– Сами понимаете, радиус действия ограничен, – сказал уродец, потирая сломанный нос бородавчатым пальцем. – С этим монстром столь миниатюрному прибору просто не сравниться.

Он показал сперва на ящичек размером с коробку для сигар у себя в руке, затем на стоявшую неподалеку передвижную радарную установку – большой трейлер цвета хаки с тарелкой антенны на крыше и вспомогательным дизельным генератором, набитый аппаратурой и операторами.

– Чуда я и не жду. Зато жду результатов. Давайте, Эспантозо, пока я совсем не окоченел! – воинственно прорычал полковник ВВС.

– Продолжаю, генерал, – ответил уродец. – Эспантозо всегда держит слово. Я продемонстрирую свое гениальное, можно сказать, чудодейственное изобретение после кратких пояснений. – Он изобразил нечто вроде дружелюбной улыбки, но все впечатление портили два торчавших над нижней губой желтых зуба. С металлическим щелчком он выдвинул снизу ящичка длинное острие. – Этот прибор разработан для военного применения в полевых условиях, а именно с целью обнаружения низколетящих самолетов противника. Благодаря некоторым совершенно секретным незапатентованным компонентам моему изобретению не в силах помешать никакие преграды. Ему нипочем деревья, дома и даже небольшие холмы, и оно в состоянии обнаружить самолет, когда его еще не видно.

Осторожно держа устройство обеими руками, Эспантозо опустился на колени и медленно воткнул острие в землю. Сверху появилась маленькая антенна в форме полумесяца; он щелкнул одним из переключателей на замысловатой панели управления спереди, и антенна начала вращаться. Зрители рассеянно наблюдали за ним, дрожа от холода; под порывами арктического ветра, завывавшего над невспаханными полями, от их энтузиазма не осталось и следа.

– Давайте побыстрее, – посиневшими губами пробормотал полковник.

Собравшиеся вокруг него люди в форме согласно загомонили. На холод не обращали внимания лишь изобретатель и Джефф О’Хара. Эспантозо не интересовало ничего, кроме его творения, Джефф же приехал сюда из города на мотоцикле, в теплых ботинках, штанах, куртке и перчатках, к тому же влив в себя немного антифриза. Остатки виски ждали его в седельной сумке.

– Ради простоты использования в полевых условиях, – объяснил Эспантозо, быстро подстраивая прибор, – я задействовал подсвеченную картушку компаса вместо электронно-лучевой трубки. Отпадает необходимость выводить изображение на экран. Моя схема делает все это сама. Говорите, трудно поверить? Смотрите.

Он щелкнул переключателем, и на круглом диске замерцала светящаяся точка, указывая на северо-северо-восток. Затем она исчезла, и ее сменило пульсирующее пятнышко возле северо-восточной отметки.

– Давно пора, – хрипло проговорил полковник. – Скажите мобильной группе, чтобы начинали. Пусть отметят время и считывают данные с этой штуковины.

– Есть, сэр, – ответил его адъютант, включая рацию и что-то быстро в нее говоря.

– Вижу подтверждение! – приплясывая и взмахивая полами пальто, воскликнул Эспантозо. С северо-востока промчался пассажирский «Виккерс-10», набирая высоту после взлета. – Я предпочел это место из-за его близости к аэродрому, тут больше возможностей доказать значимость моего изобретения.

– Про аэродром мне тоже известно, – мрачно усмехнулся полковник. – И я сам кое о чем договорился. Давайте! – крикнул он адъютанту, а затем отвел Джеффа в сторону. – Про коммерческие рейсы можно узнать заранее, – сказал он Джеффу. – Но здесь неподалеку тренируется эскадра, и ее сегодняшняя задача – учебная атака на эту позицию с разных направлений. Сейчас посмотрим, как справится ваш протеже, мистер О’Хара.

– Я тут ни при чем, сэр, – любезно ответил Джефф. – Это вы нашли его в ежегоднике КБОККа за шестьдесят пятый год и обратились к нему с просьбой продемонстрировать свое изобретение.

– Не хотелось бы спорить, О’Хара, но ваша организация спонсировала его. И не сомневайтесь – если эта штука работает, кое-что причитается и вам.

– Мне тоже не хотелось бы спорить, полковник, но Комиссия по благотворительности, обслуживанию и контролю качества всего лишь собирает факты и не несет ответственности за взгляды ученых, получающих ее гранты. Мы весьма скромны и не нуждаемся в поощрениях, но нам и не хотелось бы в случае чего принимать на себя ответственность.

– Вы хотите сказать, что этот мини-радар может не работать? – Полковник резко повернулся к нему. – Что нас обманывают?

– Я ничего не хочу сказать, сэр. Всего лишь указываю на тот факт, что КБОКК относится к подобным вопросам совершенно нейтрально. Я присутствую здесь только в качестве наблюдателя – по вашей просьбе. И на случай, если вы забыли, полковник, – КБОКК является некоммерческим благотворительным фондом, цель которого состоит в выплате грантов исследователям, отвечающим нашим весьма свободным требованиям. Создателя организации, ныне покойного Вольфганга Шлюсселя, спас от безвременной смерти шарлатан-медик, в то время как обычные врачи уже слали ему рекламу похоронных бюро. Он прожил еще немало лет, а когда в конце концов умер, оставил все свои деньги этому фонду, спонсируя поиски других шарлатанов. Проще говоря, мы находим их и подкармливаем, но нисколько за них не ручаемся.

Ответ полковника потонул в реве пронесшегося над их головами военного самолета. Полковник повернулся, глядя на мини-радар.

– А штуковина-то работает, – сказал один из офицеров. – Обнаружила все самолеты, включая этот, когда их еще не было видно. Думаю, тут и впрямь нечто интересное.

Один за другим самолеты с ревом проносились мимо, и мерцающий огонек предвещал появление каждого из них. Когда вдаль с грохотом унесся последний лайнер, Эспантозо ухмылялся, словно свихнувшийся людоед, а полковник довольно посмеивался.

– На мой взгляд, лучше некуда, – отметил он.

– Плоды моего гения, – скромно прокомментировал Эспантозо, отбрасывая длинные волосы с красных глаз.

– А это разве не самолет? – спросил Джефф. – Вон там, к югу, низко над горизонтом? Непохоже, что ваше устройство его обнаружило.

– Где? Ничего не вижу! – взвизгнул Эспантозо, поворачиваясь туда, куда указывал палец Джеффа. – Он слишком далеко, я же вас предупреждал…

– А мне кажется, достаточно близко, – заметил Джефф, протягивая руку из-за спины изобретателя к мини-радару.

Все офицеры тоже повернулись к Эспантозо, и какое-то мгновение на устройство никто не смотрел. Пальцы Джеффа шарили по его боковой стенке.

– Неправда, – возразил Эспантозо, и тут он увидел, что делает Джефф. – Шпион! Убери руки! Преступник! – взвыл он.

– Одну минуту, – сказал Джефф. – Да, вот она.

Его пальцы нашли задвижку, и послышался резкий щелчок. Передняя стенка радара откинулась, словно дверца.

– Так-так… и что же у нас тут? – проговорил Джефф, выпрямляясь.

Из открывшейся ниши на землю спрыгнула толстая белая крыса. Все замерли. Крыса поводила носом и усами, озираясь по сторонам, затем побежала по неровной земле к Эспантозо. Полковник наклонился, пытаясь ее поймать, но вскрикнул от боли и отдернул укушенную руку. Крыса взобралась по штанине Эспантозо и спряталась в кармане его пальто.

Эспантозо развернулся кругом, ругаясь на чужом языке, но стоявший рядом лейтенант схватил его за рукав:

– Одну минуту!

Кулак изобретателя тут же угодил ему в нос. Хлынула кровь. Офицер отпустил Эспантозо, и тот помчался через поле к темнеющим на горизонте деревьям.

С появления крысы прошло всего несколько секунд. Ошеломленные офицеры смотрели вслед убегающему изобретателю.

– Догнать его, идиоты! – наконец нарушил тишину полковник. – Я хочу с ним поговорить!

Все сорвались с места, кроме Джеффа и двоих пострадавших офицеров. Джефф взглянул на лейтенанта, прижимавшего к носу окровавленный платок:

– Я вижу у вас нашивки пилота. А на этой штуке летать умеете? – Он показал на свой мотоцикл. – У Эспантозо, похоже, немало опыта в беге по пересеченной местности, пешком его не догнать.

Лейтенант перевел взгляд с мотоцикла на быстро исчезающие вдали силуэты и кивнул.

– Еще бы я не умел! – воскликнул он, отбрасывая платок и прыгая в седло.

Джефф кинул ему ключи, и мотоцикл с ревом унесся прочь. Преследователи преодолели холм и скрылись из виду.

– Похоже, надо вас поблагодарить за разоблачение этого мошенника, – сказал полковник, мрачно глядя на капающую с указательного пальца кровь. – Хотя, честно говоря, я не совсем понял, что произошло.

– Вас только что обманули, хотя в этом нет вашей вины, настолько хорошо все было проделано. Получив от вас приглашение на эту демонстрацию, я решил поинтересоваться биографией Эспантозо. Проследил ее вплоть до Кито, где он работал в крупнейшей экспериментальной лаборатории страны…

– Мы тоже проследили, и это была одна из причин, по которой решили познакомиться с его изобретением.

– Вы не выясняли, чем он там занимался?

– Ну… я предполагал…

– Прошу прощения, полковник, но КБОКК ничего не предполагает. Эспантозо ухаживал за животными.

– Он… что?

– Заботился о наших пушистых друзьях: крысах, мышах, хомяках – обычный набор лабораторных животных. – Джефф поднял с земли коробочку «радара». – Он заметил, как грызуны реагируют на высокочастотный звук во время экспериментов, и у него возникла эта идея. Три четверти его устройства всего лишь жилище для зверька, но еще есть батарея и сложная электрическая схема.

– Ничего не понимаю…

– Все просто. Это устройство – звукоулавливатель, а не радар. Миниатюрная версия тех антенн, что использовались в тридцатые. Высокочастотный звук от далеко летящего самолета улавливается вот этим расположенным наверху приемником, усиливается и подается через громкоговоритель в отделение для крысы. Для нас он неразличим, даже когда усилен, но животное слышит отлично. А это рычажок. Зверька приучили нажимать на рычаг, когда он слышит самолет, и не обращать внимания на все остальное. Весьма изобретательно.

– Проклятье! То, что мы считали электронным устройством, оказалось слуховым аппаратом для какого-то крысеныша. Я упрячу этого Эспантозо за решетку!

– Не спешите, полковник. Забудьте о пристрастии к последним новшествам. Устройство ведь работало. Возможно, дешевый и простой в обслуживании «крысорадар» может оказаться ничем не хуже обычного.

– Может, и стоит над этим поразмыслить. – Полковник задумался, потирая подбородок. – Но как вы догадались? Почему открыли ящик?

– Отверстия для воздуха с задней стороны, – показал Джефф. – Зачем они нужны устройству на полупроводниках?

Сержант-детектив Маннгеймер из городской полиции с ворчанием опустил тяжелый полевой бинокль. Небольшие заросли полностью скрывали его от военных, но отсюда все было прекрасно видно. Он наблюдал за ходом эксперимента вплоть до его завершения, когда вдруг случилось нечто непонятное и бо́льшая часть участников бросилась бежать, исчезнув за горизонтом. Хотелось верить, что Джефф О’Хара теперь не оберется хлопот, но полицейский сознавал призрачность этой надежды. Судя по всему, О’Хара проделал с прибором нечто, ставшее поводом для возникшей суматохи, и теперь детально обсуждает случившееся с начальником военных. Наконец они разошлись, пожав друг другу руки, и Маннгеймер понял, что О’Хара в очередной раз каким-то загадочным образом ускользнул от правосудия.

Тяжело шагая к припаркованной на дороге полицейской машине, сержант размышлял о царящей в мире несправедливости, позволявшей столь явным преступникам, как О’Хара и его чокнутая организация, каждый раз уходить безнаказанно. От этого человека, как и от всех имевших к нему отношение, прямо-таки несло злодеянием. Маннгеймер всегда недолюбливал Джеффа, а с недавних пор, после того как тот помог сержанту в крайне неприятной ситуации, так и вовсе возненавидел.

Всю дорогу до управления полиции Маннгеймер думал только об одном. Особым умом он не отличался, и мысли следовали по накатанной колее. О’Хара, размышлял он, мрачно топая по старым деревянным ступеням и сжимая кулаки. О’Хара. Перед мысленным взором возникли серые прутья тюремной решетки, и вспотели ладони от нестерпимого желания засадить туда О’Хару.

– Что тут происходит? – спросил сержант, окидывая взглядом собравшуюся в кабинете лейтенанта толпу.

– Заткнись, Маннгеймер! – огрызнулся лейтенант и снова повернулся к стоявшим вокруг его стола.

Сержант проскользнул вдоль стены к детективу с лошадиным лицом; у того из ноздрей и ушей торчали рыжие волосы.

– Пью, – прошептал Маннгеймер, – в чем дело-то?

– Пришел адвокат, чтобы вызволить китайца, которого привели вчера. Лейтенант вне себя от злости. – Пью покинул каменистые берега Ирландии тридцать лет назад, но акцент чувствовался до сих пор. – Этот адвокат Доббсон отметает все обвинения.

– Какие обвинения?

– Коротышка Цзинь дурит народ: утверждает, будто может излечить любую болезнь, втыкая иголки в нужные места. В том числе и у старушек – ну, ты понимаешь. Одна из них пожаловалась в полицию, но другие убедили ее забрать заявление и даже нашли деньги на адвоката для этого шарлатана.

– Шарлатана… – пробормотал Маннгеймер. – Шарлатана! – с энтузиазмом повторил он и, не обращая внимания на недоверчивый взгляд Пью, протолкался сквозь толпу к столу. – Думаю, вам следует освободить заключенного, сэр… – сказал он лейтенанту.

– Убирайся, Маннгеймер.

– Послушайте меня, сэр. Мы можем использовать этого жулика в куда более серьезном деле.

Лейтенант, которого вся эта история уже изрядно утомила, позволил Маннгеймеру отвести себя в сторону, и тот в конце концов его убедил. Вернувшись к столу, он подозвал адвоката:

– Вряд ли могу согласиться с тем, что тут все настолько кристально ясно, как вы говорите, мистер Доббсон, но причин держать вашего клиента в тюрьме действительно не вижу. К тому же присутствующий здесь сержант Маннгеймер, известный гуманист, уговорил меня проявить снисходительность. Цзинь будет освобожден, как только принесут со склада его личные вещи. Вы бы нам очень помогли, если бы подождали за дверью.

Доббсон, всем своим видом подтверждавший, что действительно хорошо знает свое дело, холодно перевел взгляд с одного полицейского на другого:

– Что ж, подожду. Вряд ли вам понадобится много времени.

Следом за остальными адвокат вышел. Когда дверь закрылась, субтильный Цзинь, в очках в роговой оправе и с единственным золотым зубом, слегка поклонился возвышавшимся над ним полицейским:

– Да пребудут долгими ваши годы! Милосердие американских блюстителей закона не знает границ.

Он хорошо говорил по-английски, но с мелодичным китайским акцентом.

– Мы помогли вам – вы поможете нам, – прямо сказал лейтенант.

Цзинь беспомощно развел руками:

– Чем же могу помочь вам я, скромный врач, почти не знающий местных обычаев?

– Хватит строить из себя Чарли Чана, – бросил лейтенант, постукивая пальцем по лежавшему перед ним бланку. – Вы уже дважды побывали за решеткой, и вы родились в нью-йоркском Чайна-тауне.

– И какое в том преступление? – спросил Цзинь с нью-йоркскими гнусавыми нотками, сразу же позабыв о восточном величии. – Я ничего не нарушил, вы не имеете права меня задерживать…

– Расслабьтесь, – сказал Маннгеймер. – Я все объясню. Вы шарлатан, и вам предстоит познакомиться с одним типом, который заведует клубом для таких, как вы. Мы уже давно пытаемся его изловить, но ему каждый раз удается ускользнуть. Так что вы нам поможете.

– Только не я! Я что, похож на крысу? Ковыряться ради вас в грязи…

– Не о чем беспокоиться, – заверил лейтенант. – Разве мы, полицейские, стали бы склонять вас к преступлению?

– А то нет?

– Еще одна такая шуточка, и я окончательно засажу вас за решетку и выброшу ключ! – рявкнул лейтенант. – Все, что от вас требуется, – уговорить людей из КБОККа вами заняться. Они даже будут платить вам за отчеты про чепуху с иголками. Просто держите ухо востро и сообщайте нам обо всем, что происходит, а остальным займемся мы. Полиции нужен агент в их среде. Согласны?

– Что я еще могу сказать? Деваться некуда. – Цзинь подтянулся и разгладил складки грубой тюремной одежды, затем сложил ладони и слегка поклонился, сразу же перестав быть похожим на уроженца Мотт-стрит. – Ваши достойные уважения аргументы в полной мере убедили то ничтожество, каковым являюсь я. Сделаю все, что в моих более чем скромных силах.

– Отправляйте бланки сразу после заполнения или раз в месяц, как пожелаете, – сказал Джефф О’Хара, передавая толстую пачку бланков и конвертов.

Цзинь поднял с пола такси большой старомодный портфель и бережно убрал в него бумаги.

– Ваша организация оказала мне немалую честь своим вниманием. Благодарю за доверие и выплаченную авансом часть гранта.

– Рад, что вы с нами, Цзинь. Жду ваших отчетов. У нас в реестре был еще один практикующий специалист по акупунктуре, но белая горячка прикончила его до того, как он успел отчитаться. – Джефф на мгновение отвел взгляд. – Вы ведь не пьете?

– Если вы имеете в виду алкогольные напитки, никогда не употребляю.

– Что ж, будем надеяться на взаимовыгодное сотрудничество. Ваша остановка, – сказал Джефф, когда такси затормозило у обочины.

Цзинь вышел и помахал вслед отъезжающей машине – маленькая худая фигурка в черном плаще до колен. Видимо, из дома его заметили, так как дверь открылась, едва он к ней приблизился. На пороге стояла женщина не вполне определенного возраста – голубовато-серая краска для волос скрывала седину.

– Надо полагать, вы и есть доктор Цзинь, – дрожащим голосом проговорила она. – Вы даже не знаете, как долго я ждала этого мгновения.

– Я тоже, дорогая миссис Розенкранц.

– Входите, прошу вас.

Открыв в прихожей портфель, Цзинь достал плоскую черную эмалированную коробочку. Держа ее обеими руками, посмотрел в сторону лестницы:

– Если не возражаете, мне нужно почистить иглы.

– Да, конечно. Ванная наверху, я вас провожу.

– Нет, вам следует расслабиться и закрыть глаза. Это очень важно. Есть ли в доме кто-то еще…

– Никого нет, я одна.

– Не беда, я сам найду дорогу.

– Если настаиваете, доктор… Я буду в гостиной.

– На забывайте – нужно полностью расслабиться.

Неслышно поднявшись по лестнице, Цзинь мимоходом заглянул в пустую ванную, а затем попробовал соседнюю дверь. Бросив короткий взгляд в каждую комнату на этаже, он тихо скользнул в хозяйскую спальню. Потребовалось лишь несколько мгновений, чтобы найти встроенный в стену сейф, прикрытый картиной Пикассо; едва взглянув на него, китаец вернул картину на место. Несколько дольше он пробыл у окна в поисках проводов сигнализации, затем соскреб с них изоляцию и закоротил куском медной проволоки, которую достал из черного ящичка: вместо игл для акупунктуры там лежал компактный набор инструментов. Перерезав провода, Цзинь замаскировал разрез мазком краски из тюбика.

Работал он быстро и меньше чем через две минуты вышел из комнаты. Проходя мимо ванной, ненадолго задержался: наполнил раковину водой, а затем дождался, когда она с шумом уйдет в слив. Заменив в прихожей металлическую коробочку на точно такую же из портфеля, он с торжественным видом вошел в гостиную.

– Вы полностью расслабились? – спросил он лежащую на тахте миссис Розенкранц.

– Полностью, – едва слышно ответила она.

– Тогда начнем. Могу я поинтересоваться, моя дорогая леди, что вас беспокоит?

– Боль… вот здесь, в плече. Доктор говорит, что это бурсит. Пытался его лечить, но боль не проходит.

– Понятно, понятно, – пробормотал Цзинь, слегка проводя пальцами по руке женщины. – Увы, современная медицина многого не знает или попросту не признаёт. В теле имеются определенные каналы, по которым течет жизненная энергия. Обычно она движется свободно, тело функционирует в гармонии с самим собой, и все прекрасно. Но при каком-либо сбое поток прерывается, равновесие тела нарушается и возникает болезнь. Однако излечение вполне возможно. На меридианах кожи имеются определенные точки, куда можно воткнуть иглу. Она действует словно шпора на конский бок, если вы простите мне столь грубую аналогию, миссис.

– Ничего страшного, доктор… о-о-ох-х-х! – простонала она, когда в ее тело, чуть дрожа, вонзилась первая игла.

– Таким образом происходит стимуляция нервных волокон вегетативной нервной системы, – невозмутимо продолжал Цзинь. – Импульс поступает в низшие мозговые центры, а оттуда назад, в больной орган, восстанавливая его обычное равновесие.

– Чудесно, доктор, – вздохнула миссис Розенкранц. – Кажется, я и впрямь уже лучше себя чувствую.

Облако скрыло луну, на мгновение затенив окно, а когда ушло, на его месте словно остался кусок тени – бесформенное темное пятно. Окно медленно и бесшумно открылось, и тьма проникла в комнату. Один из двоих, спавших на большой кровати, пошевелился и что-то пробормотал. Пришелец не двигался с места, пока дыхание спящего вновь не стало ровным и размеренным, и лишь затем направился к кровати. В свете луны на мгновение блеснул металлический баллон, послышалось шипение, и спящие задышали еще глубже и медленнее. Баллон исчез, луч фонаря скользнул по одеялу и упал на лицо женщины. В круге света появился палец в перчатке, который приподнял веко, приоткрыв белок глаза, но спящая даже не пошевелилась. Луч переместился к мужчине, повторилась та же процедура. Темный человек удовлетворенно хмыкнул, и круг света расширился, а затем уперся в висящую на стене картину.

Ничто уже не угрожало разбудить спящих, и тишину нарушил сперва лязг металла, потом визг мощной электродрели. Несколько секунд спустя последовал приглушенный грохот, сопровождавшийся языком пламени длиной в ярд. Пришелец быстро опустошил сейф, но ушел не сразу. В луче света появился конверт, из которого он осторожно извлек прядь человеческих волос и прицепил к сломанной петле сейфа. За ней последовало волоконце шерстяной ткани, которое он поместил под отколовшуюся щепку на подоконнике. Лишь после этого ночной гость собрал свое снаряжение и исчез так же неслышно, как и появился. Двое в постели безмятежно спали.

Джефф О’Хара был счастлив. В воздухе пахло весной, и он ехал с опущенным стеклом, небрежно выставив наружу локоть. Над рекой, пронзительно крича, парили и ныряли чайки, белые на фоне голубого неба. До чего же пасторальная картинка, подумал он, – так, кажется, это называется? Дорога впереди расширялась, и перед несколькими сотнями ярдов дополнительной полосы виднелся знак: «Внимание! Только для экстренного ремонта!» Там стоял фургон с хот-догами, судя по всему, нуждавшийся в экстренном ремонте, а также еще четыре машины, водители которых давно забыли о всякой срочности, поглощая хот-доги. Почувствовав, что его желудок тоже нуждается в срочном ремонте, Джефф свернул и затормозил за последней машиной. Чайки кричали и пикировали за кусками булки.

Прислонившись к теплому корпусу машины и рассеянно глядя на текущую мимо реку, Джефф стер с губ горчицу. Внезапно послышался резкий писк, прервавший его отдых, и он протянул руку в окно, к трубке телефона.

– Круглосуточная аварийная служба О’Хары. Чем могу помочь?

– Хватит валять дурака, мистер О’Хара, – раздался в ухе Джеффа голос его секретарши Салли Паркер. – Я бы не стала вам звонить, не будь дело столь срочным.

– У КБОККа несрочных дел не бывает, – громко вздохнул Джефф. – Выкладывайте горькую правду. Надо мной в солнечный день сгустились тучи?

– Мне только что звонил доктор Цзинь, оставил свой номер. Хочет, чтобы вы немедленно перезвонили. У него был очень расстроенный голос.

– Круглосуточная поддержка – услуга КБОККа, – проворчал Джефф, записывая номер на манжете.

Как только Салли положила трубку, он позвонил оператору и сделал вызов. Цзинь ответил с первого звонка.

– Благодарю всех богов за то, что это вы, мистер О’Хара, – дрожащим голосом проговорил он.

– Спокойствие, О’Хара слушает. Что случилось?

– Не могу вам сказать… общедоступный телефон… ну, вы знаете…

– Вполне могу представить. Хотите встретиться?

– Да, это было бы крайне любезно с вашей стороны. Если приедете в мое скромное жилище, я все объясню. Я скажу, как найти задний вход в здание…

– Обычно я пользуюсь главным входом, если только не доставляю продукты…

– Нет, только через заднюю дверь можно войти незамеченным. Боюсь, за парадной… как бы это сказать…

– Следят, да? Но при чем здесь я? Скрывать нечего…

– Когда приедете, я все объясню, – проскулил Цзинь, голос которого поднялся еще на октаву. – Умоляю, окажите мне эту маленькую услугу.

Пожав плечами, Джефф сдался. Задние двери, пожарные лестницы, кухонные лифты – все это было частью его работы. Рядом с номером телефона Цзиня на манжете появился адрес. Повесив трубку, Джефф забрался в машину и завел двигатель.

Следуя указаниям, он припарковал машину в трех кварталах от нужного места и через переулок проник на заваленную мусором площадку позади полуразвалившегося многоквартирного дома. Пробравшись среди ржавых пивных банок и бутылочных осколков, он спустился по трем засыпанным пеплом ступенькам к задней двери. Древняя обшарпанная дверь со скрипом открылась лишь после того, как он навалился плечом, и неменьшие усилия потребовались, чтобы закрыть ее за собой. Внезапно его взгляд упал на носок ботинка, торчащий из темного дверного проема напротив, – массивный и пыльный носок массивного пыльного ботинка, скорее всего принадлежащего столь же массивному и пыльному полицейскому. Такие ботинки были Джеффу хорошо знакомы. Дверь наконец со скрежетом закрылась, и он задумчиво поднялся по темной лестнице к квартире Цзиня, где постучал в дверь заранее обговоренным образом. Китаец впустил его, взволнованно грызя ногти:

– Я так рад, что вы пришли, мистер О’Хара. Крайне вам благодарен.

– Вы знаете, что за вашей квартирой наблюдают копы?

– Вы настолько проницательны, что сразу же вникли в суть проблемы. Да, за мной кто-то постоянно наблюдает с другой стороны улицы. Его видно из этого окна.

– Это уже второй. Я говорю про того, что у задней двери.

– Я окружен, – выдохнул Цзинь, бессильно опускаясь в потертое кресло. – Они следуют за мной днем и ночью, я не знаю покоя. Вынужден сделать постыдное признание, мистер О’Хара.

– У вас уже были неприятности с полицией и, похоже, она продолжает за вами следить?

– Верно! Совершенно верно! Ваша интуиция меня потрясает. Похоже, в ваших жилах течет восточная кровь.

– О’Хары немало путешествовали, так что всякое возможно. Но вернемся к делу, Цзинь. Что вас тревожит?

– Слежка. – Цзинь сплел пальцы и откусил ускользнувший от его внимания кусочек ногтя. – Полицейские бродят за мной по пятам. Я человек весьма впечатлительный, отчего страдает моя работа. Сегодня хотел принести вам отчет за первый месяц и получить новые бланки, но побоялся выйти.

– Расслабьтесь, док. Если вы чисты, опасаться нечего. Мне эта братия хорошо знакома. Будь у них что-нибудь, они давно бы уже вас упекли. Вероятно, пытаются запугать, чтобы вы уехали из города. Будьте смелее. Сделаем так: сядем в мою машину и поедем ко мне в контору. Там получите новые бланки и стаканчик старого бурбона, а потом я покажу, как выйти из здания, чтобы избавиться от хвоста. Хоть немного подышите воздухом свободы.

– Моя благодарность мало что значит, но больше я ничего предложить не могу. Да, в вашем обществе мне ничего не страшно, а бурбон успокаивает куда лучше, чем самое прекрасное рисовое вино. Из вашей безопасной гавани я отправлюсь прямиком в какой-нибудь маленький отель, где смогу отдохнуть и вколоть себе несколько иголок, чтобы восстановить мирное течение жизненных сил.

– Так и сделайте. Нет ничего лучше, чем старый добрый укол.

Цзинь взял портфель и пальто, и они вышли на улицу. В дверях напротив ждали две пары массивных ботинок, но Джефф не обращал на них внимания. Всю дорогу до конторы за ними следовала какая-то машина. Цзинь, похоже, ее не замечал, и Джефф решил ничего ему не говорить. Когда они добрались, иглоукалыватель уже почти улыбался.

– Вам звонили, мистер О’Хара, – сказала Салли, когда они вошли.

– Пусть подождут, моя дорогая. Мне нужно поговорить с добрым доктором, и пусть меня никто не беспокоит. Понятно?

– Понятно, – холодно ответила она. – Снова будете пить посреди бела дня, свалив на меня всю работу?

Гостеприимно предложив Цзиню мягкое кресло по соседству с баром, Джефф открыл новую бутылку «Джека Дэниелса» и поставил этническую музыку шэн-цзю. Комната наполнилась заунывной пятиструнной мелодией, и Цзинь расплылся в улыбке.

– Вы наполнили до краев чашу моего счастья! Просто нет слов, чтобы выразить мои чувства.

– Все это входит в пакет услуг КБОККа. А теперь, если вас не затруднит отдать заполненные бланки, я снабжу вас новыми.

Они обменялись бумагами, и Цзинь уже убирал свои в портфель, когда по селектору позвонила Салли:

– Вас хочет видеть некий джентльмен, представившийся как сержант Маннгеймер.

– Скажите ему, пусть подождет.

– Маннгеймер! – прошептал Цзинь. – Мой персональный демон из внутренних кругов ада, который преследует меня днем и ночью, подобно атакующему инкубу.

– Самое точное описание из всех, что я когда-либо слышал. Как я понимаю, у вас нет желания его видеть?

– Спасите меня!

– Что ж, это повод для экстренных мер. Берите портфель и идите сюда.

Джефф подошел к ряду каталожных шкафов и одновременно выдвинул ящики «К – Л» и «С – Т». Шкаф повернулся, открыв комнатку, где не было ничего, кроме складного стула и еще одной бутылки бурбона в проволочной сетке на стене.

– Отдыхайте. Я позову вас, как только уйдет этот бульдог на страже закона.

Маннгеймер с топотом ворвался в кабинет, шаря поросячьими глазками по сторонам:

– Я ищу мошенника по имени Цзинь. Где он?

– Его явно здесь нет, иначе бы вы его увидели. Можете идти.

– Меня не проведешь, О’Хара. Цзинь вошел в это здание вместе с вами, и никто не видел, как он вышел.

– И тем не менее доктор Цзинь ушел отсюда, и лишь некомпетентность помешала вашим тупоголовым помощникам это заметить.

– Вы настаиваете на своих словах? – спросил Маннгеймер, и на его лице заиграла ухмылка.

– Счастливого пути, сержант. Мне нужно работать.

– Как пожелаете, О’Хара. Еще увидимся.

Повернувшись, полицейский с откровенным торжеством затопал прочь. Джефф нахмурился, пытаясь понять, какие каверзы на сей раз рождаются в пыльных закоулках этого крошечного мозга. Заперев дверь, он выпустил благодарного Цзиня, и они снова выпили, а потом Джефф повел его к одному из самых неприметных выходов из здания.

Несрочных дел в КБОККе не бывало, и остаток дня Джефф посвятил всевозможным рутинным мелочам, которые погребли под собой воспоминания о загадочной улыбке сержанта точно так же, как груды административных бумаг погребли под собой отчеты Цзиня. Добраться до них удалось лишь через неделю с лишним, солнечным утром понедельника, когда Джефф наконец разложил перед собой исписанные мельчайшим почерком страницы.

– Похоже на китайский, – пробормотал он. – Вы понимаете по-китайски, Салли?

– По-испански, по-французски, по-немецки и по-итальянски, – ответила она, занося карандаш над блокнотом. – Готовы диктовать?

– Терпение. Я не могу диктовать, пока мне нечего сказать. Загляните в верхний ящик, нет ли там большой лупы? – Взяв лупу, он наклонился ближе. – Ясно. Все-таки это по-английски, но Цзинь выбрал не ту профессию – ему бы писать Британскую энциклопедию на зернышках риса. Ну и подробности! Только послушайте: «Вошел в дом в шестнадцать десять, поднялся по лестнице из двадцати четырех ступеней на второй этаж, затем свернул налево в ванную, где почистил семнадцать игл…» И тут все в таком духе! Я просил о подробных отчетах, но не настолько же!

Зазвонил телефон. Джефф взял трубку.

– Мистер О’Хара, – послышался женский шепот, – бросайте все и немедленно приезжайте!

– Кто говорит? – так же шепотом спросил Джефф. – И почему вы шепчете?

– Боюсь, меня подслушивают. Я говорю с телефона в кухне. Мой муж Харви… Харви Розенкранц… он и еще несколько человек держат здесь бедного доктора Цзиня. Угрожают ему всеми карами, обзывают по-всякому, кричат что-то про полицию, гражданский арест и все такое. Вы должны помочь! Доктор Цзинь дал мне ваш номер и сказал, что вы обязательно придете.

– Помощь уже в пути. Дайте адрес и ждите.

Дорога была свободна, и, несколько раз нарушив правила дорожного движения, Джефф добрался до места за десять минут. Входная дверь была приоткрыта – наверняка дело рук миссис Розенкранц. Войдя, Джефф двинулся на рассерженные голоса. Шестеро мужчин столпились вокруг дивана, почти полностью заслонив хрупкую фигуру Цзиня. Похоже, этим людям было что сказать китайцу, причем далеко не самое приятное, и его ноги вздрагивали при каждом громогласном обвинении.

– Что тут происходит?! – рявкнул Джефф.

К нему повернулись удивленные лица.

– Кто вы? – спросил стоявший ближе всех.

Джефф раскрыл бумажник, показывая золотой жетон, и тут же закрыл, прежде чем они успели прочитать выгравированные слова: «Джеффри О’Хара, директор фонда КБОКК».

– Кто тут вызывал полицию? – спросил он.

– Я, офицер, – вперед шагнул коренастый краснолицый тип. – Моя фамилия Розенкранц. Приятно, что полиция работает быстро, я звонил всего три минуты назад.

– В наши дни скорость и оперативность – главное в раскрытии преступлений, – с важным видом произнес Джефф. – Итак, в чем суть заявления? – Он достал блокнот и карандаш.

Мужчины расступились, и Джефф увидел диван, а на нем дрожащего Цзиня.

– Все из-за этого шарлатана. – Розенкранц указал на китайца. – Он дурил головы нашим женам, втыкал им какие-то волшебные иголки. Полная чушь! Это началось довольно давно, мы узнали лишь случайно. Некоторые из нас – Брайан, Том и я – инженеры, работаем в компании, которая занимается космическими исследованиями. Несколько дней назад за разговором выяснилось, что все мы знаем этого Цзиня, и, пообсуждав его, мы расспросили наших жен и их подруг. Оказалось, что несчастных женщин, жертв этого прохвоста, уже очень много. Мы разработали план, а сегодня пришли и поймали этого типа с поличным, когда он обрабатывал мою жену.

– Для меня это страшный удар, – послышался из дверей слабый голос миссис Розенкранц. – Вряд ли я его переживу.

Никто не обратил на нее внимания.

– Этот тип втыкал в нее иголки! – негодующе заявил один из мужчин. – Будто фаршированного цыпленка зашивал!

– Очень хорошо, – сказал Джефф, что-то записывая в блокноте. – Кто из вас подаст заявление?

– Мы все, – ответил Розенкранц.

– Значит, доктор Цзинь лечил всех вас?

– Нет, только наших жен. Разве вы не поняли?

– В таком случае, чья жена подаст заявление?

– Ничья. Офицер, похоже, вы не понимаете. Этот мошенник втерся в доверие к нашим женам, они его просто обожают. Мы лишь оказываем им услугу, помогая избавиться от этого типа.

– Вы бы оказали куда лучшую услугу себе, если бы ознакомились с законом, прежде чем беспокоить полицию, – сурово произнес Джефф, захлопывая блокнот. – У вас не больше оснований отправлять за решетку доктора Цзиня из-за того, что он практикует акупунктуру, чем арестовывать хиропрактика за то, что он вправляет кости.

– Но тут совсем другое дело, – возразил один из мужчин. – Этот сумасброд занимается медициной без лицензии.

– В самом деле? – поинтересовался Джефф. – Можете доказать? Не забывайте: то, что мы называем медициной, на самом деле аллопатия, система лекарственного лечения тела, одна из многих существующих в современном мире разновидностей медицины. А доктор Цзинь не занимается аллопатической медициной – он занимается акупунктурой, куда более древней, чем любая западная медицина: ее использовали в Китае еще пять тысяч лет назад. У вас есть медицинская степень, доктор? – обратился он к китайцу.

– И не одна, – слабым голосом ответил Цзинь. – Дипломы лучших школ и университетов. Могу показать…

– Не нужно, – сказал Джефф. – Думаю, все ясно.

– Но… это же полный бред! – взорвался Розенкранц.

– В самом деле? – холодно спросил Джефф. – Скажите это Британскому обществу акупунктуры, у которого, кстати, своя больница в Лондоне, и другим подобным организациям. Скажите это всем, кого лечили иглоукалыванием и кто готов подтвердить его действенность в суде. Скажите это любому человеку в Китае, где акупунктура применяется наравне с западной медициной и пациенты могут выбирать, к чьим услугам прибегнуть.

– Этого просто не может быть, – жалобно проговорил один друзей Розенкранца. – Разве можно повлиять на здоровье человека или процессы в его теле, просто втыкая в него иголки?

– Достаточно ткнуть иглой лягушку, – сказал Джефф, – и при определенных условиях это вызовет разновидность искусственного оплодотворения. Если беременность не является результатом происходящих в теле процессов, тогда что это? Пожалуй, акупунктура достойна того, чтобы ее изучать, а не отвергать с ходу.

Миссис Розенкранц принесла Цзиню стакан воды, который он благодарно принял. Все молчали.

– Кто-нибудь хочет сделать заявление для полиции? – спросил Джефф.

Ответом была тишина.

– У кого тут заявление для полиции? – раздался в дверях знакомый громыхающий голос.

– Ни у кого. – Джефф с ангельской улыбкой повернулся к Маннгеймеру. – Это просто ошибка, сержант, никто ни на что не жалуется.

– Что вы здесь делаете, О’Хара?

– Помогаю вам, сержант, – устраняю проблемы до их возникновения и экономлю муниципальные деньги. Похоже, эти люди приняли меня – естественно, совершенно случайно – за офицера полиции и изложили суть их проблем. Я же в свою очередь доказал им, что никаких проблем на самом деле нет.

Маннгеймер нахмурился, переваривая услышанное своим ржавым мыслительным аппаратом, и наконец спросил:

– У кого-то из вас есть жалобы?

Все молчали.

– Мы думали, что есть, но, похоже, уже нет, – наконец послышался несчастный голос. – Но я точно знаю: этот Цзинь шарлатан и с ним нужно что-то делать!

– Обвинить его в нападении? – с надеждой предложил Розенкранц. – В конце концов, он втыкал иголки в мою жену.

– Но она сама об этом просила, – заметил другой инженер. – Такой вариант не годится. Может, полиция сумеет обвинить его еще в чем-нибудь, вроде бродяжничества или взяточничества?

– В ограблении, – сказал Розенкранц. – Несколько дней назад, после того как он здесь побывал, мой сейф взорвали и обчистили. Может, удастся привлечь его за это?

– Почему бы и нет? – поддержал его приятель. – В мой дом тоже проникли после того, как там побывал Цзинь, и украли драгоценности моей жены.

Последовал радостный хор – оказалось, что все присутствующие стали жертвами ограбления в течение нескольких дней после визита Цзиня. Они яростно уставились на китайца, который еще сильнее вжался в диван.

– Я ни в чем не виноват, ни в чем, – еле слышно пробормотал он.

– Ну да, как же, – усмехнулся Розенкранц. – Арестуйте его, офицер. Исполните свой долг.

– Полагаю, так я и сделаю, – мрачно кивнул Маннгеймер. Неуклюже заведя руку за спину, он отцепил с ремня наручники. – Могу теперь сказать, что мы вели тайное расследование всех упомянутых преступлений и уже приближались к цели. Но лучше арестовать его прямо сейчас – мне вовсе не хочется, чтобы преступник сбежал из города, сообразив, что ему наступают на пятки.

Шагнув вперед, он защелкнул наручники на запястьях Джеффа, который впервые в жизни потерял дар речи от удивления.

– Джеффри О’Хара, – произнес Маннгеймер, с трудом сдерживая победную ухмылку, – вы арестованы за грабежи.

К Джеффу наконец вернулась способность говорить.

– Вы что, совсем из своего ничтожного умишка выжили?

– Сознайтесь, О’Хара, и отдайтесь на милость суда, доказательств вашего преступления более чем достаточно. – Сержант пронзительно свистнул сквозь зубы, и в дверь просунул голову еще один детектив. – Ступай к машине О’Хары, – приказал Маннгеймер, – и перетряхни ее как следует. Собери как можно больше улик.

– Прошу прощения, – возразил Розенкранц, когда второй детектив вышел, – но, похоже, вы арестовали не того.

– Именно что того. Мы долго следили за этим персонажем, а присутствующий здесь Цзинь сотрудничал с нами, помогая собрать улики. Можно считать, дело закрыто.

– И где же ваша лояльность? – Джефф укоризненно взглянул на Цзиня. – Так-то вы отплатили за помощь, которую получали?

– Правда все равно всплывет, мистер О’Хара, – спокойно ответил Цзинь. – Никакая благодарность не помешает мне исполнить свой долг. Когда полиция представила доказательства ваших преступлений, у меня не осталось иного выбора, кроме как помочь ей.

– Совершенно верно, О’Хара, – подтвердил Маннгеймер. – На сей раз не отвертитесь. Вы просили Цзиня писать подробные отчеты о домах, где он бывал, чтобы вам не составило труда туда проникнуть. У нас есть копии. Цзинь показал нам потайную комнату в вашем кабинете, и там мы обнаружили некоторые предметы из числа похищенных. Мы даже опознали человеческий волос, найденный на взорванном сейфе Розенкранца. Он принадлежит вам.

– Это лежало в запасном колесе, сержант, – сказал детектив, входя в комнату с завернутой в ткань горстью ювелирных украшений.

– Ожерелье моей жены! – воскликнул один из мужчин.

– Признавайтесь, О’Хара, – злорадно произнес Маннгеймер. – Ваша песенка спета.

– Дело пахнет серьезной подставой, – сказал Джефф, мрачно бряцая наручниками. – Полагаю, вам не пришло в голову, что Цзинь мог подбросить эти вещи в мой кабинет и мою машину, а отчеты он писал специально для того, чтобы меня обвинить?

– Не сходится, – заявил Маннгеймер. – С учетом найденного в вашей машине, мы вернули все награбленное. Зачем ему было красть все это – лишь затем, чтобы отдать обратно?

– Затем, что у него имелись свои веские причины, – послышался с порога чей-то голос.

– Адвокат Доббсон? – часто моргая, спросил Маннгеймер. – Что вы здесь делаете?

– Да, я Доббсон, и я юрист, хотя никогда не имел адвокатской практики. Большинство агентов ФБР получили юридическое образование. – Он поднес к выпученным глазам Маннгеймера блестящий жетон. – Пришлось действовать несколько поспешнее, чем мне бы хотелось, но, боюсь, вы меня к этому просто вынудили.

– О чем вы?! – заорал Маннгеймер. – Вы представились адвокатом и внесли залог, чтобы Цзиня освободили из тюрьмы.

– Верно. Мы давно шли по его следу и не желали, чтобы на пути у нас встала грубая полицейская сила. Нужно было, чтобы он вышел из тюрьмы и продолжил свою деятельность.

– Колоть людей? – усмехнулся Маннгеймер.

– Не только. Вор из него получился не хуже, чем лекарь, а может, даже и лучше. А еще он китайский агент…

– Что вы себе позволяете? – возмущенно заявил Цзинь с чистейшим нью-йоркским акцентом. – Я такой же американец, как и любой другой из здесь присутствующих, и могу это доказать. Меня зовут Сэмми Цзинь, и у меня есть свидетельство о рождении…

– Не утруждайте себя, майор, – сказал Доббсон. – В Далласе мы нашли настоящего Сэмми Цзиня, он работает в ресторане. Этот простак рассказал нам, как продал свои документы некоему другу. Этот друг – вы, майор, и вы вовсе не американец. Вы член «Ба-Чжа-Ан-Дуна», грозной тайной службы…

Оттолкнув стоящего рядом, Цзинь метнулся к двери. На его пути оказался только Джефф, который подставил ногу. Цзинь упал, перекатился, но тут же вскочил и прыгнул к выходу. Дорогу ему преградил внезапно появившийся на пороге человек со стальным взглядом и револьвером в руке.

– Вот и отлично, – весело сказал Доббсон. – Я надеялся, что вы успеете. Мы застигли его врасплох, и, возможно, у него в портфеле лежит то, что нам нужно.

– Так оно и есть, сэр, – сказал человек с револьвером, держа Цзиня под прицелом. – Я заглянул в его портфель, пока все были заняты тут, и нашел микропленки с чертежами ракеты «Аттила».

– Это наш новый проект… – ошеломленно произнес Розенкранц. – Как чертежи к нему попали?

– От вас, джентльмены, – пояснил Доббсон. – Службе безопасности известно, что некоторые из вас берут работу на дом, но вам ничего не говорили – мы надеялись, что на такую приманку придет крупная рыба. Так оно и случилось. Агент проникал в дома и забирал ценности, чтобы замаскировать свой интерес к документам. Ему нужна была информация, а не украшения – вот почему он согласился расстаться с ними, чтобы полиция могла сфабриковать обвинение против мистера О’Хары. – Он повернулся, вперив хмурый стальной взгляд в Маннгеймера. – Мистер О’Хара ни в чем не виновен, и его следует немедленно освободить. И впредь, сержант, не валяйте дурака и не связывайтесь с преступниками, пытаясь собрать улики против честного гражданина. Иначе может пострадать ваша карьера. Вам понятно?

Маннгеймер лишь тупо кивнул, отпирая наручники. Доббсон пожал Джеффу руку, едва та освободилась:

– Приношу извинения и выражаю признательность, мистер О’Хара. Вы оказали неоценимую услугу своей стране, позволив этому агенту собирать на вас компромат. Естественно, в вашей полной невиновности никто никогда не сомневался. Вы получите официальное письмо с благодарностью за помощь.

– Что ж, меня это вполне устраивает, – сказал Джефф. – Можно компрометировать меня сколько угодно, главное – результат. Ответьте только на один вопрос: Цзинь действительно специалист по иглоукалыванию?

– Лучший во всем Китае. Насколько нам известно, он даже лечил Мао.

– Вот девочки удивятся, – улыбнулась миссис Розенкранц. – А мы с ним договорились о вполне приемлемой цене. Но где теперь найти другого доктора?

– Почему бы не спросить Цзиня? – предложил Джефф. – Возможно, он кого-нибудь порекомендует.

– Отличная мысль! – Она повернулась к Цзиню, безвольно повисшему в крепких руках сотрудника ФБР.

Доббсон сказал миссис Розенкранц, что с арестованным ей разговаривать нельзя. Муж велел ей выйти. Она заявила, что он жестокий человек. Инженеры о чем-то спорили друг с другом, за исключением одного, оравшего на Маннгеймера.

Улыбнувшись, Джефф помахал не обращавшей на него внимания толпе и вышел.