Книга: Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв
Назад: Глава 9 Лечь на дно
Дальше: Глава 11 Отпустив тормоза

Глава 10
Образ

Час он провёл, проверяя подшипники пилы, потом ещё раз их смазал. Стало уже слишком холодно, чтобы работать. Придётся даже пойти на большее — согреть помещение, где он держал остальных: Следователей, Трупожора и Ведьму. Одного этого будет достаточно, чтобы нарушить хлипкое равновесие их с Джентри договорённости, но это бледнело перед тем, как объяснить сделку с Малышом Африкой и факт присутствия на Фабрике двух чужих. С Джентри не поспоришь — ток ведь принадлежит ему, потому как именно он выдаивает из Ядерной Комиссии электричество. Без ежемесячных заходов Джентри с консоли, этих ритуальных процедур, которые поддерживают у Комиссии иллюзию, что Фабрика находится где-то в другом месте и что это другое место исправно оплачивает счета, никакого электричества просто не было бы.
А кроме того, Джентри в последнее время стал совсем странный, подумал он, чувствуя хруст в коленях, когда попытался встать. Слик достал из кармана куртки пульт управления Судьёй. Джентри был убеждён, что у киберпространства есть некий Образ, какая-то всеобщая форма, вбирающая в себя всю совокупность информационных баз. Нельзя сказать, что это была самая сумасбродная идея, с какой Слик когда-либо сталкивался, но убеждённость Джентри, что этот его Образ абсолютно, «тотально» материален, граничила с одержимостью. Постижение Образа стало для него сродни поискам Грааля.
Слик однажды отстимил ролик «Ноулиджнета» о том, какова форма Вселенной. Слик ещё тогда сообразил, что Вселенная — это всё, что вокруг. Так какая же у неё может быть форма? Если у неё есть форма или там образ, значит, и вокруг неё что-то есть, иначе в чём же Вселенной иметь форму, верно? Идём дальше: есть форма или образ — не важно — и есть что-то ещё, так разве тогда не будет и это что-то тоже частью Вселенной? Впрочем, это не совсем та тема, на которую стоит трепаться с Джентри, потому что Джентри вполне способен завязать твои мозги узлом. Но Слик всё равно считал, что киберпространство — это не Вселенная, а просто способ представления данных. Ядерная Комиссия всегда выглядит как большая красная ацтекская пирамида, но ей вовсе не обязательно выглядеть именно так. Если Комиссия захочет, то может заставить свои базы принять любую форму. У больших компаний есть даже копирайты на то, как выглядит принадлежащая им информация. Так как же можно считать, что у всей матрицы в целом есть какой-то определённый образ? Но даже если он есть, то почему это должно иметь хоть какое-то значение?
Он коснулся клавиши подачи питания. В десяти метрах от него дрогнул и загудел Судья.
Слик Генри ненавидел Судью. Вот чего никогда не понять в искусстве обычным людям. Нет, само создание Судьи, без сомнения, принесло ему некоторое удовлетворение. Но важнее другое — то, что, построив эту штуку, он выкорчевал Судью из себя, перенёс боль и страх туда, где их можно было видеть, наблюдать за ними и, наконец, освободиться от самой идеи Судьи. Но какое это имеет отношение к «нравиться» или «любить»?
Почти четырёхметрового роста и вполовину этого в ширину, безголовая фигура в чешуйчатом панцире стояла, мелко подрагивая. Чешуйки у Судьи были особого цвета ржавчины, как, скажем, ручки у старой тачки, отполированные трением множества ладоней. Слик долго искал способ добиться такой поверхности, перепробовал множество химикалий и наждаков и, найдя наконец точное сочетание, обработал им большую часть робота — во всяком случае, старые детали, выкопанные в мусоре. Конечно, холодные зубья циркульной пилы и зеркальные поверхности суставов подобной обработке не подвергались. Но в остальном Судья был именно такого оттенка ржавчины, имел такую фактуру поверхности, как какое-нибудь очень старое орудие и поныне остающееся в постоянном пользовании.
Слик передвинул большим пальцем рычаг управления, и Судья сделал шаг вперёд, потом следующий. Гироскопы работали как надо: даже с оторванной рукой робот двигался с жутким достоинством — просто переставляя огромные ступни.
Слик ухмыльнулся мутному свету Фабрики. Судья топал к нему — раз-два, раз-два. Стоило только захотеть, и Слик мог бы вспомнить каждый этап конструирования Судьи. Временами ему и вправду этого хотелось. Просто ради успокоения, которое приносила мысль, что он на это способен.
Он не мог припомнить, когда бы у него что-то не получалось, но иногда казалось, что такое тоже возможно.
Вот почему он построил Судью. Потому что совершил когда-то некий проступок, причём не очень серьёзный, но его поймали, и даже дважды, его судили и приговорили. Приговор был приведён в исполнение, и теперь он не в силах был вспомнить вообще хоть что-то, в лучшем случае памяти хватало минут на пять кряду. Да, угонял машины. Машины богатых. Не надейся, сказали ему, тебе гарантируют: за что сидишь, ты не забудешь.
Работая джойстиком, он заставил Судью развернуться и пройти в соседнюю комнату. Путь предстоял неблизкий — по проходу между рядами бетонных выступов в потёках влаги, на которых когда-то стояли токарные станки и сварочные агрегаты. Высоко над головой среди пыльных балок свисали мёртвые плети порванных флуоресцентных трубок; там иногда гнездились птицы.
Синдром Корсакова — так они это называли: это когда с твоими нейронами делают что-то такое, от чего в памяти потом не задерживаются краткосрочные воспоминания. Так что время, которое ты отсидел, оказывается потерянным временем. Слик вроде бы слышал, что больше такого не делают, по крайней мере, не в наказание за «грандиозные» автомобильные кражи. Те, кто там не бывал, полагают, что это не так уж и плохо: отсидел в кутузке, но память о ней стёрта. На самом же деле всё совсем не так. Он вышел, когда кончился срок, — и три года оказались выстроены в длинную цепочку смутных вспышек растерянности и страха, отмеренных пятиминутными интервалами. Дело даже не в самих интервалах, их всё равно не вспомнить, а вот переходы… Так вот, когда всё кончилось, ему потребовалось создать сначала Ведьму и Трупожора, потом Следователей и теперь, под самый конец, — Судью.
Проводя Судью вверх по бетонному пандусу туда, где ждали все остальные, он услышал, как где-то на Пустоши Джентри заглушил мотор.
Общество людей вызывает у Джентри болезненное беспокойство, думал Слик, направляясь к лестнице; впрочем, верно и обратное. Чужие могут почти физически ощутить сжигающий Джентри Образ; эта его зацикленность примешивалась ко всему, что бы он ни делал. Слик понятия не имел, как Джентри справляется с собой во время своих вылазок в Муравейник. Может, он просто имеет там дело с людьми такими же зацикленными, как и он сам, с одиночками, ходящими по краю на задворках рынков наркотиков и софта. Казалось, на секс Джентри плевать. Казалось, ему это настолько до лампочки, что Слик даже гадать не пытался, чего могло бы захотеться ковбою, если бы он всё же решил захотеть.
Что до Слика, отсутствие секса было основным недостатком Пустоши, особенно зимой. В летнее время иногда ещё можно найти девчонку в одном из ржавых маленьких городков; именно это потянуло его тогда в Атлантик-Сити, почему он и оказался в долгу у Малыша Африки. Впоследствии он сказал себе, что лучше всего сосредоточиться на работе. А вот сейчас, взбираясь по ходящей ходуном стальной лестнице к подвесному мосту, который вёл к логову Джентри, Слик обнаружил, что размышляет, как выглядит Черри Честерфилд под всеми своими куртками. Он вспомнил её руки, какие они были быстрые и чистые, но это заставило его увидеть перед собой лицо человека на носилках, трубку, накачивающую жидкость в его левую ноздрю, Черри, промокающую ватой его впалые щёки. Слик поморщился.
— Эй, Джентри, — гаркнул он в железную пустоту Фабрики, — я поднимаюсь…

 

Три вещи в Джентри не были острыми, тонкими и натянутыми: глаза, губы и волосы. Глаза были большими и блеклыми, голубыми или серыми в зависимости от освещения; губы — полными и подвижными, а волосы вечно забраны назад в светлый растрёпанный петушиный хвост, который подрагивал при каждом шаге хозяина. Худоба Джентри не имела ничего общего с истощением Пташки, плодом диеты задыхающихся от самих себя городков — и расшатанных нервов. Джентри был просто узким — плотно упакованные мускулы и ни грамма жира. Одевался он клёво: облегающая чёрная кожа, украшенная чёрными как смоль бусинами — стиль, который Слик помнил ещё по своим дням с «Блюз-Дьяконами». Бисер на коже, да и всё остальное заставляли Слика предполагать, что Джентри около тридцати. Самому Слику было столько же.
Когда Слик вошёл, Джентри прищурился на него в свете стоваттной лампочки, давая этим понять, что он просто ещё одно препятствие, вставшее между ним, Джентри, и Образом. Он как раз водружал на длинный стальной стол пару мотоциклетных корзин; выглядели они тяжёлыми.
В своё время Слик вырезал несколько секций крыши, вставил, где надо, рамы и прикрыл отверстия листами жёсткого пластика, потом заделал швы световых люков силиконом. Затем пришёл Джентри в маске и с распылителем, втащил за собой двадцать галлонов белой латексной краски. Не утруждая себя уборкой, Джентри просто залил толстым слоем краски весь мусор, грязь и потёки голубиного помёта — вроде как приклеил всё это к полу. И красил снова и снова, пока комната не стала более или менее белой. Джентри покрасил всё, кроме световых люков. Потом Слик начал поднимать из цехов Фабрики аппаратуру: вагонетку компьютеров, киберпространственные деки, огромный старый голопроекционный стол — стол тогда чуть было не поломал лебёдку, — эффектогенераторы, десятки коробок из рифлёного пластика, набитых тысячами микрофишей, которые Джентри накопил за время поисков Образа, сотни метров оптокабеля на новеньких пластиковых катушках, что говорило Слику о промышленной краже. И книги, старые книги с обложками из ткани, наклеенной на картон. Слик даже не думал, что книги могут быть такими тяжёлыми. И пахло от них чем-то печальным, от старых книг.
— С тех пор как я уехал, ты тянешь несколько новых ампер, — сказал Джентри, открывая первую из корзин. — Твоя комната. Раздобыл новый обогреватель? — Он стал быстро копаться в корзине, будто искал какую-то вещь, нужную ему срочно и позарез, а он по ошибке засунул её невесть куда. Слик прекрасно знал, что ничего Джентри не ищет, что это реакция на неожиданное вторжение кого-то — пусть даже хорошо знакомого ему человека — в его замкнутое пространство…
— Да. И складские помещения снова пришлось подтопить. Слишком холодно работать.
— Нет. — Джентри внезапно поднял глаза. — Это не обогреватель. Сила тока не та.
— Ну, — хмыкнул Слик, исходя из теории, что ухмылка заставит Джентри подумать, что он глуп и его легко напугать.
— Что «ну», Слик Генри?
— Это не обогреватель.
Джентри с резким стуком захлопнул крышку корзины.
— Ладно, можешь мне рассказать, что у тебя там, не то я вырублю тебе ток.
— Знаешь, Джентри, не будь я здесь, у тебя было бы гораздо меньше времени на… для всего. — Слик многозначительно поднял брови, указывая на проекционный стол. — Дело в том, что у меня двое гостей… — Он увидел, как Джентри подобрался, бледные глаза расширились. — Но ты их не увидишь, не услышишь даже — вообще ничего. Они и на глаза тебе попадаться не будут.
— Не будут, — сказал Джентри, обходя с дальнего конца стол, голос его звучал напряжённо, — потому что ты сплавишь их отсюда, верно?
— Две недели максимум, Джентри.
— Вон. Сейчас же. — Лицо Джентри вдруг оказалось в нескольких сантиметрах, и до Слика донеслось спёртое изнурённое дыхание. — Или ты исчезнешь вместе с ними.
Слик был тяжелее ковбоя килограммов на десять, и эту разницу в основном составляли мускулы, но это Джентри никогда не смущало. Казалось, ему вообще наплевать на то, что с ним может случиться. Однажды Джентри ударил его в лицо. Слик тогда опустил глаза на увесистый гаечный ключ у себя в руке, и его охватило смутное недоумение.
Джентри держался неестественно прямо и уже начинал трястись. Слик давно себе уяснил, что Джентри не может спать во время своих отлучек в Бостон или Нью-Йорк. Он и на Фабрике-то не всегда ложился. А из СОБА возвращался и вовсе истерзанный, и первый день всегда был самым тяжёлым.
— Взгляни-ка, — сказал Слик, как говорят с готовым расплакаться ребёнком, и вытащил из кармана взятку Африки. Он поднял пакетик повыше, чтобы Джентри его было лучше видно: синие дермы, розовые таблетки, мерзкая с виду какашка опиума в красном мятом целлофане, кристаллы «магика», похожие на жирные жёлтые лепёшки мокроты, пластиковые ингаляторы с зацарапанными ножом именами японских производителей. — От Африки, — сказал Слик, покачивая пакетик.
— Африки? — Джентри взглянул на пакет, потом на Слика, обратно на пакет. — Какой Африки?
— От Малыша Африки. Ты его не знаешь. Он оставил это для тебя.
— Почему?
— Потому что ему было очень нужно, чтобы я ненадолго приютил его друзей. Я у него в долгу, Джентри. Я несколько раз повторил ему, как ты не любишь, чтобы кто-нибудь здесь ошивался. Как тебе мешают чужие. Поэтому, — соврал Слик, — он сказал, что ему хотелось бы оставить тебе немного кайфа в возмещение за неудобства.
Взяв пакет, Джентри поддел ногтем шов, разорвал. Вынул опиум и протянул его Слику:
— Не понадобится.
Вынул один из дермов, выдавил его из упаковки и осторожно налепил на внутреннюю сторону правого запястья. Слик остался стоять, рассеянно разминая опиум между большим и указательным пальцами и мерзко хрустя целлофаном. Джентри тем временем прошагал вдоль стола обратно и открыл корзину, откуда выудил пару новеньких чёрных кожаных перчаток.
— Думаю, мне лучше… познакомиться с этими твоими гостями, Слик.
— А? — Слик потрясённо сморгнул. — Да… ну… Тебе на самом деле не обязательно, я хотел сказать, разве это не…
— Нет, — отрубил Джентри, вздёрнув воротник куртки. — Я настаиваю.
Спускаясь по лестницам, Слик вспомнил об опиуме и швырнул его через перила в темноту.
Он ненавидел наркотики.

 

— Черри?
Стучась под взглядом Джентри в собственную дверь, Слик чувствовал себя ужасно нелепо. Бам, бам. Никакого ответа. Открыл дверь. Рассеянный свет. Это Черри повесила абажур на одну из лампочек — накрыла её конусом из жёлтого факса, примотав бумагу стальной проволокой. Другие две девушка вывернула. Самой её в помещении не было.
Носилки, однако, были на месте. Их обитатель всё так же лежал завёрнутый в синий нейлоновый мешок. «Оно поедает его», — подумал Слик, глядя на нагромождение оборудования жизнеобеспечения — какие-то трубки, баллоны с жидкостью. «Нет, — сказал он самому себе, — оно не даёт ему помереть, как в больнице». Но тягостное впечатление не исчезало: что, если оно высасывает его по капле и будет сосать, пока не высосет досуха? Слик вспомнил Пташкину болтовню о вампирах.
— Да уж, — прокаркал Джентри, огибая его, чтобы встать у изножья носилок, — странные у тебя знакомые, Слик Генри…
Джентри обошёл носилки, осторожно держась на расстоянии метра от застывшей фигуры.
— Джентри, может, тебе лучше подняться наверх? Дерм… Наверное, ты слишком много принял.
— Правда? — Джентри склонил голову набок, в глазах у него метались жёлтые огоньки. Он подмигнул. — Почему ты так думаешь?
— Ну… — Слик помедлил. — Ты не такой, как всегда. Я хочу сказать, не такой, как был раньше.
— Ты думаешь, меня понесло, а, Слик?
— Да.
— А мне по кайфу, когда меня несёт.
— Что-то я не вижу, чтобы ты улыбался, — сказала от двери Черри.
— Это Джентри, Черри. Фабрика — вроде как его дом. Черри из Кливленда…
Но в руке у Джентри откуда-то возник тонкий чёрный фонарик, и ковбой принялся изучать сетку тродов, покрывавшую лоб спящего. Потом он выпрямился, луч упал на немаркированный модуль и снова метнулся вниз, чтобы пройтись по чёрному кабелю к сетке тродов.
— Кливленд, — наконец проговорил Джентри, как будто это было слово, которое он когда-то слышал во сне. — Интересно… — Он снова поднял фонарь и наклонился, чтобы получше рассмотреть то место, где кабель уходил в модуль. — И Черри… Черри, он кто?
Луч упёрся в изнурённое, раздражающе заурядное лицо.
— Не знаю, — ответила Черри. — Не свети ему в глаза. Можешь сбить ему REM или ещё что.
— А это? — Он осветил толстую серую пластину.
— «Эл-Эф», «низкочастотник». Так говорил Малыш. Парня он называл Графом, а эту штуку — «Эл-Эф».
Она запустила руку под куртку, чтобы почесаться.
— Ну тогда…
Фонарик щёлкнул, и луч погас. Джентри повернул к ним лицо, в его глазах ярким светом горел пламень одержимости — интересно, это дерм Малыша так по нему вдарил, что ли? — совсем глючный стал. Слику вдруг показалось, что Образ должен быть прямо тут, пылает сквозь лоб Джентри всем напоказ, разве что только сам Джентри его не видит.
— …это должно быть именно тем, чем и должно быть…
Назад: Глава 9 Лечь на дно
Дальше: Глава 11 Отпустив тормоза