Лучше сдохнуть
Космический грузовик «Королева Дейрдре», огромный, испещренный отметинами толстячок, курсировал по маршруту Земля – Марс уже много лет. Он не доставлял экипажу особых хлопот, и это должно было насторожить бортинженера Уоткинса. Уоткинс любил повторять, что оборудование делится на два типа: первый выходит из строя постепенно, второй ломается сразу целиком.
Уоткинс был небольшого роста, носил пышные усы и страдал легкой одышкой. С кружкой пива в одной руке и сигарой в другой он рассуждал о корабле с предельным цинизмом – давняя традиция бортовых инженеров. Но на самом деле Уоткинс испытывал к «Дейрдре» самые теплые чувства. Он идеализировал ее, наделял человеческими качествами и представить не мог, чтобы с кораблем что-нибудь случилось.
Очередной рейс начался как обычно. Взлет с Земли прошел в штатном режиме. Уоткинс доложил, что топливо потребляется с надлежащей скоростью. В нужный момент штурман Райчик подал сигнал, и капитан Сомерс выключил двигатели.
Как только корабль миновал пункт Альфа, Сомерс внимательно изучил сложную панель управления. Он был человек дотошный и управлял кораблем с безупречностью, доведенной до автоматизма. Его высоко ценили в «Космических перевозках Миккельсена». Сам старик Миккельсен приводил рапорты Сомерса в качестве образца аккуратности и оперативности. На Марсе Сомерс останавливался в Клубе офицеров, избегая дешевых заведений и притонов Марсопорта. На Земле у него был маленький домик в Вермонте, где он жил в мирной компании двух котов, жены и слуги-японца.
Команды капитана исполнялись четко. Но Сомерса что-то тревожило. Он помнил все шумы корабля – каждый скрип, стук и дребезг. При взлете он услышал новый звук. А в космосе новый звук мог означать неприятность.
– Мистер Райчик, – обратился Сомерс к штурману, – вы проверите груз? Возможно, что-то сдвинулось с места.
– Одна нога здесь – другая там, – весело отозвался Райчик, почти оскорбительно красивый юноша с черными вьющимися волосами, ярко-голубыми глазами и ямочкой на подбородке. Несмотря на броскую внешность, Райчик зарекомендовал себя квалифицированным специалистом. Пятьдесят тысяч в высшей степени квалифицированных специалистов жаждали получить место на одном из четырнадцати космических кораблей, но лишь Стивену Райчику хватило сообразительности, обаяния и смелости, чтобы соблазнить старшую дочь старика Миккельсена и жениться на ней.
Райчик направился в кормовую часть судна, где располагался грузовой отсек. В этот раз «Дейрдре» перевозила транзисторы, микрофильмы-книги, платиновые нити, салями и другие товары, которых на Марсе не производили. Бо́льшую часть грузового отсека занимал огромный Фаренсен-компьютер.
Райчик подергал стягивающие монстра канаты, осмотрел подпоры и фаркопы, удерживающие его на месте, и вернулся в рубку.
– Все в порядке, босс, – доложил он капитану с улыбкой, какую мог себе позволить только зять работодателя.
– Мистер Уоткинс, вы не фиксируете никаких отклонений?
Уоткинс сидел за собственной приборной панелью.
– Никаких, сэр. Готов поручиться за каждый узел.
– Вот и отлично. Как скоро пункт Бета?
– Через три минуты, шеф.
– Хорошо.
Корабль висел в пустоте, всякое ощущение скорости терялось из-за отсутствия ориентиров. В иллюминаторах темнота – истинный цвет Вселенной, – усыпанная крошечными бриллиантами звезд. Тревожное напоминание о ничтожности человека.
Капитан Сомерс отвернулся от иллюминатора и задумался, сможет ли посадить корабль, не сдвинув компьютер с места. Никогда еще в космосе не перевозили такое крупное, тяжелое и такое хрупкое оборудование.
Капитана беспокоило это устройство. Оно стоило миллиарды долларов. Марсианская колония заказала сверхмощный компьютер, чей функционал с лихвой компенсировал бы необъятные транспортные расходы. В результате получилась самая сложная и совершенная машина из когда-либо созданных человеком.
– Десять секунд до пункта Бета, – сообщил Райчик.
– Отлично. – Сомерс повернулся к панели управления.
– Четыре-три-два-один-огонь!
Сомерс запустил двигатели. Ускорение вжало астронавтов в кресла. Давление продолжало нарастать, и – о ужас! – его рост не прекращался.
– Топливо! – вскрикнул Уоткинс, глядя на бешено крутящуюся стрелку датчика.
– Курс! – просипел Райчик, сражаясь за последний глоток воздуха.
Капитан сбросил рычаги тяги в ноль. Но двигатели продолжали работать, все глубже впрессовывая космонавтов в кресла. Освещение в рубке управления замерцало, потухло, зажглось снова.
Ускорение продолжало расти. Двигатели «Дейрдре» выли в агонии, толкая корабль вперед. Сомерс оторвал от подлокотника свинцовую руку и медленно передвинул ее к аварийному выключателю. Нечеловеческим усилием дотянулся до клавиши и отжал ее.
С драматичной внезапностью рев двигателей смолк. Стали слышны скрипы и стоны измученного металла. Освещение мерцало, словно «Дейрдре» моргала от боли, потом стабилизировалось. И наступила тишина.
Уоткинс бросился в машинное отделение. Вернулся он мрачнее тучи.
– Из всех мыслимых бед… – пробормотал он.
– Какая? – спросил капитан.
– Главная топливная магистраль. Разозлилась на нас и лопнула. – Уоткинс покачал головой. – Предположительно усталость металла. Должно быть, накапливалась много лет.
– Когда ее проверяли в последний раз?
– Ну, это герметичный узел. Предполагалось, что он переживет корабль. Абсолютно надежный, если только не…
– Если не бракованный.
– А это не моя вина! Узлы должны были пройти рентген-контроль, термообработку, флюороскопию – нельзя просто так доверять механизмам!
Наконец-то Уоткинс убедился в правоте этой инженерной аксиомы.
– Как у нас с топливом? – спросил капитан.
– Не хватит, чтобы проехаться на детском автомобиле по Мэйн-стрит, – уныло сообщил Уоткинс. – Попадись мне этот контролер ОТК…
Капитан Сомерс повернулся к Райчику. Тот горбился над графиками за своей штурманской панелью.
– Как это повлияет на наш курс?
Райчик закончил расчеты и задумчиво покусывал карандаш.
– Нам конец. Мы минуем орбиту Марса раньше, чем он туда подойдет.
– Насколько раньше?
– Очень намного, капитан. Мы летим за пределы Солнечной системы, как пробка из бутылки шампанского.
И Райчик улыбнулся бесшабашной улыбкой, которую Уоткинс счел особо неуместной.
– Черт побери, приятель, – взорвался он, – хватит ухмыляться, надо действовать! У нас осталось немного топлива. Мы же можем развернуть корабль? Штурман ты или нет?
– Штурман, – холодно ответил Райчик. – Но если бы я рассчитывал курс так, как ты обслуживаешь двигатели, мы бы давно вспахали носом Австралию.
– Ах ты, ничтожный приживала! Я-то хоть получил работу честно, а не через женитьбу…
– Хватит! – осадил их капитан Сомерс.
Уоткинс с раскрасневшимся лицом и ощетинившимися усами был похож на моржа, готового броситься в бой. А Райчик, сверкая глазами, только этого и ждал.
– Успокойтесь, – сказал Сомерс. – Здесь приказы отдаю я.
– Вот и отдайте какой-нибудь приказ! – огрызнулся Уоткинс. – Прикажите ему проложить разворотный курс. Это вопрос жизни и смерти!
– Тем более нужно сохранять спокойствие. Мистер Райчик, можете вы рассчитать такой курс?
– Это первое, что я попытался сделать. На оставшемся топливе шансов у нас никаких. Мы можем отклонить корабль на градус, максимум на два, но это ничего не даст.
– Конечно даст, – воскликнул Уоткинс. – Следуя по изогнутой траектории, мы вернемся в Солнечную систему!
– Обязательно вернемся – через несколько тысяч лет.
– Тогда нужно приземлиться на какой-нибудь планете – Нептун, Уран…
Райчик покачал головой:
– Даже если бы внешняя планета оказалась в нужное время в нужном месте, нам все равно потребовалось бы топливо – много топлива, чтобы сбросить скорость и лечь на орбиту. И даже если б мы сделали это, кто бы нас оттуда забрал? Корабли еще не залетали дальше орбиты Марса.
– По крайней мере, у нас был бы шанс, – возразил Уоткинс.
– Возможно, – безучастно подтвердил Райчик. – Но мы не можем изменить курс. Боюсь, осталось только помахать Солнечной системе на прощание.
Капитан вытер лоб, попытался что-нибудь придумать и обнаружил, что не может сконцентрироваться. Слишком большое несоответствие между ситуацией и ее восприятием. По логике, корабль с огромной скоростью покидает Солнечную систему. Но внешне ничего не меняется. Они остаются на месте: висят над бездной, три человека, запертые в тесной и душной каюте, пропахшей потом и разогретым металлом.
– Капитан, что нам делать? – спросил Уоткинс.
Сомерс бросил на инженера хмурый взгляд. Неужели Уоткинс и правда верит, что капитан возьмет и выхватит решение из воздуха, словно фокусник? Он даже не может сосредоточиться на проблеме. Им нужно сбросить скорость и развернуть корабль. А ощущения говорят: корабль стоит на месте. Какая тут, к черту, скорость?
Он ничего не мог придумать. Больше того, ему казалось, что проблема совсем в другом: куда деваться от этих сумасшедших скандалистов, куда сбежать из тесной и душной рубки?
– Капитан! Вы обязаны найти решение!
Сомерс попытался стряхнуть с себя чувство нереальности происходящего. Настоящая проблема, сказал он себе, заключается в том, чтобы остановить корабль. Он посмотрел на статичную каюту, застывшие в иллюминаторе звезды… Мы движемся, и движемся очень быстро, старался убедить он себя.
– Наш бравый капитан не способен принять вызов и трезво оценить ситуацию, – поморщился Райчик.
– Конечно способен, – возразил Сомерс, пытаясь прийти в себя. – Я поведу корабль по любому рассчитанному вами курсу. Это моя основная обязанность. Проложите маршрут до Марса!
– С удовольствием! – рассмеялся Райчик. – Раз плюнуть! Инженер, мне потребуется топливо, примерно десять тонн. Проследи, чтобы я его получил!
– Идет, – сказал Уоткинс. – Капитан, я хочу подать заявку на десять тонн топлива.
– Заявка принята, – сказал Сомерс. – Хорошо, господа, мы повязаны круговой ответственностью. Нужно взять себя в руки. Мистер Райчик, как насчет связи с Марсом?
Когда связь была установлена, Сомерс взял микрофон и обрисовал ситуацию. Диспетчер на другом конце, казалось, с трудом понимал суть проблемы.
– Почему вы не развернете корабль? – спросил он недоуменно. – Измените курс…
– Не могу. Я вам только что объяснил.
– Тогда что вы предпримете, капитан?
– Вот об этом я и спрашиваю.
Из громкоговорителя донеслось бормотание, перемежаемое статическими разрядами. Огоньки замерцали, и голоса начали затихать. Райчик с большим трудом восстановил связь.
– Капитан, – сказал диспетчер, – мы ничего не можем придумать. Если бы вы изменили курс…
– Я не могу!
– В сложившихся обстоятельствах, вы имеете право испробовать что угодно. Вообще что угодно, капитан.
– Послушайте, – простонал Сомерс. – Я могу придумать только одно. Приблизившись к Марсу на минимальное расстояние, мы наденем скафандры и выпрыгнем в космос. Привяжемся друг к другу, возьмем портативный передатчик. Он не очень мощный, но вы будете представлять наше местонахождение. Все должно быть рассчитано очень точно – кислорода в скафандрах на двенадцать часов. Это немного, но это шанс.
Снова гомон голосов на другом конце. Потом диспетчер сказал:
– Мне очень жаль, капитан.
– Почему? Уверяю вас, это наш единственный шанс!
– Капитан, на Марсе сейчас только корабль «Диана». Но его двигатели на капремонте.
– Как быстро он вернется в строй?
– Три недели, минимум. А корабль с Земли будет еще не скоро. Капитан, у нас нет никаких идей. Единственное, что мы можем предложить…
В этот момент сигнал пропал. Райчик, чертыхаясь, принялся настраивать радио. Уоткинс грыз ус.
Сомерс посмотрел в иллюминатор и поспешно отвел взгляд: звезды – конечный пункт их путешествия – были невероятно далеко.
Снова зашуршали едва различимые статические помехи.
– Больше я ничего не могу сделать, – сказал Райчик. – Чертов прием… Интересно, что они предлагали?
– Что бы они ни предлагали, – ответил Уоткинс, – вряд ли они сами верят, что это поможет.
– Да какая, к чертям, разница? – с досадой проворчал Райчик. – Зато было бы чем заняться.
Наконец они услышали голос – шепот в пространстве:
– Слышите нас?.. Предлагаем… – На громкости, выкрученной до предела, голос затих, потом вернулся: —…можем только посоветовать… шанс невелик… но попытайтесь… вычислительную машину…
– О чем это он? – спросил Райчик. – Вычислительная машина? Фаренсен-компьютер из нашего трюма?
– Кажется, понял, – сказал капитан Сомерс. – Фаренсен – усовершенствованный образец. Никто не знает, каков его потенциал. Марс предлагает использовать машину для решения проблемы.
– Какая нелепость, – фыркнул Уоткинс. – У этой проблемы нет решения.
– На первый взгляд – да, – согласился Сомерс. – Но большие компьютеры уже решали нерешаемые на первый взгляд проблемы. Почему бы нам не попробовать?
– Действительно, почему бы нет, – кивнул Райчик. – При условии, что не будем возлагать на него слишком больших надежд.
– Правильно, я бы не стал так уж надеяться. Мистер Уоткинс, думаю, общение с компьютером – ваша обязанность.
– Ну и какой в этом толк, – проворчал Уоткинс. – Вы говорите, не надеяться, а сами надеетесь! Рассчитываете, что большой электронный бог спасет наши жизни. Не спасет!
– Но нужно попытаться, – возразил ему Сомерс.
– Не нужно! Не хочу доставлять ему удовольствия – давать лишний повод ответить нам «нет»!
Капитан и штурман уставились на Уоткинса.
– Намекаешь, что машины способны думать? – спросил Райчик.
– Да, намекаю. Потому что они думают! И я не сошел с ума. То, что сложные машины наделены индивидуальностью, подтвердит любой инженер. А знаете, какие качества формируют эту индивидуальность? Неприветливость, замкнутость, безразличие, жестокость. Главная функция машины – разрушать мечты и создавать две новые проблемы на месте одной решенной. А знаете, почему машина ведет себя так?
– Успокойтесь, у вас истерика, – сказал ему Сомерс.
– Нет у меня никакой истерики. Машина ведет себя так, потому что сознает: она – противоестественное создание в естественном мире. Поэтому она стремится к энтропии и остановке – этакое механистическое стремление к смерти.
– В жизни не слыхал ничего глупее, – вздохнул Сомерс. – Так вы собираетесь включать компьютер?
– Конечно. Я же человек. Я продолжаю цепляться за соломинку. Просто хочу, чтобы вы ясно понимали: надежды никакой. – И он направился в грузовой отсек.
Райчик усмехнулся и покачал головой:
– Лучше бы присмотреть за ним.
– Все обойдется, – сказал Сомерс.
– Может, обойдется, а может, и нет. – Райчик глубокомысленно поджал губы. – Он валит все на машину, чтобы отвести вину от себя. Это из-за его ошибки мы попали в замкнутый круг. Ответственность за оборудование несет инженер.
– Не думаю, что вы имеете право обвинять его так категорично, – возразил Сомерс.
– Конечно имею, – сказал Райчик. – Хотя мне все равно. Этот способ умереть ничуть не хуже любого другого, а скорее даже лучше многих.
Капитан Сомерс вытер потное лицо. Ему снова стало казаться, что проблема – реальная проблема – заключается в том, чтобы выбраться из этой жаркой и душной неподвижной коробки.
– А что, смерть в космосе, если вдуматься, вполне себе ничего. Представьте: целый звездолет станет нашей гробницей! А выбор способов умереть – он просто огромный. Смерть от жажды и истощения исключаем как прозаическую. Но еще остается смерть от жары, от холода, в результате взрыва, коллапса…
– Что за нездоровые мысли, – осадил штурмана Сомерс.
– А я вообще малость психанутый, – беспечно парировал Райчик. – Но, в отличие от Уоткинса, не перекладываю вину на неодушевленные предметы. И не впадаю в ступор, как вы. – Он вгляделся в лицо капитана. – Это ведь ваше первое серьезное испытание?
– Можно сказать и так, – неопределенно ответил Сомерс.
– И вы ведете себя как остолбеневший бык. Очнитесь, капитан! Если не получается жить радостно и счастливо, так попытайтесь извлечь хоть немного удовольствия из своей смерти.
– Заткнитесь, – беззлобно сказал Сомерс. – Почитайте книжку или найдите другое занятие.
– Я прочел все книги, что есть на борту. Мне нечем больше заняться, только анализировать ваш характер.
В рубку вернулся Уоткинс:
– Ну, ваш электронный бог активирован. Кто-нибудь принесет ему жертву?
– Вы скормили ему нашу проблему?
– Еще нет. Решил посоветоваться с первосвященником. Что спросить у демона, сэр?
– Дайте ему все данные, какие только можно, – сказал Сомерс. – Топливо, кислород, вода, еда и тому подобное. Или еще лучше – неполные данные. Тогда он сможет намекнуть, что решение существует – гипотетически. И поддержит нашу надежду.
Все трое проследовали в грузовой отсек. Компьютер тихо гудел. Разноцветные огоньки перемигивались на его панели.
Минут пятнадцать Уоткинс стучал по клавишам и крутил диски. Наконец отодвинулся.
– Видите красную лампочку наверху? – показал он. – Это значит, решение не найдено.
– Не говори гоп, – тут же вставил Райчик.
Уоткинс рассмеялся:
– Такой большой мальчик – и такой суеверный.
– Зато не такой некомпетентный, – ухмыльнулся Райчик.
– Можете вы помолчать? – рявкнул Сомерс, и спорящие испуганно повернули к нему головы.
– Поглядите-ка, – сказал Райчик. – Спящий проснулся.
– Кое-как, – хихикнул Уоткинс.
Сомерс вдруг отчетливо осознал: если они еще хоть немного пробудут вместе, то или поубивают друг друга, или сойдут с ума.
– Смотрите! – крикнул Райчик.
Лампочка в верхней части компьютера позеленела.
– Наверняка какая-то ошибка, – сказал Уоткинс. – Зеленый цвет означает, что проблема внутри заданных параметров решаема.
– Решаема! – воскликнул Райчик.
– Но это невозможно, – сказал Уоткинс. – Компьютер просто издевается над нами…
– Не будь таким суеверным, – передразнил его Райчик. – Ну и когда мы получим решение?
– Уже. – Уоткинс показал на бумажную ленту, выползающую из щели в панели. – Но там наверняка чепуха!
Лента выползала миллиметр за миллиметром. Компьютер гудел, его огоньки вспыхивали зеленым светом. Потом гудение смолкло. Зеленые огоньки вспыхнули в последний раз и погасли.
– Что случилось? – спросил Райчик.
– Он завершил работу, – сказал Уоткинс.
– Возьми ленту! Читай!
– Читай сам. Вот уж не буду плясать под его дудку.
Райчик нервно рассмеялся и потер руки, но не двинулся с места. Оба повернулись к Сомерсу.
– Капитан, это ваша обязанность.
– Вперед, капитан!
Сомерс с ненавистью взглянул на подчиненных. Его обязанность! Все – его обязанность! Отвяжутся они когда-нибудь?
Он подошел к машине, оторвал ленту и долго молча читал.
– Что там написано, сэр? – поинтересовался Райчик.
– Решение возможно? – нетерпеливо спросил Уоткинс.
– О да, – кивнул Сомерс. – Решение возможно. – Он рассмеялся и окинул взглядом жаркий тесный отсек с низким потолком и задраенными люками.
– И в чем же оно заключается? – спросил Райчик.
– Вы, Райчик, подсчитали, что корабль вернется в Солнечную систему через несколько тысяч лет. Что ж, компьютер с вами согласен. Две тысячи триста лет, если быть точным. Поэтому он предлагает нам сыворотку долголетия.
– Две тысячи триста лет, – пробормотал Райчик. – Наверное, мы будем спать или что-то вроде того…
– Ничего подобного, – хладнокровно произнес Сомерс. – Наоборот, сыворотка устраняет потребность во сне. Мы будем бодрствовать. И смотреть друг на друга.
Все трое переглянулись. Потом оглядели знакомую до тошноты каюту, пропахшую металлом и по́том, задраенные люки и иллюминаторы с неизменной, словно отпечатавшейся на стекле картиной звезд.
– Да, именно так все и будет, – констатировал Уоткинс.
