больше напугало девушку. – Я умру, и ты знаешь это, Тесс. Возможно, в течение года. Я умираю, я один на целом свете. Тот единственный, кому я доверял, решил позабавиться, приняв яд, который убивает меня.

– Ах, Джем, ведь он не хотел причинить тебе боль! – Тесса прислонила смычок к спинке кровати и нерешительно подошла ближе, будто боясь спугнуть дикого зверька. – Он хотел забыться! Пытался убежать от чего-то темного и ужасного. Ведь ты его знаешь и сам видел, как он бросился за Сесилией.

Она стояла совсем близко и очень хотела дотронуться до его плеча, но не решилась. Белая рубашка насквозь промокла от пота и липла к спине и рукам. Через ткань проступали черные татуировки. Джем сунул скрипку в футляр и повернулся к девушке:

– Он знает, каково мне! Если он играет с тем, что погубило меня…

– Но он даже не думал…

– Именно! – В глазах Джема была сплошная чернота. – Тесса, я постоянно твержу себе, что он гораздо лучше, чем хочет казаться. А если нет? Он всегда был рядом. Я ничего не достиг в жизни, но у меня был Уилл, которого я оберегал и защищал. Видимо, напрасно.

Джем так тяжело дышал, что Тесса испугалась. Она приложила тыльную сторону ладони к его лбу и вскрикнула:

– Да ты весь горишь! Тебе нужно отдохнуть…

Он вздрогнул, как от пощечины, и она обиженно отвела руку:

– Джем, да что с тобой?! Тебе неприятно, когда я касаюсь тебя?

– Только не так! – взорвался он и тут же залился краской.

– А как? – Тесса искренне удивилась: подобное поведение было присуще скорее Уиллу, но никак не Джему… Откуда в нем такая таинственность и такая ярость?..

– Ведешь себя как сестра милосердия, будто я твой пациент! Считаешь, что из-за болезни я не такой, как… – твердо начал юноша, но голос предательски дрогнул. Он судорожно вздохнул: – Думаешь, я не знаю, что ты берешь меня за руку лишь для того, чтобы проверить мой пульс? Думаешь, я не знаю, что ты заглядываешь мне в глаза лишь для того, чтобы узнать, сколько «лекарства» я принял? Да будь я здоров, то мог бы надеяться… надеяться на взаимность, я мог бы даже…

Он осекся – то ли осознал, что проговорился, то ли окончательно выдохся. Юноша судорожно хватал ртом воздух, щеки густо покраснели. Тесса в отчаянии покачала головой, косички защекотали шею.

– Не смей так говорить! У тебя просто жар…

Глаза юноши потемнели, он отвернулся и тихо сказал:

– Ты даже представить не можешь, что я хочу тебя… Что я еще живой и не настолько болен, чтобы не…

– Да… – Не раздумывая, Тесса взяла его за руку. Юноша напрягся. – То есть… я совсем не это имела в виду, Джеймс!..

Он накрыл ее кисть рукой и сжал пальцы. Кожу будто обожгло – Джем весь горел. Потом он развернул ее за плечи и притянул к себе.

Они стояли лицом к лицу. Горячее прерывистое дыхание касалось ее волос, от кожи юноши веяло жарким маревом, будто туман поднимался над Темзой. Всем телом Тесса чувствовала биение его пульса, на стройной шее отчетливо трепетала жилка, в серебристых волосах мерцал лунный свет, отчего лицо казалось совсем бледным. В кожу будто впились тысячи иголок, девушку бросило в жар. Тесса не понимала, что с ней творится. Ведь это был ее друг, такой уравновешенный и благонадежный. Джем никогда не заставлял ее сердце учащенно биться, и голова от его прикосновений не кружилась. Раньше.

– Тесса, – позвал он.

Девушка подняла голову – теперь в Джеме не было ни капли уравновешенности или благонадежности. Глаза потемнели, на щеках румянец. Он склонился, их губы встретились. Тесса изумленно застыла, но ответила на поцелуй. Джем. Она целуется с Джемом. Поцелуи Уилла как огонь, а поцелуй Джема – глоток чистого воздуха после заточения в душной темноте. Губы нежные, но твердые, одну руку он положил ей на затылок, мягко направляя ее. Другой рукой дотронулся до ее лица, ласково провел большим пальцем по скуле. Она почувствовала вкус жженого сахара на губах… наверно, от его «лекарства». Прикосновения рук и губ были очень легкими, даже немного нерешительными, и Тесса догадывалась почему. В отличие от Уилла, он прекрасно сознавал, насколько неподобающе они вели себя, и ему было не все равно. Он знал, что не следовало целовать ее, а Тесса понимала, что ей надо бы отстраниться и уйти.

Но она и не подумала отстраняться. И хотя ей до сих пор не верилось, что она целуется с Джемом так, что в ушах звенят колокола и перед глазами все плывет, ее руки будто сами собой поднялись, обняли юношу за шею и притянули ближе.

Джем судорожно вздохнул и замер на миг. Должно быть, боялся, что девушка оттолкнет его, и теперь не мог поверить в происходящее. Тесса провела руками по его плечам и ласково зашептала, умоляя не прерывать поцелуй. Немного помедлив, Джем ответил ей, но уже с большей уверенностью – он целовал ее снова и снова, с каждым движением губ становясь все настойчивее. Он держал ее лицо в своих пылающих ладонях, нежно проводя тонкими пальцами по щекам, словно по струнам. От его прикосновений Тессу бросало в дрожь. Потом его пальцы опустились ниже, он обнял девушку за талию, и тут ее босые ноги поскользнулись на ковре, и они кубарем полетели на кровать.

Крепко вцепившись в его рубашку, Тесса увлекла Джема за собой. Ощутив тяжесть его тела, девушка замерла – будто к ней вернулось что-то, некогда принадлежавшее ей, но потом потерянное и забытое. Джем был легкий, как птица, и сердце его билось, как будто у птицы. Она провела руками по серебристым волосам, оказавшимся, как в ее самых тайных снах, мягкими, словно птичий пух. А Джем водил руками по ее телу, не до конца поверив в реальность происходящего. Дрожащие пальцы потянулись к поясу халата и замерли.

Его неуверенность отдалась в сердце девушки бесконечной нежностью, которой с лихвой хватило бы на них обоих. Тессе захотелось, чтобы он увидел ее такой, как она есть, – просто Тесса Грей, и ни капли превращения. Она опустила руки, развязала пояс и выскользнула из халата, оставшись в белоснежной батистовой рубашке.

Тесса подняла глаза и тряхнула волосами, упавшими на лицо. Оперевшись на руки, Джем восхищенно обвел ее взглядом и повторил охрипшим голосом те самые слова, что сказал в экипаже, прикоснувшись к ее волосам:

– Ni hen piao liang.

– Что ты сказал? – прошептала Тесса, едва переводя дыхание.

– Я сказал, что ты красива, – улыбнулся юноша. – Я не хотел говорить тебе этого раньше. Ты бы решила, что я позволяю себе лишнее.

Она провела рукой по его щеке, потом по шее, где яростно пульсировала жилка. Он так близок и так беззащитен. Серебристые ресницы затрепетали, словно крылья бабочки, когда юноша попытался проследить взглядом за движением ее руки.

– Так позволь себе лишнее! – прошептала девушка.

Джем склонился к ней, их губы встретились вновь, и шок прикосновения пронзил ее насквозь. Тесса прикрыла веки, будто от этого можно скрыться в темноте. Джем что-то прошептал и обнял ее еще крепче. Они откатились в сторону, девушка обвила его ногами, и они с такой силой прижались друг к другу, что стало трудно дышать, но остановиться уже не могли. Она нащупала пуговицы на его рубашке, но, даже открыв глаза, так и не расстегнула ее – слишком сильно дрожали руки. Разрывая ткань и обрывая пуговицы, Тесса наконец справилась с рубашкой, и юноша сбросил ее на пол. Его глаза снова сияли серебром, с удивлением заметила Тесса, хотя на глаза успела взглянуть лишь мельком – она с восхищением смотрела на его стройное тело. Джем был гораздо тоньше Уилла, но эта хрупкость была полна очарования, как строки изящного стиха. «Как золота тончайший пласт». Под слоем мышц на груди проглядывали ребра, а нефритовая подвеска, подаренная Уиллом, лежала во впадинке между двумя острыми ключицами.

– Ну да, – сказал юноша, придирчиво оглядывая себя, – я не… то есть я…

– Ты красивый, – уверенно сказала Тесса. – Джем Карстаирс, ты красивый!

Глаза Джема широко распахнулись, когда девушка потянулась к нему. Руки больше не дрожали и не спешили, теперь она восхищенно исследовала каждый дюйм его тела. У ее матери была старинная книга с очень хрупкими страницами, которые рассыпались, стоило к ним неосторожно прикоснуться. Тесса чувствовала такую же огромную ответственность, нежно проводя пальцами по татуировкам на груди юноши; потом рука дошла до впадины под ребрами и, наконец, до плоского живота, который вздрогнул под легкими прикосновениями. И в этой хрупкости юного тела была особая прелесть.

Джем тоже не мог остановиться – будто искусный музыкант, он играл на струнах ее стройного тела, проводя пальцами по тому, чего совсем не скрывала тонкая батистовая рубашка. Он обращался с ней, как с любимой скрипкой, и у Тессы перехватывало дыхание от этой бесконечной нежности. Его горячечный жар передался и ей, теперь огонь пожирал уже два тела, их волосы взмокли от пота и липли ко лбам и шеям. Тесса жаждала этого огня на грани боли, остальное было уже неважно. Ведь это происходит не с ней, а с воображаемой Тессой, которая смеет вести себя так. Ей вспомнился сон – там Джем лежал в кровати, объятый языками пламени. Она даже не мечтала гореть вместе с ним, и теперь ей хотелось большего, еще горячее, еще сильнее, – в прочитанных ею романах об этом не было ни слова!.. Знал ли Джем, что именно происходит с ними? Уилл знал, подумала Тесса. А вот Джему, как и ей, происходящее представлялось чем-то неведомым, и он тоже доверял сейчас лишь своим глубинным инстинктам. Тонкие пальцы скользнули по ее груди и попытались расстегнуть пуговки на ночной рубашке, потом Джем склонился и поцеловал ее в плечо. Прикосновение губ к обнаженной коже оказалось таким ошеломляющим, что Тесса инстинктивно взмахнула рукой, пытаясь прикрыться. Она нечаянно столкнула подушку с кровати, а та задела тумбочку. Что-то с грохотом упало на пол, и по комнате мгновенно разнесся тяжелый сладковатый запах специй.

Джем отшатнулся, на лице застыл ужас. Тесса села и стыдливо запахнула рубашку на груди. Джем потрясенно смотрел вниз, уставившись на серебряную шкатулку, в которой он держал свое «лекарство». Крышка открылась, сверкающий порошок рассыпался по всему полу. От него поднималась легкая серебристая дымка, наполняя комнату сладковатым пряным ароматом.

Джем обнял ее и притянул к себе, но теперь в его объятии была не страсть, а страх.

– Тесс, – тихо сказал юноша, – тебе нельзя здесь оставаться: порошок смертельно опасен. Если он попадет на кожу, то… И дышать этим воздухом тоже не стоит… Тесса, прошу, скорее уходи.

Она вспомнила, как Уилл выставил ее тогда с чердака. Неужели так должно быть всегда: сначала юноша целует ее, а потом отсылает прочь, будто служанку, в услугах которой он больше не нуждается?!

– Никуда я не уйду! Джем, я лучше помогу тебе все собрать! Ведь я…

«Твой друг», – едва не вырвалось у нее. Но с друзьями так себя не ведут. Кто же она ему?

– Пожалуйста, уходи, – мягко попросил Джем, но голос предательски дрогнул. Да ведь он стыдится себя! – Я не хочу, чтобы ты видела, как я ползаю на коленях, собирая эту дрянь. Ни один мужчина не вынесет, если девушка, которую он… – Юноша судорожно вздохнул. – Извини, Тесса…

Девушка, которую он… что? Но спросить она не решилась. Тессу захлестнули жалость, сострадание и ужас от того, что они натворили. Она коснулась губами его щеки, но Джем даже не шелохнулся. Тогда она выскользнула из кровати, подняла с пола халат и тихо вышла вон.

Коридор был все тот же, что и несколько минут – часов? – лет? – назад: длинный, пустой, освещенный тусклым сиянием колдовских камней. Тесса уже вошла в свою комнату, как вдруг заметила что-то в конце коридора. Не раздумывая, девушка прикрыла дверь, оставив узкую щелку, и прильнула к ней.

По коридору кто-то шел. Сперва Тессе показалось, что это светловолосый юноша, но через миг она узнала Джессамину, одетую в мужское платье. На ней были брюки и жилет, сверху камзол, в руках шляпа, длинные волосы убраны в узел на затылке. Она воровато оглянулась по сторонам, словно опасаясь слежки, потом стремительно скрылась за углом.

Тесса закрыла дверь, безуспешно пытаясь понять, что все это значит. Почему Джессамина бродит по Институту глухой ночью, переодевшись юношей? Повесив халат, Тесса в изнеможении рухнула на кровать. Она невероятно устала, как в ту ночь, когда умерла тетя Генриетта, и уже не чувствовала ни боли, ни горя. Закрыв глаза, она сначала увидела Джема, а потом Уилла, рука прижата к окровавленным губам. Эти двое настолько переплелись в ее сознании, что даже во сне девушка не могла понять, кого из них она целует.