18

– Кэролайн, довольно плакать! Скоро приедут гости, а мы с тобой встретим их с красными глазами и слипшимися ресницами! – Эмили обнимала сестру вот уже почти целый час и плакала сама, но пора было успокаиваться.

– Я принимаюсь рыдать всякий раз, как представлю, что вам довелось пережить из-за меня, – молодая миссис Рис-Джонс улыбнулась сквозь слезы. – А Филипп приходит в ярость, думая о тех, кто прислал эту телеграмму.

– И я разделяю его чувства! Найти бы этого негодяя и запереть в темнице до конца его дней! – леди Боффарт, тоже с влажными глазами, любовалась нарядно одетыми племянницами. Какое счастье, что время траура окончилось, едва начавшись!

– В том, что случилось, нет твоей вины, дорогая! – сегодня леди Гренвилл уже не первый раз говорила это, но Кэролайн не могла полностью согласиться с этим утверждением, считая себя виновной в горе семьи и болезни матери. Леди Уитмен никогда уже не стать прежней, мнимая потеря младшей дочери отняла у нее по меньшей мере десять лет жизни.

– Только не начинайте заново эту унылую песню, молодые леди! – решительно приказала тетушка Розалин, заметив, что Кэролайн приготовилась спорить с сестрой. – Ступайте, приведите себя в должный вид. Скоро все соседи будут поздравлять нас с благополучным избавлением от беды, и вы должны сиять от счастья, а не заливаться слезами на радость сплетницам!

Сестры, все так же обнявшись, ушли наверх, а леди Боффарт потянулась за книгой – ей нравилось держать в руках новый роман мистера Мартинса. Что-то подумают о нем в Торнвуде?

Бал начался позже назначенного времени, так многословно гости леди Гренвилл выражали мистеру и миссис Рис-Джонс свои впечатления от известия сперва об их трагической гибели, а затем о чудесном спасении. Которого, собственно говоря, и не было.

Миссис Меллотт, тетушка Филиппа, не удержалась от слез, и некоторые дамы с облегчением приложили к глазам платочки – раз уж одна из них позволила себе заплакать на людях, другим тоже можно прослезиться. Все-таки не каждый день случаются подобные истории!

Эмили с легкостью могла прочесть мысли этих леди и испытывала к ним что-то сродни жалости. Как долго еще предрассудки будут властвовать над чувствами? Сама она, конечно же, последовала совету тетушки Розалин и старалась улыбаться как можно радостнее и не переживала по поводу припухших глаз. Доктор Вуд осведомился о ее здоровье, но его больше беспокоила ее хромота, нежели состояние ее нервов. Леди Гренвилл тепло поблагодарила старого друга за заботу и поздравила будущего дедушку со скорым появлением на свет маленького Говарда.

– Сьюзен выглядит прелестно, – сказала она.

– Согласен, она переносит свое особенное положение лучше, чем ее подруга, наша дорогая миссис Пейтон, – доктор Вуд всегда испытывал расположение к легкомысленной и эгоистичной Дафне. – И она была так рада приехать на этот чудесный праздник!

– Не повредят ли танцы ее состоянию? – Эмили искренне надеялась, что ее подруга повеселится сегодня без ущерба для своего здоровья.

– Уверен, что они пойдут ей только на пользу, – успокоил ее доктор Вуд. – В последние дни погода была неподходящей для прогулок, и нашей бедной девочке пришлось провести дома слишком много времени, от чего она начала превращаться в раздражительную и капризную особу. Мы с Генри развлекали ее как могли, но она не так любит решать анаграммы, как я, и начинает зевать за лото и картами, которые ей предлагает муж. Так что я очень рад, что она может провести этот вечер в Гренвилл-парке с друзьями, танцуя и болтая! А вот вид миссис Стоунвилль, боюсь, я не назвал бы цветущим.

Эмили печально кивнула. Сегодня она еще не успела переговорить с Джейн, но заметила безрадостный вид подруги. Миссис Стоунвилль приехала только с братом, ее супруг, вероятно, остался в Лондоне заниматься своими делами. Вот только в чем состояли эти дела? И стоили ли они слез бедняжки Джейн?

– Мне очень жаль, если миссис Стоунвилль не нашла в браке то счастье, которого заслуживает, – доктор Вуд озабоченно покачал головой. – Вы ведь простите мне эти слова, я так люблю вас всех, мои милые юные леди!

– О, мы очень ценим вашу дружбу и ваше сочувствие. – Эмили проводила взглядом мистера Риддла, который явно намеревался пригласить Джейн на следующий танец. – И хотела бы я опровергнуть ваши слова, но, боюсь, не могу. Мистер Эдмунд Стоунвилль оказался не тем человеком… Он совсем не ценит достоинства своей жены.

– Мне грустно это слышать, – старый доктор тоже посмотрел на миссис Стоунвилль и Риддла. – Может быть, вашей подруге стоит пожаловаться своему отцу?

– Джейн слишком горда, чтобы жаловаться. Или дело в том, что мистер Несбитт не поймет ее жалоб. Она вышла замуж за человека, который идеально подходит на роль ее супруга – так считает ее отец. Они оба сами ведут дела и, скорее всего, мистер Несбитт не увидит ничего плохого в том, что Эдмунд оставляет жену дома, пока сам занят в конторе.

– Это не показалось бы странным в кругу дельцов, но мистер Стоунвилль женился на дочери джентльмена, – возразил доктор Вуд. – К тому же совсем недавно. Молодожену не положено пренебрегать прелестной женой.

Эмили была согласна с этим утверждением, вот только, что она могла сделать? Самой поговорить с мистером Несбиттом? Навряд ли Джейн понравится это вмешательство в ее жизнь, но она простит подругу. Или лучше начать с Эдмунда Стоунвилля? Почему бы и нет, Эдмунд был связан с семьей Эмили еще до знакомства с Джейн.

Доктор Вуд прервал ее размышления.

– Ваш супруг тоже вызывает у меня беспокойство. Мы давно привыкли к его серьезному виду, но сегодня он кажется излишне мрачным. Понимаю, путешествие измотало его, но ваш брат от души развлекается, словно уже забыл о поездке. Хорошо бы и лорду Гренвиллу последовать его примеру.

Реджинальд в противоположном углу залы развлекал какими-то историями группку молодых леди, но в основном его улыбки предназначались мисс Оуэнс. «Как хорошо, что я пригласила ее! Кажется, тетушка Розалин была права, когда еще осенью предполагала особое отношение Реджи к этой девушке! Как было бы хорошо, если б он сделал предложение! Матушка за свадебными хлопотами сразу же забыла бы о своем плохом самочувствии».

Лорд и леди Уитмен не приехали на бал, и сейчас Эмили не считала справедливым обвинять матушку в нежелании встречаться с леди Боффарт и воспитанницей своей дочери. Как бы леди Уитмен ни относилась к Люси Хаттон и своей кузине, побывать на празднике в честь возвращения своей младшей дочери не только из свадебного путешествия, но и из небытия ей помешало единственно состояние ее здоровья.

– Вчера Уильям навещал свою бабушку, – откликнулась Эмили на слова доктора Вуда. – Думаю, его расстроил ее болезненный вид.

Она не сказала, что по дороге лорд Гренвилл собирался заехать на ферму Колтона – он сообщил об этом за завтраком. Вернулся Уильям слишком поздно, чтобы увидеться с женой, или же продолжал сердиться и не захотел говорить с ней. Эмили подозревала вторую причину. Пока не вернулась из Гринвича леди Боффарт, Уильям не появлялся в столовой, и его супруга завтракала и обедала только вместе с детьми. Так или иначе, лорду Гренвиллу придется с ней объясниться, она должна знать, чем закончилась его поездка к миссис Бренсвик.

– Тогда я могу его понять, – доктор сочувственно вздохнул. – Леди Пламсбери – сильная женщина, и мы все полагали еще много лет видеть ее в добром здравии. Несмотря на ее возраст, удар оказался внезапным для нас, и прежде всего для вашего супруга. Он привык видеть свою бабушку полной сил, преисполненной планов и намерений…

– Так оно и есть, – снова согласилась Эмили. – Уильяму придется смириться с тем, что леди Пламсбери не вечна. Боюсь, за те несколько недель, что он путешествовал, состояние его бабушки могло измениться.

– Я навещал ее недавно, – заметил доктор Вуд. – И не заметил особенных перемен. Сила ее духа по-прежнему огромна, и она все так же неутомима в том, что касается собственности.

– Эмили, ты должна потанцевать со мной, не будем нарушать нашу традицию, – перед диваном возник Генри Говард, как и Ричард Соммерсвиль, считавший себя лучшим другом леди Гренвилл.

Молодая женщина извинилась перед своим собеседником, старый доктор с улыбкой принял извинения и сказал, что предпочитает любоваться тем, как она танцует, нежели тем, как сидит на диване и слушает речи старика.

– Когда ожидать визита твоих родителей?

Эмили надоели обеспокоенные взгляды, которые на нее бросал Генри, и она решила отвлечь его. В отличие от Соммерсвиля, Говард не пытался говорить с ней о романе лорда Гренвилла и миссис Рэйвенси, ведь Генри приходился Уильяму кузеном, но это не означало, что его не огорчают эти гадкие слухи. Леди Гренвилл немало поспособствовала браку Генри и Сьюзен, за что Говард был ей признателен, но его молчаливое сочувствие раздражало.

– В начале апреля, – Генри с готовностью подхватил предложенную тему, но его добродушное жизнерадостное лицо сразу вытянулось – уж очень суровый нрав был у его матушки. – Моя мать хочет убедиться, что у Сьюзен есть необходимый комфорт для благополучного течения…

Он не сказал «беременности», и леди Гренвилл слегка улыбнулась – вот еще одна жертва предрассудков! А ведь Генри еще так молод…

– С дядюшкой-доктором? Даже твоя мать должна признать, что миссис Генри Говард очень повезло, она может совершенно не тревожиться о своем здоровье!

– Ты ведь знаешь, ее кузина умерла во время родов… – все-таки Генри не безнадежен! – И Сьюзен время от времени со страхом заговаривает об этом, но и я, и дядюшка Энтони стараемся успокоить ее.

– После того как у Пейтонов появится ребенок, Сьюзен успокоится и будет думать только о том, как это чудесно – держать на руках малыша… – Эмили сдержала вздох, чтобы еще больше не огорчать друга. Неужели ей самой так и не познать радость материнства? Да, у нее есть Лоренс, Люси, и, как она надеялась, появится малышка Эйприл. И все же ей бы хотелось, чтоб у нее был и ее собственный ребенок. Не последовать ли примеру Уильяма и не завести роман? Не ради чувств, что бы там ни говорила леди Боффарт о новой любви, а ради ребенка? Вот только она уже не так молода и никогда не была красивой, чтобы вместо старых друзей около нее появлялись новые поклонники…

Чтобы отвлечься, Эмили указала на Риддла, с улыбкой рассказывающего что-то Джейн.

– Наш лондонский гость, похоже, решил задержаться в Торнвуде. Неужели его скандальные похождения все еще не забылись?

– В Лондоне, должно быть, что ни день – новый скандал, – улыбнулся Генри. – Думаю, Риддлу просто понравилось в Торнвуде больше, чем он мог себе представить, когда его сослали к дядюшке.

«Похоже, он остается здесь из-за Джейн. Если они будут танцевать так часто, торнвудских сплетниц ожидает еще одна радость – после отъезда миссис Рэйвенси не случалось ничего столь же интересного», – Эмили понимала, что ей придется поговорить с подругой.

Танец закончился, и мистер Риддл проводил Джейн к Сьюзен с явным намерением пригласить на танец и миссис Говард. К удивлению Эмили, Сьюзен что-то холодно сказала джентльмену и нарочито отвернулась к миссис Кастлтон.

– Чем это мистер Риддл не угодил твоей жене? – леди Гренвилл и Говард медленно направлялись к друзьям, и у них еще было время поговорить. – До сих пор она всегда защищала его от моих ироничных высказываний.

– Горничная сказала ей, что Риддл расспрашивал о Минни. Сьюзен расстроилась, она до сих пор жалеет о своей прежней наперснице, и теперь она сердится на Риддла за его неуместное любопытство.

– Как он мог быть таким бестактным! – возмутилась Эмили.

– Я слышал, он собирается написать книгу о провинциальном обществе, но, конечно, это не дает ему право расспрашивать прислугу в домах его друзей, – согласился Генри.

Горничная Сьюзен, Минни, умерла уже почти три года назад, но впечатлительная миссис Говард до сих пор не забыла о трагедии. Девушка покончила с собой из-за несчастной любви, приняла слишком большую дозу снотворного порошка. Тем летом горничных словно настигло какое-то проклятье – Фанни, горничная леди Гренвилл, упала на лестнице и сломала шею, а помощница миссис Пейтон упала с окна, оскользнувшись на подоконнике во время уборки. Последней свою погибель нашла Энн, работавшая в доме Соммерсвилей, и ее смерть была на совести убийцы.

Все четверо подруг тяжело переживали происходившее, и только время и новые волнения помогали им мало-помалу забывать о тех трагедиях. И вот теперь праздное любопытство столичного повесы заставляет их вновь вспомнить о пережитом. В положении Сьюзен подобные воспоминания особенно опасны, ничего удивительного, что она рассердилась!

Мистер Риддл, ничуть не обескураженный холодностью миссис Говард, обратился к Эмили с радостным приветствием и повторил приглашение на танец, которое было вежливо отвергнуто. Леди Гренвилл из-за своей болезни танцевала очень мало и только самые медленные танцы, и обычно ее партнером был мистер Говард. Иногда и лорд Гренвилл танцевал со своей женой, но сегодня он даже не пытался приблизиться к ней. Ну и пусть, она не будет огорчаться. Этот праздник она устроила ради Филиппа и Кэролайн, а они выглядят именно так, как ей бы хотелось – счастливыми молодоженами.

Позже, когда Эмили покинула бальную залу, чтобы посидеть в гостиной с миссис Логан и другими дамами почтенного возраста, она увидела в коридоре, ведущем к кабинету лорда Гренвилла и библиотеке, как мистер Риддл о чем-то беседует с дворецким.

Леди Гренвилл остановилась, так и не войдя в гостиную. Люди, хорошо знавшие дворецкого лорда Гренвилла, сквозь вежливость на лице Спаркса явственно могли прочесть раздражение. Мистер Риддл стоял спиной к Эмили, но она была уверена, что он улыбается своей беззаботной глуповатой улыбкой и даже не подозревает, что ведет себя недостойным образом. Леди Гренвилл продолжала оставаться на своем месте, пока ее не заметил Спаркс. С выражением неподдельного облегчения на лице дворецкий что-то сказал Риддлу, скорее всего, извинился, и направился к миледи. Джентльмен тотчас обернулся, чтобы Эмили могла рассмотреть ту самую улыбку, которую она и ожидала увидеть.

– Чем я могу помочь, миледи? – в голосе Спаркса слышалась благодарность.

– Пожалуйста, найдите миссис Даррем и попросите ее приготовить комнату для полковника Дейла, он останется в Гренвилл-парке на ночь.

Дворецкий поклонился и поспешил исполнять поручение. Полковник Дейл был дружен с отцом Филиппа Рис-Джонса, а после смерти друга опекал его сына. Старый солдат, его выражения редко отличались изяществом, но он был добрым и честным человеком и оказал неоценимую помощь Филиппу, вместе с леди Гренвилл и ее друзьями доказав его невиновность в убийствах двух молодых леди.

Полковника Дейла Эмили всегда была рада видеть, а его ласковое утешительное письмо, полученное ею после того, как он узнал о мнимой гибели четы Рис-Джонсов, она собиралась хранить, несмотря на то, что надобность в утешениях отпала.

Сегодня ей удалось уговорить полковника заночевать в Гренвилл-парке – Эмили казалось, что старый вояка становится более галантным в присутствии леди Боффарт. Почему бы не дать ему шанс – так считала племянница леди Боффарт, не упускавшая случая поспособствовать чьим-либо матримониальным планам.

Как только Спаркс удалился со всей поспешностью, какую мог себе позволить, не теряя достоинства, леди Гренвилл повернулась к мистеру Риддлу.

– Могу я что-то сделать для вас? – Она говорила холодно, явственно давая понять, как неуместен был его разговор с дворецким, но не была уверена, что молодой джентльмен поймет намек. Хотя Риддл один или два раза удивил ее неожиданно здравыми суждениями, она считала это простой случайностью.

– О, нет-нет, я лишь немного поболтал со Спарксом. Славный малый, – широко улыбнулся Риддл, слегка поклонился и неторопливо направился в сторону кабинета, где лорд Гренвилл с несколькими джентльменами уже спрятался от надоевшего праздничного шума.

Эмили невольно тоже улыбнулась – никому бы не пришло в голову назвать Спаркса «славным малым». И все же, после того как дворецкий притворил парадную дверь за последним из отъезжающих гостей, она спросила, о чем с ним беседовал мистер Риддл.

– Он спрашивал меня о вашей горничной, миледи, – глубокое неодобрение отразилось на лице Спаркса при упоминании мистера Риддла.

– О Хетти? – переспросила Эмили, хотя она уже знала ответ.

– Нет, о вашей прежней горничной, Фанни, – дворецкий едва сдерживал возмущение, но жаловаться леди Гренвилл было для него непозволительно.

– Я слышала, он собирается написать книгу о провинциальной жизни. Должно быть, его интересуют необычные случаи, нарушавшие наш привычный уклад, – попыталась Эмили утешить дворецкого.

– Это не… – Спаркс оборвал сам себя, хотя явно собирался сказать что-то не очень лестное в адрес навязчивого гостя. – Простите, миледи, я не знал о намерении джентльмена и нашел его расспросы неподобающими. Тем более что прежде я уже слышал, как он спрашивает Хетти о смерти юной мисс Флинн.

– Я поговорю с мистером Риддлом, – теперь Эмили понимала Сьюзен, не желавшую больше разговаривать с бестактным молодым человеком. – Ему не следовало расспрашивать слуг. Если он попытается задать вам или кому-то еще в Гренвилл-парке подобные вопросы, предложите ему обратиться ко мне или лорду Гренвиллу.

Спаркс благодарно кивнул и удалился по своим делам, а Эмили вернулась в свою маленькую гостиную, где ее ожидали Джейн, Кэролайн и Сьюзен, собиравшиеся ночевать в Гренвилл-парке, а также леди Боффарт, посмеивавшаяся над неловкими ухаживаниями полковника Дейла.

Все леди очень устали, но как приятно было провести полчаса в кругу близких подруг, немного посплетничать о Реджи и мисс Оуэнс, обсудить туалеты других дам… И, конечно же, еще раз выразить радость от благополучного возвращения Кэролайн!