Книга: Копье Пустыни
Назад: Глава 16 Одна чашка и одна тарелка 333 П. В., весна
Дальше: Глава 18 Цеховой мастер Чоллс 333 П. В., весна
Глава 17
Поспевая за танцем
333 П. В., весна
Именем герцога, откройте! – гаркнули вскоре после рассвета и замолотили в дверь лечебницы, еще запертой на ночь.
Все за столом замерли. Ученицы давно поели и разносили завтрак больным. На кухне остались только гости и Джизелл.
Рожеру показалось, что молчание длилось вечность, но госпожа Джизелл подняла на них взгляд всего через несколько секунд.
– Что ж! – Она вытерла губы и встала из-за стола. – Пойду открою. А вы сидите и ешьте. Не знаю, что понадобилось герцогу, но завтрак всяко не повредит.
Она оправила платье и устремилась к двери.
Едва она вышла, как Рожер вскочил из-за стола и прижался ухом к стене рядом с дверным проемом.
– Где он? – прогудел глубокий бас, когда Джизелл отворила.
Рожер присел и осторожно выглянул в прихожую, выставив лишь любопытный глаз и рыжую прядь. На госпожу Джизелл надвигался высокий, крепко сбитый мужчина в ярких лакированных доспехах. За спиной у него висело изящное позолоченное копье, нагрудник был украшен изображением «деревянного солдата». Рожер сразу узнал незваного гостя по характерной квадратной челюсти и быстро повернулся к друзьям.
– Брат герцога Райнбека Тамос, – прошипел он и снова сунулся за дверь.
– У нас много пациентов, ваше высочество. – Джизелл выглядела скорее озадаченной, чем испуганной. – Кто именно вас интересует?
– Не шути со мной, женщина! – рявкнул принц, тыча в Джизелл пальцем. – Ты прекрасно знаешь…
– Ваше высочество, прошу вас! – перебил принца тонкий мужской голос. – В этом нет необходимости!
Мужчина встал между травницей и принцем, раскинув руки, и Тамосу пришлось убрать палец от лица Джизелл. Второй гость был полной противоположностью принцу: низенький, невзрачный, с лысой макушкой и узким лицом. Его длинные прямые черные волосы спускались под высокий воротник, подбородок украшала жидкая бороденка клинышком. Очки в проволочной оправе сидели на середине длинного носа, а глаза казались крошечными черными точками.
– Лорд Джансон, первый министр герцога, – сообщил Рожер.
Тамос глянул на министра. Тот отшатнулся, как будто боясь удара. Принц перевел взгляд на Джизелл, затем снова на человечка, но немного расслабился и через мгновение кивнул.
– Ладно, Джансон, твой черед.
– Прошу прощения за… настойчивость, госпожа Джизелл, – поклонился первый министр, – но мы хотели поспеть, пока ваш… гость не уехал.
Он прижал к груди кожаную папку и поправил очки.
– Гость? – переспросила Джизелл. Принц Тамос зарычал.
– Флинн Лесоруб, – уточнил Джансон.
Джизелл холодно смотрела на него.
– Э-э… Меченый, – добавил Джансон.
Взгляд Джизелл стал настороженным.
– Уверяю вас, ему ничего не грозит, – поспешно заверил Джансон. – Его светлость герцог всего лишь приказал мне задать Меченому пару вопросов, чтобы решить, достойны ли вы аудиенции.
Раздался грохот. Рожер обернулся и увидел, что Меченый встал из-за стола. Меченый кивнул Рожеру.
– Все в порядке, госпожа. – Рожер вышел в прихожую.
Джансон оглядел его и сморщил нос.
– Рожер Тракт, – утвердительно произнес он.
– Польщен, что вы меня помните, министр, – поклонился Рожер. Остальные тоже покинули кухню.
– Ну разумеется, я тебя помню. Разве можно забыть мальчугана, которого привез с собой Аррик, единственного уцелевшего свидетеля гибели Ривербриджа?
Все удивленно посмотрели на Рожера.
– Однако, – Джансон снова наморщил нос, – готов поклясться, что в прошлом году читал отчет цехового мастера Чоллса, где сообщалось, что ты пропал без вести и, вероятно, погиб.
Он посмотрел на Рожера поверх очков.
– Насколько помню, за тобой остался немалый долг гильдии жонглеров.
– Рожер! – воскликнула Лиша.
Рожер нацепил жонглерскую маску. Долг был штрафом за то, что он сломал нос племяннику Джансона, Соловью Джасину. Разумеется, Джасин уже взыскал долг кровью.
– Вы проделали такой путь, чтобы обсудить жонглера? – Меченый встал перед Рожером. Его лицо скрывалось в тени капюшона. Зловещая фигура пугала даже тех, кто его знал. Принц Тамос взялся за короткое копье, висевшее за плечами.
Джансон нервно поежился, переводя крошечные глазки с одного на другого, но быстро взял себя в руки:
– Разумеется, нет.
Он отвел взгляд от Рожера, как от объекта якобы маловажного, вроде конторской книги, и переступил с ноги на ногу, словно ему нестерпимо хотелось укрыться за принцем.
– Это… вы?
Меченый откинул капюшон, показав татуированное лицо. Оба уставились на него во все глаза, но больше ничем не выдали своего удивления.
Джансон низко поклонился:
– Для меня честь познакомиться с вами, господин Флинн. Позвольте представить вам принца Тамоса, капитана «деревянных солдат», младшего брата герцога Райнбека, третьего наследника трона плюща. Его высочество охраняет меня.
Он указал на принца, и тот вежливо кивнул, хотя глаза его сверкали с прежним вызовом.
– Ваше высочество. – Меченый спокойно поклонился по обычаю Энджирса. Лиша присела в реверансе, Рожер расшаркался. Рожер знал, что Меченый уже встречался с обоими гостями, когда был вестником, но, очевидно, его не узнал даже Джансон, славившийся цепкой памятью.
Джансон повернулся налево к мальчику, который до того маячил у двери.
– Мой сын и помощник Пол, – представил он. Пареньку было не больше десяти лет. У него были такие же прямые черные волосы и мордочка хорька, как у отца.
Меченый кивнул мальчику:
– Для меня честь познакомиться с вами и вашим сыном, лорд Джансон.
– Что вы, что вы, просто Джансон, – отмахнулся первый министр. – Я не из благородных – обычный чинуша на высоком посту. Простите, если покажусь вам невежей. Обычно такими гостями занимается герцогский герольд, мой племянник, но сейчас он, как назло, в весях.
– Соловей Джасин – новый герцогский герольд?! – воскликнул Рожер.
Все снова посмотрели на него, но Рожер едва ли это заметил. Год назад Соловей Джасин и его подмастерья избили Рожера и его поручителя из гильдии Джейкоба и бросили демонам на верную смерть. Рожер выжил только потому, что Лиша и несколько отважных городских стражников рискнули ради него жизнью. Мастеру Джейкобу повезло меньше. Однако Рожер так и не предъявил обвинений. Он притворился, будто не запомнил нападавших, поскольку боялся, что Джасин воспользуется дядиными связями и выйдет сухим из воды. Тогда его ничто не спасет.
Но Джансон, похоже, об этом не знал. Он с любопытством посмотрел на Рожера и покосился вбок, как будто справляясь с позабытым гроссбухом.
– Ах да! – воскликнул он через миг. – Мастер Аррик и Джасин некогда были соперниками? Полагаю, новость ему не понравится.
– Ему уже все равно, – ответил Рожер. – Его убили демоны по дороге в Опушку три года назад.
– Вот как? – удивился Джансон. – Прискорбно, прискорбно. Аррик, несмотря на свои недостатки, был прекрасным герольдом и верно служил герцогу, не говоря уже о героизме, проявленном в Ривербридже. Если бы не случай в борделе!..
– Случай в борделе? – Лиша с улыбкой повернулась к Рожеру.
Джансон густо покраснел, повернулся к Лише и низко поклонился:
– Ах… ах… нижайше прошу прощения. Мне не следовало упоминать столь неприличные материи в присутствии дамы. Я не хотел вас оскорбить.
– Ничего страшного, министр. Я травница и привыкла к неприличным материям. Лиша Свиток. – Она протянула Джансону руку. – Травница Лощины Избавителя.
Услышав новое название, выбранное жителями Лесорубовой Лощины, принц гневно раздул ноздри. Джансон снова сморщил нос, а потом кивнул:
– Я не без интереса наблюдал за вашей карьерой, с тех пор как вы стали ученицей госпожи Бруны.
– Неужели? – удивилась Лиша.
Джансон пытливо посмотрел на нее.
– Что вас так удивляет? Я каждый год проверяю результаты переписи и беру на заметку выдающихся подданных герцога, особенно таких, как Бруна. Она фигурирует во всех, начиная с самой первой, проведенной Райнбеком Первым больше века назад! Я слежу за всеми ее ученицами. Хотелось бы знать, кто станет новой Бруной. Какая жалость, что она скончалась в прошлом году!
Лиша печально кивнула.
Министр Джансон помолчал в знак уважения к покойной и прочистил горло.
– Кстати, о переписи, госпожа Лиша… – Он смерил ее укоризненным взглядом поверх очков, как до того Рожера. – Ваш ежегодный отчет запоздал уже на несколько месяцев…
Лиша покраснела. Рожер хихикнул у нее за спиной.
– Я… Э-э… Мы были немного…
– Заняты лечением горячки, – кивнул Джансон и покосился на Меченого, – а также другими заботами, разумеется, я понимаю. Но отец наверняка говорил вам, госпожа, что бумаги – движущий механизм государства.
– Да, министр, – кивнула Лиша.
– Да ладно тебе, Джансон! – Принц Тамос оттеснил первого министра и хищным взглядом окинул тело Лиши. Рожер набычился. – Лощине пришлось несладко. Не утруждай их еще и своей бесконечной бумажной работой!
Джансон нахмурился, но поклонился:
– Разумеется, ваше высочество.
– Принц Тамос, к вашим услугам. – Принц низко поклонился и поцеловал руку Лиши. Травница порозовела. Рожер помрачнел.
Джансон прочистил горло и повернулся к Меченому:
– И правда, что мы все о бумагах? Не пора ли перейти к делу герцога?
Меченый кивнул, и Джансон повернулся к Джизелл.
– Госпожа, нет ли у вас комнаты, где можно спокойно поговорить?..
Джизелл кивнула и провела их в свой кабинет.
– Я заварю чай. – С этими словами она удалилась в кухню.
По пути принц Тамос предложил Лише руку, и она смущенно ее приняла. Гаред не отходил от них ни на секунду, но если Лиша или принц это заметили, то не подали виду.
Пол взял у отца папку, поспешил к столу госпожи Джизелл и выложил на него стопку заметок и несколько чистых листов бумаги. Положил перо и промокашку, поставил чернильницу и выдвинул стул. Джансон сел и обмакнул перо в чернила.
Внезапно он поднял взгляд:
– Надеюсь, вы не против, если я запишу нашу беседу для герцога? Разумеется, я вычеркну все, что вы сочтете неточным или опрометчивым.
– Мы не против, – заверил Меченый.
Джансон кивнул и опустил взгляд на бумагу.
– Что ж, начнем. Как я уже сказал госпоже Джизелл, герцог склонен дать аудиенцию представителям… гм, Лощины Избавителя, но не уверен, действительно ли вы представляете Лощину. Позвольте узнать, почему господин Смитт, городской гласный, не явился лично? Разве это не главный и единственный долг гласного – представлять в подобных случаях свой город? – Его перо порхало над бумагой, выводя загадочные стенографические знаки, и то и дело ныряло в чернильницу, не проливая при этом ни капли чернил. Он записывал даже собственные слова.
Лиша фыркнула:
– Так считают только те, кто ни разу не был в весях, министр. Люди привыкли полагаться на гласного в трудные времена. Из Райзона каждый день поступают новые беженцы, и все они живут в страшной нищете, так что Смитт никак не мог выбраться. Он послал меня вместо себя.
– Вас? – скептически переспросил Тамос. – Женщину?
Лиша нахмурилась, но Джансон кашлянул, не дав ей возразить.
– Полагаю, его высочество имеет в виду, что господин Смитт должен был прислать вместо себя второго человека в деревне – вашего рачителя Джону.
– Праведный дом переполнен беженцами, – ответила Лиша. – Джона тоже очень занят.
– Как же Лощине обойтись без своей травницы в столь непростые времена? – спросил Тамос.
– Это представляет определенную проблему для его светлости, – заметил Джансон и взглянул на Лишу, не переставая писать. – Не сочтут ли при дворе неуважением делегацию вассалов, которые даже не озаботились прислать своего гласного? Это оскорбление трона плюща.
– Уверяю вас, мы никого не хотели оскорбить.
– Неужели? – хмыкнул Тамос. – Беженцы беженцами, а ваш гласный вполне мог приехать.
Он покосился на Меченого.
– До Лесорубовой Лощины всего шесть дней пути, но эта ваша Лощина Избавителя, похоже, находится намного дальше.
– Что вы мне предлагаете, ваше высочество? – спросила Лиша. – Потратить две недели на поездку за Смиттом, покуда враг на пороге?
Принц Тамос фыркнул.
– Не преувеличивайте, сударыня Свиток. – Джансон продолжал писать. – Королевской семье известно о красийских набегах на Райзон, но энджирским землям ничто не угрожает.
– Пока не угрожает, – поправил Меченый. – Но это не простые набеги. Форт Райзон и его деревушки – житница Тесы – теперь во власти красийцев. Они окопаются не меньше чем на год, наберут из райзонцев войска и обучат их. Затем проглотят Лактон с его деревушками. Возможно, пройдут годы, прежде чем они повернут на север, к Энджирсу, но этого не миновать, и без союзников вам не выстоять.
– Форт Энджирс не боится горстки пустынных крыс, даже если твои маревниковые россказни – правда! – рявкнул Тамос.
– Ваше высочество! – пискнул Джансон.
Принц умолк, и Джансон снова перевел взгляд на Меченого.
– Любопытно, откуда вы так много знаете о планах красийцев, господин Флинн?
– А в ваших архивах есть копия священной книги красийцев, министр? – спросил Меченый.
Джансон на мгновение отвел глаза, будто сверяясь с невидимым списком.
– Да, Эведжах.
– Рекомендую прочесть. Красийцы верят, что их вождь – возрожденный Каджи, Избавитель. Они ведут Дневную войну.
– Дневную войну? – переспросил Джансон.
Меченый кивнул:
– В Эведжахе подробно описано, как Каджи завоевал подлунный мир, чтобы единым фронтом выступить против подземников. Джардир пытается повторить его деяния. Он будет делать передышки на обращение завоеванных земель в закон Эведжаха. – Меченый смерил Джансона и принца тяжелым взглядом. – Но только глупец решит, будто он прекратил наступление.
Принц продолжал смотреть вызывающе, зато Джансон медленно побледнел. Несмотря на прохладное весеннее утро, на лбу у него выступил пот.
– Для дровосека вы много знаете о красийцах, господин Флинн, – произнес он.
– Я бывал в Форте Красии, – не стал скрывать Меченый. Джансон сделал очередную пометку своими загадочными знаками.
– Теперь вы понимаете, министр, почему нам надо поговорить с его светлостью? – подала голос Лиша. – Красийцам некуда спешить. В Райзоне достаточно зерна, чтобы прокормить армию сколь угодно долго. Зерна, без которого северу придется поголодать.
Джансон словно не услышал.
– Говорят, что вы и есть Избавитель, – обратился он к Меченому.
– А я – дружелюбный подземник, – буркнул Тамос.
Меченый даже не посмотрел на него, не сводя глаз с министра.
– Я ничего подобного не утверждаю, лорд Джансон.
Джансон кивнул, водя пером:
– Его светлость будет рад это услышать. Что же касается боевых меток…
– Они… – начала Лиша.
– Они будут бесплатно предоставлены всем желающим, – оборвал ее Меченый.
Все изумленно посмотрели на него.
– Подземники – враги всего человечества, министр, – пояснил Меченый. – В этом я согласен с красийцами. Метки должны принадлежать всем, кто готов воевать с демонами.
– Если они вообще действуют, – пробормотал Тамос.
Меченый развернулся к Тамосу. Принц не выдержал его взгляда, опустил глаза, и Меченый кивнул.
– Уонда, дай стрелу из своего колчана, – произнес Меченый, не оборачиваясь.
Девушка вздрогнула, достала стрелу и вложила в протянутую руку. Меченый взял стрелу плашмя и поднес принцу, но без поклона, как равный равному.
– Испытайте их, ваше высочество. Поднимитесь сегодня ночью на стену и велите меткому стрелку пустить стрелу в самого крупного демона. Сами увидите, действуют ли наши метки.
Тамос едва заметно отпрянул и поспешно выпрямился, скрывая страх, кивнул и взял стрелу.
– Испытаю.
Первый министр отодвинулся на стуле, и Пол бросился промокать страницы и укладывать их обратно в кожаную папку. Мальчик собрал письменные принадлежности и протер стол, а Джансон тем временем встал и подошел к принцу Тамосу.
– Полагаю, на этом покамест все. Его светлость примет вас в своей цитадели завтра утром через час после рассвета. Я отправлю за вами карету, чтобы избежать… волнений. Вам лучше не показываться на улице. – И Джансон покосился на Меченого.
Тот поклонился:
– Благодарю, министр, нас это вполне устроит.
Лиша присела, Рожер отвесил поклон.
– Министр! – Лиша подошла к Джансону и понизила голос. – Я слышала, что его светлость… еще не произвел наследника.
Принц Тамос ощетинился, но Джансон остановил его взмахом руки.
– Не секрет, что у трона плюща нет наследника, сударыня Свиток, – спокойно ответил он Лише.
– Госпожа Бруна много знала о деторождении, как и я. Готова предложить свои услуги, если в них есть необходимость.
– Мой брат вполне способен зачать наследника и без вашей помощи, – прорычал Тамос.
– Разумеется, ваше высочество, – присела в реверансе Лиша, – но я подумала, что герцогине не повредит осмотр на тот случай, если препятствие в ней.
Джансон нахмурился:
– Благодарю за любезное предложение, но у ее светлости есть собственные травницы, и я настоятельно рекомендую не поднимать эту тему в разговоре с его светлостью. Я передам ваше предложение через нужных людей.
Ответ был уклончивым, но Лиша склонила голову и умолкла, еще раз присев в реверансе. Джансон кивнул и вместе с Тамосом направился к двери. Перед самым уходом министр повернулся к Рожеру:
– Полагаю, вы намерены посетить гильдию жонглеров, чтобы перед отъездом прояснить свой статус и расплатиться с долгами?
– Да, сэр, – мрачно ответил Рожер.
– Уверен, истории о ваших последних приключениях придутся гильдии по вкусу. Возможно даже, вам простят долг, но я надеюсь, что вы проявите благоразумие в отношении некоторых, – он взглянул на Меченого, – субъективных толкований событий, несмотря на соблазн использовать более… сенсационные версии.
– Разумеется, министр. – Рожер отвесил глубокий поклон.
Джансон кивнул:
– В таком случае доброго дня.
Они с принцем вышли из лечебницы.
Лиша повернулась к Рожеру:
– Случай в борделе?
– Даже целая роща лесных демонов не заставит меня проговориться. Можешь больше не спрашивать.
На следующее утро Лиша следила из окна кухни Джизелл, как подъезжает карета с гербом Райнбека на широких дверцах – деревянной короной над троном, заросшим плющом. Карету сопровождали принц Тамос в полном доспехе верхом на могучем скакуне и пеший отряд элитной гвардии, «деревянных солдат».
– Целую армию прислали. – Рожер подошел к Лише и выглянул в окно. – Нас охраняют или арестовывают?
– С чего бы ему днем поступать иначе, чем ночью? – спросил Меченый.
– Возможно, такая охрана положена всем, кому герцог решил дать аудиенцию, – предположила Лиша.
Рожер покачал головой:
– Я часто ездил в этой карете, когда Аррик был герольдом. Как-то обходилось без отряда «деревянных солдат» за спиной.
– Наверное, они испытали стрелу, – сказала Лиша, – и знают, что наши обещания не пустой звук.
Меченый пожал плечами:
– Чему быть, того не миновать. Или это охрана, или у Райнбека появится отряд калек.
У Лиши отвисла челюсть, но Меченый вышел во двор, прежде чем она успела ответить. Остальные последовали за ним.
Лакей приставил к карете лестницу и открыл дверцу. Тамос наблюдал за ними с коня, едва заметно кивнув Меченому, когда они садились. Экипаж быстро покатил по деревянной мостовой, направившись к дворцу Райнбека.
Цитадель герцога была единственным в городе зданием, построенным целиком из камня, что свидетельствовало о сказочном богатстве хозяина. Как и цитадель герцога Милна Юкора, твердыня Райнбека была самодостаточной небольшой крепостью внутри укрепленного города. Она стояла на открытом пространстве. На тридцатифутовых внешних стенах были вырезаны огромные метки, заполненные ярким лаком. Метки казались несокрушимыми. Впрочем, вряд ли их испытывал на прочность кто-нибудь пострашнее одинокого воздушного демона. Если бы демоны пробили стены Форта Энджирса, Райнбек закрыл бы ворота и дожидался рассвета в безопасности, пусть даже город полыхал бы огнем.
Они проехали мимо личных садов и выгонов герцога, мимо десятков домов личных слуг и ремесленников, пока наконец не оказались у дворца, отвесные стены которого возвышались на несколько этажей, а смотровые шпили – и того выше, за пределы охранной сети цитадели.
Метки дворца были произведением искусства, и притом весьма эффективным. Лиша чувствовала мощь символов, обводя взглядом невидимые линии силы.
– Прошу за мной, – сказал принц Тамос Меченому, когда карета остановилась у входа.
Лиша, хмурясь, вошла вместе с остальными. Неужели ее вовсе не станут слушать во время аудиенции? Меченый не раз отказывался нести ответственность за Лощину, как Марик – за райзонских беженцев. Можно ли надеяться, что нужды города окажутся для него важнее собственных?
Сводчатый потолок приемной терялся в вышине. В огромном зале не было ни единого просителя. Принц повел их прочь от главного тронного зала по застеленным пышными коврами коридорам. Стены были увешаны гобеленами и картинами. Они вошли в приемную с бархатными диванами и горящим камином с мраморной доской.
– Подождите здесь, пока герцог не освободится, – сказал Тамос Меченому. – Слуги подадут еду и напитки.
– Спасибо, – поблагодарил Меченый, когда вошел лакей с подносом напитков и маленьких бутербродов. За дверью стояли навытяжку два «деревянных солдата» с копьями наготове.
Время тянулось. Рожер заскучал и принялся жонглировать пустыми чайными чашками.
– Как вы думаете, долго Райнбек будет нас мариновать? – спросил он, отбивая ногами ритм. Из-за искалеченной руки он не мог жонглировать, стоя на месте.
– Достаточно долго, чтобы показать, кто здесь главный, – ответил Меченый. – Герцоги всегда заставляют ждать. Чем важнее гости, тем дольше им приходится пересчитывать нитки в ковре. Это утомительная игра, но если Райнбеку так спокойнее, пусть себе тешится.
– Надо было взять с собой вышивку, – посетовала Лиша.
– У меня множество незаконченных вышивок, дорогая, – произнес голос позади. – Я всегда любила начинать узоры, но не доводить работу до конца.
Лиша обернулась и увидела в дверях министра Джансона. На его руку опиралась пожилая дама лет семидесяти.
Рожер вздрогнул и уронил чашку. Лиша поморщилась. К счастью, чашка упала на толстый ковер и не разбилась.
Женщина смерила Рожера взглядом, достойным Элоны:
– Похоже, Аррик так и не научил тебя манерам.
Лицо Рожера запылало ярче его шевелюры.
Женщина была миниатюрной даже для уроженки Энджирса, едва ли пяти футов ростом от белого красийского кружева на подоле широкого платья из зеленого бархата до лакированной деревянной короны на тщательно заколотых седых волосах. Зубцы короны были оправлены в золото и украшены драгоценными камнями. Женщина была худой, как тростинка, и слегка горбилась, опираясь на руку первого министра. Скрюченные пальцы обтягивала сморщенная полупрозрачная кожа. Шею украшала бархотка с изумрудом размером с кулак младенца.
– Позвольте представить ее светлость госпожу Арейн, мать его светлости герцога Райнбека Третьего, Хранителя лесной крепости…
– Да, да, – перебила его Арейн. – Всем известны титулы моего сына, Джансон, так и помереть недолго, пока ты перечисляешь их в тысячный раз за неделю.
– Прошу прощения, госпожа, – слегка поклонился Джансон.
Лиша присела в реверансе, мужчины поклонились. Уонда была в мужских штанах и не могла раскинуть юбки, а потому изобразила нечто среднее и весьма неуклюжее.
– Раз ты одеваешься как мужчина, девочка, так и кланяйся так же, – смерила ее взглядом Арейн. Уонда покраснела и низко поклонилась.
Мать герцога удовлетворенно хмыкнула и повернулась к Лише:
– Я пришла спасти тебя от этих скучных мужских дел, дорогая. – Она взглянула на Уонду. – И юную госпожу тоже.
– Прошу прощения, ваша светлость. – Лиша еще раз присела. – Но я выступаю от имени гласного Лощины Избавителя и должна присутствовать на аудиенции.
– Вздор, – прищелкнула языком Арейн. – Женщина-гласный? Может, в Милне такие вольности и в порядке вещей, но в Энджирсе чтят приличия. Женщины не должны заниматься государственными делами.
Мать герцога отпустила Джансона, вцепилась в Лишу и потащила ее к двери, притворяясь, будто опирается на руку травницы.
– Оставь счета и громкие заявления мужчинам, – предложила Арейн. – Мы побеседуем о более женских делах.
Лишу немного удивила сила новой знакомой. Герцогиня была далеко не такой хрупкой, как казалась. Но не хватало Лише сидеть с изнеженными дамами и обсуждать погоду и моду, пока мужчины решают судьбу Лощины Избавителя!
Джансон наклонился к Лише, пока та пыталась вырваться из хватки пожилой женщины.
– Не стоит расстраивать мать герцога, – прошептал он. – Не сопротивляйтесь. Герцог примет остальных еще не скоро. Я приду за вами до того, как вы понадобитесь.
Лиша взглянула на его непроницаемое лицо и нахмурилась. Не желая гневить королевское семейство, она нехотя позволила увести себя прочь.
– Женское крыло здесь, дорогая. – Арейн повела Лишу по длинному, богато украшенному коридору.
Лиша никогда не видела такой роскоши, не считая сокровищницы Меченого. Она росла в доме самого зажиточного жителя Лесорубовой Лощины, но по сравнению с богатством герцога достаток Эрни выглядел объедками, какие бросают собаке после пира. Пышные ковры с яркими узорами ласкали стопы, стены украшали гобелены и статуи на мраморных пьедесталах. Потолок был расписан золотом и сверкал в свете канделябров.
Райзонские беженцы голодают по всему герцогству, но способна ли это понять королевская семья, окруженная подобным изобилием? Лиша вспомнила о матери, которая всегда заботилась в первую очередь о собственном удобстве, а о чужом – только на людях.
Шаркающие шаги Арейн становились все тверже. Хрупкая пожилая госпожа вела Лишу по огромному дворцу, как мужчина ведет женщину в танце. Уонда молча шла следом, пока они не прошли через последнюю дверь и Арейн не обернулась.
– Закрой дверь, девочка, – велела она.
Уонда повиновалась. Прочная дубовая дверь захлопнулась со щелчком.
– Что ж, поглядим на тебя. – Арейн отпустила руку Лиши и толкнула травницу так, что она закружилась под изучающим взглядом герцогской матери.
Арейн осмотрела ее с головы до ног и поморщилась:
– Так вот что за юное чудо, которым так гордилась Бруна. – Похоже, Лиша не произвела на нее впечатления. – Сколько тебе лет, девочка? Двадцать пять?
– Двадцать восемь.
Арейн фыркнула:
– Бруна говорила, что травница младше пятидесяти и двух клатов не стоит.
– Вы знакомы с госпожой Бруной, ваша светлость? – удивилась Лиша.
Арейн хихикнула:
– Знакома? Старая ведьма вытащила из моей утробы двух принцев, так что да, можно сказать, что знакома. Петера – полвека назад, и Бруне тогда было почти столько же, сколько сейчас мне. Тамоса – на десять лет позже. Здоровенный ребенок, как и его братья, а я была уже не очень юна, и мне понадобилась не просто известная повитуха. Бруне шел девятый десяток, и она не хотела покидать Лощину, даже когда я отправила герольда умолять ее на коленях. Она ворчала всю дорогу, но все же приехала и провела во дворце несколько месяцев. Она даже взяла пару учениц, пока жила в Энджирсе, Джизелл и Джессу.
– Джессу? – переспросила Лиша. – Бруна никогда не говорила о Джессе.
– Ха! – отозвалась Арейн. – Еще бы!
Лиша ждала разъяснений, но тщетно.
– Я бы назначила Бруну королевской травницей, если бы она захотела, – продолжила Арейн, – но проклятая старуха вернулась в Лощину, едва перерезав пуповину Тамосу. Сказала, что титулы для нее – пустой звук. Ее дети в Лощине намного важнее.
Мать герцога взглянула на Лишу.
– Ты согласна с ней, девочка? Лощина превыше всего, даже твоего долга перед троном плюща?
Лиша кивнула, глядя ей в глаза:
– Согласна.
Арейн еще миг выдерживала ее взгляд, словно ожидая, что Лиша моргнет, но наконец удовлетворенно хмыкнула:
– Я бы не поверила ни единому твоему слову, ответь ты иначе. Но к делу. Джансон сказал, что ты якобы унаследовала мастерство Бруны по части лечения бесплодия.
Лиша кивнула еще раз:
– Бруна многому меня научила, и я практиковалась годами.
Арейн снова смерила Лишу взглядом:
– Много же тех лет! Ладно, забудем пока о возрасте. Ей не повредит, если ты ее осмотришь. Все остальные уже видели.
– Ей? – переспросила Лиша.
– Герцогине. Моей очередной невестке. Я хочу знать, кто бесплоден – девчонка или мой сын.
– Я ничего не смогу сказать о вашем сыне, осмотрев герцогиню, – предупредила Лиша.
Арейн фыркнула:
– Я бы дала пинка под твой круглый зад, если бы ты заявила, что можешь. Но всему свое время. Сперва осмотри девчонку.
– Конечно. Расскажите мне немного о ее светлости.
– Она в прекрасной форме, точно беговая кобылка. Крепкая, с широкими бедрами. Не слишком сообразительна, как и положено знатной энджирской даме. Ее братья довольно умны, так что дело, видимо, в воспитании. Когда Райнбек развелся в последний раз, я лично выбрала самую многообещающую из породистых молодок. Госпожа Мелни – младшая из двенадцати детей, две трети из которых – мальчики. У нее три сестры, у каждой по два сына. Если кто-то и способен дать трону плюща наследника, то это она. Разумеется, моего сына волновал только размер ее сисек. У Мелни здоровенные подушки – хватит выкормить даже крупного ребенка вроде Райни.
– Как давно они женаты? – спросила Лиша, игнорируя последнее замечание.
– Уже больше года. Королевская травница варит чай для плодовитости, а Джансон закрывает бордели, когда Мелни готова к зачатию, но девчонка все равно пачкает простыни каждую луну.
Арейн провела Лишу по лабиринту частных коридоров и лестниц, которыми пользовались женщины из правящей семьи. Им навстречу попалось множество служанок, но ни одного мужчины. Наконец они вошли в роскошную спальню, полную бархатных подушек и красийских шелков. Герцогиня стояла у большого витражного окна и смотрела на город. На ней было платье из зеленого и желтого шелка с низким вырезом и туго затянутой талией. Высокую прическу украшала золотая диадема с драгоценными камнями, лицо было умело подкрашено на случай, если герцог призовет жену в свои покои. Девушке было не больше шестнадцати лет.
– Мелни, это госпожа Лиша из Лесорубовой Лощины, – представила Арейн.
– Лощины Избавителя, – поправила Лиша.
Арейн взглянула на нее с веселым изумлением.
– Госпожа Лиша много знает о деторождении, – продолжила Арейн. – Она пришла, чтобы тебя осмотреть. Снимай платье.
Девушка кивнула и без промедления потянулась к завязкам корсета. Стало ясно, кто главный на женской половине дворца. Служанки торопливо помогли герцогине снять платье и положили его рядом с кроватью.
– Смотри все, что хочешь, – прошептала Арейн, пока служанки помогали герцогине раздеться. – Девчонку щупают чаще, чем трактирную шлюху.
Лиша покачала головой. Ей было жаль бедную девочку, но она склонилась над туалетным столиком герцогини и разложила флаконы и тампоны из свертка с травами, который захватила как раз на такой случай.
Юная герцогиня терпела осмотр молча и смиренно, но Лиша слышала, как ее сердце колотится в груди. Похоже, девочка боялась за свое будущее, если не сможет родить наследника, как получалось у герцогинь до нее. Интересно, ее хоть спросили, хочет ли она замуж, или просто выдали за герцога? В Тесе это не редкость.
Лиша взяла образцы мочи и вагинальных выделений герцогини, смешала их с реактивами и отставила. Ощупала матку девушки и даже засунула палец в шейку. Наконец она улыбнулась герцогине:
– Похоже, все в порядке, ваша светлость. Спасибо за терпение. Можете одеваться.
– Спасибо, госпожа. Надеюсь, вы разберетесь, что со мной не так.
– По-моему, с вами все так, дорогая, но если нужно что-то поправить, это будет нетрудно.
Герцогиня слабо улыбнулась и кивнула. Наверное, она слышала подобные обещания уже от дюжины травниц. С чего бы ей верить Лише?
Герцогиня вернулась к окну, а Лиша подошла к ее столику проверить результаты анализов. Мать герцога приблизилась к ней.
– Девочка совершенно здорова, – объявила Лиша. – Может целую армию выносить.
Арейн протянула ей сеточку с сушеными травами:
– Чай для плодовитости, который заваривает королевская травница.
Лиша понюхала чай:
– Обычная смесь. Не повредит, но я могу сварить посильнее… впрочем, это неважно.
– По-твоему, проблема в моем сыне?
Лиша пожала плечами:
– Теперь уместно осмотреть и его, ваша светлость.
Арейн фыркнула:
– Упрямый осел не дает даже горло осмотреть, если простужен и кашляет, как чахоточный. Вряд ли он подпустит тебя к своему мужскому достоинству… – Она окинула Лишу взглядом и криво улыбнулась. – Разве что ты готова осмотреть его и взять образцы старым испытанным способом.
Лиша нахмурилась, и Арейн засмеялась.
– Так я и думала! Что ж, заставим девчонку. Для чего еще нужна молодая герцогиня?
Когда мать герцога увела Лишу и Уонду, министр Джансон остался. Он извлек узкую дубовую коробочку, покрытую лаком, и протянул Рожеру:
– Мы нашли ее в покоях Аррика после его отставки. Я сообщил в гильдию жонглеров, что она у меня, но твой мастер так и не удосужился ее забрать. Честно говоря, я в недоумении; Аррик взял все, кроме пуха из перин; прихватил даже то, что не вполне ему принадлежало, но ее оставил на виду.
Рожер открыл коробочку. На подложке из зеленого бархата лежал золотой медальон на толстой плетеной цепи. На медальоне были выдавлены скрещенные копья за щитом с гербом герцога Райнбека – покрытой листьями короной над увитым плющом троном.
Рожер неплохо помнил уроки геральдики, которые давал Аррик, и мгновенно узнал медальон: королевская энджирская медаль за доблесть. Высочайшая награда герцогства. Рожер в изумлении смотрел на нее. Чем Аррик заслужил такую награду и почему он ее не забрал? Медаль имела не только символическую ценность, это целое состояние. В бедном металлом Энджирсе одна только цепь стоила целую гору клатов, а золото…
– Его светлость вручил эту медаль Аррику за доблесть, проявленную при гибели Ривербриджа, – сообщил Джансон, словно прочитав его мысли. – Довольно было бы просто спастись и сообщить о гибели города герцогу, но он еще спас тебя, трехлетнего кроху, который не мог убежать или спрятаться сам…
Министр покачал головой.
Рожеру словно влепили пощечину.
– Понятия не имею, почему он оставил медаль, – неискренне произнес он и сглотнул комок. – Спасибо, что сохранили.
Он закрыл коробочку и убрал в пестрый заплечный мешок.
– Что ж, – произнес Джансон, когда стало ясно, что Рожер намерен молчать, и перевел взгляд на Меченого. – Господин Флинн, если вы готовы, его светлость примет вашу делегацию.
– Но Лиша… – начал Рожер.
Министр поджал губы:
– Его светлость не допускает женщин в тронный зал. Уверяю вас, мать герцога и ее придворные дамы позаботятся о госпоже Лише. Вы расскажете ей об аудиенции, когда его светлость вас отпустит.
Меченый нахмурился и посмотрел министру в глаза. Человечек застыл от ужаса, но от своих слов не отрекся и покосился на стражников у двери.
– Хорошо, – наконец сказал Меченый. – Ведите.
Джансон с трудом скрыл вздох облегчения и поклонился:
– Сюда, прошу вас.
Герцог Райнбек был высок для энджирца, но все же ниже большинства жителей Лощины Избавителя. Ему шел шестой десяток, некогда крепкие мышцы заплыли жиром. Дублет, заляпанный подливкой, был из изумрудного красийского шелка, лосины – из коричневого. Намасленные каштановые волосы, убеленные сединой, венчала лакированная деревянная корона, но пальцы и шею украшали кольца и цепи из милнского золота.
Справа от герцога на небольшом возвышении сидел его брат, наследный принц Микаэль. Он был ненамного младше герцога, но крепче сбит и так же роскошно одет, на голове – золотой обруч. Слева расположился пастырь Петер, средний брат Райнбека. Пастырь был еще толще Райнбека, несмотря на аскезу, о которой свидетельствовали простая коричневая ряса и бритая голова. Ряса пастыря была сшита не из грубой мешковины, как у большинства рачителей, а из тонкой шерсти и перевязана желтым шелковым поясом.
Принц Тамос стоял у подножия трона, широко расставив ноги. На нем были лакированные нагрудник и поножи с вырезанными метками. Тамос держал наготове копье, как и «деревянные солдаты» у двери, хотя перед входом в тронный зал у Рожера и остальных отобрали все оружие. Но рядом с Гаредом и Меченым Рожер все равно был спокоен, как в Лощине Избавителя под ярким солнцем.
– Его светлость герцог Райнбек Третий, – объявил Джансон, – Хранитель лесной крепости, владелец деревянной короны, повелитель всех энджирцев.
Рожер опустился на одно колено, Гаред последовал его примеру. Меченый, однако, лишь поклонился.
– На колени перед твоим герцогом, – прорычал Тамос, указав на Меченого копьем.
Меченый покачал головой:
– Не сочтите за оскорбление, ваша светлость, но я не ваш подданный.
– Что за чушь? – возмутился принц Микаэль. – Ты – Флинн Лесоруб из Лесорубовой Лощины, родился и вырос в Энджирсе. Или Лощина больше не считает себя частью герцогства?
Тамос крепче сжал копье и нацелил в гостей. Рожер сглотнул комок, надеясь, что Меченый знает, что делает.
Меченый словно не заметил угрозы и снова покачал головой:
– Я ничего такого не имел в виду, ваше высочество. Я назвался Флинном Лесорубом у ворот лишь для удобства. Прошу прощения, что ввел в заблуждение.
Он еще раз поклонился.
Джансон принялся лихорадочно писать за своим столиком у возвышения.
– У тебя милнский акцент, – заметил пастырь Петер. – Может быть, ты подданный Юкора?
– Я бывал в Форте Милне, но я не милнец, – ответил Меченый.
– Тогда назови свои имя и город, – велел Тамос.
– Мое имя касается только меня, и ни один город я не считаю своим домом.
– Как ты смеешь?! – вспылил Тамос и шагнул вперед с копьем наперевес. Меченый с усмешкой посмотрел на него, как мужчина – на задиристого мальчишку. Рожер затаил дыхание.
– Хватит! – рявкнул Райнбек. – Тамос, на место!
Принц Тамос нахмурился, но покорно вернулся к подножию трона и злобно уставился на Меченого.
– Можешь пока оставить при себе свои тайны. – Райнбек поднял руку, прекращая расспросы.
Принц Микаэль сердито покосился на старшего брата, но придержал язык.
– Ты, насколько я помню, – обратился Райнбек к Рожеру, явно стремясь ослабить напряжение, – Рожер Тракт, щенок Аррика Сладкоголосого, который перепутал мой бордель с детской.
Герцог хохотнул.
– Твоего мастера называли Сладкоголосым, потому что от его голоса женщины так и таяли. Стал ли подмастерье мастером?
– Я пленяю музыкой только подземников, ваша светлость, – поклонился Рожер, растянув губы в улыбке и пряча гнев за маской жонглера.
Райнбек засмеялся, хлопая себя по колену:
– Как будто подземника можно обвести вокруг пальца, словно безмозглую шлюху! Смотрю, ты весельчак не хуже Аррика!
Лорд Джансон прочистил горло.
– Что? – Райнбек повернулся к секретарю.
– Вестники, бывавшие в Лощине, уверяют, что юный господин Тракт действительно пленяет демонов своей музыкой, ваша светлость.
– Неужели? – поразился герцог.
Джансон кивнул.
Райнбек закашлялся, чтобы скрыть удивление, и повернулся к Гареду:
– Ты – Гаред, капитан лесорубов?
– Э… просто Гаред, ваша светлость, – запинаясь, выдавил Гаред. – Я главный над лесорубами, это верно, но я не капитан. Просто ловко управляюсь с топором.
– Знай себе цену, мальчик, – посоветовал Райнбек. – Кроме себя, никто не похвалит. Если половина того, что я о тебе слышал, правда, я лично произведу тебя в чин.
Гаред открыл было рот, но явно не знал, что сказать, и просто низко поклонился. Рожеру показалось, что он вот-вот коснется подбородком пола.
Лиша потягивала чай, поглядывая поверх чашки на мать герцога, которая наблюдала за ней с такой же безмятежной откровенностью. Служанки Арейн заставили столик полированным серебром и подали гору пирожков и тощих сэндвичей, после чего испарились. Рядом с блюдом стоял серебряный колокольчик, чтобы позвать их, когда понадобятся.
Уонда сидела неподвижно, будто пыталась спрятаться от матери герцога, как от демонов – в плаще-невидимке. Она с тоской глядела на блюдо с сэндвичами, но боялась привлечь к себе внимание.
Мать герцога повернулась к ней:
– Девочка, если ты намерена одеваться как мужчина и ходить с копьем, то нечего вести себя как застенчивая юная дебютантка, к которой заглянул первый кавалер. Ешь. Эти сэндвичи не для красоты.
– Простите, ваша светлость. – Уонда неуклюже поклонилась, сгребла горсть крошечных сэндвичей и сунула в рот, не воспользовавшись ни салфеткой, ни тарелкой. Арейн закатила глаза, но со смехом, а не с отвращением.
Затем мать герцога повернулась к Лише:
– Я вижу по твоему лицу, что у тебя полно вопросов. Задавай, не стесняйся. Я слишком стара, чтобы ждать.
– Просто я… удивлена, ваша светлость. Вы совершенно не такая, как я думала.
Арейн засмеялась:
– А ты решила, я хрупкая старушенция, какую изображаю перед мужчинами? О Создатель! Бруна говорила, что ты умна, но если тебя так легко обмануть…
– Поверьте, я больше не ошибусь, но, честно говоря, не понимаю, зачем это нужно. Бруна никогда не притворялась…
– Трясущейся от старости? – Арейн с улыбкой выбрала сэндвич получше, ловко обмакнула в чай и проглотила в два приема. Уонда попыталась повторить ее трюк, но продержала сэндвич в чае слишком долго, и половина его отломилась и осталась в чашке. Девушка быстро проглотила все вместе. Арейн фыркнула.
– Как скажете, ваша светлость, – ответила Лиша.
Мать герцога смерила Лишу укоризненным взглядом, в точности как лорд Джансон. Быть может, он у нее и научился?
– Это необходимо, – пояснила Арейн, – потому что рядом с умными женщинами мужчины тверды, как дуб, а с дурочками – мягкие, как кисель. Проживешь еще пару десятков лет и поймешь, что я имею в виду.
– Постараюсь не забыть на аудиенции у его светлости.
– Поспевай за танцем, девочка! Это и есть аудиенция. В тронном зале – одна показуха. Мои сыновья управляют этим городом не больше, чем ваш Смитт – Лощиной, что бы они себе ни думали.
Лиша подавилась пирожком и чуть не пролила чай. Она изумленно посмотрела на Арейн.
– И все-таки ты зря не захватила господина Смитта. – Арейн цокнула языком. – Бруна терпеть не могла политику, но ей следовало обучить тебя хотя бы начаткам. Она прекрасно их знала. Мои мальчики все в отца и считают, что женщины при дворе нужны, только чтобы подавать на стол или опускаться под ним на колени. Естественно, они решили, что первую скрипку играет твой господин Флинн… если его действительно так зовут. Даже медведю Гареду и сопляку Аррика они выкажут больше уважения, чем тебе.
– Меченый не говорит от имени Лощины, – отрезала Лиша. – Как и остальные.
– Ты держишь меня за дуру? Это ясно с первого взгляда. Впрочем, неважно. Все решения уже приняты.
– Что? – поразилась Лиша.
– Я дала Джансону указания прошлым вечером, когда прочла его отчет, и сейчас он исполняет мою волю. Если эти петухи не устроят драку, прохаживаясь в тронном зале, то результат «аудиенции» будет следующим: вы вернетесь в Лощину, и я отправлю к вам лучших метчиков изучать боевые метки. К зиме вырезать оружие должны научиться даже самые бездарные энджирские метчики. Меченые стрелы появятся в колчане у каждого безмозглого охотника, способного натянуть лук, а меченые копья будут задешево продаваться в придорожных палатках. Охранять метчиков будут Тамос и «деревянные солдаты». Ваши лесорубы должны научить их охотиться на демонов.
– Разумеется, ваша светлость, – кивнула Лиша.
Арейн терпеливо улыбнулась, и Лиша поняла, что приказы матери герцога не обсуждаются.
– Среди рачителей Создателя поднялся большой переполох из-за твоего разрисованного друга, – продолжила Арейн. – Половина из них считает его самим Избавителем, другая – чудовищем, страшнее матери всех демонов. Обе половины, похоже, не доверяют вашему юному рачителю Джоне, хотя он явно склоняется к первому мнению. Они хотят допросить его. Я обменялась посланиями со своими доверенными лицами в Совете рачителей, и мы сошлись на том, что в Лощину временно отправится рачитель Хейс, а Джона явится держать ответ перед советом. Хейс достойный человек, не фанатик и не дурак. Он выяснит, что жители Лощины думают о Меченом, пока совет выясняет, что думает Джона.
Лиша кашлянула.
– Прошу прощения, ваша светлость, но Лощина – не большой город с десятками рачителей. Люди слушают Джону, потому что он годами завоевывал их доверие. Они не пойдут за чужаком в коричневой рясе, и им не понравится, что Джону тащат на допрос.
– Если Джона верен своему ордену, он предстанет перед советом добровольно и рассеет сомнения, – ответила Арейн. – Если нет… тогда мне не меньше, чем совету, хочется выяснить, кому он верен.
– А если допрос закончится не в пользу Джоны? – спросила Лиша.
– Рачители давненько не сжигали еретиков, но вряд ли забыли рецепт.
– В таком случае рачитель Джона никуда не поедет. – Лиша поставила чашку и посмотрела матери герцога в глаза. – Если вы не хотите проверить, кто сильнее – ваши «деревянные солдаты» или мужчины, которые рубят деревья днем и лесных демонов – ночью.
Арейн подняла брови, ее ноздри раздулись. Через мгновение ее лицо вновь стало безмятежным. Быть может, Лише просто показалось, что она недовольна? Арейн повернулась к Уонде:
– Это правда, девочка? Вы обратите оружие против своего герцога, если «деревянные солдаты» придут за вашим рачителем?
– Я буду сражаться, с кем скажет Лиша. – Впервые после встречи с миниатюрной матерью герцога Уонда выпрямилась в полный рост.
В свои пятнадцать Уонда Лесоруб была выше большинства мужчин в Лощине Избавителя – мужчин, которые считались самыми рослыми в герцогстве. Она нависла над крохотной пожилой женщиной, но Арейн, похоже, не испугалась, а развеселилась. Мать герцога кивнула, словно разрешая Уонде вернуться в прежнее состояние, и посмотрела на Лишу, постукивая ногтем по тонкой чашке.
– Хорошо, – наконец сказала она. – Я лично ручаюсь за безопасность Джоны. Он вернется в Лощину, хотя, возможно, и без рясы.
– Благодарю, ваша светлость. – Лиша склонила голову в знак того, что принимает условия.
Арейн улыбнулась и подняла чашку:
– Ты и правда наследница Бруны.
Лиша улыбнулась, и они вместе пригубили чай.
– Меченый, – произнесла Арейн через мгновение, – отправится в Милн один. Он расскажет Юкору о красийцах и передаст нашу просьбу о помощи.
– Почему Меченый? Почему не ваш герольд?
Арейн скривилась:
– Этот хлыщ, племянник Джансона? Юкор сожрет его и не подавится. Или ты не слышала, что Юкор и мой сын не выносят друг друга?
Лиша взглянула на нее, но герцогиня отмахнулась.
– Не лезь не в свои метки, девочка. Трон плюща и трон железа поссорились задолго до того, как нынешние владельцы опустили на них свои жирные зады, и не помирятся даже после их смерти. Мужчины не терпят соперников.
– И все же я не понимаю, почему ехать должен Меченый, а не королевский вестник, – возразила Лиша. – Уверяю вас, что, даже если он согласится, а уговорить его может быть труднее, чем вы думаете, он будет преследовать свои собственные цели, а не ваши.
– Разумеется, – признала Арейн. – Именно поэтому я хочу отослать его как можно дальше от моего города. Хочет он того или нет, само его присутствие превращает людей в сумасшедших фанатиков, а это мешает управлять государством. Пусть мутит воду в Милне; Юкор согласится на все, что нам угодно, лишь бы избавиться от него.
– И чего же «нам» угодно? – спросила Лиша.
Арейн разглядывала ее, и Лиша не могла понять, забавляет или раздражает мать герцога ее дерзость.
– Заключить союз против красийцев, разумеется, – наконец ответила Арейн. – Одно дело пререкаться из-за пары телег с деревом и минералами, и совсем другое – когда волки на пороге, а овчарки грызутся.
Лиша посмотрела на пожилую женщину. Ей хотелось возразить, но она поняла, что согласна. Часть ее чувствовала себя в полной безопасности рядом с Арленом и мечтала, чтобы он не покидал Лощину. Но другой ее части, которая все разрасталась, в его присутствии было… душно. Жители Лощины и беженцы ожидали, как он и боялся, что он спасет их, вместо того чтобы спасаться самим, и Лиша мало чем от них отличалась. Возможно, всем будет лучше, если он на время уедет.
Не дождавшись ответа, Арейн кивнула и пригубила чай.
– Я еще не решила, что делать с мальчишкой Аррика. К его так называемой магии музыки надо присмотреться, но я пока не придумала, как ее использовать.
– Это не магия, – возразила Лиша. – По крайней мере, не в привычном смысле. Он просто… завораживает подземников, как жонглер управляет настроем толпы. Это полезное искусство, но чары кончаются, как только он перестает играть, и он никого не смог этому научить.
– Из него может получиться хороший герольд, – задумалась Арейн. – Лучше хлыща, племянника Джансона. Впрочем, любой будет лучше!
– Я бы предпочла оставить Рожера при себе, ваша светлость, – сказала Лиша.
– Ого! Вот как? – весело спросила Арейн и ущипнула Лишу за щеку. – Ты мне нравишься, девочка. Не боишься говорить напрямик.
Она откинулась на спинку стула, глядя на Лишу, и вскоре пожала плечами:
– Я сегодня добрая. – Она налила всем свежий чай. – Оставь его себе. Теперь что касается так называемого Избавителя…
– Меченый не утверждает, что он – Избавитель, ваша светлость, – заверила Лиша и фыркнула. – Ночь, да он голову откусит любому, кто посмеет так его назвать!
– Что бы он ни утверждал, люди в это верят, – возразила Арейн, – о чем свидетельствует внезапная смена названия вашей деревушки… без королевского дозволения, между прочим.
Лиша пожала плечами.
– Так решил городской совет. Я тут ни при чем.
– Но ты не возражала.
Лиша повторила свой жест.
– Ты веришь в это? – Арейн заглянула ей в глаза. – Он – вернувшийся Избавитель?
Лиша долго смотрела на мать герцога.
– Нет, – наконец сказала она.
Уонда ахнула, и Лиша нахмурилась.
– А твоя охранница, похоже, не согласна.
– Не мое дело указывать людям, во что им верить, а во что нет.
Арейн кивнула:
– Вот именно. Как и не дело вашего городского совета. Джансон уже написал королевский указ об отмене переименования. Если ваш совет хоть немного соображает, он мигом перепишет дорожные знаки.
– Я сообщу об этом, ваша светлость, – ответила Лиша.
Арейн сощурилась, услышав столь уклончивый ответ, но ничего не сказала.
– А беженцы? – спросила Лиша.
– Что – беженцы?
– Вы примете их?
Мать герцога хмыкнула:
– И куда мы их денем? Чем накормим? Думай головой, девочка. Энджирс их примет, но форт столько не выдержит. Пусть растекаются по весям вроде вашей. Метчики и солдаты, которых я отправлю в Лощину, окажут всяческую поддержку нашим соседям в час нужды, и мы забудем о поставках дерева, которые Лощина не выполнила.
Лиша поджала губы:
– Этого мало, ваша светлость. Люди спят по трое под одним одеялом, дети бегают в обносках. Если у вас нет запасов еды, пришлите одежду. Или шерсть из Пастушьего Дола, чтобы мы сами сшили. Кажется, сейчас сезон стрижки?
Арейн мгновение поразмыслила.
– Я отправлю несколько телег с необработанной шерстью и пришлю сотню овец.
– Две сотни, – поправила Лиша, – причем не меньше половины – случного возраста, и сотню молочных коров.
Арейн нахмурилась, но кивнула:
– Хорошо.
– И посевной материал из Крестьянского Пня и Опушки, – добавила Лиша. – Самое время сажать, и у нас достаточно рук, чтобы расчистить землю и вырастить богатый урожай, если хватит зерна для посева.
– Это в наших общих интересах, – согласилась Арейн. – Вы получите все, что мы сможем выделить.
– Откуда вы знаете, что мужчины договорятся о том же? – спросила Лиша.
– Мои сыновья шнурков не завяжут без Джансона, а Джансон служит мне. Они не только решат, как он посоветует, но и до гробовой доски будут уверены, будто сами это придумали.
Лиша все же испытывала сомнения, но мать герцога только пожала плечами.
– Сама услышишь, когда твои мужчины вернутся и сообщат, о чем они «договорились». А мы пока допьем чай.
– Зачем вы предстали перед троном плюща? – спросил Райнбек.
– Красийцы – общая угроза, – ответил Меченый. – Беженцы заполонили веси, накормить и приютить их непросто, а когда красийцы пойдут на Лактон…
– Глупости, – оборвал его принц Микаэль. – Хоть покажи лицо, когда говоришь с герцогом.
– Прошу прощения, ваше высочество, – слегка поклонился Меченый. Он откинул капюшон, и в солнечном свете, лившемся из окон, метки словно поползли по его коже, как живые. Тамос и Джансон уже видели его лицо и сохранили спокойствие, но остальные не сумели скрыть потрясение.
– Создатель, – прошептал Петер и начертил перед собой метку.
– Поскольку у тебя нет имени, полагаю, ты хочешь называться лордом Меченым? – спросил Микаэль, пряча удивление за насмешкой.
Меченый покачал головой и блекло улыбнулся:
– Я такой же крестьянин, как мои друзья, ваше высочество. Ни в каком краю я не лорд.
Микаэль фыркнул:
– Происхождение происхождением, но мне трудно поверить, что человек, который строит из себя Избавителя, не мнит себя лордом голубой крови. Или ты считаешь себя выше этого?
– Я не Избавитель, ваше высочество, – возразил Меченый, – но никогда не утверждал и обратного.
– А твой рачитель из Лесорубовой Лощины считает иначе, о чем пишет лично. – Пастырь Петер помахал стопкой листов.
– Он не мой рачитель, – нахмурился Меченый. – И может верить, во что хочет.
– Вообще-то, не может, – перебил Джансон. – Представитель рачителей Создателя в Энджирсе подчиняется его преосвященству пастырю и Совету рачителей. Если он проповедует ересь…
– Умно подмечено, Джансон, – сказал Петер. – С этим надо разобраться.
– Возможно, Совету рачителей стоит призвать и допросить рачителя Джону, ваше преосвященство, – заметил Джансон.
– Верно! – Микаэль взглянул на брата. – Поторопись с этим, братец.
Петер кивнул.
– Ваш бывший наставник, рачитель Хейс, вполне может заменить его в Лощине и позаботиться о беженцах, ваше преосвященство, – предложил Джансон. – Он много помогает бедным и верен трону плюща. Возможно, вы сумеете уговорить совет послать именно его?
– Уговорить?! – возмутился Петер. – Джансон, я их пастырь! Скажи, что я велел послать рачителя Хейса!
Джансон поклонился:
– Как прикажете, ваше преосвященство.
– Вернемся к делу. – Петер снова повернулся к Меченому. – Почему жители Лощины переименовали свою деревушку в Лощину Избавителя, если ты ни при чем?
– Я был против переименования, – ответил Меченый. – Меня не послушали.
Микаэль фыркнул.
– Рассказывай это пьянчугам в пивной. Разумеется, ты этого хотел.
– Зачем, ваше высочество? Это лишь укрепило их в мысли, которую я предпочел бы искоренить.
– В таком случае вы не будете против, если его светлость издаст указ переименовать деревню обратно, – сказал Джансон.
Меченый пожал плечами.
Райнбек кивнул:
– Проследи за этим.
– Как прикажете, ваша светлость, – ответил Джансон.
– Хватит ходить вокруг да около! – Принц Тамос стукнул древком копья по полу и взглянул на Меченого. – Мы испытали твои метки. Я убил лесного демона той стрелой. Мне нужны еще стрелы. И другие боевые метки, которые ты разработал. И ты должен обучить моих людей. Что ты хочешь взамен?
– Неважно, что он хочет, – вставил Райнбек. – Жители Лощины – мои подданные, и я не стану платить за то, что они и так должны трону плюща.
– Как я уже говорил принцу Тамосу и лорду Джансону, ваша светлость, – ответил Меченый, – наш истинный враг – подземники. Я дам меченое оружие всем, кто попросит.
Райнбек хмыкнул. Глаза Тамоса загорелись фанатичным огнем.
– Я могу попросить гильдию метчиков отобрать лучших мастеров для отправки в Лощину, если ваша светлость этого желает, – предложил Джансон. – Возможно, вместе с отрядом «деревянных солдат» для охраны?
– Я лично возглавлю их, брат. – Принц Тамос повернулся к герцогу.
– Хорошо, – кивнул Райнбек.
– А что насчет беженцев из Райзона? – спросил Меченый. – Вы примете их?
– В моем городе нет места для тысяч беженцев, – ответил Райнбек. – Пусть селятся в весях. Мы можем предложить им… что именно, Джансон, напомни?
– Королевское покровительство и защиту короны каждому, кто присягнет на верность Энджирсу.
Райнбек кивнул.
Меченый тоже кивнул:
– Это очень щедро, ваша светлость, но люди умирают от голода. У них нет ни гроша, они лишены даже самого необходимого. Несомненно, ваша щедрость простирается намного дальше.
– Что ж… я не бессердечен. Джансон, что мы можем выделить?
Джансон раскрыл и просмотрел счетную книгу:
– Разумеется, можно простить Лощине просроченные поставки древесины…
– Разумеется, – эхом отозвался Райнбек.
– Кроме того, во время пребывания в Лощине королевские метчики и «деревянные солдаты» могут обеспечить защиту беженцев в ночи, – продолжил Джансон.
– Конечно, конечно, – подтвердил Райнбек.
Джансон нахмурился:
– Позвольте мне изучить этот вопрос, ваша светлость, и я представлю подробные списки средств, которыми мы располагаем.
– Займись этим, – велел Райнбек.
Джансон снова поклонился:
– Будет исполнено.
– А как насчет наступления красийцев? – спросил Меченый.
– Не вижу оснований его опасаться, кроме твоих слов.
– Основания есть, – заверил Меченый. – Так гласит Эведжах.
– Ты много знаешь о пустынных крысах и их языческой религии, – заметил Петер. – Лорд Джансон говорит, что ты даже жил среди них.
– Так и есть, ваше преосвященство.
– Тогда откуда нам знать, кому ты верен? – спросил Петер. – Насколько нам известно, ты и сам можешь оказаться проклятым вероотступником! Ночь, если ты не расскажешь нам, кто ты и откуда, мы можем счесть, что под твоими метками скрывается красиец!
Гаред зарычал, но Меченый поднял палец, и великан замолчал.
– Уверяю вас, это не так. Я верен Тесе.
– Докажи, – улыбнулся Райнбек.
Меченый с любопытством наклонил голову:
– Как именно, ваша светлость?
– Мой герольд сейчас в весях и в любом случае не может путешествовать так же быстро, как ты. Отправляйся в Форт Милн и обратись к герцогу Юкору от моего имени. Напомни о пакте.
– О пакте, ваша светлость?
Райнбек взглянул на Джансона, и секретарь откашлялся.
– Пакт Свободных городов, – пояснил министр. – В год нулевой, после того как наконец были воздвигнуты первые меченые стены и в сельской местности восстановили подобие порядка, оставшиеся герцоги Тесы подписали общий пакт о ненападении, так называемый Пакт Свободных городов. В нем они признали смерть короля Тесы и, в отсутствие наследников, владычество друг друга над родовыми территориями. Пакт запрещает захват земель силой. Города должны выступать единым фронтом против его нарушителей.
– Красийцы подписали этот пакт? – спросил Меченый.
Джансон покачал головой:
– Красия не входила в Тесу и потому не подписала пакт. Однако, – и он жестом отмел возможные возражения, поправил очки на кончике носа и поднял старый пергамент, – дословно пакт гласит следующее: «Если смертные покусятся на территорию или независимость любого герцогства, все нижеподписавшиеся, а равно их потомки обязаны выступить единым фронтом на защиту пострадавшей стороны».
Джансон положил пергамент.
– Пакт был сформулирован так с целью предотвратить войны между людьми, ибо нас осталось слишком мало после гибельного Возвращения. Тем не менее он действует до сих пор, независимо от того, подписал его красийский вождь или нет.
– Вы уверены, что герцог Юкор считает так же? – спросил Меченый Джансона.
– Ты у кого на аудиенции, у меня или моего секретаря? – рявкнул Райнбек, и все взгляды обратились к нему. Рожер заметил, что герцог покраснел и разозлился, как в ту ночь, когда застал семилетнего мальчика спящим в кровати своей любимой шлюхи.
Меченый поклонился:
– Прошу прощения, ваша светлость. Не сочтите за неуважение.
Райнбек, похоже, немного смягчился, но ответил грубо:
– Юкор попытается найти в пакте лазейку, как подземник – брешь в метках, но без его поддержки Энджирс не сможет напасть на красийские полчища.
– А вы бы сами нарушили пакт? – спросил Меченый.
– В пакте сказано: «Выступить единым фронтом», – прорычал Райнбек. – Предлагаешь мне драться с пустынными крысами в одиночку, чтобы Юкор разбил ослабленные армии и провозгласил себя королем?
Меченый помолчал.
– Почему я, ваша светлость?
Райнбек фыркнул:
– Не скромничай. Все жонглеры Тесы поют о тебе. Если твое прибытие вызовет в Милне такой же переполох, как в Энджирсе, Юкору придется придерживаться пакта, особенно когда ты подсластишь пилюлю своими боевыми метками.
– Я не стану скрывать их ради политической выгоды, – заметил Меченый.
– Разумеется, – усмехнулся Райнбек, – но Юкору незачем об этом знать.
Рожер придвинулся к Меченому. Будучи искусным кукловодом, он мог кричать или шептать, не шевеля губами, и даже менять направление источника звука.
– Он просто пытается избавиться от тебя, – предупредил он незаметно для всех.
Но если Меченый и услышал, то виду не подал.
– Хорошо, я согласен. Вы должны заверить послание своей печатью, ваша светлость, чтобы у герцога Юкора не возникло сомнений.
– Ты получишь все, что нужно, – пообещал Райнбек.
– Ваша светлость, – произнесла придворная дама, – лорд Джансон просил сообщить, что аудиенция делегации из Лесорубовой Лощины у герцога подошла к концу.
– Спасибо, Эма. – Арейн даже не удосужилась спросить, как прошла встреча. – Передай лорду Джансону, что мы увидимся в приемной, когда допьем чай.
Эма грациозно присела и испарилась. Уонда залпом допила чай и вскочила на ноги.
– Торопиться незачем, юная госпожа, – заметила Арейн. – Мужчинам полезно время от времени ждать женщин. Это учит их терпению.
– Да, ваша светлость, – поклонилась Уонда.
Мать герцога встала:
– Иди сюда, девочка, я хочу как следует на тебя посмотреть.
Уонда повиновалась, и Арейн обошла ее по кругу, изучая поношенную, залатанную одежду и рваные шрамы на невзрачном лице, щупая руки и плечи, как мясник, осматривающий скот.
– Понятно, почему ты выбрала жизнь мужчины, – заметила мать герцога. – Ты сложена по-мужски. Не скучаешь по платьям? Не хочешь краснеть под жаркими взглядами кавалеров?
Лиша встрепенулась, но мать герцога подняла, не поворачиваясь, палец, и она придержала язык.
Уонда неловко переступила с ноги на ногу:
– Я об этом особо не думала.
Арейн кивнула:
– Каково это – идти на бой вместе с мужчинами, девочка?
Уонда пожала плечами:
– Мне нравится убивать демонов. Они убили моего папу и многих друзей. Сначала некоторые лесорубы пытались прикрывать женщин, но мы убивали не меньше ихнего, а когда демоны задали им трепку, потому что они больше глазели на баб, чем сражались, они быстро поумнели.
– Здешние мужчины куда хуже, – посетовала Арейн. – Мне пришлось отречься от власти после смерти мужа, хотя мой старший сын был идиот, а его братья – немногим лучше. Создатель запрещает женщинам занимать трон плюща. Я всегда немного завидовала старой Бруне, которая открыто правила мужчинами, но здесь дела так не делаются.
Она еще раз посмотрела на Уонду.
– Пока, по крайней мере, – поправилась она. – Сражайся в ночи за меня, девочка. Сражайся за всех энджирок и не склоняйся ни перед кем – ни перед мужчинами, ни перед женщинами.
– Обещаю, ваша светлость. – Уонда наконец сумела как следует поклониться. – Клянусь светом дня.
Арейн хмыкнула, постучала себя по подбородку и щелкнула пальцами. Потом схватила со стола серебряный колокольчик и позвонила. Почти сразу же явилась придворная дама.
– Швею ко мне. Немедленно, – приказала Арейн.
Та присела и выбежала. Через мгновение вошла еще одна женщина в сопровождении девушки с тетрадью в кожаном переплете и пером.
– Сними с девочки мерки! – Арейн указала на Уонду. – Все.
Королевская швея поклонилась, достала связку шнуров с узелками и принялась снимать мерки, называя их помощнице, которая делала пометки в тетради. Уонда заливалась краской, пока швея поднимала ее руки и ноги, как у куклы, и щупала в интимных местах. Белые шрамы на алых щеках выделялись особенно ярко.
Закончив, швея подошла к Арейн и Лише.
– Непростая задача, ваша светлость, – признала она. – У девушки плоско, где должно быть округло, и широко, где должно быть узко. Я попробую отвлечь внимание оборками, и нужен веер, чтобы скрыть шрамы…
– По-твоему, я идиотка? – рявкнула Арейн. – Да я скорее Тамоса наряжу в платье, чем ее!
Швея побледнела и присела в реверансе:
– Прошу прощения, ваша светлость. Что вы хотите ей сшить?
– Еще не решила. Но непременно придумаю. А пока ступай.
Женщина кивнула и выскользнула из комнаты вместе с помощницей.
Арейн повернулась к Лише и Уонде, которые собрались уходить:
– Мы с Бруной были хорошими подругами, моя дорогая, к вящей выгоде для нас обеих. Надеюсь, мы тоже подружимся.
– Я тоже на это надеюсь, – кивнула Лиша.
Назад: Глава 16 Одна чашка и одна тарелка 333 П. В., весна
Дальше: Глава 18 Цеховой мастер Чоллс 333 П. В., весна
