Неудачный тортик
Весь день мы с Канаэ пребывали в заторможенном состоянии. Вернее, могли бы пребывать, если бы за несколько дней до того не пригласили на ужин моих родителей и сестру. Канаэ нужно было готовить.
– Будем им говорить? – спросила она.
Я считал, что у нас нет выбора. Мои родные отлично знают, что я не умею хранить секреты. (Так что, если соберетесь грабить банк, мне не рассказывайте!)
Поскольку мы решили за ужином поразить родственников великой новостью, Канаэ со свойственной ей изобретательностью стала придумывать, как это сделать.
– А что, если нам заказать специальный торт – с одной стороны розовый, а с другой голубой? – предложила она. – И когда мы его разрежем, каждый сможет выбрать себе розовый или голубой! А мы посмотрим, чего им хочется!
Я заказал торт и днем съездил его забрать. Пока меня не было, Канаэ решила сделать еще один тест на беременность, чтобы окончательно удостовериться и не поднимать ложной тревоги. Тест тоже оказался положительным, поэтому мы смело могли приступить к поеданию ритуального тортика.
Канаэ придумала так: она накроет на стол, а когда подойдет время десерта, попросит мою мать принести с кухни торт. Моя жена думала, что ее свекровь увидит розовую и голубую глазурь, поймет, в чем дело, и вернется в гостиную с многозначительным тортиком в руках.
План показался мне разумным. Ведь моя мать много лет была акушеркой. Конечно же, она догадается, что символизирует разноцветная глазурь на торте.
Но она не догадалась.
После ужина Канаэ отправила ее на кухню за тортом. Мама пошла в гостиную, поставила торт на стол и сказала:
– Приступайте, ребята! Я не буду десерт. Я лучше выйду во двор и полью газон – мне кажется, он засох.
В этом вся моя мать: она не может сидеть спокойно. Ей нужно всегда что-то делать – настоящая пчелка Майя! И наблюдательностью она не отличается.
Канаэ посмотрела на меня умоляюще – план явно срывался.
Полагаю, вы уже заметили, что наши планы частенько идут не так, как было задумано. Пока Канаэ преодолевала первый приступ паники, я попытался как-то исправить ситуацию.
– Ты не хочешь десерт? – спросил я, подмигивая и всячески давая ей понять, что попробовать стоит.
– Нет! – отрезала она.
Настало время принять командование на себя. Я целых три дня учил молодых лидеров и кое-чему научился сам. Я пошел ва-банк.
– Мама, сядь, пожалуйста, и расслабься, – сказал я. – Разрежь для нас торт – у тебя получится лучше, чем у меня.
Мама не заметила сарказма, села и стала разрезать торт. (Матери любят, когда их просят сделать что-то полезное.)
По-нашему с Канаэ мнению, розово-голубой торт буквально кричал: «Мы беременны!», но никто этого не замечал. Мама разрезала торт на аккуратные кусочки и снова поднялась. Она явно собиралась вернуться к важнейшему делу спасения нашего газона.
Казалось, нам ее не остановить, но я все же попытался.
– Мама! Пожалуйста, посиди с нами – давайте побудем в кругу семьи!
Мама всегда любила, когда мы собирались всей семьей.
Когда нам удалось усадить ее, я испробовал другие уловки – мои намеки были настолько прямолинейными, что не понять их было невозможно. Все уже приступили к торту, но мама категорически отказывалась взять кусочек.
– Ну хорошо, мама, – сказал я. – Можешь не есть торт. Но если бы ты взяла кусочек, то какой выбрала бы – розовый или голубой?
– Голубой, – ответила она.
Пауза.
Намек был более чем откровенный, но никто его по-прежнему не понимал.
Мы смотрели на маму.
Мама смотрела на нас.
В конце концов я сдался. Я повернулся к Канаэ и спросил:
– Скажем им?
– Ты скажи, – ответила Канаэ.
– Нет, лучше ты, – покачал головой я. (Я просто боялся разрыдаться, но ни за что в жизни не признался бы в этом.)
И Канаэ приняла вызов, Господь ее благослови!
– Ну, мы подумали, – сказала она, – что розово-голубой торт станет ясным намеком, но никто из вас ничего не понял…
– Ты беременна! – воскликнула мама. Наконец-то до нее дошло.
До отца дошло не сразу.
– Что? – переспросил он. – ЧТО? Ты что?..
Мишель вскочила на ноги, начала танцевать, прыгать и кричать от радости. Мама тут же присоединилась к ней, и они вместе сплясали сербскую джигу, если такая существует на свете.
Ладно, признаюсь: я плакал.
Они были так счастливы! Мы были так счастливы!
Я буду отцом!
