Гуров сел в свой автомобиль и отправился на улицу Октябрьскую. Спускаясь в подвальчик, он обратил внимание на вывеску на двери, которая всегда его умиляла. Она была краткой и информативной: «КРЫЛЫЧ БЬЕТ НАВЕРНЯКА». Непосвященным она могла показаться двусмысленной, но что интриговала – это точно.

В тесной комнате царил полумрак. Светло было только в дальнем углу, где возле столика виднелась склоненная спина Крылыча. Тот был в наушниках и не слышал, как вошел сыщик.

Лев подошел ближе и постучал по спине Крылыча. Тот мгновенно обернулся, на лице его выразилось удивление, а губы уже расплылись в улыбке:

– Лев Иваныч! Какими судьбами? – протянул он узкую ладонь для рукопожатия. – По службе или по дружбе?

– По велению сердца, Антон, – ответил Гуров, тоже улыбаясь. Крылыч, в черной бандане с черепами, делавшей его похожим на средневекового викинга, и открытой черной футболке, сквозь которую были видны его украшенные татуировками руки, понимающе кивнул:

– Значит, по службе.

– Ну, не совсем. По службе я мог бы тебя повесткой вызвать, а так – видишь, сам пришел. Думаю, зачем отвлекать творческого человека от дела, вдруг вдохновение ему собью?

– Да ладно вам, Лев Иваныч! – засмеялся Крылыч. – Видно, просьба у вас ко мне не совсем официальная, вот вы и пришли. Иначе с чего бы так расшаркивались?

– Плохо ты обо мне думаешь, Антон! – упрекнул Гуров. – Прямо скажем, неблагодарный ты человек.

– Я-то? – изумился Крылыч, обиженно оттопырив нижнюю губу. – Вот это вы зря! Я вас, Лев Иваныч, глубоко уважаю и все хорошо помню, а не говорю этого потому, что трепаться не люблю.

– Ой, вот что-что, а трепаться ты как раз любишь! Ладно, не обижайся, пошутил я. Слушай, Антон, дело у меня к тебе и впрямь есть по твоей части. Скажи, вот такую картинку тебе делать не приходилось?

Лев достал лист с изображением татуировки на ягодице погибшей девушки и протянул Крылову. Тот взял и, едва бросив взгляд, тут же помотал головой:

– Нет, не моя работа. Такую не бил.

– Уверен? Не ошибаешься?

– Лев Иваныч, если бы вас спросили – не вы расследовали дело об убийстве Кеннеди, вы бы ошиблись?

– Резонно, – усмехнулся полковник. – Просто я подумал, что у тебя, должно быть, много заказов…

– Так и у вас дел, наверное, немало было за все годы! Нет, не моя работа, – повторил Крылыч.

– Ладно, понял. Скажи, а кто мог бы такую сделать?

– Не знаю, – пожал плечами Антон. – Сейчас салонов полно.

– У меня есть подозрение, что это авторская работа. И рисунок не избитый, и, главное, вот эта надпись. Тут явно что-то личное.

– Да ничего тут личного! – махнул рукой Крылов. – И надпись обычная. Просто она готическим шрифтом набита, вот и кажется какой-то непонятной. А на самом деле тут все просто – «Я буду любить тебя вечно». Я уже такие бил. А увлечение готикой случается у многих подростков. Потом проходит само собой. Как ОРЗ. Я-то знаю, в свое время тоже переболел.

– Готикой? – удивленно поднял брови Гуров.

– В дни моей скорбной юности готика не была столь популярна. Не готикой, так андеграундом – какая разница? Все это временное, и все проходит.

– Вот как? А что же настоящее?

– Лев Иваныч, – устало проговорил Крылыч. – Это уж у каждого свое. Я вот раньше музыку сочинял и думал, что это настоящее. Водку пил, героином ширялся, и казалось мне, что живу настоящей жизнью. А потом понял, что музыка моя – тьфу, бездарщина и на фиг никому не нужна, и вообще все это – дерьмо и бездарная трата времени. А сейчас вот я занят поистине любимым делом, которое к тому же приносит радость людям. Это и есть – настоящее!

Гуров сдержал улыбку, выслушав это примитивное, но искреннее объяснение, и вернулся к своему вопросу.

– Так все же, Антон? Как ты думаешь, к кому могла бы пойти девушка, увлеченная готической субкультурой, чтобы сделать себе такую татуировку?

Крылыч неопределенно пожал плечами. Гуров бросил на него пристальный взгляд и спросил как бы между делом:

– С травкой-то как? Завязал?

Крылыч кивнул, не глядя.

– А если хорошо поискать?

– Лев Иваныч! – Крылыч отбросил черный маркер, которым выводил на листе бумаги какой-то узор. – Зачем угрожать? Разве мы с вами первый день знакомы?

– То-то и оно, что не первый. И ты знаешь, что я почем зря никого хватать не стану и тебя не подставлю. Если человек тут ни при чем, ему ничего не грозит. А вот если он в курсе, то может здорово помочь. Потому что девушку с такой вот татуировкой убили.

– Как? – помолчав, спросил Крылыч.

– Шею свернули и в воду, – жестко произнес Гуров.

– Звонил мне полгода назад один человечек… – почесав подбородок, медленно проговорил Антон. – Спрашивал, нет ли у меня эскизов лилии…

– Ну! – поторопил его Лев. – Что за человек?

– Некит его зовут.

– Никита, что ли?

– Да. Фамилию не знаю. Он на Стрелецкой сидит в подвальчике, там бьет.

– А он не говорил, для кого ему нужен такой эскиз?

– Нет, не говорил. Пацану вроде какому-то знакомому.

– Пацану? – удивился Гуров. – Не девушке?

– Он говорил – пацану. Я особо не интересовался. Сказал, что нет у меня, на том и распрощались.

– Слушай, Антон, дай-ка мне телефон этого Некита, – торопливо проговорил Гуров, доставая блокнот. – И адрес поточнее скажи!

Он щелкнул авторучкой и записал продиктованные Крыловым данные. После этого перекинулся еще несколькими фразами, пожелал удачи и творческих успехов и пошел к выходу из мастерской.

– Лев Иваныч! – окликнул его Крылыч, и сыщик, обернувшись, вопросительно посмотрел на него.

– Вы в следующий раз, если что, про травку не заговаривайте, ладно? – попросил тот.

– Антон, ты если куришь эту дрянь – кури, дело твое. Я вмешиваться не стану. Но если тебя с ней повяжут, имей в виду – отмазывать не стану. Так что лучше не попадайся!

Радуясь, что дела, худо-бедно, пошли, Гуров решил не откладывать визит к Никитосу. Пока что он вел расследование сам, оставив Крячко в отделе дальше читать сводки и гонять чаи – одним словом, заниматься самой скучной работой. Сейчас ему не требовалась никакая помощь, беседу с татуировщиком он спокойно провел бы и сам, и направился в тату-салон.

Еще сидя у Крылыча, Лев ощутил, что у него сильно болит голова, что вообще-то случалось с ним не часто. Поначалу он списал это на духоту и жару и, сидя в машине, включил кондиционер. Однако почти сразу же его стало знобить, и он, съехав к обочине, остановил машину. Руки дрожали, тело ломило. Некоторое время полковник посидел неподвижно, мысленно решая, что делать дальше. Похоже, он заболел. Непонятно, каким образом, но факт. По-хорошему, конечно, нужно было ехать домой, ложиться в постель и принимать противовирусные препараты, отложив все дела до выздоровления или хотя бы до завтра, а визит к татуировщику поручить Крячко. Но Гурову очень не хотелось этого. Не из-за того, что он не доверял Стасу, а потому что ему не хотелось выпадать из обоймы даже на сутки.

Он посидел еще немного, затем включил двигатель и медленно поехал вдоль улицы. Доехав до ближайшей аптеки, купил несколько современных препаратов, рекомендованных к применению при первых признаках простуды. Присовокупив к этому бутылку минеральной воды и упаковку витамина С, вернулся в машину, тут же развел сразу два пакетика в пластиковом стаканчике, выпил не спеша и откинулся на подголовник. Так Лев просидел минут семь.

Вскоре он почувствовал реальное облегчение: головная боль, чугунным ремнем стягивавшая виски, отступила, дрожь в руках унялась, его больше не знобило. Оставалось легкое головокружение и общая слабость, но это полковник решил перетерпеть. Он снова включил двигатель и поехал к татуировщику.

Заведение это находилось далековато от салона Крылыча. Добравшись до нужного места, Лев решил на всякий случай еще немного передохнуть на сиденье. Ему необходимо было собраться с силами, что еще оставались.

Выйдя из машины, он ощутил всю тщетность своих усилий по выздоровлению. Зной сразу же накрыл его с головой, к вечеру духота словно сгустилась и в прямом смысле давила на глаза. Переборов себя, Гуров направился к салону, хотя, увидев его, сразу убедился, что назвать это заведение тату-салоном нельзя было даже с большой натяжкой. Подвальчик Крылыча и то выглядел куда более цивильно, по крайней мере, там был сделал соответствующий ремонт и имелось подходящее оборудование. Здесь же был совсем крохотный подвал, входной дверью в который служил кусок железа толщиной в половину метра, исписанный граффити и прочими рисунками.

Он постучал в дверь, но никто не открыл. Поиски звонка не привели ни к чему, и сыщик уже подумал, что никого внутри нет, но решил попробовать открыть дверь сам. Она противно заскрипела и поддалась. Перед взором Гурова находилась длинная, ничем не освещенная лестница с кривыми ступеньками. Она показалась ему бесконечной, но все же сыщик наконец нащупал еще одну дверь, уже справа, и постучал.

– Занято! – ответил ему высокий мужской голос.

Осторожно открыв дверь, Гуров увидел весьма запущенную темную комнатушку. С потолка тускло светила лампочка без абажура, стояло типичное кресло из кабинета стоматолога и лежала куча всяких непонятных железных причиндалов. Это было помещение кустарного мастера, наверняка не имевшего медицинского образования и навыков рисования.

«О чем думают люди, когда приходят к таким «мастерам»? – подумал Лев. – Делать себе татуировку у неквалифицированного мастера – это же огромный риск не то что для здоровья, а для своей жизни. Вот сделает он тебе наколку, а завтра найдешь у себя СПИД или заражение крови. Ни инструментов нормальных, ни навыков. Насколько все-таки человек существо неосторожное…»

Спустя секунду он услышал возмущенный женский возглас:

– Тебе же сказали – занято, козел!

Переведя взгляд влево, сыщик увидел самого тату-мастера и полуголую девушку, недоуменно смотрящую на него. «Мастер», прыщавый парень с нахальными глазами, затушив сигарету и бросив взгляд на Гурова, надменным голосом проговорил:

– Чего смотришь, дядя, не видишь, что я работаю? Успеешь набить еще, покури пока на улице.

Лев не стал спорить и решил выйти на свежий воздух и подождать окончания работы «мастера». Сев в машину, он закрыл глаза и начал думать о том, что неплохо было бы сейчас отправиться домой и повесить всю работу на Крячко, а самому подлечиться. Однако таких слабостей он себе позволить не мог.

Спустя еще минут пятнадцать из подвала вышла молодая девица довольно вульгарного вида, осмотрелась и направилась по своим делам. Гуров нехотя потянулся, вышел из машины и спустился в «мастерскую». На этот раз спуск по лестнице занял намного меньше времени.

– Ты мастер? – начал он подход к «мастеру».

– Лучше. Я – бог, – ответил парень.

– Скромности тебе не занимать.

– Что есть, того не отнять. Вы со своим образцом?

– Каким образцом?

– А, вы по заготовке? Прайс на столе, садитесь, выбирайте. Только скидок ветеранам ВОВ мы не делаем.

– Тебя Никита зовут?

– Ну да, – покосился на сыщика парень. – А что?

– Ничего. Борзый ты парень, Никита.

– Жизнь такая, – пожал тот плечами. – Ну чего, готовы? Время не ждет.

– Мне не нужна татуировка.

– Тогда чего надо? – удивленно спросил Никита.

– Ну, думаю, самое время представиться. Полковник Лев Гуров, Главное управление МВД.

– Ни фига се… – Никита недоверчиво изучил удостоверение. – А ко мне какие предъявы? У меня лицензия есть.

– Молодец! – похвалил Гуров.

– Так что вы хотели? – Парень резко поменялся в лице, заулыбался, вся его наглость мгновенно улетучилась.

Лев вынул и показал фотографию татуировки мертвой девушки:

– Вот такая татуировка интересует.

– Не думал, что в правоохранительных органах бьют татуировки… К тому же она – женская.

– Так я же сказал, что и не собираюсь ее делать.

– Татуировки не делают, а бьют.

– Сути дела это не меняет. Меня интересует совсем другое. Тебе знакома эта наколка?

– Татуировка… Да, в общем знакома. Не совсем обычная татуировка. Такие делают в основном готы или эмо.

– А кто у тебя такую бил?

– А вы думаете, я клиентов записываю или запоминаю? Мне незачем.

– Послушай, давай ты мне просто скажешь, кто, когда, зачем и при каких обстоятельствах, а я не буду затягивать это дело и вызывать тебя официально в Главное управление МВД. Идет?

– Да не знаю я, кто бил. Может, били, может, нет, – неопределенно помотал головой Некит.

– Сотрудничать, значит, ты не хочешь, – поднимаясь, проговорил Лев. – Ладно, значит, будем оформлять повестку.

– Да с какого перепугу повестку?

– А с такого, что эту татуировку носила девушка, которая найдена мертвой совсем недавно. Убитой, – подчеркнул сыщик. – Имя ее неизвестно. Известно только, что татуировку ей бил ты. Соответственно, все концы идут на тебя.

Гуров прекрасно понимал, что никакой он не убийца. Однако личность девушки необходимо установить, это сейчас было для сыщика самым главным. Он видел, что, несмотря на внешнюю наглость, этот парень обыкновенный трус и под любым давлением со стороны представителя власти вмиг испугается и сдаст всех, кого знает. Ждать долго не пришлось, с каждой секундой страх в глазах парня нарастал, и, когда Гуров закончил свою тираду, он лишь промямлил:

– Да я… Да вы что? Я не убивал ее, на фиг она мне сдалась? Я вообще ее один раз видел! Просто татуировку ей делал…

– Бил, – поправил Гуров, глядя на него в упор.

– Бил, да…

– Откуда ты ее знаешь?

– Ее Эндрюс привел! – обрадовавшись, что есть на кого перевести стрелки, сообщил Никита.

– Как ее зовут?

– Не знаю, как зовут! Она сказала – Валькирия, и все, иначе не представлялась! У них же там у всех свои имена выдуманные, блин!

– У кого – у них?

– Ну эти – готы, эмо.

– А что за Эндрюс?

– Да знакомый мой. Часто татуировки бьет. Она с ним пришла. Попросила набить на бедре эту татуировку, именно на левом. Или правом, я не помню, блин! И заплатил он за нее, по скидке, блин! Все, больше я ее не видел! Только один раз наколку сделал, и все!

– Хорошо, я тебе верю. А где этого Эндрюса искать?

– Ну, где он живет, я точно не знаю, – быстро открестился Никита. – А так – где искать? На кладбище! Там они собираются по ночам всем скопом, бухают да демонов призывают.

– А конкретных мест ты, конечно же, не знаешь?

– Почему, знаю. Введенское кладбище. Метро «Семеновская», идем по зеленому мосту. Дальше будут полуразрушенные склепы. Вот возле них они и сидят. Я разок с ними там зависал.

– Ну что ж, благодарю. – Гуров собрался уходить. – Если что, мы тебя все же вызовем, так что из города не выезжай в ближайшее время.

– Но я правда не убивал, почему из города нельзя?

– А ты что, уезжать собрался?

– Нет, просто… Мало ли!

– Значит, вот тебе моя визитка. Если что-то вспомнишь – позвони сам. Я подъеду.

Гуров оставил парня со своим номером телефона и тоской на лице, а сам поспешил на свежий воздух, запах сырости уже выводил его из себя.

Сев в машину, он посмотрел на часы. Близилось к десяти. Готы появляются на кладбищах ночью, особенно в июне, когда поздно темнеет. Время есть, чтобы немного полежать. В голове вертелась малодушная мысль отправить на Введенское кладбище Крячко, а самому отоспаться. Лев решил, что будет действовать по ситуации, и поехал домой.

Он не стал ужинать, а сразу прошел в комнату и, растянувшись на диване, закрыл глаза. Его самочувствие оставляло желать лучшего. Впервые за долгое время он умудрился заболеть, причем с температурой. Мария крайне негативно оценила его желание идти куда-то ночью в таком состоянии и просьбу разбудить часа через два. Она уговорами и даже шантажом пыталась оставить его в кровати. Но Гуров был уверен в том, что на кладбище нужно ехать самому. Не то чтобы он был настолько самоуверенным, просто интуиция подсказывала, что он идет по верному пути и скоро сможет разгадать загадку смерти девушки.