17
И вот наконец-то Лори вбегает в комнату с радостным возгласом. Экипаж лорда Гренвилла вот-вот остановится у парадной двери! Мальчик взмахивает руками и подпрыгивает, забывая, что решил вести себя в присутствии Люси степенно, как уже вполне взрослый джентльмен.
Эмили улыбается и кивает, и Лоренс тут же устремляется в холл встречать отца. Леди Гренвилл и маленькая мисс Хаттон остаются на своих местах. Девочка робеет, она давно не видела лорда Гренвилла, и ей кажется, что он может отругать ее за вымазанное красками платье. Вчера мисс Роули уже поругала ее, но Люси кажется, что милорд непременно узнает о том, какой неаккуратной она была.
Леди Гренвилл осторожно наблюдает за ней, она-то уверена, что причина тихого поведения Люси не только в страхе перед наказанием, которого, конечно же, со стороны лорда Гренвилла не последовало бы, испорти она хоть три платья. В целом Эмили была довольна поведением Лори, ее любимец выказывал себя великодушным и гостеприимным в отношении Люси, но иногда все же давал понять девочке, что лорд Гренвилл ей не отец, а леди Гренвилл – не мать.
Эмили делала вид, что не замечает этого, чтобы не ожесточить сердце мальчика замечаниями, способными вызвать в нем неприязнь к девочке, и надеялась, что он ведет себя так не со зла, а единственно из ревности, от которой не свободен ни один ребенок в его возрасте, даже будь Люси его родной сестрой.
И мисс Хаттон на удивление тонко чувствовала подобные нюансы, обещая в будущем вырасти в щедрую на эмоции, впечатлительную натуру, способную сопереживать и причинять боль с одинаковой легкостью. Леди Гренвилл надеялась, что ее советы помогут девочке, а затем юной леди выбирать правильный путь, не растрачивая попусту душевные силы.
Пока же они сидели в гостиной в ожидании лорда Гренвилла. Год назад Эмили и сама бросилась бы вслед за Лоренсом в холл, даже выскочила бы на крыльцо, чтоб обнять мужа, понравится ему это или нет. Теперь же она могла лишь думать о том, на сколько часов или дней он задержался в Лондоне, виделся ли с миссис Рэйвенси. Реджинальд прислал вчера записку с сообщением, что оба джентльмена благополучно добрались до дома лорда Уитмена, и назавтра Уильям вернется домой. Когда путешественники сошли с корабля, Эмили не знала и не собиралась спрашивать.
Сквозь распахнутую дверь было слышно, как тишина в холле сменилась шумом голосов, должно быть, кто-то из слуг тоже вышел встретить хозяина. Милорд снова дома, и в Гренвилл-парке все пойдет по-прежнему.
Если бы так…
Леди Боффарт уехала в Гринвич погостить у друзей, но собиралась приехать пятого февраля, накануне бала, который Эмили решила устроить в честь возвращения Кэролайн и Филиппа. Новый роман мистера Мартинса только что начал продаваться, и тетушка Розалин стремилась повидать как можно больше своих знакомых, чтобы узнать их мнение о приключениях некой особы, убившей шантажиста и сбежавшей за океан.
– Хотела бы я знать, – говорила леди Боффарт. – Если девушка, называвшая себя мисс Феллоуз, когда-нибудь прочтет мой роман, сумеет она узнать в героине себя?
– Важнее, чтобы себя не узнали наши соседи, – привычно засмеялась Эмили. – Мистер и миссис Феллоуз вряд ли смогут прочесть роман в тюрьме, а вот наблюдательные Соммерсвили или привередливая миссис Блэквелл могут заметить сходство.
– Что ж, я была бы даже рада, ведь это оценка моего писательского таланта, – фыркнула тетушка Розалин, представив, как будет возмущаться миссис Блэквелл.
Сейчас Эмили как никогда радовалась тому, что тетушка занята. Леди Боффарт тяжело пришлось в последние недели, и ее радостное, порой чрезмерное, возбуждение являлось способом спастись от разъедавшей душу тоски. К тому же тетя Розалин больше не заговаривала об отъезде, ни в одиночестве, ни вместе с племянницей. А этой темы Эмили боялась больше всего…
Лорд Гренвилл стремительно вошел в комнату, и его супруга, как и подобает, поднялась навстречу. Люси тут же поспешно сползла с дивана и присела. Лори, до того державший отца за руку, разжал пальцы, чтобы папочка смог обнять тетю Эмили. Детям и в голову не могло прийти, что может быть по-другому, и Эмили с вежливой улыбкой позволила Уильяму прижать ее к себе.
Она тут же слабо охнула – так крепко муж обнял ее.
– О, прости, я сделал тебе больно, – пробормотал он и чуть отстранил ее, чтобы рассмотреть бледное лицо. – С того самого дня, как благополучные вести дошли до нас с Реджинальдом, я думал только о том, как скучаю по дому, по тебе и детям.
– Только думал или все же скучал? – леди Гренвилл не удержалась от шпильки.
– Я хотел сказать… Разве это не одно и то же? – недоумение отразилось в его синих глазах, но он тут же от него отмахнулся. – Так или иначе, я здесь, и мне нужно рассказать тебе так много!
– Мне тоже, – она говорила слишком спокойно для жены человека, вернувшегося домой после долгой разлуки. – Но сперва ты поздороваешься с Люси, затем мы выпьем вместе чая, как настоящая семья, и отправим детей наверх.
– Конечно, – Уильям прищурился. – Что-то произошло?
– Потом, – тихо ответила Эмили.
После чаепития, показавшегося отвыкшей от общества супруга леди Гренвилл по-семейному уютным, дети были отправлены в свои комнаты рассматривать подарки, привезенные лордом Гренвиллом. Несмотря на печальное начало поездки, домой джентльмены возвращались в приподнятом настроении и не забыли о каждом из домочадцев, как будто милые сувениры и безделушки могли исцелить нанесенные злосчастной телеграммой душевные раны.
Уильям и Эмили остались одни, и молодая женщина с грустным удивлением подумала, что даже не помнит, когда в последний раз они были вдвоем.
Лорд Гренвилл начал было рассказывать о поисках Кэролайн и Филиппа, но вовремя заметил, что жена не настроена возвращаться мыслями к одному из самых кошмарных периодов их жизни. Растерянный, Уильям пожалел, что не привез с собой Реджи – брат сумел бы развлечь Эмили историями об их путешествии так, что она бы и не вспомнила об изначальной цели их поездки. Сам он уже много лет назад отвык шутить ради одного лишь желания насмешить собеседников и рассказывать забавные истории и внезапно почувствовал себя косноязычным стариком, как будто нужные слова ускользали от него, оставляя после себя горький привкус недовольства собой.
После нескольких неудачных попыток поговорить о поездке лорд Гренвилл с облегчением вспомнил, что Эмили сама собиралась что-то сказать ему, и спросил об этом.
– Твоя сестра умерла, – коротко ответила она.
– Кто?… Что ты такое говоришь? – на благородном лице лорда Гренвилла отразилось мучительное недоумение, сделавшее его похожим на деревенского пьяницу, которому впервые отказались налить в долг.
Эмили с неприязнью смотрела, как исказились знакомые ей с детских лет черты.
– Молли, дочь миссис Бренсвик. Или у тебя есть еще сестры, о которых мне неизвестно? – Ох, не так сообщают родственникам о потере, ей ли этого не знать после случая с Кэролайн, но она не могла удержаться!
– Господи! Как ты… Откуда… – он никак не мог собрать осколки самообладания в приемлемую форму.
«Неужели он может сейчас думать только о том, что мне стало известно о семейном скандале? Боже, если бы я увидела его таким десять лет назад, разве я полюбила бы этого человека?»
Но нет, лучшая сторона его натуры еще не до конца скрылась во тьме неверия и предательства.
– Как она умерла? И что стало с ребенком? – Уильям поставил локти на стол и сжал пальцами виски, усталость от поездки, рассеявшаяся при появлении в окне кареты родных стен, вновь навалилась на него.
– Она не перенесла родов, другие подробности мне неизвестны, – Эмили внезапно почувствовала, как неловко ей говорить об этом. – Твою племянницу зовут Эйприл. Пока за ней присматривает бабушка.
– Пока? – Конечно, он не мог не обратить внимания на то, как его жена выделила это слово.
– Я думаю, ты должен стать ее опекуном, вырастить девочку в Гренвилл-парке. Она тоже является частью твоей семьи, даже если в будущем ей придется об этом пожалеть.
– Я должен? – снова повторил за ней Уильям. – А что скажешь ты? Девочку должна воспитывать женщина. Ты готова стать матерью еще одной сироте?
– Она не сирота, у нее есть бабушка, дедушка и множество кузенов! – Эмили и сама не могла объяснить причину своей резкости. – И дядя! А значит, у нее есть и тетушка, которая, конечно же, постарается полюбить ее. Но это решение должен принять ты, на этот раз это твое семейное дело! Я даже не знаю, согласится ли миссис Бренсвик отдать малышку.
– Это наше семейное дело, Эмили, – из всего услышанного лорд Гренвилл менее всего был склонен удивиться намерению супруги взять на себя заботу о девочке, ничего иного он и не ожидал от Эмили. – И если ты позволишь, я хотел бы больше узнать о… своей племяннице прежде, чем принимать решение. А затем мы с тобой все обсудим и поступим так, как должно, учитывая интересы девочки. Видишь ли, я встречался с дочерью миссис Бренсвик лишь несколько раз и не привык думать о ней, как о своей сестре…
– Ты боишься скандала? – жестко спросила леди Гренвилл.
– Это не первая скандальная история, в которую я оказался втянут, – усмехнулся лорд Гренвилл, и Эмили его усмешка показалась отвратительно циничной. – Убийство в моем доме, фальшивые бриллианты…
«Что же ты не говоришь о последнем скандале? Директриса пансиона – твоя любовница! И вправду по сравнению со всем этим давнее прегрешение твоего батюшки меркнет!»
– Я уверена, что для Эйприл будет лучше, если она окажется под твоим покровительством, нежели вырастет на ферме, и весь Торнвуд будет попрекать ее грехами матери. Уверена, несчастная Молли уже настрадалась из-за того, что ее мать и твой отец… – Эмили сделала паузу, увидев, как потемнело лицо лорда Гренвилла. – Неужели малышке суждено и дальше нести это бремя?
– Я согласен с тобой. И все же я не уверен… – почувствовав на себе сердитый взгляд супруги, Уильям пожалел, что к чаю не подали бренди. – Расскажи мне, как ты обо всем узнала. Миссис Бренсвик пришла просить у тебя денег?
– Она пришла просить помощи у тебя. И не в первый раз – однажды я слышала ее голос и еще тогда хотела узнать, кто эта женщина, – без стеснения призналась Эмили, затем рассказала то, что ей стало известно несколько дней назад.
– Почему ты не спросила меня о миссис Бренсвик в прошлый раз? Ты столько месяцев держала в себе эту тайну? – зная прямоту и любопытство жены, Уильям был в недоумении.
– Я считала, что миссис Бренсвик – мать твоей любовницы, которая ждет от тебя ребенка, – как неожиданно легко ей дались эти слова! – Согласись, обсуждать это с женой не вполне уместно. Дурной тон.
– Ты считала, что моя любовница живет на ферме? – чем еще сегодня Эмили удивит его?
– Я не знала тогда, где она живет!
«Вернее, я знала, что одна твоя любовница проживает теперь в Лондоне! Почему бы другой не жить на ферме?» – вот это она не могла ему сказать. Не из сострадания, о нет, но из желания поскорее закончить этот разговор. Уильям должен принять все, что она ему расскажет, и решить дело в пользу маленькой Эйприл, поэтому лучше не сердить его слишком сильно.
– Ох, Эмили… – лорд Гренвилл не знал, сердиться ему на жену, на миссис Бренсвик или на своего отца, доставившего семье столько огорчений. – Если бы ты спросила, я рассказал бы тебе то, о чем предпочитал умалчивать.
– Ты молчал столько лет, я не была уверена… – не хватает еще начать оправдываться, одернула себя леди Гренвилл.
– Думаю, ты можешь представить, как неприятна мне эта история. Перед смертью отец попросил меня позаботиться о своей дочери – что я должен был тогда почувствовать?
– Сначала гнев, потом, пожалуй, любопытство, желание узнать, какая она, твоя сестра…
– Возможно, эти чувства владели бы тобой, окажись ты на моем месте! Ты слишком добра, да женщины ко многому относятся по-другому, но я и слышать ничего не желал ни о миссис Бренсвик, ни о ее дочери! И мне бы в голову не пришло назвать эту девушку моей сестрой!
– Вот уж не думала, что ты настолько высокомерен и жесток, Уильям! Услышь я о ком-то, кто повел себя подобным образом, я посочувствовала бы его жене и детям, – не то чтобы Эмили хотела задеть его побольнее, но за долгие месяцы молчаливых страданий ядовитых слов у нее накопилось если не на роман тетушки Розалин, то на целый рассказ уж точно.
– В прежние годы многие отцы семейств считали незазорным завести интрижку с прислугой. Думаешь, у Пауэлла или Блэквелла нет внебрачных братьев и сестер? – лорд Гренвилл с досадой оттолкнул от себя тарелку с пирогом. – Да и сейчас некоторые джентльмены не видят в этом ничего предосудительного.
– Означает ли это, что у Лори тоже есть брат или сестра, которые растут в нищете? – язвительно поинтересовалась леди Гренвилл.
Уильям покраснел от гнева. Или от смущения? Резко поднявшись из-за стола, он сверху вниз поглядел на жену:
– Хорошего же ты мнения обо мне, дорогая! Могу тебя успокоить, кроме кузины Эйприл у Лоренса нет ни брата, ни сестры! А теперь я пойду к себе, отдохну с дороги. Не таким мне представлялся сегодняшний вечер, когда я стремился поскорее вернуться домой!
За ним давно захлопнулась дверь, а Эмили все еще не пошевелилась. Она чувствовала себя так, будто сама, а вовсе не Уильям, проделала весь этот длинный путь, в конце которого ее ожидало одно лишь разочарование.
– Я не должна была говорить с ним так, – запоздалые сожаления были бессмысленны, но она не могла от них избавиться. – Теперь, если Уильям не захочет позаботиться об Эйприл, в этом будет моя вина. Не нужно было так сердить его…
Оставалось лишь ждать, когда лорд Гренвилл остынет, все обдумает и примет какое-то решение. И она вовсе не собиралась успокаиваться, если это решение ей не понравится. Пусть для супруга важнее всего фамильная гордость, терпеть его лицемерие она больше не будет. Право же, нельзя так избирательно относиться к чести семьи! Защищать ее от одних пятен, а самому оставлять на ней другие! Если у миссис Рэйвенси будет ребенок, у Лори появится сестра или брат, пусть и не в фермерской семье.
– Ее сын погиб, и мы все так сочувствовали ей… Она казалась такой несчастной и стойкой в своем горе… Неужели все это было притворством? – Эмили уже давно казалось, что нынешняя Агнесс и та женщина, которую она рада была назвать своей подругой, совершенно разные люди. Сейчас она вдруг задумалась – а не было ли в мотивах миссис Рэйвенси чего-то еще кроме желания повыгоднее устроиться в Лондоне. Может быть, она хотела только вновь обрести радость материнства, и тут лорд Гренвилл с его внезапной страстью… Однако почему она не вышла замуж, как полагается? Даже без приданого с ее красотой и умом женихи наверняка нашлись бы, стоило лишь ей провести месяц или два в Лондоне.
– Достаточно, Эмили! – сказала себе леди Гренвилл, когда поняла, что опять поддается одним и тем же переживаниям, позволяя им отвлечь себя от главной цели. – Заботы Агнесс Рэйвенси меня больше не касаются! Она вольна делать что ей угодно, как и мой муж, они стоят друг друга! Меня должно беспокоить только благополучие детей и собственное счастье. Раз уж я не могу уйти, то буду вести себя так, как решила еще два года назад, перед свадьбой Сьюзен! Закажу у миссис Мюриэл новых платьев, устрою чудесный праздник в честь Кэролайн и Филиппа, а весной поеду с тетушкой Розалин и Люси в Брайтон, а потом еще куда-нибудь. Родители не найдут в этой поездке ничего подозрительного, даже если она затянется на два или три месяца!
Успокоив сама себя таким образом, Эмили пригласила миссис Даррем, чтобы внести некоторые дополнения в перечень блюд для будущего праздника. Нужно приготовить побольше пирожных и еще один или два французских торта.
