Глава 5
Всю дорогу Крячко молчал, и Гуров не задавал ему никаких вопросов. Прибыв в Главное управление, Стас первым прошел в здание и, втолкнув внутрь обоих бандитов, обратился к дежурному:
– Этих в камеру! До утра пусть сидят!
– А я? – робко спросил из-за его спины Никитенко, потом заговорил просительно: – Только не сажайте меня с ними в камеру, хорошо?
– Да ты что, ополоумел, что ли, – буркнул Крячко и снова повернулся к дежурному: – Дай-ка мне ключ от допросной, пусть посидит пока там. И следователя дежурного вызывай!
Гуров стоял рядом и не вмешивался. Он не знал, в какое дело влез Крячко и какое отношение оно имеет к убийству на пляже, посему отложил все вопросы на потом. Отдав все распоряжения, Крячко устало произнес:
– Пойдем, Лева, в наш кабинет…
Они поднялись к себе. В этот поздний час в управлении не было никого, кроме дежурных. Станислав первым делом прошел к сейфу и, достав оттуда бутылку коньяка, хранимую для подходящих случаев, поставил ее на стол. Обычно такими случаями, когда сыщики позволяли себе выпить на рабочем месте, бывали какие-нибудь радостные события типа внеочередного назначения, рождения ребенка у кого-то из коллег или просто получение премии. Сегодня повод был печальным.
Он разлил коньяк по пластиковым стаканчикам, первым поднял свой и выпил, не чокаясь. Гуров, поскольку был за рулем, пригубил совсем чуть-чуть. Он по-прежнему не торопил Крячко с расспросами, дожидаясь, когда Станислав захочет выговориться. Тот, после совсем короткого перерыва, налил себе еще коньяка и так же молча выпил. Потом повернулся к Гурову и сказал:
– Лева, в таких случаях я очень жалею, что отменили смертную казнь.
– Знаешь, я тоже, – кивнул Гуров.
Это было немного неожиданное признание, поскольку Лев как раз всегда был против смертной казни и существовавший в настоящее время мораторий отвечал его требованиям. Такая позиция, кстати, не поддерживалась большинством его коллег, а многими даже воспринималась в штыки. Не раз на эту тему возникали и споры, но Гуров не спешил в них вступать и объяснять каждому, почему он так считает.
Крячко, чтобы отвлечь друга от этой темы, принялся рассказывать о том, что произошло в квартире Сергея Никитенко. Потом достал телефон парня и, молча нажав кнопку воспроизведения, положил его перед Гуровым. Тот немного послушал и, все поняв, выключил на середине. Оба молчали. Тишина висела в кабинете несколько минут, затем Гуров взял свой стаканчик и выпил оставшийся в нем коньяк.
– Убить хотел, Лева, – глухо говорил Крячко. – И убил бы, если бы ты не позвонил. Веришь? Убил бы!
– Верю, – ответил Гуров. – Хорошо, что не убил.
– Лева, таких отморозков нельзя оставлять в живых! Ты понимаешь, что через несколько лет они выйдут? А таким на волю нельзя, понимаешь, нельзя! Они безбашенные, их ничто не остановит!
– Сделаем все, чтобы получили пожизненное, – задумчиво проговорил Лев. – Стас, нужно решать с ними как можно скорее. Отправляйся к следователю, изложи ему всю историю, предъяви видео… И нужно проверять их на предмет причастности к убийству нашей девушки. Я, кстати, выяснил…
Тут дверь неожиданно распахнулась и на пороге кабинета возник генерал-лейтенант Орлов. Он окинул взглядом стол, за которым сидели Гуров с Крячко, остановив его на бутылке коньяка и двух стаканах, потом медленно произнес:
– Та-а-к…
– Петр, не делай поспешных выводов, – начал Крячко, но Орлов властным жестом остановил его:
– Я надеюсь, вы мне сейчас приведете весомые аргументы для того, чтобы я поверил, будто вот это оправданно, – кивнул он на стол.
– Петр, поверь, причины есть, – первым подал голос Гуров.
Станислав, считавший себя ответственным за сложившуюся ситуацию, не стал тратить слов, а просто протянул генералу все то же жуткое видео, которое они еще не передали следователю.
Орлов, не садясь, начал просмотр. В отличие от Гурова и Крячко, он просмотрел все до конца, не проронив ни слова и ничем не выразив своих эмоций. Потом так же молча выключил запись и произнес:
– Девушка на видео – та, что нашли в Строгино?
– Нет, другая, – ответил Гуров. – Мы со Стасом по твоему распоряжению смотрели сводки, искали возможные пересечения. Эта девушка подходила.
– Так что, вы раскрыли сразу два убийства? – недоверчиво спросил Орлов, готовый за подобные заслуги закрыть глаза на распитие коньяка на рабочем месте, пусть даже во внеслужебное время.
– Пока не знаем, – медленно проговорил Крячко. – Но думаю, что это вполне могут быть они.
– Почему мне не сообщили?
– Зачем? Чтобы ты сюда примчался? – хмыкнул Стас.
– Я и так, как видишь, примчался! – заметил Орлов.
– Ну и зря!
– То есть как это зря? Я что, по-вашему, должен спать спокойно, когда мне сообщают, что Гуров с Крячко приволокли каких-то мужиков, избитых до полусмерти, кинули их до выяснения в камеру, без предъявления обвинений, а сами засели в кабинете? – развел руками Орлов. – А еще в допросной посадили какого-то парня, к которому тоже никто не торопится!
– А дежурному за длинный язык надо… – начал Крячко, но сдержался и закончил: – Надо будет как следует объяснить, что так делать не нужно.
– Очень даже нужно! Как вы собираетесь это разгребать? Почему у вас задержанные без предъявления обвинения сидят?
– Сейчас следователь придет – предъявит! – хмуро сказал Крячко.
– Да следователь уже измаялся вас ждать! Вы что, не могли сразу ему все объяснить? Для чего вы вообще дернули его посреди ночи? Что, нельзя было допрос до утра отложить?
– Извини, Петр, по-другому было нельзя! – упрямо проговорил Стас.
– Петр, я сейчас пойду сам к следователю и… – поднялся со стула Гуров.
– Нет уж, сядь! – остановил его Орлов. – Крячко! Ступай к следователю, излагай ситуацию, предъявляй свое видео! И чтобы обвинение у меня на столе лежало через десять минут! А ты, Лев Иванович, давай рассказывай по порядку, что к чему.
Крячко взял со стола телефон Никитенко и вышел из кабинета. Гуров посмотрел в лицо Орлову и сказал:
– Петр, не злись. Ситуация и впрямь была такая, что Крячко необходимо было снять стресс.
– Давай по делу, – сухо произнес Орлов.
Гуров вкратце рассказал о том, как созвонился с Крячко, приехал на квартиру Никитенко и как они вместе доставили в главк кавказцев. Он не стал упоминать, на какой грани находился Крячко, а Орлов, которому уже доложили о побоях задержанных, сам догадывался, что Станислав от души выместил на них свою злость. Но генерал-лейтенант не стал высказывать свое недовольство по этому поводу, поскольку в глубине души разделял чувства Крячко.
– Так вы уверены, что эти дела связаны между собой? – спросил он.
– Я – нет, Крячко, думаю, да, – ответил Гуров.
– Мне не думы ваши нужны, а факты! – отрезал генерал.
– Петр, факты будут, и скоро. Сейчас этих субчиков пробьют по базе, выяснят, кто они такие и чем занимаются. Скорее всего, на них уже что-то есть. Потом их допросят как следует, и выплывут все их подвиги. Думаю, утром мы уже будем это знать.
– Расскажи, что по нашей девушке, – задумчиво покусав губы, заговорил Орлов. – Я так понимаю, что ею занимался ты?
– Да, – кивнул Лев. – Вышел на парня, который делал ей татуировку, а он уже вывел на того, кто ее привел. Это некий Андрей Шемякин по кличке «Эндрюс», гот.
– Кто? – не понял Орлов.
– Увлекается готической субкультурой, – пояснил Гуров. – Ну, ходят в черном, вечно плачут, маются от тоски и непонимания, воспевают смерть. По ночам собираются на кладбище.
– О господи! – закатил глаза Орлов. – Что они там делают-то?
– Пиво пьют, треплются.
– Ясно. Адрес этого Шемякина известен?
– Нет.
– И где ты собираешься его искать? На кладбище? – съязвил генерал.
– А почему нет? – улыбнулся Лев. – Я хоть смерть и не воспеваю, но покойников не боюсь. Я узнал – они собираются на Введенском кладбище. Как раз сегодня ночью планирую туда наведаться.
– Лева, не дури! – серьезно проговорил Орлов. – Ищи, где он живет, ищи через других его приятелей, через адресный стол!
– Через адресный стол я буду полгода искать! Ты представляешь, сколько в Москве Шемякиных Андреев? К тому же татуировщик точно ее фамилию не помнит.
– Все равно! Можно найти другие варианты! – упрямо повторил Орлов.
– Да что ты так всполошился? – удивился Гуров. – Тебе ли не знать, что мертвецы куда безобиднее живых людей!
– Я как раз не мертвецов опасаюсь, а живых людей. Мало ли что у них на уме! Тем более что все они с повернутой психикой.
– Да брось ты! – махнул рукой Лев. – Таких там единицы. Просто дети еще не наигрались. Никакой опасности они не представляют.
– Лева! Ну что за ребячество? Полковник МВД шастает ночами по кладбищам! Как-то не к лицу ему, не находишь? Если уж так неймется, пошли оперов.
– Опера мне все дело запорют. А ты, главное, помалкивай – никто и не узнает о моих похождениях.
– Вы и так с Крячко позорите мои седины! Весь главк уже потешается. Один всю черную работу норовит сам сделать, другой пешком на работу ходит, на вызовы на метро ездит! На старости лет клоунами стали!
Генерал собрался выдвинуть очередной контраргумент против затеи Гурова, но тут в кабинет вернулся Крячко. Он сел за свой стол, побарабанил по нему пальцами и сказал:
– Ждем до утра. Все данные пробивают по базе – фотографии, имена, номер машины и прочее. Следователь сейчас их допрашивает. Правда, они еле языками ворочают, но назвать свои фамилии и подписать признательные показания вполне смогут.
– Если захотят, – вставил Гуров.
– Им деваться некуда! – буркнул Стас.
– Наоборот, – возразил Лев. – Если им нечего терять, будут стоять на своем до последнего. Правда, против видео не поспоришь, но в других убийствах вряд ли кинутся признаваться.
– Тогда я сам их допрошу… – поднял на него тяжелый взгляд Крячко.
– Понятно. – Орлов поднялся. – Значит, все это утром, а теперь по домам. Крячко! – повысил он голос, видя, что Станислав не спешит подниматься. – Давай-давай, вставай и на выход! Чтобы я видел, как ты отсюда убрался! Хотя вот что… – решил он. – Пошли со мной, я сам тебя отвезу.
– Да что ты, Петр, зачем тебе лишние хлопоты! Меня Лева вон отвезет, – попробовал отговориться Крячко, но Орлов был непреклонен.
Пришлось подчиниться. Все втроем вышли из кабинета и спустились вниз. Проходя мимо дежурки, Крячко незаметно для Орлова показал дежурному кулак.
Лев проснулся около часа. Самочувствие его было гораздо лучшим, нежели несколько часов назад. Головная боль почти прошла, сил прибавилось, но здоровым назвать его было еще нельзя. Мария вошла в комнату с чашкой горячего кофе и термометром, с сожалением в глазах протянула ему, села рядом и вопросительно посмотрела на мужа. Гуров не любил, когда его жалели, и крайне не любил находиться в таком беспомощном состоянии. Но сейчас он был очень благодарен Марии – ее забота была очень кстати. Он принялся за кофе, а Мария молча протянула ему градусник. Гуров сунул его под мышку и достал буквально через минуту:
– Тридцать семь и одна.
– Покажи, – она решительно отобрала у него градусник. На нем значилось тридцать семь и восемь. – И зачем врать? Все равно не умеешь.
– Я не хотел, чтобы ты переживала.
– Лева, ты понимаешь, что с такой температурой не стоит идти на работу? Ни сейчас, ни завтра.
– Крячко один не справится.
– Справится, куда он денется. В крайнем случае ты можешь давать ему советы!
– Чтобы он названивал мне каждые пять минут? Нет, не стоит. И не стоит переживать за меня, все будет хорошо.
– Эх, Гуров, Гуров, – с сожалением вздохнула Мария и печально добавила: – Смотри у меня. Не жалеешь ты себя.
Лев поднялся, оделся, взял ключи от машины и вышел из квартиры. Радовало только то, что в такое позднее время машин на улице было мало, и путь до Введенского кладбища занял у него минут пятнадцать. Доехав до моста, он был вынужден оставить машину и дальше отправиться пешком с фонарем в руках. Вокруг была непроглядная темень, даже луч фонарика слабо помогал, поэтому сыщик двигался очень медленно и осторожно, пока минут через пятнадцать не услышал вдалеке чьи-то голоса, – значит, шел он правильно. К слову, Лев ни разу не был на этом кладбище. Дороги как таковой здесь не было, освещения, соответственно, тоже, поэтому заблудиться можно было легко. Он продолжал медленно идти вперед и вдруг увидел силуэт девушки, сидевшей прямо на земле. Немного приблизившись, Лев смог рассмотреть совсем молоденькую девушку, но не в совсем обычной одежде. Губы ее были бордовыми, лицо бледным от количества тонального крема. В ушах огромные серьги, на шее висели несколько цепочек с символикой в готическом стиле. Одежда вся была черного цвета, возможно, слишком теплая для такого сезона. Услышав шаги Гурова, девушка подняла голову и испуганно посмотрела на него.
– Тише, не пугайся, я не мертвец, – поспешил успокоить ее Лев.
– Да я уже вижу, – всхлипнув, сказала девушка.
– А чего ты плачешь?
– Да ничего…
– Хорошо, а почему тогда ты сидишь одна, в таком виде, ночью?
– А вам какое дело до меня? – грубо бросила девушка и неожиданно разревелась.
Гуров сел рядом, взял ее за руку и произнес:
– Прекрати плакать. Что случилось?
– Да они… они сказали, что я выскочка! И что я не гот, а эмо!
– Успокойся, пожалуйста. Кто – они?
– Ребята, друзья.
– Странные у тебя друзья. Они – готы?
– Да. И я тоже гот! – с вызовом проговорила девушка.
– Интересная у вас субкультура. Экстравагантная.
– Мне тоже нравится. А что вы здесь делаете?
– Да я пришел с Эндрюсом поговорить. Он здесь?
– А вы кто?
– Не бойся, я просто поговорить.
– Он что-то вам сделал?
– Мне – ничего. Просто поговорить надо.
– А насчет чего?
– Я хочу поговорить насчет Валькирии. Знаешь такую?
– М-м, не то чтобы знаю, просто видела пару раз ее.
– А когда?
– Да где-то зимой еще. Помню, холодно было, а она в легкой куртке приходила. С Эндрюсом. Татуировкой все хвасталась, джинсы стянула при всех! – фыркнула девушка. – И после этого я – выскочка?
На этот раз она, как ни странно, не разревелась, а, напротив, приобрела более уверенный вид.
– А насчет Валькирии, что ты о ней знаешь?
– Да ничего. Малолетка какая-то. Пару раз приходила, да и все. Вам лучше о ней поговорить с Эндрюсом, действительно.
– А можешь меня к нему провести?
– Да, конечно, пойдемте. Только я не очень хочу к ним.
– Ну, в моем присутствии не следует бояться их насмешек, да и помиритесь как раз.
– Ну, хорошо. Только не отходите далеко и освещайте путь.
– Идет, – сказал сыщик, помог девушке подняться и направился за ней.
Идти долго не пришлось. Уже вдалеке он увидел несколько молодых людей, одетых наподобие его спутницы. Они были очень увлечены каким-то обрядом. Гуров не стал дожидаться его окончания и, оттолкнув руками ветки деревьев, пошел к ребятам. К его огромному удивлению, встретили они его очень оригинально: повернувшись в его сторону, буквально застыли в ужасе, глаза у всех были стеклянными. Через мгновение он услышал женский крик:
– Все назад!
– Что это? Это правда… правда работает?
– Боже!
– Ка-а-ак?
Ребята замерли и бросились врассыпную. Гуров бросил взгляд на землю и рассмеялся:
– Какие же вы готы, если боитесь призванных демонов?
Ребята переглянулись и немного успокоились. Сыщик подошел ближе, продемонстрировав, что никакой он не мертвец и тем более не демон.
– Убедились?
– Да. Убедились. Мы просто… Мы просто подумали, что обряд сработал.
– Интересные вы готы, которые боятся призванных ими же существ.
– А вы бы на наше место встали…
– Да мне и на своем неплохо, – улыбнулся Гуров.
– А что вы тут делаете?
– Да пришел поговорить с вами. В частности, с Эндрюсом.
– А зачем он вам? – поинтересовался высокий темноволосый парень, весь в пирсинге и татуировках.
– Да насчет вашей подружки.
– Ну, я Эндрюс, – не слишком охотно признался парень. – Какой подружки?
– Ее зовут Валькирия.
Все пожали плечами, а одна из девушек спросила:
– А зачем вы ее ищете?
– Я из полиции, – решил раскрыть карты Лев. – С ней случилось несчастье.
– Она недолго с нами пробыла, – сказал кто-то. – Ее Эндрюс привел. А мы уже расходимся.
Гуров перевел взгляд на девчонку, с которой пришел. Она уже радостно обсуждала что-то с подругами. Остальные, услышав упоминание о полиции, шустро засобирались. Нужно было удержать хотя бы Эндрюса, и Лев предложил:
– Давай я тебя подвезу, а по дороге поговорим. Как раз выведете меня отсюда к мосту, там у меня машина.
– Ну, пойдемте, – пожал плечами Эндрюс, и толпа молодежи двинулась в сторону моста.
Гуров пошел за ними следом. Перейдя мост, ребята распрощались и разошлись. Остался только Эндрюс. Парень вопросительно посмотрел на сыщика.
– Садись, подвезу, как договаривались, – кивнул Лев.
Сев в машину, он повез парня по Измайловскому шоссе а по дороге попросил:
– Расскажи мне про Валькирию.
– Да что рассказывать?
– Как ее имя? Где жила? Чем занималась? Как познакомилась с тобой? Пока достаточно тем?
– Да более чем, – хмыкнул Эндрюс. – А что с ней случилось-то? Что за несчастье? Влипла во что-то?
– А почему ты считаешь, что она могла во что-то влипнуть?
– Да она такая была… – Он покрутил пальцем у лба. – Оторва. И любопытная очень. Во все нос совала. Вот и сунула, поди, куда не следует.
– Постой, постой… Ты что-то об этом знаешь?
– Да ничего я не знаю! – пошел на попятную Эндрюс. – Мы и общались-то недолго.
– Так, давай по порядку. Как ее зовут?
– Вика, фамилия Карева. Она из Пензы приехала. Говорила, что там у нее никакого будущего. Родители – алкаши, условия для жизни отстойные.
– А здесь где жила?
– А почему жила? Что с ней? – с подозрением посмотрел на Гурова Эндрюс.
– Она найдена убитой вчера днем. Все, что удалось установить, – это то, что ты привел ее к тату-мастеру. Других друзей, кроме тебя, у нее не было.
– Вы что, на меня намекаете? – возмутился Эндрюс.
– Я такого не говорил.
– Да не трогал я ее, зачем мне? – недоумевал парень.
– А откуда ты ее знаешь?
– В фастфуде познакомились случайно, она там работала. Я ее приютил, с людьми познакомил, к нам привел.
– Так где она жила? Точный адрес можешь назвать?
– Да, могу. Она квартиру снимала в Новогиреево. Полимерная, тридцать четыре, квартира семьдесят восемь. Квартира «убитая», зато дешево.
– А деньги у нее откуда? Даже небольшие? В фастфуде на съемную квартиру не заработаешь.
– Не знаю, не спрашивал. Может, ее спонсировал кто, – усмехнулся Эндрюс.
– А что, было кому?
– Да она влюбилась в одного… типа. Зимой дело было. Поэтому и от нас отошла. Сперва татуировку сделала, чтобы перед ним похвастаться. А он, видно, не оценил.
– Так, а кто он, этот парень? Как зовут?
– Зовут Стасик. Ни имени, ни адреса не знаю.
– Подумай, Андрей, где его можно найти? Может быть, у тебя телефон его есть?
– Телефона точно нет, но работал он на киностудии.
– На киностудии? – удивился Гуров. – На «Мосфильме»?
– Не, попроще. На Кантемировской. Меня Вика как-то раз туда потащила, когда его искала.
– Угу, угу, – кивал Гуров. – Показать сможешь?
– Сейчас?
– Нет, в принципе.
– Зачем показывать, я объясню!
Шемякин принялся объяснять, как найти киностудию, потом сказал:
– Я вообще Вику с начала весны не видел. В марте она исчезла и к нам больше не приходила. Больше я ничего не знаю. Вон мой дом, – показал он. – Остановите, пожалуйста.
Гуров остановил машину и повернулся к Эндрюсу:
– У тебя сохранился номер ее телефона?
– Не-а. Зачем? Она же ушла от нас. – Он говорил «нас» так, словно действительно считал себя частью общей массы, отколовшийся кусок которой не представлял для него интереса.
Гуров высадил его и, предупредив, что он может еще понадобиться, поехал к себе домой. Ему очень нужно было выспаться и прийти в себя до утра.