18
– Родителей я поселила в надежном месте. Расколола, вынудив поведать еще пару историй из детства Коллуэйя.
– Можете воспользоваться этой информацией на свое усмотрение, – сказала Ева, – если это поможет сдвинуть наше расследование. Главное, не сбивайте нас с ритма. Мы его сейчас обрабатываем. Ему кажется, что он хозяин положения. Я «скормила» ему в качестве наживки одну из тех, кто остался в живых, намекнув, что это возможный источник. Он тотчас клюнул на удочку и пустился во все тяжкие.
– Стоит клюнуть на чью-то удочку, и ты уже на крючке. Тут особенно не разбежишься.
– Тем не менее он сообщил кучу подробностей. Даже больше, чем требовалось.
– Гонор порой толкает людей на длинные речи, не хуже, чем чувство вины.
– Затем я собираюсь подбросить ему Дженни Керв. Наш с вами конфликт дает ему ощущение власти. Он сам не заметит, как гордость и самомнение приведут его прямо в клетку. Итак, – Ева засунула за ремень большие пальцы. – По-моему, вы наглая федералка, повернутая на всяких бумажках.
Тисдейл сняла с лацкана едва заметную пылинку.
– А вы некомпетентная, но упертая бюрократка.
– Вы забываетесь, – сказала Ева и открыла дверь. – Это мое расследование.
– Сегодня. Посмотрим, чье оно будет завтра. Простите, мистер Коллуэй, но у меня есть серьезные возражения против того, чтобы втягивать в это расследование посторонних лиц, тем более вас. Вы имели непосредственное отношение к некоторым из жертв.
– Это непосредственное отношение вывело нас на Чи-Чи Уэй, и теперь нам есть от чего отталкиваться, агент Тисдейл, – напомнила ей Ева. – Вы и ваше бюро играете в расследовании второстепенную роль. Спешу напомнить, что вы всего лишь консультант, а решения принимаю я.
Ева нарочно повернулась лицом к Коллуэйю:
– А теперь давайте поговорим о месте второго теракта.
– Меня там не было.
– Но ведь вы частый гость того кафе. Были знакомы с некоторыми из тех, кто там погиб или получил травмы. Давайте вновь попробуем представить происходящее.
– О боже! – пробормотала Тисдейл.
– Послушайте, агент, вдруг это поможет нам подобраться к Керв?
– Дженни? – На лице Коллуэйя читалось потрясение. – Господи, неужели вы ее в чем-то подозреваете?
– Не хочу как-то влиять на ваши воспоминания. Давайте просто пройдемся по вчерашнему дню. Вы в обеденный перерыв оставались на месте?
– Вообще-то мне хотелось подышать свежим воздухом, и я вышел прогуляться.
– Вы не помните, во сколько вы вышли из кабинета? Из здания? Впрочем, мы всегда можем проверить журнал регистрации.
– Думаю, где-то в четверть первого или около того. На ходу перехватил питу с овощами и сыром и выпил стакан имбирного эля. Купил у торговца с тележкой в квартале от офиса. Не уверен, что он меня запомнил. Потому что покупателей было много.
– И куда вы пошли? Что видели? Не торопитесь, подумайте как следует, – посоветовала Ева. – Постарайтесь снова увидеть, как все было.
– Мои мысли были заняты Джо. Именно поэтому я и вышел на воздух. Чтобы какое-то время побыть наедине с собой. Подумать о нем, о его жене, о детишках. Я все время вспоминал, как мы вместе сидели в баре, буквально за считаные минуты до… Я не хотел ничего говорить при Нэнси, но мы с Джо в последнее время часто трудились бок о бок. Иногда ему требовалась помощь в работе над проектом.
– И он обращался к вам?
– Я был только рад помочь. – Коллуэй пропустил мимо ушей ее вопрос, как будто это предполагалось само собой. – Как я уже сказал, у него дети, и каждый день он был вынужден мотаться туда-сюда, с работы и на работу. Еще и жена, которая, понятное дело, требовала внимания, когда он бывал дома. Неудивительно, что иногда ему бывало трудно сосредоточиться на проекте. То повздорит с женой, то нашкодят дети.
– То есть у него были неприятности в семье?
– Я бы так не сказал, – ответил Коллуэй, хотя его лицо говорило совершенно иное. – Хотя это все равно давило, отнимало время, требовало внимания. И я, когда мог, старался его выручить. Сами понимаете, лишняя пара глаз никогда не помешает.
– Я уверена, что он это ценил.
– Наверно, хотя это, в сущности, мелочи, – ответил Коллуэй, скромно потупив взор. – Думаю, он поступил бы точно так же, нуждайся я в его помощи. Как бы там ни было, мне хотелось пройтись. Я вышел из здания и перекусил прямо на улице. Нэнси вся на нервах, никак не может прийти в себя, отчего у нее все валится из рук. А я всегда готов подставить плечо и взять на себя часть работы, но в тот день мне самому было очень плохо.
– Понимаю. Скажите, а вы во время прогулки дошли до кафе или нет?
– Я прошел мимо, по другой стороне улицы. Более того, я даже хотел перейти ее и выпить чашку латте, но потом подумал, что там слишком людно и шумно. В это время дня всегда много народа.
– Именно, – сказала Ева и выразительно посмотрела на Тисдейл. – И вам это прекрасно известно, потому что вы там часто бываете в обеденный перерыв.
– Не только я один, а почти все мои коллеги. Я просто шел по улице, пытался успокоить нервы. Сначала я даже решил прогуляться в другую сторону, до бара… но не смог.
– То есть вы гуляли, – подвела итог Ева.
– Да. – Коллуэй посмотрел в потолок. – Дышал свежим воздухом. Было прохладно. Не такой холод, как сегодня, так что пройтись было очень даже приятно. Меня постоянно преследовали мысли. Вы даже не представляете, каково мне было весь день. Коллеги только и делали, что обсуждали случившееся в баре, допытывались, приставали с расспросами.
– Неудивительно. Ведь вы там были.
– Был. Такие вещи не забываются. Даже если бы я и хотел, мне просто не дали бы это сделать. Коллеги, репортеры, ну и, конечно, полиция – все как будто сговорились, чтобы не дать мне забыть.
– Да, особенно вам, – сочувственно произнесла Ева. – Потому что Стив ушел рано, вслед за ним Уивер. Но ведь вы были там практически до последней минуты.
– Да, я ушел всего за минуту до того, как все началось. Постойте! Я видел Карли!
– Карли Фишер?
– Да, это точно она. Я видел, как она вошла в кафе. Красный жакет и шарф в цветочек. Такие яркие, их невозможно не заметить. И я заметил, когда она входила внутрь. Заметил краем глаза. Тогда я не стал придавать этому особого значения. Но сейчас мне подумалось, наверно, именно по этой причине я и не стал заходить внутрь.
– Вы с ней не ладили?
– Дело не в этом. Карли была девушка целеустремленная, нацеленная на карьеру. Когда ей нужно было, она, не стесняясь, пользовалась моими мозгами. Впрочем, я не возражал. – Коллуэй взмахнул рукой, мол, что поделаешь. – Но вчера я был не в настроении. Более того, я вспомнил, что, увидев ее, решил повернуть обратно, вернуться к себе в офис и запереть дверь. Но да, вчера я ее видел. И наверно, был последним, кто видел ее живой.
– Как и Джо.
– Да, как и Джо. Что печально. Извините, я мог бы попросить у вас воды?
– Какие могут быть вопросы! – Ева встала, достала бутылку и протянула ее Коллуэйю. – Не торопитесь, Лью. Итак, что вы сделали после этого?
– Я мог бы пройтись и дальше, но я повернул и…
– Вы что-то увидели? – Ева подалась вперед. – Что вы увидели?
– Кого, – пробормотал он. – Кого… Я увидел Дженни.
Ева откинулась на спинку стула и в упор посмотрела на Тисдейл.
– То есть вы увидели Дженни Керв. Где?
– На другой стороне улицы, примерно за полквартала от кафе. Может, меньше. Но я частенько видел ее и потому не обратил на это особого внимания. Как говорится, увидел и забыл. По крайней мере, тогда.
– И что она делала?
Коллуэй закрыл глаза и сжал кулаки.
– Она с кем-то разговаривала. С каким-то мужчиной. Он стоял спиной ко мне, так что его лица я не видел. Он был выше ростом, чем она. Да-да, выше ростом, шире в плечах. На нем было черное пальто. Он… кажется, он ей что-то вручил. Дайте вспомнить! Точно! Он что-то ей протянул, и она положила это в карман куртки.
– А что потом? Попытайтесь вспомнить!
– Но… но я почти не смотрел в их сторону. Он поцеловал ее, легко, в обе щеки. Словно на прощание, а затем ушел. Она же зашагала к кафе. С трудом верится, что так оно и было.
– Вы видели его с кем-то еще? – спросила Ева. – Видели, куда он направился?
– Могу сказать лишь одно. Он зашагал в том же направлении, что и я, лишь по другой стороне улицы, впереди меня. Затем я остановился, чтобы взглянуть на витрину. Я тянул время, ибо не горел желанием возвращаться в офис. Когда я оторвал глаза от витрины, то мужчины на улице уже не было. Впрочем, Дженни тоже. Ни его, ни ее.
– Лью, я хочу, чтобы вы сосредоточились и постарались вспомнить. Скажите, вы когда-нибудь видели Дженни вместе с Чи-Чи Уэй?
С этими словами Ева положила перед ним на стол фотографии обеих девушек.
– Постарайтесь вспомнить, доводилось ли вам видеть их вместе?
– Боюсь, что этого я вам не скажу. Дженни я видел часто – в офисе, куда она приносила пиццу, или в кафе, откуда она забирала заказы. Даже на улице. Но я не уверен, что видел ее вместе со второй девушкой.
– То есть их ничего не объединяло, – сделала вывод Тисдейл. – Вы видели, как Керв шла на работу в кафе, а Чи-Чи Уэй вы видели в баре, в компании друзей. И как вам кажется, между ними нет никакой связи?
– Мы можем попробовать расколоть эту Уэй. Устроим ей очную ставку с Лью. Глядишь, она и заговорит. Как вы на это смотрите? – спросила Ева у Коллуэйя.
– Все, что угодно, если это поможет делу.
– Хорошо. А теперь давайте снова на минутку вернемся к Дженни Керв. Вы видели, как она, перед тем как вернуться в кафе, разговаривала с незнакомцем на улице. По вашим словам, вы частенько видели ее в вашем квартале. Одну или с кем-то еще? С этим мужчиной?
– Я думаю… Я не исключаю такой вероятности. Но утверждать не стану.
– А когда она доставляла заказы к вам в офис? Скажите, она сразу уходила или оставалась с кем-нибудь поболтать?
– Стив заигрывал с ней. Он сам это вам сказал. Время от времени она также болтала с Карли. Они с ней примерно одного возраста.
– А с вами она не разговаривала?
– Нет. Для меня она была лишь разносчицей пиццы.
– Понятно. Лишь разносчицей пиццы.
– Как по-вашему, наверно, именно по этой причине этот человек – главарь банды – и воспользовался ею?
Коллуэй широко открыл глаза.
– Она была молоденькая, доверчивая. Я имею в виду не только этого мужчину. Думаю, такой, как она, было несложно манипулировать. Ею и этой вашей Чи-Чи. Особенно такому, как он.
– Такому, как он?
– Но ведь вы сами только что сказали. – Коллуэй повернулся к доктору Мире: – Что он умен, организован, харизматичен.
– Это прямо-таки про вас, – заметила Ева.
Коллуэй рассмеялся и вновь махнул рукой, мол, да будет вам.
– Приятно слышать, но боюсь, я не подпадаю под это определение.
– Это лишь потенциальный профиль преступника. Верно я говорю, доктор Мира? – спросила Ева.
– Верно. Я также склоняюсь к тому, что по натуре он волк-одиночка и социопат. Его агрессия носит внутренний характер, ибо постоянно подавляется. Свою агрессию он выплескивает наружу при помощи других.
– То есть не хочет марать свои руки в крови, – добавила Ева. – Он трус, ему слабо убивать в открытую.
– Кто я такой, чтобы давать вам советы. – Коллуэй даже развел руками, лицо его при этом оставалось каменным. – Но мне почему-то кажется, что, не вмешиваясь в хаос, он тем самым демонстрирует свой высокий интеллект. Как вы его найдете, если он лично не участвовал в убийствах? Ели он держался в стороне и никак не запятнал себя?
– Рано или поздно он совершит ошибку. Так бывает всегда. Кроме того, мы сегодня узнали от вас столько нового и полезного. Теперь мы лучше представляем себе его портрет.
– Вы не имеете права говорить гражданскому лицу такие вещи, – сделала ей замечание Тисдейл.
– Только не надо мне указывать! – оборвала ее Ева. – Мне хорошо известен этот типаж, его запросы и потребности. Он живет один. У него нет близких друзей и знакомых. Он просто не способен поддерживать долгие отношения. Не исключаю, что в сексуальном плане он импотент.
Последнюю фразу она добавила нарочно. От нее не укрылось, как Коллуэй покраснел.
– Он живет недалеко от места обоих преступлений. И это серьезная ошибка. Ему следовало бы, так сказать, расширить зону военных действий, но он пошел по пути наименьшего сопротивления, сделав мишенью своих знакомых и заведения, в которых часто бывал сам.
Ева встала и, засунув руки в карманы, подошла к доске.
– Его никто особенно не любит, а те, кто его все-таки замечает, сразу видят его фальшь. Он привык использовать других в своих целях, ибо, по его мнению, ему все должны.
– Вы только что сказали, что он харизматичен.
– Думаю, это преувеличение. Он умеет приспосабливаться, смешиваться, сливаться с окружающими, но по-настоящему общаться с людьми не умеет. Наверно, именно по этой причине он, вопреки своей завышенной самооценке, застрял на нижних ступеньках карьерной лестницы. Думаю, Лью, этот типаж вам хорошо знаком. Вы сами работаете с такого рода людьми. Но есть и другие, как ваш приятель Джо. Вот кому не откажешь в умении расположить к себе окружающих, в готовности пройти лишнюю милю. Неудивительно, что он медленно, но верно продвигался наверх. Или Карли Фишер – молодая, умная, амбициозная, пробивная. Но наш преступник? Он застрял и увяз. Он топчется на месте, не получает ни заслуженной похвалы, ни бонусов, ни повышений. Ему уже давно не дают покоя мысли о несправедливости такого миропорядка.
– Опять-таки, это ваши догадки. Вполне возможно, вы недооцениваете его.
– Согласна, он, пожалуй, склонен так думать. Но он умен, в этом ему не откажешь. У него первоклассные мозги, но он пользуется ими не для того, чтобы что-то создавать, а чтобы сталкивать людей лбами, манипулировать ими. Он ленив. Даже этот план он придумал не сам. Кто-то другой сделал за него всю работу, причем давно. Он лишь примазался.
Коллуэй поспешил отвернуться, но Ева успела заметить, как дернулась его челюсть, как он стиснул зубы.
– Мне странно слышать от вас, что человек, совершивший столь изощренные преступления, ленив и слаб. Интересно, какова в таком случае ваша собственная самооценка, если он дважды обвел вас вокруг пальца?
– Обвел вокруг пальца? Да этому типу просто крупно повезло. Он просто идиот, если загребает жар чужими руками. Рано или поздно это ему аукнется.
Сел в мрачный поезд, вспомнилось Еве, когда Коллуэй вновь посмотрел на нее.
– Это как же? – хмуро спросил он.
– Рано или поздно кто-нибудь поймет, что им или ею пытаются манипулировать, и даст отпор. Кроме того, готова спорить, что он попробует хапнуть слишком большой кусок и непременно подавится.
– Не разжует, – поправила ее Тисдейл.
– Раз не разжует, значит, подавится, – пожала плечами Ева. – Он мечтает о власти и славе, хотя на самом деле полное ничтожество. Он никто, жалкий подражатель.
– Никто? Да он звезда новостных каналов. Все только и делают, что о нем говорят.
– Пока. Так устроены СМИ. Завтра их заинтересует кто-то другой – умнее, привлекательнее, и… – Ева щелкнула пальцами, – он будет забыт.
– Неправда. Такое не забывается.
– Да будет вам, Лью. Как только людям станет известно, что это какой-то псих или, что еще хуже, религиозный фанатик, который случайно набрел на формулу, которую в свое время состряпал другой религиозный фанатик, они будут смеяться.
– Боюсь, они посмеются над вами, когда вы попытаетесь связать преступления с чокнутыми последователями какого-нибудь культа вроде Красного Коня.
– Это мы выясним, – улыбнулась Ева. – Кстати, это подтверждает только что сказанное мной. Я уверена, за стенами этой комнаты любые восемь человек из десяти никогда не слышали ни о каком культе Красного Коня. Не говоря уже о его лидере, Джузеппе Мензини. Нет, присутствующие здесь в курсе, но ведь у нас такая работа – откапывать малоизвестные факты. Странно, что вы об этом знаете, Лью.
– О чем?
– О культе Красного Коня.
– Я о нем ничего не знаю. Просто, когда вы затронули тему фанатиков, мне почему-то вспомнилось это название.
– Но ведь я его не упоминала. – Ева присела на край столешницы и улыбнулась ему: – Если хотите, мы можем прокрутить запись назад.
– Я просто подумал, что вы имеете в виду именно эту группировку.
– Это, конечно, серьезный вывод, но, с другой стороны, он логичен.
– Я лишь сложил два и два и получил четыре. Но в данном случае лично я не вижу никакой связи с религиозными группировками.
– Вы правы. Никакой связи нет. Связь если и была, то у вашего деда. Вы здесь ни при чем.
– Не понимаю, о чем вы? Кроме того, я исчерпал весь запас времени, какой мог вам уделить.
– Лью, если вы встанете и попробуете выйти за дверь, – мягко сказала Ева, когда он повернулся, – я не дам вам это сделать. Обещаю, вам это не понравится.
– Я пришел сюда, чтобы оказать вам услугу. И я ее оказал.
Ева расхохоталась. Нет, не потому, что ей было смешно, а чтобы понаблюдать, как лицо его сделалось мертвенно-серым.
– Вы пришли сюда, потому что вы идиот. Теперь же вы арестованы по подозрению в массовом убийстве, а именно ста двадцати семи человек. Агент Тисдейл также предъявит вам обвинения в терроризме. Но сначала выслушайте меня. Присядьте, нас ждет серьезный разговор. В противном случае я буду вынуждена надеть на вас наручники и отвести в комнату для допросов. Выбирайте сами.
Голос Коллуэйя был холоден как лед, зато лицо пылало жаром.
– Я могу лишь сделать вывод, что прессинг этих дней сказался на вас и вы утратили связь с реальностью. Вы не можете меня арестовать. У вас нет улик.
– Вы удивитесь, но они у нас есть. Как я уже сказала, выбор за вами, Лью. Решайте сами, сесть на стул или рискнуть выйти за дверь. Лично я надеюсь, что вы попытаетесь выйти отсюда.
– Я свяжусь с адвокатом и вашим начальством. Это я вам обещаю.
– Прошу вас, – подала голос Тисдейл, когда Коллуэй снова направился к двери, – позвольте мне.
– Вы здесь в роли гостя.
Тисдейл вскочила со стула. Коллуэй попытался ее оттолкнуть, но она была подвижной, будто ртуть. Поставив Коллуэйю подножку, она обвилась вокруг него, словно лиана, используя вес его тела в свою пользу. Одно легкое, изящное движение, и он уже лежал на полу, а ее колено упиралось ему в спину. Ее тонкие, но цепкие руки превратились во временные наручники.
– Красивая работа, – прокомментировала Ева.
– Спасибо, в том числе и за возможность это продемонстрировать.
– Без проблем. Пибоди, почему бы вам с агентом Тисдейл не сопроводить нашего пленника в комнату для допросов «А»?
– Я вам это еще припомню, стервы! Всем до одной!
– О, как мы умеем ругаться! Боже, как мне страшно! Убери его отсюда, Пибоди. Пусть немного остынет.
– Вам всем хана! – выкрикнул Коллуэй, когда они втроем вытащили его из конференц-зала. – Вы понятия не имеете, на что я способен!
– Это почему же? – пробормотала Ева, на миг обернувшись на доску. – Имею, еще какое!
– Отлично сработано, – похвалила ее доктор Мира.
– Придется еще потрудиться, чтобы довести это дело до суда. Я рассчитываю на результаты обыска. Нужно что-то такое, что можно было бы на него повесить. Пока же я могу рассчитывать лишь на его собственный гонор и трусость, чтобы вырвать признание.
– Вы разъярили его. Говоря с ним, вы все время бросались из крайности в крайность. То он был у вас умный, то слабый. То вы не можете сдвинуть расследование с мертвой точки, то уверены в себе на все сто. Это сбивало его с толку, но еще больше злило, задевало его «я». С агрессией он еще как-то мог справиться, но только не с обидой. Он не мог позволить, чтобы вы продолжали оскорблять его дальше.
– Не думаю, что повторение этого спектакля принесет плоды в комнате для допросов. Придется раскрутить тему Мензини. Посмотрим, что он на это скажет.
– У меня такое чувство, что религиозную подоплеку он находит абсурдной. Даже слегка стыдится ее.
– Да, прозондирую его на эту тему. У его деда в свое время съехала крыша. Возможно, есть смысл, чтобы вы поговорили с ним первой. Скажите ему, будто убедили меня, что он должен достучаться до своего внутреннего безумного «двойника» или что-то в этом роде. В общем, сыграйте на нежных струнах его души.
– Хорошо, мы так и поступим.
– Это даст нашим ребятам возможность как можно тщательнее провести обыск. – Ева посмотрела на часы и сделала мысленные подсчеты. – Я хочу устроить очную ставку с его родителями, после чего, пока он будет сбит с толку, подкину ему что-нибудь из того, что они найдут у него в квартире. Он умный. По крайней мере, ему должно хватить ума, чтобы понять, что у нас есть чем загнать его в угол. Возможно, он предложит сделку.
– Прокурор никогда не даст на это согласия. Более того, когда вы закончите с ним, за него возьмется бюро.
– Все так, но даже тот, кто сорвался с обрыва, надеется, что сумеет ухватиться за выступ. Дайте ему пару минут на то, чтобы успокоиться. Я же пока верну на место мои доски.
– Кстати, мне показалась любопытной одна вещь, – сказала доктор Мира. – Он назвал оба массовых убийства «достижениями».
– Я вас поняла. Можно это как-то использовать?
– Безусловно.
Пока Ева приводила в порядок демонстрационные доски, ее команда основательно прочесала квартиру Коллуэйя.
На взгляд Рорка, его обиталище было слишком модным, слишком стильным и слишком безликим. Открытое жилое пространство и кухня были выдержаны в черно-белых и серебряных тонах. Лишь кое-где виднелись яркое пятно или полоса – фиолетовые подушки, красная скатерть на столе, которые еще больше подчеркивали общую холодность жилища.
Прямые линии, подумал Рорк, холодный свет, стильная бытовая техника. Квартира была скорее похожа на иллюстрацию из модного журнала, чем на среду обитания живого человека.
– С чего начнем? С электроники? С гаджетов? – спросил Рорка Фини.
– Ты не против, если я сначала просто поброжу вокруг, чтобы получить общее впечатление?
– У меня уже сложилось мнение. – Фини огляделся по сторонам. – Похоже на выставочный образец в витрине. Сдается мне, никто ни разу не прилег подремать на этом диване, не включал настенный экран.
– Но на жилище того, кто замыслил массовое убийство, тоже не слишком похоже. Что ты скажешь?
– А чем еще тут можно заняться? Стоит минут пять посидеть на этих стульях, как твоей заднице потом болеть еще целую неделю. – Фини даже поморщился, глядя на них. – Так и убить кого-то недолго.
– В таком случае я не рискну сесть ни на один из них.
– Давай, броди, если хочешь. А я пока проверю его линк и его комп.
Рорк тем временем направился в главную спальню. Рейнеке и Дженкинсон уже основательно прошерстили платяной шкаф и теперь взялись за бюро.
Спальня Коллуэйя была оформлена в серых тонах, отметил Рорк. Здесь были представлены все оттенки серого – от светло-дымчатых до графитовых. Рорк подумал, что владелец спальни был убежден, что серый успокаивает нервы, а в этом сезоне так вообще был последним писком моды, хотя на самом деле это серое однообразие угнетало.
Так и убить кого недолго, мысленно повторил Рорк слова Фини.
– Это все равно что спать в клубах тумана, – прокомментировал Рейнеке. – Как-то здесь все уныло, честное слово. Даже телку трахнуть не хочется.
– Не уныло, а стильно, что для него куда важней, чем трахнуть телку, – возразил Рорк.
Рейнеке лишь покачал головой:
– Извращенец.
Рорк улыбнулся и шагнул к платяному шкафу, которым занимался Дженкинсон.
– Тут у него шмоток немерено. Туфель, которые он ни разу не надевал. Все чистое, аккуратное.
– М-м, – задумчиво промычал Рорк, рассматривая внутреннее пространство шкафа, после чего побрел в ванную.
Там было чуть пестрее – местами белоснежная, местами перламутровая, местами розовая или персиковая, местами кремовая или бежевая расцветка. Интерьер ванной комнаты дополняла огромная белая ваза цветов осенних оттенков, но и она смотрелась как инсталляция. Если не сказать, бутафория.
Помнится, в дни бесшабашной юности, подумал Рорк, мне нравилось так бродить по чужим домам. Забравшись в дом, он пытался представить себе людей, которые там жили, угадать их привычки, образ жизни. Проще всего было определить их материальное положение – что ели, что пили, какие вещи носили.
Для уличного мальчишки, у которого за душой не было ни гроша, это был мир, полный чудес, который он при всем желании не мог унести с собой.
И вот теперь, бродя по квартире Коллуэйя, он видел, как тот жил, и ему было понятно раздражение Рейнеке.
– Никаких секс-игрушек или прибамбасов, порножурналов или видео.
– Секс – не из области его интересов.
– Я же говорю, извращенец.
Спальня предназначалась исключительно для сна, сделал вывод Рорк. Для одевания и раздевания. Не для развлечений, не для работы. Лишь для сна и еще для того, чтобы демонстрировать ее гостям. Хотя вряд ли здесь бывали гости, подумал Рорк, переходя из спальни в кабинет.
– Посмотрим, что здесь, – пробормотал он.
Похоже, если жизнь и била ключом, то именно здесь. Цветовая гамма была яркой и насыщенной, кричащей и была призвана стимулировать, подстегивать. Здесь сталкивались самые разные оттенки, создавая иллюзию движения, деятельности, жизни.
Перед закрытым жалюзи окном стоял внушительный, черный полированный стол, а перед ним – столь же внушительное оранжевое кожаное кресло.
Мощный, навороченный компьютер. Интересно, что хранится в его памяти? Длинная, мягкая ярко-зеленая софа, столик с темно-синей столешницей, головокружительный орнамент ковра, взятые в черные рамки картины на стенах в тех же кричащих тонах.
Кроме одной, отметил про себя Рорк. Красивый, слегка меланхоличный пейзаж – Рим. Испанская лестница, омытая полуденным солнцем.
Поскольку картина была единственным достойным внимания полотном, Рорк подошел к ней, чтобы изучить внимательнее. Снял со стены, перевернул, проверил раму, потрогал паспарту.
Не найдя ничего подозрительного, вернул на место.
Довольно симпатичный кабинет, сделал он вывод. Кофеварка, мини-холодильник. Он сам устроился бы здесь с удовольствием. Красиво, стильно, все необходимое под рукой.
С этими мыслями он распахнул двойную дверь в кладовую и улыбнулся. Полки, нагруженные оргтехникой, стопки дисков, даже небольшая посудомоечная машина.
– Какая-то ты тесная, будто тебя сюда лишь недавно втиснули.
Рорк присел на корточки и внимательно присмотрелся к полкам, аккуратно снял все, что на них стояло, и постучал кулаком по задней стенке.
– Ага, вот оно что.
Коллуэй наверняка считал себя виртуозом предосторожности и изобретательности, когда поставил здесь фальшивую стену, загороженную полками. Да, он легко мог провести человека ненаблюдательного, например, приходящую уборщицу или даже не слишком внимательного копа. Рорку понадобилось менее трех минут, чтобы отыскать поворотный механизм. Стоило ему нажать на рычаг, как полки развернулись и позади них показался вход в небольшое помещение.
Все понятно, сделал вывод Рорк. Вот где ты варил свое смертельное зелье.
Грибы в стеклянных банках, семена, химикаты, порошки, жидкости – все до единого, скрупулезно снабженные этикетками. Хотя лаборатория была крошечной, в ней имелось все необходимое. Для одной-единственной цели, добавил про себя Рорк. Спиртовки, чашки Петри, миксеры, микроскоп, небольшой, но мощный компьютер – все довольно новое, отметил Рорк, и дорогое.
Затем глаз его выхватил блокнот: старый, обложка потрескалась и выцвела. Рорк осторожно пролистал находку. Затем снова присел на корточки и, сняв крышку с одного из ящиков, порылся в фотографиях, блокнотах, газетных вырезках. Ему попалась даже потрепанная Библия. А потом отыскалось нечто такое, в чем он опознал манифест – написанный от руки текст, под которым стояла подпись Мензини.
Выйдя из лаборатории, Рорк прошел по коридору.
– Кажется, я нашел то, что вы ищете.
С этими словами он вернулся в гостиную.
– На этом компе ничего, – буркнул Фини. – Этот ублюдок им почти не пользовался.
– Эта комната предназначена для того, чтобы пускать пыль в глаза. В кабинете, за фальшивой стенкой с полками, у этого мерзавца настоящая лаборатория.
Не успел Рорк закончить фразу, как Фини поднял голову и втянул носом воздух, словно почуявший кровь волк.
– Если я правильно помню формулу, – продолжил Рорк, – там имеется все необходимое, а также журналы. В одном из них прописана, четко и ясно, эта самая формула. Есть и более свежие, сделанные от руки записи. Я также нашел фотографии и личный манифест Мензини. Кроме того, у нас есть компьютер, в котором наверняка отыщутся куда более интересные вещи.
– Теперь ему не отвертеться.
– Похоже на то. Я сообщу лейтенанту.
– Скажи ей, что мы сейчас все привезем. Она может начать его «поджаривать». – С этими словами Фини направился в кабинет. – Когда мы завершим это дело, я угощу тебя пивом.
– Ловлю на слове, – ответил Рорк и, взяв, коммуникатор, позвонил Еве. Через пару секунд ее лицо появилось на экране.
– Давай, порадуй меня чем-нибудь.
– Как тебе небольшая тайная лаборатория, в которой хранятся все необходимые ингредиенты, а также формула самого вещества? А еще дневник Мензини и компьютер, в котором наверняка отыщется немало интересного!
– О господи! С меня причитается хороший секс.
– Дженкинсон говорит: «Ха-ха».
– Ради бога…
– Шучу, дорогая моя. В данный момент я совершенно один и с радостью принимаю твое предложение. Кстати, как там твой подопечный? Ты его, часом, не отпустила?
– Нет, его пришлось задержать, чтобы не ушел. Я предъявила ему обвинения и теперь намереваюсь выбить признание и как можно больше подробностей. Ты помог нам прижать его к стенке.
– Фини сказал, что доставит все в управление.
– Ты не мог бы поподробнее? Чтобы я могла предъявить ему в качестве неопровержимой улики?
– Лаборатория расположена за фальшивой стенкой с полками в его кабинете. Блокнот, в котором содержится формула, имеет кожаный переплет – выцветшая коричневая кожа, потрескавшаяся от времени. Но в нем имеются и более свежие записи, сделанные от руки, в том числе с этой же самой формулой. Кроме того, в лаборатории есть ящик, в котором свалены другие блокноты, старые фотографии, даже старая Библия и манифест, подписанный собственноручно Мензини – «Конец Света».
– Думаю, этого хватит. Сейчас им занимается доктор Мира. Я поставлю в известность Тисдейл и Пибоди. Считай, что дело раскрыто.
– Тогда до скорого.
– Угу. Погоди, что-то не так? Слышу по твоему голосу.
– Да не. Просто его жилище. Оно такое депрессивное. Нет-нет, сам дом очень даже приличный, так сказать, с характером. И квартира сама по себе неплоха. Но только какая-то холодная и безжизненная. Единственная комната в ней, где ему, по всей видимости, было хорошо и уютно, где он ощущал себя нормальным человеком, – это рабочий кабинет. И эта лаборатория.
– Что мешало ему им быть? Это его собственный выбор. Не надо его жалеть.
– Да я не жалею. Но я вижу его здесь, как он самоутверждается за счет крови и смерти чужих людей. Печально.
– Забирайте улики и уходите. До того как мы займемся сексом, было бы неплохо слегка напиться.
– А вот это уже кое-что. До скорого, лейтенант. – Рорк выключил линк и с улыбкой посмотрел на Рейнеке. Тот прочистил горло:
– Извини, я не хотел подслушивать.
– Подумаешь! Ты же знаешь, я не извращенец.
Рейнеке фыркнул:
– Никогда не сомневался. Просто Фини подумал, что тебе будет интересно взглянуть на комп. Говорит, что все данные зашифрованы.
– Отлично! Будет чем заняться на досуге.
– И пожалуйста, не говори лейтенанту, что я слышал ее слова. Ну, про секс и все такое.
– Думаю, так будет лучше и тебе, и мне.
