Глава 27
Я отвернулся от…

…прикрытого ветками тела Сандры и оглядел окрестности. С места катастрофы я наметил ориентиры: овальный снежный козырек и узкое ущелье под ним. Нужно было аккуратно спуститься по козырьку и, если повезет, форсировать ущелье. А там я найду поляну и где-то под ней, в лесах, увижу дорогу, которая приведет меня к жилищу.

Снежный козырек казался отличной трассой для моей энергосберегающей техники – скольжения на пятой точке. Я тронулся, и через несколько минут поймал себя на том, что огибаю все встречающиеся на снегу объекты – осколки камней, бугры, следы животных и к тому же подбадриваю себя криком, как будто съезжаю по слаломной трассе. Сочтя этот игривый порыв легкомысленным, я перестал кричать и поехал строго вниз, поворачивая только для того, чтобы сдерживать скорость.

Через триста метров скат сузился и перешел в ущелье. Его стенки поднимались, как две приливные волны, готовые вот-вот столкнуться друг с другом, и я находился в самой его сердцевине. Склон стал круче, и я чередовал тактику: то съезжал на попе, то полз на животе, втыкая в снег палки.

Чуть ниже характер поверхности изменился: теперь это была шероховатая скала, кое-где покрытая снегом, а угол наклона приблизился к 30 градусам. Склон становился слишком опасным. Придется двигаться только на животе.

Замедлив движение, я рисковал проиграть гонку с наступающей ночью. Каждый осторожный шажок, каждая удачная попытка уцепиться за неровный грунт давались мне с огромным трудом. Вскоре стенки ущелья сошлись так тесно, что меня потащило вниз, к руслу речушки. Я еще раньше понял, что там, в расселине, есть река и мне ни в коем случае нельзя туда угодить. Если я промокну, то уж точно буду двигаться медленнее. А может, просто обледенею…

Из скалы пробивались кусты, и я решил, что стоит поднапрячься и дотянуться до них. Засовывая замерзшие пальцы в трещины в скале, я пересек опасный карниз, нависающий над водой. Ухватился за кусты и опустился вниз, стараясь достать ногами до берега речушки. Мне не хватило около полуметра.

Под прозрачным слоем льда, как стайка серебристых рыбок, неслась смешанная с илом вода. Припомнив, как однажды отец промок во время нашей очередной вылазки в дикие целинные местечки и чуть не окоченел от холода, я понял, что мне нужно непременно оказаться на твердой земле. «Если потеряешь равновесие, падай в сторону, а не вниз», – сказал я себе.

Я начал опускаться, руки скользнули по ветке, и пришлось прыгнуть вниз. Ступни погрузились в снег, и меня качнуло назад. Я с силой рванулся в сторону и приземлился на бедро, не попав в реку. Ступня застряла в снегу, заныло колено. Чтобы разгрузить его, я приподнялся на руках. Затем высвободил ступню и пошел. Колено болело, но работало.

С этой стороны стенка была крутая, почти отвесная, а пласт снега рядом с речушкой – слишком узкий. Поэтому я перепрыгнул речку – шириной она была чуть больше метра. Снежная кромка на другом берегу оказалась шире всего сантиметров на тридцать, и мне пришлось спускаться боком, спиной к речушке и лицом к стенке ущелья. Сдерживая скорость при помощи выступов на стенке, я скользил вниз на бедре. Непроверенная техника. Любая ошибка неминуемо приведет к катастрофе. «Не смей сорваться со снежной прослойки, – предупредил я себя. – Ты замерзнешь, и наступит конец».

Я ловко извивался всем телом, по-паучьи передвигаясь по снежному пласту, отделявшему речушку от стенки ущелья. Внизу, метрах в пятидесяти, было чашеобразное углубление в скале, и я решил туда приземлиться. Я надеялся, что слева или справа от него окажется узкий проход сквозь толщу скалы.

От утомления глаза у меня зачесались, будто в них попал песок, и я начал беспрестанно моргать. Пришлось остановиться в удобном месте и на несколько минут прикрыть глаза. Затем я снова открыл их, чтобы оценить, насколько продвинулся. До чашевидного углубления оставалось больше 30 метров, я не прошел и половины пути.

Я вернулся к монотонному движению вперед – сантиметр за сантиметром, от выступа к выступу, ноготь к ногтю. Мельчайшие детали пути у меня под носом составляли сейчас всю мою вселенную.

К тому моменту, когда я добрался до углубления, стало заметно темнее. Я надеялся, что это из-за облаков, но над ущельем облака расчистились и висели гораздо выше его стенок в сумрачном небе. Меня охватил ужас, подорвавший мою решимость. Я поддался оцепенению, усталости и голоду, которые давно уже давали о себе знать. Все это разом навалилось на меня, и я рухнул на холодную скалу, ударившись коленом о подбородок. Совсем как в тот раз, когда влетел в канаву на слаломе. Ах, лучше бы я тогда упал и не выиграл этот дурацкий приз, и мы бы никуда не полетели. На этом месте мысли мои прервались, и я растянулся на земле.

Я вспомнил, что отец всегда запрещал мне вредную пищу. Как-то раз на банкете моей футбольной команды Pop Warner, куда меня отвозил Ник, тренер открыл несколько коробок шоколадных батончиков – «Сникерс», «Херши» и «Три мушкетера», и все мы наперегонки бросились за угощением. Я схватил свой любимый батончик «Три мушкетера». Но тут неожиданно появился отец. «И не думай, Оллестад», – сказал он. Я огрызнулся, а он добавил, что мне никогда и никуда от него не скрыться. Даже когда мне будет 16 и я соберусь открыть банку пива, сидя в машине с девушкой, он выскочит с заднего сиденья и скажет: «Ага, попался!»

Тело снова оказалось проворнее изможденного разума: я поднялся с холодной скалы и начал думать, как лучше двигаться дальше.

Ущелье изгибалось под прямым углом и переходило в широкий овраг или каньон, а вот каменистое дно просто исчезало. «Вероятно, там обрыв», – подумал я. Другие стороны чашевидной скалы расходились вверх и там вновь соединялись в массивный хребет. Придется идти вдоль ущелья, куда бы оно меня ни вывело…

Я встал на четвереньки и пополз по каменистому дну спиной вперед. Скала подо мной поблескивала от вкраплений льда. Неизвестно, за что я смогу держаться там, по ту сторону гребня.

Подобравшись к гребню, я лег на живот, задом переполз через него и оказался в пересохшем водопаде. Далеко справа я заметил единственную струйку, стекавшую по стене. Жерло водопада образовывали стоявшие друг на друге обледенелые каменные глыбы. Если бы я поскользнулся в том ледяном желобе, у меня, по крайней мере, был шанс ни обо что ни удариться. А здесь, метрах в пятнадцати ниже, лежали здоровенные остроконечные сланцевые плиты.

Я не принимал никаких решений. Нужно было идти, и я пошел. Цепляясь за извилистую боковую стенку и за все щели, которые только смог нащупать в поверхности русла, я растопырил руки и ноги и пополз вниз. Я преодолевал изгиб за изгибом, и одеревеневшие пальцы рук и ног каким-то чудом избегали неверных движений и безошибочно нащупывали крошечные точки опоры.

Спрыгнув с последней обледеневшей каменной глыбы на обломки сланца размером со взрослого человека, я ненадолго остановился. Туман поднялся и превратился во влажные облака, я отчетливо видел местность на десятки метров вокруг. Я наконец-то спустился с высоты. Но темнота неуклонно приближалась. Я сделал несколько глубоких вдохов и с усилием двинулся вперед. Поляна должна быть где-то поблизости.