Рассматривая проблему «человек и общество», можно использовать два подхода. Согласно первому, индивидуалистскому, первичен человек, который живет своей жизнью и имеет право на счастье. В основе индивидуалистского подхода лежит представление о человеческой жизни как фундаментальной ценности. На этой предпосылке строятся все социально-политические конструкты.

В основе второго, коллективистского, подхода лежит другая предпосылка.

В рамках этого подхода первично сообщество людей. Философия коллективизма является продолжением философии альтруизма как отказа от всего личного.

Коллективизм сводит значение личности практически к нулю. Человек — не самостоятельная единица, а всего лишь одна из легко заменяемых клеток социума. Человек — средство достижения цели единого организма. Главной ценностью, фундаментом, на котором возводится социально-политическая надстройка, является жизнь сообщества.

Философия индивидуализма учит нас, что жизнь — личное дело каждого. Наши знания и навыки, деньги, которые мы зарабатываем, — все это продукты нашей деятельности, и они по праву принадлежат нам. Мы можем работать сообща, но что бы мы ни делали, наша доля в общем «урожае» принадлежит только нам.

Согласно философии коллективизма, жизнь — понятие социальное. Все ваши достижения принадлежат обществу, и оно вправе ими распоряжаться. Вы скажете, что ваши доходы — плоды вашего труда? Но коллективисты с вами не согласятся. Вы можете быть гениальным изобретателем, рождать оригинальные идеи и зарабатывать кучу денег, но, как утверждает сопредседатель фонда Responsible Wealth, «люди становятся миллиардерами не сами. В список Forbes 400 вносит свою лепту каждый налогоплательщик»8. Таким образом, вам говорят, что вы обманываете себя, считая, что заработали свои деньги самостоятельно. «Самостоятельно заработанное богатство — миф», — утверждает заведующий кафедрой политологии Моравского колледжа, поскольку «богатство создается внутри человеческого сообщества»9. По тем же самым соображениям лауреат Нобелевской премии по экономике поддерживает идею конфискации большей части заработанного: «Мы имеем все моральные основания для введения единой ставки налога — 90%. Только так можно вернуть богатство его истинным владельцам»10. (Читай: обществу.)

Хорошо, а как же наш интеллект? Наши идеи, продукты умственной деятельности? Они тоже нам не принадлежат? Нет, не принадлежат, утверждают коллективисты, потому что идеи рождают безымянные массы. Например, существуют противники авторского права, т.е. права создателя литературного или другого произведения на интеллектуальную собственность. Они сетуют на то, что «понятие авторского права противоречит представлению о том, что знания должны быть достоянием общества»11. Когда в США заговорили о продлении срока действия авторских прав, в New York Times появилась статья, автор которой писал: «В обществе зреют настроения, связанные с необходимостью <…> возврата [!] плодов интеллектуального труда в публичную сферу, в эту великую демократическую житницу художественных свершений, где этими плодами мог бы пользоваться каждый без необходимости платить автору»12. Иными словами, источником идей является общество, и только оно может великодушно предложить творцу стать своим соавтором.

Но хоть наша жизнь-то принадлежит нам? Коллективисты говорят, что нет. Их аргументы больше похожи на подталкивание к самоубийству, чем на призыв к жизни: «жизнь — наш долг перед обществом», «человек обязан жизнь», чтобы выполнять неписаный «общественный договор». Иначе говоря, «чтобы быть членом общества, человек <…> обязан жить». Даже больной, жестоко страдающий от неизлечимой болезни, не имеет права распорядиться своей жизнью в последний раз. Для коллективиста самоубийство — «антиобщественный поступок, <…> который общество обязано предотвратить, чтобы он не повлиял негативно на его членов». Это «акт, на совершение которого требуется согласие всего общества»13. Это значит: не вздумайте покончить с собой, пока общество не даст вам на это «добро». Автор вышеприведенных строк с удовольствием цитирует учебник уголовного права 1802 г.: «Закон рассматривает [суицид] как чудовищное преступление. <…> Поскольку общество имеет право рассчитывать на деятельное участие в своей жизни каждого гражданина, убивающий себя по собственной воле в общественном мнении такой же преступник, как и тот, кто убивает другого человека»14.

Как в старые времена, когда подданные монархии были совершенно бесправны и их в случае неповиновения могли в любой момент казнить, — так и сегодня доктрина коллективизма превращает нас в бесправных подданных общества. Коллективизм не только отказывает нам в моральном праве на самостоятельность, но и отрицает самую суть индивидуального существования. Нет никакой реальности, кроме общественной, человек — винтик, вместе с другими винтиками приводящий в движение огромный механизм. Суицид и убийство одинаково вредны для общества, поскольку истощают его ресурсы.

Коллективисты, требуя от нас ради общества поступиться своими деньгами, идеями или даже самой жизнью, отрицают, что тем самым наносят ущерб каждому из нас. Они не мыслят такими мелкими категориями. Их интересуют только «массы», которые для них являются синонимом общества. Они призывают нас разбивать общественные парки, строить жилые дома и школы, создавать учреждения, занимающиеся трудоустройством, профориентацией, опекой и пособиями по безработице, добиваться доступного медицинского обслуживания и гарантированного минимального дохода. При этом им и в голову не приходит, что платить за это будут конкретные люди. В их отравленном коллективизмом мозгу упрямо пульсирует одна-единственная мысль: «Если обществу это нужно, оно за это заплатит».

За взглядами на человека как на придаток общества стоит целая философская школа. Ее основателем был главный поборник коллективизма — Гегель, мыслитель начала XIX в. Он писал, что все мы — лишь часть непостижимого целого. Во вселенной царит Абсолютный Дух, с которым мы должны слиться, подчинившись ему как рабы:

Единичная личность есть <…> нечто подчиненное, которое должно посвятить себя нравственному целому. Поэтому, если государство [т.е. олицетворение целого] требует жизни, то индивидуум должен отдать ее15[6].

По Гегелю, государство «обладает наивысшей правотой в отношении единичного человека, наивысшая обязанность которого — быть членом государства»16. Каждый индивид должен стремиться стать частью коллективного, Абсолютного Духа. По мнению одного известного исследователя наследия Гегеля, тот придерживался мнения, что «всеобъемлющее целое являет себя в каждой из своих ипостасей. Из этого следует, что истинную жизнь составляющих, т.е. отдельных индивидуумов, можно понять только через существование единого целого, которому они тождественны»17.

Эти рассуждения можно было бы счесть фантазиями чудаковатого профессора, оторванного от реальности и живущего в башне из слоновой кости, но именно философия Гегеля сформировала современный подход к общественной жизни. Например, его идеи просматриваются в наших программах социального обеспечения. Работающий 24-летний молодой человек платит пенсионные взносы, но это не значит, что его деньги будут на протяжении 40 лет накапливаться на его счету. Все прекрасно понимают, что персональные пенсионные счета — фикция и что пенсионные взносы идут в общий котел. Никто не хранит наши деньги, чтобы мы могли воспользоваться ими в старости. Все средства, до последнего доллара, собранные с работающих граждан, идут на выплату пенсий сегодняшним пенсионерам. Будущие пенсионеры получать пенсии не за счет собственных сбережений, а за счет взносов нового поколения работающих.

Пенсионные счета служат еще одной иллюстрацией того, что с точки зрения коллективизма не существует отдельных работников, а есть лишь клетки, обеспечивающие функционирование единого социального организма. Принцип общественной пользы гласит, что все должны платить друг за друга и никто — за себя. Коллектив дает, но коллектив и берет. Нас призывают проникнуться этой идеей. Система, якобы заботящаяся об общем благе, не оставляет нам выбора.

Может быть, вы хотели бы выйти из пенсионной программы и самостоятельно скопить деньги на старость? Отказавшись от участия в государственной системе пенсионного страхования, вы сможете накопить больше, даже если положите деньги на депозит по самой скромной ставке. Но система не позволит вам это сделать, ведь вы для нее — средство. Ей нужно, чтобы каждый работник безропотно отдавал свои денежки, а уж государство распределит их в интересах всего общества. Никакой самодеятельности! Вот что пишут об этом в Washington Post:

Если бы социальное страхование было добровольным, в первую очередь от него отказались бы вовсе не богатые. <…> Многие молодые семьи, которым трудно платить за дом, обучение детей и содержание престарелых родителей, перестали бы платить налоги, съедающие значительную долю их скромных доходов. Но со временем они, а потом и их дети пожалели бы о таком выборе18.

Иными словами, нам не позволяют планировать собственную жизнь, потому что мы якобы не понимаем, что нам полезно.

В основе любой политики, якобы нацеленной на защиту общественных интересов, лежит отрицание возможности личного выбора. Общественная польза не только оказывается важнее наших личных интересов, она с ними отождествляется. По мнению коллективистов, мы недостаточно разумны, и поэтому государство вынуждено направлять наши действия и указывать путь к счастью.

Все это почти дословно списано у Гегеля, утверждавшего, что в государстве «не может возобладать отдельная воля индивидуума. Все личные притязания должны быть отвергнуты, и таким образом единая воля — главное объединяющее начало любого государства».19 (Курсив мой. — Питер Шварц.) Индивид не имеет права на собственное суждение, и его поведение должно определяться коллективной волей. Но что такое коллективная воля? Разве кто-то проводит опросы, чтобы выяснить, в чем она состоит? Нет, ведь это попахивает индивидуализмом. Нельзя, чтобы каждый отдельный человек судил о благе общества. Ведь народ, как утверждал Гегель, «не знает, чего он хочет. Понимание этого <…> есть плод глубокого познания <…>, которое именно и не является делом народа»20.

Иначе говоря, по Гегелю, человек не способен познать истину, даже истину о собственных интересах. И только коллективный разум, воплощенный в государстве, способен на «глубокое познание». Ради своего же блага мы должны отказаться от узких личных интересов. «Единая воля», выразителем которой является государство, и есть наша истинная воля, а некая неопределенная «польза для общества» и составляет суть наших интересов. Вы хотели отказаться от системы пенсионного страхования? Вас вовремя спасли от ошибки и для вашего же блага силой затащили обратно. Частная инициатива и право на выбор, воплощением которых служат пенсионные счета 401 (k), парк Disney World, почтовая служба Federal Express, книжные магазины Barnes & Noble, — все это якобы нам не нужно. И лишь порождения «единой воли» (программы социальной защиты, Йеллоустонский заповедник, Почтовая служба США, сборник произведений исландских стихоплетов, изданный на средства Национального фонда искусств) нацелены на защиту наших истинных интересов. «Государство, — писал Гегель, — это и есть человек свободный»21.