Хроники Бейна № 6
Спасение Рафаэля Сантьяго
Кассандра Клэр

Лето 1953 года выдалось по-настоящему жарким. Солнце немилосердно жгло тротуар, и тот послушно таял в его лучах. Несколько парней из Бауэри решили организовать посреди улицы фонтан и открыли пожарный гидрант, выиграв несколько минут настоящего облегчения.

Как Магнус осознал позднее, во всем было виновато солнце. Солнце и еще новелла Рэймонда Чандлера, которую он только что закончил читать. Колдуна охватило жгучее желание стать частным сыщиком.

Однако в его планах существовала одна внушительная загвоздка. В кино и на страницах книг большинство детективов выглядели так, будто они нацепили выходной костюм для похода на скромную городскую вечеринку. Магнус решил смыть пятно с репутации профессии и потому выбрал удобный немаркий костюм, симпатичный и в то же время ультрамодный. Он облачился в тренч, серый костюм с зелеными вельветовыми манжетами и подходящий по цвету котелок с загнутыми полями.

Жара была настолько одуряющей, что ему следовало снять пиджак практически сразу, как только он вышел из дверей. Однако мысль эта была безжалостно пресечена на корню. К тому же у него были великолепные изумрудно-зеленые манжеты.

Конечно, намерение стать частным детективом основывалось отнюдь не только на желании наряжаться. Он был колдуном, и к нему обращалось множество людей, желающих разрешить собственные проблемы. Что он и делал за разумное вознаграждение. Нью-Йорк полнился слухами о том, что некий Магнус выручает людей из беды. Конечно, в Бруклине имелось одно прибежище для тех, кому необходимо было спрятаться, однако ведьма, организовавшая его, ничьих проблем не решала. Тогда отчего бы и не принять вознаграждение за труды?

Когда Магнус бесстыдно-черными буквами писал на собственном окне: «Магнус Бейн, частный детектив», он вовсе не думал, что ему тут же подвернется удобный случай проверить свои способности. Однако тот, кто нашептывает судьбе на ушко собственные желания, может быть уверен, что уж случай-то ему предоставят.

Перед тем как появиться в офисе, Магнус успел съесть мороженое. И когда перед ним появилась она, его первая клиентка, он весьма обрадовался этому факту. Она вовсе не была блондинистой дурочкой, чтобы отчаянно стучать по витражному стеклу. Похоже, она была из тех женщин, кто не понаслышке знал о Сумеречном мире, и пришла она к Магнусу неспроста.

Он коснулся полей котелка и сказал:

– Могу я вам чем-нибудь помочь, мадам?

На женщине было изрядно поношенное, однако все еще очень добротное платье из шотландки, перехваченное на талии ремешком. Ей было сильно за тридцать. Столько же, сколько и его личному помощнику. Черные волнистые волосы обрамляли маленькое личико в форме сердечка, а брови казались настолько тонкими, что придавали ей одновременно притягательный и немного испуганный вид.

Она пожала ему руку, и маленькая рука оказалась неожиданно сильной.

– Меня зовут Гваделупа Сантьяго, – сказала она. – А вы тот самый… – Она многозначительно взмахнула рукой. – Не могу подобрать точного слова. Волшебник, человек, владеющий магией.

– Вы можете называть меня магом, если угодно, – ответил Магнус. – Это не имеет особого значения. Главное, что я тот, кто может вам помочь.

– Да, – сказала Гваделупа. – Именно это я и имела в виду. Вы должны спасти моего сына.

Магнус предложил даме войти. Как он понял, в помощи нуждается ее родственник. Люди часто приходили к нему за исцелением, конечно, не так часто, как к Катарине Лосс, но все же достаточно часто. Исцелить маленького мальчика было куда приятнее, нежели заниматься высокомерными Сумеречными охотниками, которые частенько появлялись здесь, даже не имея возможности оплатить его услуги.

– Расскажите мне о своем сыне, – попросил он.

– Рафаэль, – сказала Гваделупа. – Его зовут Рафаэль.

– Расскажите мне о Рафаэле, – послушно отозвался Магнус. – Как давно он заболел?

– Он вовсе не заболел, – сказала Гваделупа. – Боюсь, он мог погибнуть.

Голос ее звучал спокойно, как будто она не озвучила только что самый страшный кошмар любого родителя.

Магнус нахмурился:

– Не знаю, что вам обо мне рассказывали, но тут я ничем не могу вам помочь.

Гваделупа крепче сжала его руку.

– Речь идет не об обычной болезни или о том, что мог бы исцелить кто-то из моего мира, – пояснила она. – Речь идет о вашем мире, точнее, о том, что они соприкасаются между собой. Речь идет о монстрах, от которых отвернулся Бог, о тех, кто видит в темноте и терзает невинных. – Она быстро отвернулась, оглядывая гостиную, и юбка из шотландки закрутилась вокруг ее ног. – О вампирах, – прошептала она.

– О нет, только не это, опять кровососы, – простонал Магнус. – Что за наваждение!

Страшные слова прозвучали. Собрав все свое мужество, Гваделупа продолжила рассказ.

– Сначала до нас доходили слухи об этих жутких созданиях, – выпалила она. – Затем это стали не просто слухи. Один из монстров начал рыскать в округе. Охотиться на маленьких девочек и мальчиков. У одного из друзей Рафаэля пропал младший брат. Мальчика нашли буквально на пороге собственного дома. Крови в его теле не осталось. Мы молились, каждая мать, каждая семья молилась о том, чтобы беда обошла ее стороной. Но мой Рафаэль попал в компанию мальчишек немного старше, чем он сам. Хорошие мальчики из хороших семей, но как бы это сказать… мечтающие доказать всем, что они настоящие мужчины, хотя им еще было взрослеть и взрослеть. Вы понимаете, о чем я?

Магнус не стал отпускать шуточек. Вампиры, ради спортивного интереса нападающие на детей, вампиры, которые не собираются останавливаться, – это совсем не смешно. Он ответил Гваделупе серьезным, понимающим взглядом.

– Они сколотили группу, – продолжила она. – Совсем не похожую на уличную банду, но мальчики говорили, будто собираются патрулировать улицы. Однажды они выследили вампира по дороге в укрытие и растрезвонили всем, что теперь знают, где его искать, что доберутся до кровопийцы. По глупости я не обращала внимания на мальчишескую болтовню. Гораздо больше я переживала за моих младших детей, и все казалось какой-то глупой игрой. А потом Рафаэль и все его друзья исчезли. Это произошло несколько ночей назад. Прежде они могли пропасть на целую ночь, но несколько ночей – это слишком долго. Рафаэль никогда не стал бы меня так пугать. Я хочу, чтобы вы выяснили, где прячется вампир, и отыскали моего сына. Если он еще жив, спасите его.

Если вампиру уже доводилось убивать человеческих отпрысков, подростки, заявившиеся к нему домой, должны были показаться ему чем-то вроде коробки с леденцами. Сын этой женщины мертв.

Магнус опустил глаза:

– Я попытаюсь выяснить, что с ним произошло.

– Нет, – оборвала его женщина.

Магнус поднял голову, повинуясь властному тону.

– Вы не знаете моего Рафаэля, – сказала она. – Зато я знаю. Он спутался со старшими мальчиками, но он вовсе не их шестерка. Они прислушивались к нему. Ему всего пятнадцать, но по силе и быстроте он не уступает взрослому. Если в живых остался только один, это будет мой Рафаэль. Вам не придется искать его тело. Идите и спасите Рафаэля.

Маленькая прекрасная брюнетка… Магнус готов был выполнить все, что было в его силах.

– Даю вам слово, – ответил он.

Ему не терпелось начать расследование. Прежде чем отправиться в отель «Дюмор» – место, где с начала 1930-х годов хозяйничали вампиры и просто не могли не побывать Рафаэль и его друзья, – нужно было навести кое-какие справки. Жители Нижнего мира вполне могли знать что-то о вампире, который настолько дико нарушил Закон. Конечно, нежить могла про молчать в надежде, что вампиры сами разберутся с отступником, но также – и это был худший вариант – могла обратиться к Сумеречным охотникам.

Гваделупа схватила Магнуса за руку до того, как он покинул офис. Вызова в ее взгляде больше не было, теперь он стал умоляющим. Магнус понял, что она никогда не стала бы просить ради себя, однако готова была умолять ради сына.

– Я дала ему крестик, – сказала она. – Падре из собора Святой Сесилии дал его мне собственными руками, и я отдала его Рафаэлю. Он маленький, золотой, вы узнаете моего мальчика по этому крестику. – Женщина прерывисто вздохнула. – Я дала ему крест.

– Значит, вы подарили ему шанс, – сказал Магнус.

Отправляйся к феям, чтобы узнать последние слухи о вампирах, к оборотням – за последними слухами о феях, и никогда не распускай слухов об оборотнях, потому что они могут выцарапать тебе за это глаза: таков был девиз Магнуса.

Ему посчастливилось свести знакомство с феей, работавшей в ночном клубе у Лу Уолтерса. Клуб этот располагался в самой бедной и грязной части Таймс-сквер. Магнус приходил сюда посмотреть на Мэй Уэст раз или два и не мог не заметить хористку с сияющими крылышками и бледно-аметистовой кожей. Так они и подружились с Эйвел – если можно назвать дружбой взаимовыгодный обмен информацией.

Она сидела на ступенях, уже одетая в сценический костюм, выставлявший на обозрение большую часть нежно-лиловой плоти.

– Я здесь для того, чтобы посоветоваться с феей насчет вампира, – низким голосом произнес Магнус, и фея рассмеялась.

Магнус не мог ответить ей тем же. Он чувствовал, что еще не скоро выбросит из головы выражение лица Гваделупы, когда та сжала его руку в последний раз.

– Я ищу мальчика. Человека. Скорее всего, его захватил кто-то из гарлемского клана.

Эйвел грациозно пожала плечиками:

– Ты же знаешь вампиров. Это мог быть любой из них.

Магнус засомневался, однако все же добавил:

– Дело в том, что этот вампир предпочитает очень юных смертных.

– В таком случае… – Эйвел возмущенно взмахнула крылышками: даже самые дикие обитатели Нижнего мира не помышляют об охоте на детей. – Возможно, я слышала кое-что о Луисе Карнштейне.

Магнус жестом велел ей продолжать и наклонился поближе, сдвинув шляпу на затылок, чтобы Эйвел могла говорить ему на ухо.

– До недавнего времени он жил в Венгрии. Это очень старый вампир, поэтому леди Камилла с радостью приняла его. И еще он питает особую любовь к детям. Их кровь кажется ему самой чистой и сладкой, а плоть – самой нежной. Ему пришлось бежать из Венгрии после того, как просвещенные отыскали его логово… и обнаружили там всех исчезнувших детей.

Магнус нахмурился. Миссия по спасению Рафаэля представлялась ему все более невыполнимой.

Эйвел посмотрела на него, и в ее миндалевидных глазах мелькнула тень сожаления. Если фея испытывает сожаление, значит, впору запаниковать.

– Покончи с этим, маг, – сказала она. – Ты ведь знаешь, что сделают Сумеречные охотники, если обнаружат кого-то вроде него. Если Карнштейн начнет выкидывать свои штучки в нашем городе, хуже будет для всех. Нефилимы убьют всех вампиров, которые попадутся им на пути. Вопросы будут задавать уже после того, как поработают клинки серафимов.

Магнус терпеть не мог отель «Дюмор» и приходил сюда лишь в случае крайней необходимости. Все здесь было ветхим и грязным, а стены хранили дурные воспоминания. Однако сегодня без визита в это злачное местечко не обойтись.

Солнце пока еще варилось на закипающем в багровом огне небосклоне, но времени оставалось не так уж много. Уж если ему предстоит сразиться с вампирами, то делать это надо в тот момент, когда они наиболее слабы.

Когда-то отель «Дюмор» входил в десятку лучших отелей Нью-Йорка, но после памятного Магнусу события, когда весь мир чуть было не рухнул в тартары, пришел в запустение. Вампиры, облюбовавшие его для своей резиденции, постоянно болтались в округе. Магнус никогда не интересовался, были ли Камилла и ее подопечные причастны к случившейся здесь в 1929 году трагедии. Скорее всего, нет, тешил он себя надеждой, но то, что они вписались в эти интерьеры, – состоявшийся факт. Люди поговаривали, что в полуразрушенном здании водятся привидения, и обходили его стороной. Возможно, муниципальные власти когда-нибудь решатся его снести, и Магнус был бы рад этому. Это изрядно пощекотало бы Камилле нервы.

Молоденькая вампирша торопливо пересекла холл и направилась к Магнусу. Ее красно-зеленое платье и выкрашенные хной волосы ярко сияли в сером сумраке.

– Тебя здесь не ждали, маг! – с ходу заявила она.

– Неужели? Какой пассаж! Приношу свои извинения, мисс. Но прежде чем я уйду, могу я спросить кое о чем? Ты что-нибудь знаешь о Луисе Карнштейне? – быстро проговорил Магнус. – И о детях, которых он затянул в отель и зверски убил?

Девушка отпрянула назад так, будто Магнус помахал крестом у нее под носом.

– Он наш гость, – пролепетала она. – Леди Камилла сказала, что он оказал нам честь. Мы ничего такого не знали.

– Нет? – спросил Магнус, и в голосе его прозвучало недоверие.

Конечно, вампиры Нью-Йорка всегда отличались осторожностью. Они довольствовались лишь самым необходимым, и любые промашки тут же исправлялись, пока о нарушениях Закона не пронюхали Сумеречные охотники. В то же время Магнус не исключал, что, если Камилла захочет ублажить гостя, она вполне может закрыть глаза на убийства. Это в ее духе: предложить гостю человеческие жизни.

Магнус все больше сомневался в том, что Луис Карнштейн оставит на закуску столько лакомых кусочков. Возможно, он уже пустил ребят в расход.

Он посмотрел на стоящую перед ним нежную красотку: интересно, сколько жертв на ее счету?

– Пожалуй, – тихо произнесла она, – мне стоит сейчас сходить за нефилимами.

Нефилимы были самым страшным кошмаром любого монстра. Но Магнус тоже умел превращаться в монстра. И он вовсе не собирался оставлять мальчишку в их логове, если он еще жив. Между его пальцев пробежали голубые искорки. Глаза девушки изумленно расширились.

– Ты… Магнус Бейн, – выдохнула она.

– Да, – ответил Магнус. Иногда известность бывает очень кстати.

– Тела наверху. В Голубой комнате. Он любит играть с ними… когда все закончится.

Девушка шагнула в сторону и растворилась в тени.

Магнус расправил плечи. Самое главное он узнал, и, похоже, никто больше не собирался чинить ему препятствий.

Он направился вверх по изогнутой лестнице, застеленной пыльной ковровой дорожкой. Апартаменты, в которых вампиры принимали дорогих гостей, находились на самом верху.

Отыскать Голубую комнату оказалось проще простого, достаточно было вспомнить, где в лучшие времена находились номера люкс.

Магнус вошел, и ему сразу бросилась в глаза огромная дыра в потолке. Когда-то потолок сиял нежно-голубым цветом, который художники именуют цветом летнего неба. Слепящий дневной свет был подобен фонарю в руках тех, кто не боится столкнуться лицом к лицу с монстром.

Девушка не обманула – тела подростков, наивно объявивших охоту на вампира, были здесь. Глупые мальчишки, они не сомневались в своей победе. Также здесь были тела и других, более маленьких детей. Этих вампир убил раньше. А затем спрятал.

«Я опоздал, спасать тут некого», – с сожалением подумал Магнус. Казалось, комната пропахла кровью и смертью, а еще – страхом, сменившим надежду на избавление.

Судя по всему, этот Карнштейн съехал с катушек. Иногда такое случается – возраст и одиночество с любым могут сыграть злую шутку. Магнус уже сталкивался с подобным. Лет тридцать назад нечто подобное случилось с одним парнем-колдуном. Хотелось бы надеяться, что его самого минует чаша сия. «Если я впаду в старческий маразм, пусть меня остановят», – шепнул он себе под нос, чтобы выпустить пар.

После оргии, которая здесь происходила, на выцветших бледно-голубых стенах остались кровавые потеки, на полу темнели лужицы. Кровь мальчишек и насыщенно-красная кровь Луиса Карнштейна; высыхая, кровь вампира не меняет цвет.

В одной из лужиц человеческой крови что-то поблескивало. Магнус наклонился и присмотрелся. Крестик. Маленький золотой крестик. Теперь он может отдать Гваделупе хотя бы это. Магнус положил крестик в карман. Ему хотелось побыстрее покинуть эту комнату.

Внезапно он услышал жуткие чавкающие звуки. В дальнем углу комнаты был вампир. И вампир этот склонился над мальчиком.

Магнус взмахнул рукой, и вампира отбросило к окровавленной стене. Медлить было нельзя. Спотыкаясь о мертвые тела, колдун бросился к мальчику и заключил его в объятия. Ему было не больше пятнадцати, возможно, шестнадцати лет. И он умирал.

При всех своих способностях Магнус не мог наполнить его тело кровью. Подложив руку под темную голову, он ждал момента, когда подросток откроет глаза. Во всяком случае, он надеялся на это.

Но мальчик ни разу не взглянул на него. Пальцы с грязными ногтями судорожно вцепились в руку Магнуса. Мальчик вздохнул раз, затем второй, третий, а потом пальцы его разжались.

– Как его имя? – сквозь зубы спросил вампира Магнус. – Это был Рафаэль?

Он и сам не знал, почему подумал о Рафаэле. Меньше всего ему хотелось, чтобы сын Гваделупы умер у него на руках. Мальчишка прожил дольше всех, но он не смог его спасти. Магнус вспомнил умоляющий взгляд Гваделупы.

Вампир сидел, привалившись к стене, там, куда его отбросил колдун.

– Рафаэль… Ты пришел сюда, чтобы найти Рафаэля? – Он издал короткий полубезумный смешок.

– Что тебя так развеселило? – раздраженно спросил Магнус и почувствовал прилив ненависти. Он уже давненько не убивал вампиров, но сейчас был готов растерзать этого стервеца.

– Потому что я и есть Рафаэль Сантьяго, – ответил вампир.

Колдун в ужасе уставился на вампира и только сейчас разглядел, что он молод. Да какое там молод – не старше убитого им мальчишки. Он прижал колени к груди и обхватил их руками. Лицо обрамляла копна вьющихся волос, большие темные глаза были картинно красивы, но мягкий мальчишеский рот был перемазан кровью. По бокам рта сверкали клыки. Вампира трясло, как будто он умирал от холода. Однако в комнате стояла удушающая жара. «Как в аду», – подумал Магнус.

Он встал и подошел ближе:

– Рафаэль?

При звуке его голоса Рафаэль поднял голову. У вампиров кожа белая, точно соль, но кожа Рафаэля пока еще оставалась смуглой, хотя в ней не было уже того приятного оттенка, которым обладала кожа его матери. Это была кожа мертвого человека.

Руки мальчишки были покрыты таким толстым слоем грязи, словно он недавно выбрался из могилы. Земля была и в кудрявых волосах. Когда-то их ласково перебирали пальцы Гваделупы, но теперь… как же она это перенесет?

На щеках Рафаэля остались дорожки слез. На шее также была кровь, но Магнус знал, что рана уже закрылась.

– Где Карнштейн? – спросил он.

– Вампир решил, – заговорил мальчик, – что, если меня обратить, я помогу ему расправиться с остальными. – Он снова рассмеялся безумным смехом. – Но я этого не сделал, нет. Он… Он мертв. Стал пылью, которую унесло ветром.

Мальчик указал на дыру в потолке.

Магнус замер. Обычно новообращенные вампиры настолько поглощены голодом, что не могут думать ни о чем другом. Неужели он убил Карнштейна? Колдуну хотелось узнать подробности, узнать, кого еще убил мальчик.

Однако он не задал ни одного вопроса, и вовсе не потому, что это было жестоко. Если Рафаэль восстал против того, кто его обратил, а потом справился с ним, у мальчишки железная воля.

– Мои друзья… они все мертвы, – произнес Рафаэль с видимым усилием.

Колдун с растущей тревогой наблюдал за его взглядом. Мальчик неотрывно смотрел на дыру в крыше, через которую ветер унес прах Карнштейна.

– Они все, все мертвы, – повторил Рафаэль. – И я тоже мертв.

Внезапно мальчик вскочил и прыгнул вперед, к пятну яркого света на полу. Мгновенно разгадав его намерение, Магнус успел подставить ему подножку.

Упав, Рафаэль издал звериный вопль. Кожа Магнуса покрылась мурашками. Рафаэль полз к пятну солнечного света, зная, что это единственный шанс покончить с собой. Магнус не мог этого допустить. Он схватил мальчика за ногу, но тот дал отпор. Видя в Магнусе того, кто мешает ему осуществить задуманное, он пустил в ход отточенные улицей кулаки. Чтобы справиться с ним, Магнусу пришлось воспользоваться колдовской силой, но, даже пригвожденный к полу, Рафаэль продолжал извиваться.

– Дай мне уйти! – раздался отчаянный крик.

– Нет, – прошептал Магнус. – Меня наняла твоя мать, Рафаэль. Лежи спокойно. Твоя мама просила разыскать тебя. – Он достал из кармана золотой крестик и помахал перед лицом мальчишки: – Она сказала, что дала тебе это, и просила спасти тебя.

Рафаэль отшатнулся, и Магнус поспешно убрал крест подальше. Внезапно мальчик зарыдал. Его трясло все сильнее, и смотреть на это было очень тяжело.

– Ты что, дурак? – сквозь слезы крикнул Рафаэль. – Ты не можешь меня спасти. Никто не может!

Магнус ощутил вкус его отчаяния, словно это была кровь. Больше всего на свете он сожалел о том, что не нашел его мертвым.

Выплакавшись, Рафаэль стал гораздо сговорчивее. Не представляя, что с ним теперь делать, Магнус решил отвести его к себе домой.

Раздираемый чувством вины, колдун остановился у телефонной будки. Надо было позвонить Этте в маленький джаз-клуб, где она выступала по вечерам. Он объяснил, что сегодня ему не следует наносить визитов, поскольку нужно будет разобраться с одним мальчиком-вампиром.

– Хм, мальчик-вампир? – Этта рассмеялась, точно жена, пожурившая мужа за то, что он постоянно приволакивает из антикварного магазина всякие странные штуковины. – Не знаю в городе ни одного истребителя вампиров, к кому бы ты мог обратиться за помощью.

Магнус улыбнулся:

– Я справлюсь и сам. Поверь мне.

– Ох, я всегда тебе верю, – ответила Этта. – Хотя мама постоянно пытается меня переубедить.

Когда Магнус вышел из телефонной будки, Рафаэль сидел на тротуаре, склонившись над мужчиной. Заметив Магнуса, он угрожающе зашипел, словно защищающий добычу кот. Мужчина был без сознания, воротник белой рубашки окрасился красным. Магнус вырвал бедолагу из рук Рафаэля и отнес к кустам. Потом вытащил из его кармана бумажник – когда мужчина очнется, пусть подумает, что его ограбили.

Рафаэль сидел на том же месте со скрещенными на груди руками. Вокруг рта подсыхала кровь. Магнуса охватило отчаяние.

– Ты должен был позволить мне умереть, – глухо произнес мальчик.

– Не мог.

– Почему?

– Потому что я пообещал твоей матери вернуть тебя домой.

При упоминании о матери Рафаэль застыл. У него был такой вид, будто его отшлепали. Казалось, его охватило смущение, справиться с которым непросто.

– Вы и впрямь считаете, что она захочет увидеть меня? – выдавил он наконец. – Вот таким?

Голос его дрогнул, нижняя губа оттопырилась, как у ребенка. Но потом он провел рукой по лицу, и Магнус увидел совсем другого Рафаэля: уверенного в себе, контролирующего каждое свое слово.

– Посмотрите на меня, – произнес он. – Да она меня на порог не пустит.

Магнус задумался. Он прекрасно помнил, как Гваделупа отзывалась о монстрах, рыщущих в темноте и убивающих невинных. И вот придет ее сын с обагренными кровью руками… Его собственная мать, когда обо всем узнала, не смогла к нему прикоснуться, а отчим пытался его утопить. Но он все еще любил их, а раньше… а раньше они любили его.

Любовь – последнее, что остается, когда теряешь все. Но и любовь можно отнять. И любовь побеждает не всегда.

Магнус не мог обещать Рафаэлю, что Гваделупа отнесется к нему с той же любовью, однако до тех пор, пока Рафаэль любил свою мать, у него оставалась надежда. Теперь Магнус знал, как ему помочь.

Он наклонился и заглянул в неподвижные глаза подростка:

– Что, если она никогда об этом не узнает?

Рафаэль моргнул:

– Что вы имеете в виду?

Колдун полез в карман и достал оттуда крестик:

– Что, если ты придешь домой с крестом, который она тебе дала?

Магнус отпустил крестик, и Рафаэль поймал его раскрытой ладонью. Металл обжег ему кожу, лицо побелело от боли.

– Все в порядке, Рафаэль, – нежно сказал Магнус.

Рафаэль широко раскрыл глаза и уставился на колдуна, чего тот никак не ожидал.

– Здорово, Рафаэль, – похвалил Магнус. – Держишься молодцом.

Рафаэль очень медленно сжал крест в руке. Во все стороны от его пальцев потекли струйки дыма, запахло паленой плотью.

– Здорово? – эхом отозвался мальчишка. – Держусь молодцом? Да я только начал.

Все тело Рафаэля дрожало от боли, однако он по-прежнему сжимал в руке материнский крест.

– Хорошее начало, – покровительственно сказал Магнус. – Но от тебя может потребоваться гораздо больше.

Глаза Рафаэля сузились, но он промолчал.

– Конечно, – буднично продолжил колдун, – может оказаться, что ты не справишься. Впереди много всего, а ты еще ребенок.

– Ты что, дурак? – огрызнулся Рафаэль. – Сам знаю, что впереди много всего. Но, кроме тебя, мне некому помочь, а ты не слишком-то убедителен.

Магнус вдруг понял, что вопрос Рафаэля «Ты что, дурак?» был всего лишь вопросом – любимым вопросом этого стервеца.

К наступлению ночи Рафаэля удалось переодеть в темную неприметную одежду. Помогли с этим старые клиенты Магнуса, так как у самого колдуна ничего «неприметного» не было. Магнус не стал скрывать, с какой целью требуется одежда, и далеко не все одобрили его действия. Рафаэлю также пришлось рассказать кое-что о Нижнем мире и о Сумеречных охотниках – потомках ангелов, преследующих любого, кто посмеет нарушить Закон. Магнусу хотелось взбодрить мальчишку, и он даже показал ему кое-какие чудеса, однако Рафаэля, похоже, это не слишком заинтересовало. Он спрашивал лишь об одном: как долго ему придется удерживать крест?

Этта высказалась об этом просто: он либо боится, либо полон решимости исполнить то, что задумал.

Вообще, они с Рафаэлем предпочитали сохранять дистанцию. Рафаэля удивило, что у колдуна есть подруга, к тому же из смертных, а Этта, не понаслышке знавшая Нижний мир, с опаской относилась к подопечному Магнуса. Когда Этта приходила, Рафаэль предпочитал где-нибудь отсидеться.

С Эттой Магнус повстречался лет пятнадцать назад, в клубе. Магнус пригласил ее потанцевать, а она ответила, что боится к концу танца влюбиться в него без памяти. «Я уже влюбился», – сказал он.

Из-за Рафаэля Магнус не мог ходить в клуб, но теперь у них появилась новая традиция. Когда Этта заканчивала работу, она приходила к нему домой, сбрасывала с ноющих от боли ступней каблуки, и они танцевали, нежно напевая друг другу бибоп, часто заключая пари, какую из мелодий смогут протанцевать дольше.

– Рафаэль стал вампиром всего несколько дней назад, – как-то сказала Этта. – А до того он был обыкновенным мальчиком, да?

– Если тебя это успокоит, у меня есть подозрение, что он был опасным мальчиком.

Этта не засмеялась.

– Мне всегда казалось, что вампир обязательно должен быть древним, – задумчиво произнесла она. – Я прежде не задумывалась о том, как люди превращаются в вампиров, какие чувства они при этом испытывают. Вот Рафаэль… Он ведь просто несчастный ребенок, и он, конечно, слишком юн для такой ноши. С другой стороны, многие мечтают о том, чтобы вечно оставаться молодыми. Кстати, тебе, дорогой, это удается.

В последнее время Этта говорила о возрасте все чаще и чаще. О замужестве она не задумывалась. На самом деле она могла вскружить голову любому, добиться, чтобы ей сделали предложение, пойти к алтарю в пышном платье, а потом нарожать кучу ребятишек. Однако ее это не прельщало. Ей было хорошо с Магнусом, но за пятнадцать лет их знакомства она изменилась, а он – нет.

Магнус все понимал. Ему следовало уйти гораздо раньше, и тому были тысячи причин. За бессмертие приходится платить – и терять тех, кого любишь. Снова, снова и снова. С некоторыми из своих возлюбленных он жил до самой смерти – их смерти, – а потом, спустя время, начинался новый роман. Они с Эттой были обречены на расставание, но он не хотел ранить ее.

– А ты хотела бы остаться молодой? – спросил он.

Ответа не последовало.

– Нет, – сказала наконец Этта, прижавшись щекой к его плечу. – Нет. Если бы я могла выбирать, я бы продлила наше время. Но останавливать время я не хочу.

Постепенно Магнус привык к Рафаэлю, как привыкают к соседям по лестничной клетке. Неприятно поражало другое – то, что мальчика жестоко вырвали из человеческой жизни. Вольно или невольно, мыслями он все время возвращался к этому прискорбному факту.

У Рафаэля было дурацкое свойство подкрадываться неслышно. При таких внезапных появлениях набриолиненные волосы колдуна вставали дыбом. Похоже, новоиспеченному вампиру это нравилось, хотя Магнус не был уверен, что мальчишка делает это специально.

– Ну и причесон у тебя, – безапелляционно заявил Рафаэль.

– Попридержи язык, малолетка, – не остался в долгу колдун.

Обычно Рафаэль не оставлял без ответа подобные реплики, однако на сей раз промолчал. Заглянув в зеркало, Магнус обнаружил, что мальчишка стоит у окна, вглядываясь в ночь.

– Сегодня мне должно было исполниться шестнадцать, – словно издалека прозвучал голос Рафаэля. – Если бы я был жив.

Магнус вздохнул. Он прекрасно помнил тот день, когда время для него самого остановились. Зеркало, в которое он тогда глядел, показалось ему куском льда, от него веяло вселенским холодом.

Теперь же ему хотелось знать, каково это – быть вампиром. Каково это – покинуть живой человеческий мир и стать частью другого мира, из которого нет выхода.

Однако свои вопросы он оставил при себе.

– Скажи, Магнус, что происходит, – заговорил Рафаэль. – Что происходит с людьми, которые даже не подозревают о том, что на самом деле они людьми не являются. Они смотрят на себя в зеркало, год из года видят одно и то же отражение, а потом к ним приходит прозрение: что-то с ними не так. Легко ли воспринимать себя другого? Как вообще с этим жить?

Магнус задумался, не прочитал ли мальчишка эти мысли у него на лице.

– Привыкаешь со временем, – ответил он.

– Как думаешь, у людей есть душа? – спросил Рафаэль, по-прежнему глядя в окно.

Магнус предпочитал верить, что душа есть, однако частенько у него возникали сомнения.

– Ладно, не важно, – прервал Рафаэль его размышления. – Знаешь, в любом случае я тебе завидую.

– Но почему?

В лунном свете лицо Рафаэля слегка мерцало, отчего он напоминал мраморное изваяние.

– Потому что вряд ли ты знаешь, что это такое – скитаться по миру, быть проклятым, навеки изгнанным. А есть у вас душа или нет, это не имеет никакого значения.

Магнус отложил расческу в сторону.

– Все обитатели Нижнего мира наделены душой, – заметил он. – Это то, что отличает нас от демонов.

Рафаэль засмеялся:

– Это всё россказни нефилимов.

– И что с того? – возразил Магнус. – Иногда и они бывают правы.

Рафаэль выругался по-испански.

– Они считают себя спасителями, как в «Орудиях смерти», эти ваши Сумеречные охотники. Только они почему-то забыли спасти меня.

Магнус не знал, что сказать. Отчим наверняка брякнул бы: «Значит, Бог так хотел», – но у него самого язык бы не повернулся. И он понятия не имел, как убедить Рафаэля в том, что у него осталась душа.

– По-моему, все эти слова нужны только для того, чтобы увильнуть от главной темы, – бодро заявил он. – У тебя день рождения – прекрасный повод закатить грандиозную вечеринку. Что ж ты мне раньше не сказал?

Рафаэль молча посмотрел на колдуна, затем развернулся и пошел прочь.

Магнус частенько подумывал о том, чтобы завести домашнего питомца, но обзаводиться угрюмым вампиром-подростком вовсе не входило в его планы. Как только Рафаэль скрылся из виду, он решил, что заведет кошку. И каждый год будет отмечать ее день рождения.

Рафаэль оказался упорный, и вскоре ему удалось проходить с крестиком на шее всю ночь. К концу ночи, когда он снял подарок матери, на груди у него осталось лишь небольшое пятнышко, похожее на ожог.

– Ну вот, я же говорил, – порадовался Магнус. – Просто великолепно. Ты это сделал! Пора отправляться к твоей матери!

Гваделупе он сообщил, что Рафаэль находится у него, но просил не наносить визитов до тех пор, пока он не поставит ее сына на ноги. Гваделупа не приходила, так как ради сына (а она понимала, что без магии тут не обошлось) готова была потерпеть, однако Магнус понимал, что долго она не продержится.

Лицо Рафаэля, который до этого беззаботно поигрывал цепочкой, побелело.

– Нет, – выдохнул он. – Это еще не все. Я и близко не подошел к тому, чего хочу.

И он объяснил Магнусу, что собирается делать дальше.

– Хорошо, что ты решил мне помочь, – заявил Рафаэль на следующую ночь, когда они подходили к кладбищу. Голос его звучал бесстрастно.

– Ну да, потому что я помню, что испытал, когда решил, будто моя душа потеряна навеки, – хмыкнул Магнус.

Он помнил и то, что ему помогли тогда. В Мадриде к нему явились Безмолвные братья и сумели убедить, что он все еще тесно связан с жизнью.

– В знак благодарности можешь прибраться в моей квартире, – бодро произнес он.

Рафаэль задумался.

– Не думаю, что у меня получится.

– Наверное, мамочка тебя частенько порола?

– Однажды меня ударил отец. Еще в Сакатекасе.

Рафаэль еще ни разу не упоминал об отце. Гваделупа тоже ничего не говорила о муже. Но Магнус припомнил, что у Рафаэля есть несколько братьев.

– Да, он это сделал? – Магнусу было любопытно узнать за что, но продолжения не последовало.

– Второго раза не было, – сказал Рафаэль.

Это было небольшое кладбище, довольно уединенное для Квинса, окруженное высокими темными зданиями. А точнее, одной ночлежкой и одним заброшенным домом в викторианском стиле. Магнус хотел оказаться на земле, окропленной святой водой. Земля, на которой стоит церковь, также считается святой, однако кладбища – другое дело. Всех вампиров где-то хоронили, и все они восставали из могил.

Здесь не могло быть барьера, как возле Института, однако коснуться окропленной земли для Рафаэля было непросто.

Это и был следующий тест. Рафаэль всего лишь хотел постоять на земле, которая другим вампирам обожгла бы ноги.

Когда они пришли, мальчишка опустил подбородок, словно лошадь, закусившая удила, и с диким воплем помчался вперед. Магнус проклинал себя на чем свет стоит за то, что повелся на это.

– Рафаэль! – крикнул он и нырнул за вампиром в темноту.

Рафаэль запрыгнул на надгробие и, балансируя, старался удержаться на нем. Кудрявые волосы прилипли к голове, тело нелепо изогнулось, черные глаза казались лишенными жизни. Облик его являл собой оживший кладбищенский кошмар.

Потом мальчишка побежал к границе кладбища. Магнус бросился за ним. Рафаэль стоял, облокотившись на низкую каменную ограду, и его трясло, как в день обращения. Кожа на его руках пузырилась. Он выглядел так, точно хотел бы содрать с себя остатки кожи, но не имел на это сил.

– Ну вот, ты это сделал, – едва отдышавшись, сказал Магнус. – Правда, бегая за тобой, я мог бы отдать концы, хотя и обречен жить вечно. Не стоит останавливаться на достигнутом, мой мальчик. Ночь только началась. Чем ты собираешься доконать меня?

Рафаэль посмотрел Магнусу в лицо и ухмыльнулся. Это был плохой знак.

– Я собираюсь сделать это снова.

Магнус предполагал, что услышит нечто подобное.

Повторив свой забег по кладбищу в десятый раз, Рафаэль, совершенно обессиленный, привалился к оградке и сильно закашлялся.

Магнусу было жалко его. Мальчишка едва держался на ногах, но все продолжал истязать себя.

– Рафаэль, тебе не кажется, что ты сделал достаточно?

Рафаэль предупреждающе посмотрел на него:

– Нет.

– У тебя впереди вечность, чтобы понять, как научиться себя контролировать. У тебя есть…

– Но они не будут ждать! – выпалил Рафаэль. – Неужели ты ничего не понимаешь? Единственное, чего я хочу, – это увидеть своих родных и не разбить сердце мамы. Я должен ее убедить. Я должен действовать без промахов и как можно скорее, пока она еще не потеряла надежду увидеть меня.

– Ты был очень неплох…

– Неплох… – сказал Рафаэль. – О боже, Dios. – Если бы я все еще был храбрецом, я бы сделал то, чего хотела бы моя мать, узнай она правду. Я бы вышел на солнечный свет и покончил с этим существованием. Но я эгоистичная, бессердечная тварь, и я не хочу гореть в адском пламени. Я хочу увидеть маму, и я это сделаю. Сделаю! Сделаю!

Магнус кивнул.

– А если Бог тебе поможет? – мягко спросил он.

Это было все равно что сказать: «Ты ошибаешься во всем, но все еще можешь быть прощен».

Рафаэль замотал головой:

– Нет. Я один из детей ночи. Я больше не Его сын, и больше не хожу под Его оком. Бог мне не поможет. – Рот его был полон крови. Он сплюнул. – И Бог не сможет меня остановить.

На этот раз Магнус не стал возражать. Рафаэль был слишком юн, и ему, конечно, казалось, что весь мир вращается вокруг него.

Смысл для него имело лишь то, во что он верил, а верил он в то, что проклят навсегда и… мертв.

Магнус не знал, надо ли его сейчас разубеждать.

Позже, этой же ночью, Магнус внезапно проснулся. Из гостиной раздавалось приглушенное бормотание. Колдун не мог ошибиться, это были слова молитвы. Мальчик повторял имена, и Магнус надеялся, что это имена друзей Рафаэля. Потом он услышал имя Гваделупы и еще имена – Рафаэль перечислял своих братьев.

Как смертные молятся Богу, ангелам и святым, так Рафаэль, новообращенный вампир, без устали молился своей семье.

Жить рядом с Рафаэлем по-прежнему было непросто. Помимо того что он считал себя проклятым, появились и другие проблемы. Так, например, из душа начало в огромных количествах исчезать мыло, и это притом, что Рафаэль никогда не принимал душ (он перестал потеть и теперь не нуждался в частом мытье). Когда Магнус попытался выяснить, что происходит, мальчишка заявил, что… ест мыло.

Еще одна проблема возникла в день, когда Рагнор Ужасный – Верховный колдун Лондона, а также огромная заноза в жизни Магнуса – решил нанести неожиданный визит.

– Рагнор, какой приятный сюрприз, – пропел Магнус, широко распахивая дверь.

– Мое путешествие оплатили несколько нефилимов, – произнес Рагнор. – Им нужно от тебя очередное заклинание.

– Лист ожидания у меня и так слишком длинный, – покачал головой Магнус. – Я пользуюсь огромной популярностью.

– И ты готов снова надерзить Сумеречным охотникам, за что они все поголовно тебя не любят. Ну что тебе стоит спасти несколько заблудших, мятущихся душ. Сколько раз тебе говорить, Магнус, бери пример с деловых людей. Это означает, что нефилимам можно грубить, но дозированно. А по большому счету, с ними лучше не связываться.

– Я никогда с ними не связывался!

Рагнор закашлялся и произнес нечто вроде «эрондейл».

– Ну, – сказал Магнус, – почти никогда.

– Вот видишь, – улыбнулся Рагнор. – Мой тебе совет – вежливо обходись с клиентами и оказывай им посильную магическую помощь. А грубости прибереги для друзей. Кстати, я еще никогда не видел тебя в таком состоянии, выглядишь просто ужасно.

– Грязная ложь, – пробурчал Магнус.

Он был одет по последней моде. Не говоря уже об изумительном парчовом галстуке.

– Кто это там? – донесся из ванной голос Рафаэля, а затем появился и он сам. В одном полотенце и, как ни странно, с мокрыми волосами. – Я ж тебе говорил, Бейн, пора бы уже ввести четко регламентированные часы посещений.

Рагнор недоумевающе воззрился на Рафаэля. В воздухе повисло напряжение.

– Ох, Магнус, – простонал Рагнор и прикрыл глаза огромной зеленой ладонью. – Ох, нет, нет.

– Что? – спросил Магнус, делая вид, что не понимает.

Рагнор обреченно опустил руку:

– Нет, ты, конечно, прав. Я глупец. Он вампир. На вид ему четырнадцать. Эй, сколько тебе лет? Готов поспорить, ты старше любого из нас, ха-ха.

Рафаэль смотрел на Рагнора, как на сумасшедшего. Магнус нашел это весьма ободряющим.

– Мне шестнадцать, – произнес парень.

– О, Магнус! – взвыл Рагнор. – Это отвратительно! Как ты мог? Ты что, сошел с ума?

– Что? – теперь уже неподдельно удивился Магнус.

– Мы ведь решили, что крайний возраст – восемнадцать лет. Ты, я и Катарина дали клятву.

– Э-э-э, подожди. Ты считаешь, я встречаюсь с Рафаэлем? – выдавил Магнус. – С Рафаэлем? Но это смешно. Это…

– Это самая мерзкая мысль, которую я когда-либо слышал. – Голос Рафаэля эхом заметался под потолком. Наверное, его слышали даже на улице.

– Это как-то слишком, – сказал Магнус.

– Если бы я вдруг решил поучаствовать в извращениях – хотя уж поверьте, такого никогда не случится, – то с чего бы я стал выбирать его, – презрительно заявил Рафаэль. – Его! Он одевается, как маньяк, ведет себя, как придурок, и отпускает дебильные шуточки, которые хуже, чем метание тухлых яиц по субботам.

Рагнор разразился смехом.

– Да обо мне мечтали лучшие мужчины, – пробормотал Магнус. – Они устраивали дуэли. Один даже дрался за мою честь, хотя об этом как-то неудобно вспоминать. Это было очень давно.

– А вы знаете, что он может часами сидеть в ванной? – злорадно добавил Рафаэль. – И использует магию, чтобы укладывать волосы. Волосы!

– Мне нравится этот парень, – заметил Рагнор.

Вообще-то это было правдой, ну, насчет ванной. А у мальчишки оказался острый, как акульи плавники, язык. Они с Рагнором были родственными душами.

– Забирай его, – предложил Магнус. – И увези подальше отсюда.

Вместо этого Рагнор взял стул, а Рафаэль пошел одеваться.

– Позвольте мне рассказать еще кое-что о Бейне, – сказал он, когда вернулся.

– Я ухожу, – заявил Магнус. – Я бы сказал, куда иду, но, мне кажется, ни один из вас не способен оценить отдых в приятной компании. И я не собираюсь возвращаться, пока вы не прекратите тренировать на мне свое остроумие.

– Значит, ты уходишь и оставляешь мне свою квартирку? – спросил Рафаэль. – Я согласен.

– Когда-нибудь твой язык не доведет тебя до добра, – мрачно бросил через плечо Магнус.

– Кто бы говорил, – парировал Рагнор.

– Алло? – добавил Рафаэль. – Проклятая душа.

Худший сосед из всех возможных!

Рагнор остался у них на тринадцать дней. Это были самые долгие тринадцать дней в жизни Магнуса. Каждый раз, когда эти двое, зеленый и темноглазый, оказывались рядом, они говорили всякие гнусности, и Магнус честно пытался найти в этом хоть что-то забавное. Однажды он заметил, как они жмут друг другу руки.

– Напишите мне, – сказал Рагнор Рафаэлю перед отъездом. – Или позвоните, если будет желание. Знаю я вашего брата.

– Рад был познакомиться с вами, Рагнор, – ответил вампир. – А то я уже начал подумывать, что колдуны абсолютно бесполезны.

Вскоре после отъезда Рагнора Магнус попытался вспомнить, когда Рафаэль последний раз пил кровь. Магнус всегда с ужасом думал о том, как Камилла добывает себе пищу. Даже в те времена, когда он был в нее влюблен. Меньше всего ему хотелось, чтобы Рафаэль снова кого-нибудь убил. Но ведь не питается же он в самом деле мылом!

– Рафаэль, не знаю, с чего начать, но ты нормально питаешься? – спросил он. – Еще недавно у тебя был растущий организм.

– Голод обостряет разум, – буркнул Рафаэль.

– Неплохой афоризм. Но, как и все афоризмы, слишком обобщен и ничего не объясняет.

– Неужели ты думаешь, что я позволю себе находиться рядом с матерью и младшими братьями, если у меня будет хотя бы тень сомнения в том, что я смогу себя полностью контролировать? – вспылил Рафаэль, умолчав о том, что прошлой ночью чуть не убил человека.

Магнус не считал таким уж грехом, если мальчишка утолит свой голод. В конце концов, он имеет право на грех в силу своей новой сущности. Но стремление Рафаэля доказать самому себе, что он способен на многое, не могло не вызывать уважения.

Следующей ночью Рафаэль перемахнул через ограду кладбища и спокойно выпил кровь спящего бродяги. Магнус знал об этом. Они шли по темной улице, и Рафаэль пытался подсчитать, сколько времени понадобится ему на то, чтобы стать достаточно сильным для встречи с родными.

– Мне кажется, ты уже достаточно силен, – сказал Магнус. – И прекрасно контролируешь себя. Ты справляешься даже со своей надменностью, которую раньше демонстрировал мне во всей красе.

– Это одно из упражнений по самоконтролю – не рассмеяться тебе в лицо, – серьезно ответил Рафаэль. – Это правда.

В следующий миг Рафаэль застыл на месте и, когда Магнус издал вопросительный возглас, сердито шикнул на него. Магнус проследил за его взглядом, но ничего не увидел, однако решил, что будет нелишним последовать за ним.

За заброшенным телефонным автоматом тянулась аллея. И там, в тени, что-то шебуршало – так крысы шебуршат на помойке. Потом из темноты донеслись хихиканье, чавкающие звуки и тихие стоны боли.

Магнус щелкнул пальцами, и аллею залил яркий свет, явив четырех вампиров и их жертву.

– И чем это вы тут занимаетесь? – спросил Рафаэль.

– А на что это похоже? – спросила девушка в пестрой юбке. Магнус опознал в ней ту дерзкую вампиршу, которая встретила его в отеле «Дюмор». – Мы пьем кровь. А ты что, новенький?

– А, так вот оно что! – театрально воскликнул Рафаэль. – Ну, простите. Должно быть, я сразу не понял, поскольку был поражен тем, как непростительно тупо вы поступаете.

– Тупо? – повторила девушка. – Может, ты хочешь прочитать нам лекцию о том, что можно делать, а что делать нельзя?

Рафаэль пренебрежительно щелкнул пальцами.

– Бесполезно, – сказал он. – Мы все мертвы и все прокляты. Выходит, нам все можно.

Девушка покачала головой.

– Подумаешь, выследили глупенького ребенка, идиоты вы несчастные. К тому же девчонку, – продолжил Рафаэль. – Но, сделав это, вы пустили по нашему следу Сумеречных охотников. Не знаю, как вы, а я не желаю, чтобы какой-нибудь нефилим оборвал мое земное существование только потому, что кто-то оказался слишком тупым и голодным.

– То есть, ты считаешь, мы должны были пожалеть бедняжку? – хихикнул один из парней.

– Не вижу ничего смешного, идиот. Вы все делали в таких условиях, что она вполне могла попробовать вашу кровь. А это означает лишь одно – она станет одной из нас. Еще одна проклятая. Жертвы, жертвы, и вскоре вы уже не сможете справиться с обстоятельствами. Кругом появятся новые вампиры. А потом начнутся проблемы со свежей кровью, потому что люди переведутся. Смертные могут сколько угодно тратить ресурсы, но у нас нет такой привилегии. Благодарите меня, что не успели попасть под клинок серафима. Короче, я, Рафаэль, даю вам шанс.

– Он это серьезно? – обалдело спросил один из вампиров.

– Абсолютно, – кивнул Магнус. – Вот поэтому его компанию так трудно выносить.

– Это твое имя? Рафаэль? – спросила девушка-вампир, улыбаясь.

– Да, – невозмутимо ответил Рафаэль, которого флирт цеплял не больше, чем шуточки. – Какая польза от бессмертия, если вы не умеете им распоряжаться и ведете себя как непроходимые идиоты? Тебя как зовут?

Девушка-вампир улыбнулась еще шире, между влажных губ блеснули клыки.

– Лилу.

– Здесь покоится Лилу, – насмешливо сказал Рафаэль. – Убитая нефилимами, потому что убивала людей и не умела заметать следы.

– А, так значит, ты призываешь нас бояться смертных? – спросил седоволосый вампир, невесть как затесавшийся в эту компанию. – Да это старые байки для запугивания молоденьких вампиров. Думаю, ты еще слишком юн, парень, но…

Рафаэль невесело ухмыльнулся.

– Да, я достаточно молод, – сказал он. – И когда я еще был живым, я охотился на вампиров, хотя и не был нефилимом. Я убил Луиса Карнштейна.

– Вампир истреблял вампиров? – не поняла Лилу.

Рафаэль ругнулся на испанском.

– Вы что, считаете меня изворотливым пронырой? Это было бы глупо. Меня бы давно убили ваши же… И я надеюсь, так оно и будет. За вампирами я охотился, когда был живым. А теперь я единственный вампир, кто задумался над смыслом существования.

Седоволосый недовольно надулся:

– Леди Камилла разрешила нам делать все, что хочется.

Рафаэль не был дураком. Он не собирался воевать с предводительницей вампиров.

– Как будто у леди Камиллы нет других дел, кроме как возиться с вами, – сказал он. – Бьюсь об заклад, она-то думает, что у вас побольше мозгов. А я могу дать вам пищу для размышлений, если, конечно, она вам по зубам.

Лилу бочком подошла к Магнусу, не отрывая глаз от Рафаэля.

– Он мне нравится, – заявила она. – В нем есть что-то от босса, хотя он и странноватый. Ты понимаешь, о чем я?

– Прости. Я несколько оглушен известием о том, что Рафаэль кому-то может нравиться.

– И он ничего не боится, – не слушая его, продолжила Лилу. – Он говорит с Дереком, словно школьный учитель с глупым ребенком, а я видела, как Дерек отрывал людям головы и пил свежую кровь.

– Вы уже мертвы, – вещал Рафаэль. – А теперь вы мечтаете и вовсе исчезнуть с лица земли? Но когда мы покинем этот мир, единственное, что нас ждет впереди, – это адский огонь. Хотели бы вы превратиться в ничто?

– Думаю, мне не помешает глоток чего-нибудь, – пробормотал Магнус. – Кто-нибудь еще хочет пить?

Все, кроме Рафаэля, подняли руки. На лице юного вампира застыло суровое обвиняющее выражение. Похоже, оно уже приклеилось к нему навечно.

– Прекрасно, я готов поделиться, – заявил Магнус, вынимая золоченую фляжку из-за золоченого ремня. – Однако должен предупредить, что я против крови невинных. Это всего лишь скотч.

После того как все вампиры сделали по глоточку, Рафаэль и Магнус отправили девчушку, едва не ставшую жертвой в прямом смысле этого слова, восвояси. От потери крови у нее слегка кружилась голова, но в остальном она была в полном порядке. Магнуса почти не удивило, что пострадавшая тоже попала под очарование парня. Видимо, у Рафаэля был большой опыт по этой части.

– Ничего такого не случилось, – внушал Рафаэль девчушке на прощание. – Ты отправишься в кровать и ни о чем не вспомнишь. И хватит шататься в таких местах по ночам. Ты рискуешь встретить только подленьких людишек и таких вот друзей-кровососов. И сходи в церковь.

– Неужели ты считаешь, что сумеешь всех заставить поступать так, как тебе хочется? – спросил Магнус, когда они шли домой.

Рафаэль поморщился. У него было милое лицо, лицо ангела, и при этом, подумал Магнус, душа самого злобного в этом мире создания.

– Никогда больше не надевай эту шляпу.

– Это мое дело, – ответил Магнус.

Дом семьи Сантьяго находился в Гарлеме, на пересечении 129-й улицы и Ленокс-авеню.

– Тебе не стоит меня ждать, – на ходу бросил Рафаэль. – Я все обдумал. Как бы все ни закончилось, я пойду к леди Камилле Белькур и буду жить с вампирами. Им от меня одна польза, ну и мне тоже. Я… Извини, если это задевает тебя.

Магнус снова вспомнил злополучный двадцать девятый год. Причастна Камилла или нет – этот вопрос не давал ему покоя.

Что касается Рафаэля, то он больше не мог оставаться его гостем.

– О нет, Рафаэль, пожалуйста, не покидай меня, – монотонным голосом произнес Магнус. – Как я буду жить без твоей ослепительной улыбки? Если ты уйдешь, я паду ниц и дам волю рыданиям.

– Правда? – спросил Рафаэль, приподняв бровь. – Если ты и впрямь такое отколешь, я займу место в первом ряду.

– Все, хватит, – отрезал Магнус. – Вон! Чтоб ноги твоей у меня не было. Я собираюсь закатить вечеринку по случаю твоего ухода, а ты вечеринки терпеть не можешь. Мои гости будут шутить и слушать музыку. Но знаешь что, я хочу, чтобы у тебя появилась цель. Чтобы ты нашел, ради чего жить, даже если тебе вовсе не кажется, что ты живой.

Последовала долгая пауза.

– Что ж, прекрасно, – сказал Рафаэль. – Я все равно собирался уехать. Я заболел Бруклином.

– Ты просто невыносим, – устало ответил Магнус, и Рафаэль улыбнулся одной из своих редких нежных улыбок.

Но как только они подошли к дому, улыбка с лица Рафаэля сразу же исчезла. Магнус видел, что мальчишка изо всех сил пытается справиться с паникой. В памяти колдуна всплыли лица его собственной матери и отчима. Ему ли не знать, каково это, когда семья от тебя отворачивается. Уж лучше навеки потерять солнце, чем любовь близких. Магнус вдруг поймал себя на том, что читает про себя молитву. Магнус просил, чтобы Рафаэлю не пришлось потерять сразу все.

Они подошли к крыльцу, украшенному зелеными решетками. Рафаэль смотрел на дом со страхом и замешательством, словно грешник, оказавшийся перед вратами рая.

Магнус постучал и замер в ожидании ответа.

Время молитв истекло. Гваделупа Сантьяго открыла дверь и увидела сына.

Все чувства, которые она испытывала, тут же отразились в ее взгляде. Она не двинулась с места, не бросилась обнимать сына. Она молча смотрела на него, разглядывая ангельское лицо, темные кудри и раскрасневшиеся щеки (он недавно поел, и оттого выглядел как никогда живым). На шее у Рафаэля блестела золотая цепочка. Был ли это крест? Магнус видел, что Гваделупу обуревает любопытство. Тот ли это подарок, что должен был спасти его душу?

Глаза Рафаэля заблестели. Внезапно Магнус с ужасом осознал, что кое-что они все-таки не предусмотрели. Рафаэль не должен был плакать. Если при виде матери он не сумеет сдержать слез, его слезы будут кровавыми, и тогда финита ля комедия.

Магнус затараторил так быстро, как только мог:

– Я отыскал его, как вы и просили, сеньора. Но когда я его нашел, он был слишком близок к смерти, и мне пришлось передать ему часть собственной силы. – Магнус перехватил взгляд Гваделупы, который она с трудом оторвала от сына. – Теперь он владеет магией. И он – бессмертный чародей.

Гваделупа считала вампиров монстрами, однако она верила магам. А значит, не считала их проклятыми. Ради ее спокойствия… ради Рафаэля можно было и солгать.

Все тело Гваделупы напряглось, и она коротко кивнула. Ей отчаянно хотелось верить этому, и все же она не могла поверить окончательно.

За прошедшие несколько месяцев она заметно постарела, но по-прежнему излучала обаяние. Она стояла, закрывая рукой дверной проем, чтобы на всякий случай защитить своих младших детей.

Однако дверь она не захлопнула. Она слушала Магнуса, но все ее внимание было обращено на Рафаэля. Когда он заговорил, она вся обратилась в слух.

– Все это время Магнус учил меня жить заново, чтобы, когда я вернусь домой, ты могла мной гордиться. Мама, умоляю, верь мне. Я не потерял душу.

Взгляд Гваделупы снова остановился на золотой цепочке. Дрожащими пальцами Рафаэль вынул крестик. Он дрожал и танцевал в его руке, мерцая ярким огоньком.

– Ты надел его, – прошептала Гваделупа. – Я так боялась, что ты не послушаешь свою мать.

– Да, я это сделал, – дрожащим голосом произнес Рафаэль. Он не заплачет, понял Магнус, у Рафаэля была стальная воля. – Я носил его, и он меня спас. Он спас меня. Ты меня спасла.

Гваделупа молчала, и Магнус подумал, что у этой женщины стальная выдержка. Теперь понятно, откуда она у Рафаэля.

Вдруг она переступила порог и раскрыла объятия. Рафаэль ринулся вперед и неловко обхватил мать за шею. Пока Гваделупа гладила его по волосам, все тело его сотрясала дрожь.

– Рафаэль, – бормотала она в темные кудри. – Рафаэль, мой Рафаэль.

В этом потоке любви Магнус уловил одно: Рафаэля пригласили войти, а это значило, что их предприятие увенчалось успехом. Рафаэль вновь обрел семью, и они никогда ни о чем не узнают.

Рафаэля окружили братья, и он нежно коснулся волос каждого. Причем так, что со стороны это могло показаться небрежным жестом. Однако на самом деле он был предельно осторожен.

Воспользовавшись своей ролью благодетеля, Магнус тоже обнял Рафаэля, но мальчишка возмущенно высвободился. Во время короткого объятия колдуну показалось, что косточки у Рафаэля тонкие и хрупкие, хотя он знал, что это было не так.

– Я твой должник, чародей, – шепнул Рафаэль на ухо Магнусу, обдав его ледяным дыханием. – Я этого не забуду, обещаю.

– Не смеши меня, – сказал Магнус и, опять же воспользовавшись ситуацией, потрепал парня по волосам.

Возмущенный вид Рафаэля немало его позабавил.

– Оставляю тебя с твоей семьей, – сказал Магнус и ушел.

Однако прежде чем уйти, он остановился и щелкнул пальцами. Голубые искры тут же превратились в игрушечные домики и звезды. Это не должно было испугать малышей. Потом в небе распустилась цветочная радуга, и Магнус услышал звонкий смех детворы. Он видел, как глаза Рафаэля округлились.

Магнус шел очень-очень медленно. Приближалась зима, и ему нравилось созерцать такие простые чудеса, как остатки сухих листьев под ногами, голые ветви над головой, которым совсем скоро предстояло одеться праздничным сиянием. Вдыхать хрустящий морозный воздух ему тоже нравилось. Он шел домой, в свою квартиру. Скорее всего, ему покажется там пусто и одиноко, но он пригласит Этту, и они снова закружатся в танце, наполняя комнаты любовью и смехом. Этта всегда наполняет его жизнь любовью и смехом, и так будет до тех пор, пока она его не покинет.

Он услышал шаги за спиной, и подумал, что это Рафаэль.

Однако это был не Рафаэль. Магнус не видел его уже несколько месяцев, но он знал, что за это время парнишка успел стать правой рукой Камиллы и теперь отдавал приказы вампирам с завидным хладнокровием. Пару раз они пересекались. Рафаэль общался с Магнусом на равных, как один влиятельный обитатель Нижнего мира с другим. Магнус был уверен, мальчик ничего не забыл. Отношения Магнуса с вампирами вдруг стали менее натянутыми. Вампиры стали приходить на его вечеринки (хотя Рафаэля там никогда не было) и обращаться к нему за помощью (но только не Рафаэль).

В эту холодную зимнюю ночь за Магнусом шел не Рафаэль, а Гваделупа. Она задыхалась от бега. Темные колечки волос растрепались и теперь пушистым облаком обрамляли ее лицо. Она чуть не врезалась в Магнуса, но успела вовремя остановиться.

– Подождите, – выдохнула она. – Я ведь тогда не заплатила вам.

Руки ее, сжимающие банкноты, тряслись. Магнус накрыл ее руки сверху ладонями.

– Возьмите, – сказала она. – Возьмите. Вы это заслужили, вы заслужили больше. Вы вернули мне моего старшего сына, лучшего из моих сыновей, самого храброго, самого любимого. Вы спасли его!

Гваделупу все еще била дрожь, и Магнус прижался лбом к ее лбу. Он был достаточно близко, чтобы ее поцеловать или шепнуть на ушко свой главный секрет – секрет, который он не смог открыть своей семье.

– Нет, – пробормотал он. – Нет, мне это не удалось. Вы знаете его лучше, чем кто-либо другой. Вы произвели его на свет, сделали его тем, кто он есть, и потому знаете о нем все. Вы знаете, какой он сильный. Знаете, как сильно он вас любит. Если мне удалось хоть немного помочь вам, сделайте одну вещь. Научите всех ваших детей любить. Любить и быть сильными. У вас получится. Я еще никогда не говорил вам ничего более правдивого. И поверьте мне, Рафаэль спас себя сам.