Коллективисты куда более агрессивны, чем мы думаем. Они не только занимаются перераспределением чужих доходов, они идут дальше. Им нужно, чтобы мы считали себя членами коллектива. Мы не самостоятельные личности. Мы — детали колоссального механизма, — послушные, легко заменяемые винтики.

В первобытных племенах человека можно было принести в жертву не потому, что он совершил преступление, а просто в надежде умилостивить богов. Так и сегодня — вас могут принять или не принять в колледж не потому, что вы хорошо или плохо учились, а по расовым или гендерным соображениям. При этом в расчет принимаются не ваши личные качества, а принадлежность той или иной группе.

С точки зрения альтруистов, ценность человека является ничтожно малой величиной. Индивид — существо безликое. Группа таких существ составляет коллектив. Если для альтруистов чужие потребности важнее личных, то для коллективистов группа людей важнее личности. Мы должны не отвечать за себя, а раствориться в общей массе. Никакой самостоятельности — вы полностью зависите от коллектива. Вы не более чем член коллектива и обязаны подчиняться ему.

Коллективистское сознание воспитывают в нас с пеленок — в детском саду, в школе и т.д. Наслушавшись рассуждений о так называемом прогрессивном образовании, учителя начали считать, что главное в их деле — не передача знаний, а «социализация» детей. И вот уже несколько поколений американских детей учат ставить интересы коллектива выше личных интересов. Родоначальник теории прогрессивного образования Джон Дьюи писал, что «школа — это прежде всего общественный институт»25. Он считал, что «учить детей следует прежде всего не точным наукам, не литературе, не географии или истории, а социальной активности»26. Он призывал «поощрять детей к тому, чтобы они вели себя как члены коллектива <…>, чтобы не отрывали свои интересы от интересов группы, членом которой являются»27. Дьюи настаивал, что детей следует воспитывать «в духе коллективизма, основанного на взаимопомощи»28 путем «вырабатывания навыков служения общему делу»29.

Идеи Дьюи глубоко укоренились в нашей системе образования. Детям внушают, что человек сам по себе мало что значит и что нехорошо быть выскочкой и стараться выделиться. Например, в одной из школ в начале учебного года у всех учеников третьего класса отбирают канцелярские принадлежности — ручки, карандаши, бумагу, линейки и прочее, и складывают все это в «общий котел». Директор школы утверждает, что «дети должно заботиться друг о друге и об общем благе»30.

Согласно учению Дьюи, каждый человек не лучше и не хуже других, а ответ на вопрос учителя не может быть верным или неверным, потому что каждый имеет право на собственное мнение. Отметки — пережиток прошлого, как и дух соревнования между учениками. Важен групповой результат, уроки нужно делать сообща, а правильный ответ находить с помощью голосования. Для каждого ребенка коллектив должен стоять на первом месте. Независимости суждений следует предпочитать конформизм, а самостоятельному мышлению — групповую солидарность.

Потом мы взрослеем. И когда от служителей Церкви мы слышим, что креационизм — такая же наука, как и теория эволюции, а от политиков — что развитие промышленности ведет к глобальному потеплению, угрожающему всему человечеству, когда уважаемые люди говорят, что жертвенность — дело святое, а преследование личных интересов — зло, мы вдруг ловим себя на мысли, что они лишь повторяют то, что им внушили еще в школе. Они опираются не на факты и логику, а исключительно на «групповую солидарность».

Вот как Дьюи объясняет, почему в школе следует делать упор не на обучение, а на социализацию: «Простое поглощение фактов — процесс индивидуальный, неизбежно превращающий ребенка в эгоиста. В обучении как таком нет ничего социального, оно не нацелено на благо общества»31.

В одном Дьюи, безусловно, прав: «поглощая факты», мы думаем о том, где и как применить полученные знания. Действительно, учеба — процесс эгоистический, потому что человек усваивает знания самостоятельно. От них зависит его выживание. Мы тренируем свой мозг, собирая факты, обобщая их и выявляя закономерности, которые потом используем для решения задач, связанных с выживанием. Для этого требуются умственные усилия, которые могут быть только индивидуальными. Нельзя мыслить коллективно, как нельзя есть или дышать сообща.

Только мы сами можем решить, как жить и добиваться своих целей. Именно поэтому подчинение личных интересов общественным представляется абсурдным и лишенным смысла. Не общество обеспечивает выживание человека, а, наоборот, человек, поддерживая свое существование, делает возможным выживание общества. Знания, открытия и изобретения, производство и торговля — все, что связано с умственными усилиями и разумной деятельностью, требует усилий отдельных людей. Знаниями можно делиться, их можно использовать, но сначала их надо получить. Каким образом? Только путем индивидуальных умственных усилий. Товары можно выставить на продажу, но сначала их нужно произвести. Каким образом? Только усилиями каждого отдельного человека, основанными на свободном выборе. Сначала причина, потом следствие. Человек первичен, общество вторично.

На самом деле никакого глубинного конфликта между человеком и обществом не существует: жертвовать интересами отдельных членов общества не в интересах самого общества. Лозунг утилитаризма — «наибольшая польза для наибольшего количества людей» — преступный обман, своего рода призыв к цивилизованному каннибализму. Двум вашим соседям, например, незачем отнимать у вас дом, чтобы поделить его между собой, хотя, объединившись против вас, они, возможно, могли бы это сделать. Точно так же представителям расового большинства незачем линчевать представителей расового меньшинства. Жертвует ли своими интересами 51% населения ради оставшихся 49%, или один человек ради всего общества, этому нет оправдания — ни с моральной, ни с практической точки зрения. Цивилизованное общество не может жить по законам джунглей и должно защищать интересы меньшинства, потому что отвергает право силы. Как в свое время писала Айн Рэнд, «самое малое из социальных меньшинств — это человек. Тот, кто отрицает права человека, не может называть себя защитником прав меньшинств»32.

Жертвенность вредна всем. Нельзя действовать в интересах общества, «поедая» кого-либо из его членов. Общество, занимающееся «каннибализмом», уничтожает не только жертву, но и себя, потому что допускает саму возможность уничтожения человека, которая рано или поздно превратит «поедающих» в «поедаемых».

Поскольку общество не существует в отрыве от его членов, общественное благо не существует в отрыве от личных интересов каждого члена общества. Коллективисты, насаждая идею самопожертвования, разрушают саму основу человеческой жизни.

Так существует ли разумное определение понятия «общественные интересы»? Нет, если это определение дается в отрыве от частных интересов и вступает с ними в антагонизм. И да, если учитываются интересы каждого члена общества.

Не составляет никакого труда определить природу личных интересов. Полагаться на себя, а не паразитировать на других. Не жертвовать собой ради других и не требовать от них жертв. Создавать блага, руководствуясь разумом. Строить отношения с людьми на основе доброй воли, сотрудничества и взаимовыгодного обмена.

Что касается политической жизни, то она должна основываться на такой базовой общечеловеческой ценности, как свобода. Это общий знаменатель интересов каждого человека. Наши интересы соблюдаются не тогда, когда разбивают парки, реставрируют памятники в честь Дня матери и снимают фильмы про красоты африканской природы. Они соблюдаются, когда за нами признают право самим решать, нужны ли нам эти парки, памятники и фильмы. В отличие от всего того, что делается якобы в интересах общества, свобода несовместима с самопожертвованием. Она потому и нужна обществу, что стоит на страже личных интересов людей, из которых это общество состоит.

Но альтруисты смотрят на свободу совершенно иначе. Об этом мы поговорим в следующей главе.

ГЛАВА 5