Так меняется жизнь
Примерно в это время Канаэ начала слегка тревожиться, поскольку у нее по какой-то причине нарушился месячный цикл. Мы много путешествовали, проводили занятия и семинары, и она надеялась, что ее биологические часы сбились из-за волнений и напряжения.
Прошло одиннадцать дней с того момента, когда должны были прийти месячные. Через пару дней мы вернулись домой. Моя жена отправилась в аптеку и купила тест на беременность. Мы вовсе не собирались заводить ребенка.
Наоборот, мы старались пока что его не заводить, поэтому Канаэ особо не волновалась – пока не увидела результаты теста.
«Я увидела красные полоски, – вспоминает Канаэ, – и смотрела на них, пока они не расплылись у меня перед глазами. Этого не может быть! Полоски были не розовые, а ярко-красные. Сомнений не осталось. Это означало – я беременна!»
Канаэ вышла из ванной и прислонилась к стене. Там я ее и нашел: она сжимала полоску теста в руке и смотрела на нее, не в силах поверить.
– Малыш, – прошептала она, – у нас будет малыш.
В тот же миг меня охватила огромная радость. Я не мог говорить. Слезы текли у меня по щекам. Мы обнялись и расцеловались.
Но когда первые эмоции схлынули, нам стало не по себе. Мы пошли в спальню, легли рядом и уставились в потолок. Примерно двадцать минут мы не говорили ни слова. Не знаю, как Канаэ, но в моей голове роилось столько мыслей, что я не смог бы ничего сказать, даже если захотел бы. Мой внутренний компьютер испытывал нечеловеческую перегрузку.
Вот лишь две мысли, которые проносились в моей голове со скоростью гоночных автомобилей «Формулы-1»:
О Господи, я буду отцом! Это невероятно!
О Господи, я только что подписал договор на выступления на стадионах во время четырехмесячного мирового турне, которое начнется… через восемь месяцев!
Лежа рядом со мной, Канаэ тоже не могла справиться с мыслями. Я почти слышал, как крутятся шестеренки ее мозга. Удивительно, но ее первыми словами стали такие: «Ты должен поторопить Карлу, потому что я не собираюсь ходить беременной в одиночку!»
Канаэ очень подружилась с руководителем нашего фонда Карлой Миллз, и они хотели когда-нибудь одновременно завести детей. Но мне не пришлось торопить Клару. В тот же день я позвонил ей, чтобы узнать, нельзя ли перенести даты турне, потому что они приходятся как раз на то время, когда должен родиться ребенок. Причины я Карле не назвал, но она слишком хорошо меня знала. Стоило мне заикнуться о переносе даты поездки, как она тут же выпалила:
– Вы что, беременны?
– Ну да, – пробормотал я.
– Классно! Я тоже!
