День шестой
Интересно, какой сейчас час?
Макс приоткрыл глаза, пытаясь сориентироваться во времени, идущем в этом чертовом месте совершенно по своим законам. Полумрак, царящий в комнате, мог обозначать как раннее утро, так и поздний вечер. За окном снова бушевала гроза, воя, точно бешеная собака.
Он повернул голову, разглядывая лежавшую рядом Лизу. Вчера он успокоил ее не сразу! В конце концов, когда за окнами уже немного посветлело, Лиза, все порывавшаяся танцевать, успокоилась.
Макс еще какое-то время сидел, разглядывая, как она сладко спит, задвинул щеколду, на всякий случай забаррикадировал дверь креслом и отрубился рядом с танцовщицей.
– Лиз… – позвал он ее, ласково убирая падающие на лицо пряди. – Рыжик!
Ноль эмоций! Еще бы! Лунатить до утра! Интересно, а так он ее разбудит? Макс приподнялся на локтях и коснулся холодных губ. Да она еще и замерзла! Еще бы! В каменном здании …
– Лиз, просыпайся! Иначе буду согревать в принудительном порядке! – Он тронул ее за плечо, затем провел пальцами по лифу и замер, ощутив что-то липкое. Медленно поднял руку и сглотнул, глядя на окровавленные пальцы. Макс подскочил, в ужасе разглядывая расплывшееся у нее на груди багровое пятно и маленькую дырочку в платье напротив сердца.
– Лиза! Очнись! Лиза-а! – На миг он понял, что ослеп и оглох, а сердце, сделав последний толчок, замерло, отказываясь работать. В этот миг, который оказался вечностью, Максим думал, что потерял все ценное, что у него когда-либо было, но тут сонный голосок вернул его к жизни.
– Ну и чего ты так кричишь? – Не открывая глаз, она потянулась и заявила: – Я жду!
– Чего? – хрипло выдохнул Макс, понимая, что постепенно начинает оживать.
– Ты обещал меня согреть… – Она распахнула зеленые глазищи и призывно протянула к нему руки.
– Не, Лиз, погоди… – Макс поднялся с кровати. – Сначала скажи, как ты себя чувствуешь?
Девушка пожала плечами.
– Здорово! Выспалась, как за год! И ничего не помню из того, что снилось! Такое впечатление, что я закрыла глаза всего на минуту… А где нотариус?
– Меня меньше всего волнует сейчас этот гад! – Макс провел ладонью по ее груди. – Как думаешь, что это? Каким кетчупом ты вымазалась и где ты его взяла? – Он бросил на всякий случай взгляд на дверь. Закрыта! И кресло рядом. Значит, не выходила и никто не заходил.
– Я ничего не понимаю! – Лиза резко села. – Это снова твои шуточки?
– Если бы! – Макс без церемоний вытер руку о подол ее платья. – Чуть сам не того… У тебя в комнате есть во что переодеться?
Лиза поднялась с кровати, ощупала себя и, оглядев окровавленные ладони, бросилась в ванну.
– Да! Максим, пожалуйста, принеси мне одежду! – донесся под шум воды ее голосок. – Вчера отец вещи привез. Не хочу больше одеваться во все эти музейные экспонаты!
Хм. Давно пора!
Макс сдвинул в сторону тяжеленное кресло, щелкнул щеколдой и вышел в коридор.
– Максим! Ну как вы можете так долго спать, особенно сегодня! Вам же еще ехать! – голос нотариуса донесся до него, когда он уже хотел вломиться в комнату Лизы.
Черт!
Макс сделал над собой усилие, чтобы не послать мужчину куда подальше, взялся за ручку двери и обернулся.
– Доброе утро, Игорь Эдуардович.
– Да какое утро! Я к вам все утро стучал – бесполезно! Точно оглохли! – Толстяк явно был на взводе. – Сейчас уже полтретьего! Скоро вечер, а вам хоть бы что! Или желаете умереть геройской смертью? Точнее, чтобы умерла Лиза ну и все мы! Вы ведь можете в любой момент уйти…
– Вы можете подождать еще полчаса? У меня машина, и я успею! – уверенно выпалил Максим, а в голове мелькнула паникерская мыслишка: знать бы еще, куда успеть!
– Полчаса могу, – серьезно кивнул нотариус и уточнил: – Жду вас в обеденном зале.
Макс чертыхнулся и вошел в комнату Лизы.
Вещи он нашел сразу. Интересно, что же ей выбрать?
Перебрав все дорогущие платья, блузки и юбки, он остановил свой взгляд на стильных джинсах, подобрал к ним футболку и толстовку. Теперь его Рыжик не замерзнет!
Лиза сидела на кровати, укутавшись в покрывало.
– Держи! – Макс положил рядом с ней вещи и даже отвернулся, когда она принялась переодеваться. – Надеюсь, тебе нравится мой выбор?
– Вполне! – раздался ее голос. – К тому же за окном холодина, как будто сейчас осень, а не конец мая! И… не очень-то хочется радовать всяких призраков и плясать под их дудку в бальном платье! Перебьются!
– Лиз… – Макс обернулся и полюбовался на ее точеную фигурку. – Ты помнишь, что мы вчера обсуждали? Мне нужно будет уехать ненадолго…
– Да… Я помню, что ты должен привезти какой-то подарочек для призрачного маньяка. – Она криво улыбнулась, подошла и взяла Максима за руку. – Не вопрос! Я подожду тебя. А сейчас пойдем вниз? Я жутко проголодалась!
– Лиз, тут лучше ничего не есть… – Макс открыл дверь, выводя ее в коридор, но в девчонку точно бес вселился.
– И не пить и не жить! Я в курсе! Только еще раз повторяю – мне плевать! Я хочу есть и буду!
В обеденном зале собрались все. Нотариус, стерва Инночка, «семейка Гераклов», как их в шутку окрестил Максим. И даже Тимофей с женой оказались тут.
– Всем привет! – Макс остановился на пороге и посмотрел на прислугу. – А вы тут с какого перепуга? У вас же было в планах уехать?
– Людей мало. ОН не отпускает… – мертвенным голосом пробормотала домоправительница.
– Максим, вместе с вами и Лизой в доме десять человек. Я же говорил. Только один сможет уйти…
– И почему это не я или не мой сын? – с истеричной ноткой в голосе поинтересовался старший из «Гераклов». – Я понимаю, конечно, теперь… наконец-то! Вы нам все утро мозги промывали… Но я или мой сын тоже можем вернуться сюда, когда возьмем подарочек для… – он поводил руками в воздухе, явно не веря, что все это происходит с ним и все это он говорит.
– Вы не вернетесь! – Толстяк мотнул головой. – Даже ради спасения родных, а Макс вернется. Потому что он избранный, и он… один знает, где находятся сокровища…
– И я единственный заинтересован в том, чтобы очистить доставшийся мне в наследство дом от всякой нечисти! – хмыкнул Максим и, не удержавшись, стащил с блюда горячий пирожок, предварительно пытливо посмотрев на Тимофея. Тот только успокаивающе кивнул, мол, все чисто. – Поэтому не будем терять время… Сейчас только перекусим…
– В письме вашего отца все написано предельно ясно. – Макс выудил из кармана конверт и, развернув письмо, пробежался по строчкам глазами. – Вот!
«Накануне бала пойди к ангелу, преклони перед ним колени и уколи перстом. Тогда отдаст он то, что хранил долгие годы. Но упаси тебя господь посмотреть на находку хоть одним глазом. Блеск его ослепит тебя, сделает безумным. Не бери чужого, отнеси в обитель смерти и отдай дьяволу, которому оно принадлежит»
– Ангелу? – Нотариус вдруг хохотнул и хлопнул себя по коленке. – Я так и знал! Преклони колени… Там ступенька такая есть, вроде как для цветов. Может, где-то в ней? В Яру только один ангел. На кладбище. И где-то внизу в нем спрятан тайник. Я смотрел… и не раз… но не нашел. Уколоть перстом значит надавить в определенное место пальцем. Только это определенное место можно искать до китайской пасхи. Махину видели?
– Главное знать, где, найдем! И время есть! – Макс поднялся, но его опередил младший из «Гераклов». Он вскочил и, выбежав из зала, бросился по коридору в сторону входной двери. Все растерянно помолчали. Потом послышался вскрик, грохот. Как будто уронили шкаф.
На спасение бегуна следом рванула вся семейка, а Игорь Эдуардович только процедил:
– Дурак! Я же сказал, что выйти может только избранный…
– Ну… пошли тогда. – Макс сунул письмо в конверт и снова спрятал его в кармане рубашки.
– Возьми это… – Нотариус взял лежавший рядом с ним сверток, встал и протянул Максиму. – Ветровка, сумка. Твои. Так и знал, что забудешь…
Тем временем у распахнутой настежь входной двери завывал, валяясь на спине и держась за ногу, сын, а папа и их малолетние женушки носились вокруг, не помогая, а только создавая лишнюю панику.
– Мы не выйдем! Там какое-то силовое поле! – выпалила последние новости жертва обстоятельств и снова принялась подвывать.
– Мы – нет. А он – да! – подытожил нотариус и хлопнул Макса по плечу. – Ну, с богом…
– Да уж… – ответил тот, разглядывая тугие струи дождя и рокочущее небо. На всякий случай натянул ветровку и, чмокнув в щеку Лизу, шагнул навстречу стихии. И тут же, словно наскочив на туго натянутую резину, влетел в дом и грохнулся рядом с постанывающим качком. – Твою ж… Значит, никто не может выйти? И твой «плюс один» тут больше не работает?
Максим гневно взглянул на аж вспотевшего от страха толстяка.
– Не может быть! Всегда работало! Поэтому и прислуга, и мы с братом уезжали в день бала якобы по делам! – Он нервно погрыз идеальный ноготь и безумным взглядом оглядел всех. – И сработает на этот раз! Если Максим не избранный…
– А я говорил! – с кряхтением поднялся тот.
– …значит, избранный кто-то другой! – точно не услышал его Игорь Эдуардович. – Среди нас есть дитя ведьмы! Поэтому предлагаю каждому попробовать пройти в дверь!
– Предлагаю действовать не методом тыка, а подумать! – перебил его Макс и встал рядом с Лизой. – Если кровь ведьмы смогла даровать свободу вашему отцу, то ответьте на вопрос – кто еще, кроме меня, касался вашего отца в день похорон? Или, может, предложить каждому дотронуться до вас? Вдруг тоже обретете свободу?
– Все бы вам, Максим, только шутить! – на всякий случай отступил к стене нотариус. – Если я умру, то даже у избранного не останется шансов выбраться отсюда живым!
– Тогда…
– Я касалась… – донеслось до него едва слышно. Макс посмотрел на Лизу.
– Что? Кого? Когда?
Она пожала плечами и заговорила, не глядя ни на кого.
– Ты упал в обморок, когда мертвец сжал твою руку. Я это увидела и бросилась к тебе. Ну, а у гроба попыталась тебя высвободить… Мне тогда показалось, ну, я думала, что мне показалось, как лицо старика стало спокойным, а глаза закрылись…
– Значит, это ты?! – наконец отмер впавший в ступор от ее признания Игорь Эдуардович.
– Сейчас проверим. – Лиза подошла к двери, сделала шаг через порог, и вот она уже на ступенях каменного крыльца. Шаг назад и она снова в доме. – Только там холодно и мокро… Макс, поделишься ветровкой?
* * *
Лиза стояла и отрешенно смотрела, как Макс рвет с себя ветровку, а Игорь Эдуардович судорожно сглатывает, разглядывая девушку так, словно она внезапно заболела проказой. Сумасшедшая семейка так и вовсе, кажется, не заметила ничего интересного в происходящем и, кудахтая, дружно направилась обратно в обеденный зал. Зоя Павловна и Тимофей так и вовсе не вышли даже полюбопытствовать, как закончится эксперимент.
Впрочем, по их траурным лицам Лиза поняла, что они уже смирились с происходящим и теперь просто ждут…
– Держи, Рыжик! – Макс, глядя на нее каким-то виноватым взглядом, помог надеть ветровку, застегнуть и даже натянул капюшон. Правда, в ветровке она сразу утонула, а капюшон больше препятствовал обзору, чем защищал бы от непогоды, но… делать нечего. Никто из них, оказавшись здесь, не рассчитывал, что вместо жаркого майского солнышка увидит непрекращающиеся грозы!
– Спасибо, Верзила! – улыбнулась она Максу. Удивление, не сказать изумление, появившееся на его породистой роже, доставило ей несказанное удовольствие. Уж лучше так, чем эта ничем не обоснованная вина. Он же сам вчера признался нотариусу, что приемный ребенок даром что Воронцов! Так чего теперь плакать? Ну нет, так нет! Она справится! Она сразу поняла, что ей предстоит, когда услышала, каков должен быть ритуал освобождения от проклятия. – Извини, Макс, вырвалось! Я не хотела тебя обидеть. Просто когда мы с тобой встретились, и потом… Я не знала, как тебя зовут, и дала такое прозвище…
– Ага! А еще назвала бесом! – припомнил Макс.
– Я просто хотела намекнуть, что ты красив особой, нестандартной красотой… – улыбнулась она и сменила тему. – Какую машину я могу взять?
– Бери моего «Суслика». – Макс тут же стал серьезным и протянул ей ключи и сумку. – Вот еще, возьми. Тут деньги, документы, телефон. Вдруг будет ловить, когда выйдешь из этой аномальной зоны…
Лиза молча кивнула и, глядя ему в глаза, на миг прильнула к губам.
– Без меня не начинайте. Я скоро вернусь! – и решительно вышла под дождь.
Добежать до машин, стоявших в парковочной зоне, оказалось проблемой. Ветер налетел, едва она отошла от дома, и принялся стегать дождевыми струями, как заправский палач. Наконец пискнула сигнализация, и девушка упала в сухой салон серебристого «Суслика» Макса.
Водить она, слава богу, умела. Правда не ах, и только благодаря Володе, но… Здесь же не Москва! Трасса прямая и абсолютно пустая!
– «Ну, здравствуй…» – Голос прозвучал в голове, когда она повернула ключ зажигания. Мотор ожил. – «… моя кровь!»
От неожиданности Лиза вздрогнула и перевела взгляд на пассажирское сиденье, на котором, улыбаясь, сидела ее точная копия. Правда, она оказалась несколько… прозрачной, но приветливой и, кажется… дружелюбной.
– Варвара? – скорее уточнила, чем спросила Лиза.
– «Я так долго тебя ждала… – Лизе померещился вздох. – Благодаря тебе теперь я свободна… чиста как птица, легка как ветер… Я просто душа, которая ищет покой… во мне больше нет силы…»
Вот почему все призраки, встречавшиеся Лизе, говорили загадками? Нет, чтобы сказать: Лиза, надо сделать так и так! Нет, вот теперь сиди гадай, при чем тут она и почему Варя свободна, но ищет покой! Лети на небо, птичка!
Смех, раздавшийся тут же, был искренним.
– «Ты права! Я не могу улететь до тех пор, пока не отпущу обреченных мною на мучения. Помоги мне, дитя мое… отдай графу то, что должно было принадлежать мне при жизни… Если бы мне быть тогда умнее, все остались бы живы… И я прожила бы век с любимым… Только надо было подождать… Всего пару дней, а после сбежать с сокровищем… Но я не знала, ЧТО он собрался мне подарить на нашу помолвку…»
– Да… поспешишь, людей насмешишь… – не удержалась Лиза и направила машину к воротам, которые тут же распахнулись. Ну а чего время тратить? Она помнила опыт общения с призраком мамы. И разговоры, которые продолжались по нескольку часов.
– «Поначалу смеялась… Чувствовала свою власть над ним, упивалась его покорностью и болью… Да только после пришло осознание, что я сама же его привязала магией черной. Сама испортила себе жизнь. Может, граф и не поехал бы меня возвращать, кто знает, если бы не то, что я сотворила на могиле его предка…» – Варвара на миг исчезла и снова появилась рядом. Протянула руку к щеке Лизы и тут же отдернула. – «Такая живая… Такая сильная… Такая счастливая… Не отталкивай его, не отпускай ни на минуту… Не повторяй моих ошибок…»
– Постараюсь! – Лиза поежилась. Конечно, прикосновения она не почувствовала, только арктический холод. Вот и чего ей надо? Пришла с прапрапраправнучкой познакомиться?
Варвара точно читала ее мысли.
– «Не забывай о силе, которой владеешь. И вернись до полуночи, иначе никого не найдешь…»
– О какой еще силе? – Лиза выехала на пустую трассу, остановилась и посмотрела на собеседницу, но только на пассажирском сиденье уже никого не было. – Отлично!
Решив сосредоточиться на дороге, она сверилась с навигатором и повернула туда, куда указывала стрелка. Дождь заливал стекла, и дворники просто не справлялись.
В голове роились мысли, воспоминания, но спустя какое-то время осталась только паника. Не проехать бы мимо! Вокруг только потоки воды, скрывшие все серой пеленой, оставив на обозрение только пару метров перед машиной, ну и конечно, навигатор, который упрямо показывал, что в ближайшем времени никакого города не предвидится.
– «Видишь, во-он то сияние?» – Варвара как ни в чем не бывало снова оказалась рядом, заставив Лизу крепко выругаться. Правда, мысленно.
Девушка проследила за рукой, указывающей куда-то вбок, и до рези в глазах вгляделась в заполонившую мир серость. Вначале ничего не было видно, затем сквозь пелену действительно пробился серебристый свет. Лизе показалось, что он как бы пульсирует, точно живой. На ум пришло сравнение с маяком.
Гудение клаксона она услышала слишком поздно. Свет фар, пробившийся из ниоткуда, стремительно приближался. Пытаясь избежать столкновения, Лиза до отказа вывернула руль, и дорога вдруг закончилась. Машина полетела куда-то вниз, и страшный удар выбил сознание, закончив ее недолгое путешествие.
* * *
– Нет, ну я не могу так просто сидеть и ждать! – Макс в который раз прошелся по обеденному залу, покосился на семейку «Гераклов», планомерно уничтожающую местные запасы алкоголя, и остановился у дивана, на котором сидели, прижавшись друг к другу, Тимофей и Зоя Павловна. Нотариус сидел чуть поодаль и напрасно мучил телефон.
– Максим, простите за французский, – раздраженно выпалил он, – но вы со своим нытьем уже всем выели мозг! Я, знаете ли, тоже не знал, что потомок ведьмы – Лизавета Сергеевна!
– А у бедняжки сегодня еще и день рождения… – вздохнув, ввернула домоправительница. – Сергей Иваныч еще позавчера заказал ей торт испечь. Говорит, у вас, Зоюшка, он в сто раз лучше получится, чем в столичных кондитерских… Эх… Как он там, бедняга…
– Дааа… Жалко его… – поддакнул Тимофей. – Он нам с Зоей обещал работу подыскать в Москве и переезд устроить… Как там внуча наша… одна…
– А как вы хотели? – вызверился Макс. – За все то, что вы столько лет творили, да расплаты не будет? Вот личный доморощенный монстр вас сегодня и сожрет!
Он поглядел на них, ожидая хоть какой-то реакции, но пара все так же сидела, глядя в одну, только им видимую точку, и Макс сменил тон.
– Нет, ну действительно! Чего просто так сидеть? Может, какая управа на вашего графа есть? Что, он нас посчитал, как цыплят, и теперь ждет, когда мы морально приготовимся? Я сериал как-то смотрел, так там два брата призраков то солью, то железом мочили…
– Это как же железом или солью можно намочить? – оживился Тимофей.
– Это образно! – отмахнулся Макс, продолжая размышлять. – Ну вот, например, еще можно сжечь кости призрака, он тогда тоже того… Где граф похоронен?
– Отец не говорил… – почесал подбородок Игорь Эдуардович. – Наверняка есть записи, только мы не интересовались…
– О! – Макс восторженно поднял вверх указательный палец. – У меня же в кармане письмо! Мы основное-то с Лизой прочитали, а там еще два листка как минимум прилагается.
– Ну… – Толстяк оживился. – Если все равно больше делать нечего, так почему бы и не прочитать… Вдруг и вправду ваш метод с костями и прочей лабудой поможет…
Макс выхватил письмо, как клинок, осторожно достал ветхие листки, уселся рядом с нотариусом и принялся читать.
«Граф обезумел. Одно дело убить предателя и неверную невесту, и совсем другое – положить столько народу. Я смотрел на своего хозяина, а видел дикого зверя с оскалом, что у волка.
В тот же вечер, после убийства неверной, он вернулся к гостям, а до этого вызвал меня и попросил подмешать в бочонок вина какой-то порошок. Да с ухмылкой сказал:
– Не бойся, Санька, это веселье для всех будет! Что-то заскучали гости без хозяюшки бала…
Решив, что будет худо спорить с безумцем, я выполнил его просьбу, а после наполнил бокалы. Я не ведал тогда, что это отрава. Посчитал, что, может быть, опий или морфий, какой граф принимал еще с тех пор, как ведьма продажная лицо кочергой ему сожгла.
Граф вышел к гостям со своим бокалом и после тоста «за мою любимую» лихо опрокинул вино. Гости последовали его примеру и через пару минут уже корчились на полу, а граф что-то вопил о предателях и лизоблюдах.
Чтобы не видеть этого, я выбежал во двор и кричал, кричал, как безумный!
Никогда не брал на душу столько грехов! Да еще ведьма стояла перед глазами, повторяя и повторяя свои последние слова! Не хотел я убивать ее полюбовника! Жалко стало! Даже после памятки, оставшейся из-за него на спине в виде рубцов от плети, когда первый раз попытался открыть графу глаза на их шашни.
Да и как не открыть! Я ведь в поместье вырос, а граф меня будто не замечал! Не то что этого Захара приблудного! Пришел с улицы и сразу в любимчики попал. Еще ведьму свою приволок!
Она, небось, старую графиню и сжила со свету, с нее станется… Эх… как бы и впрямь проклятье ее не сбылось! Хотя… как ни думал я, а ничего плохого она мне и не нажелала! Чтобы жить подольше мне и деткам моим да хозяина найти хорошего…
Но все же на другой день я в деревенскую церкву сходил. Поставил свечки за упокой…
Как после всех злодейств графу все с рук сошло – не представляю! Только до сих пор никто не пискнул, а ведь с того дня целый год прошел, как и не было. Жандармы приходили, пытали графа и прислугу вопросами, но ушли ни с чем. А граф после вообще всю челядь выгнал, даже повариху сослал к черту на кулички. А может, и вовсе закопал где. Об этом мне даже думать не хотелось. И нанял приходящую прислугу из деревни.
Каждую ночь просыпался я теперь от любого шороха, и мерещилось, что граф по мою душу заявился.
Через месяц после трагедии в поместье появился вертлявый черноволосый паренек, который разом вскружил головы деревенским девчонкам, приходившим к графу на работу. Он улыбался всем подряд и бормотал что-то на непонятном языке. Целыми днями он просиживал в кабинете с графом, что-то обсуждая, а вечером выходил из усадьбы и шел прямиком на кладбище, прихватив с собой большую кожаную папку. Прислуга шепталась, мол, чернокнижника граф в дом позвал, чтобы тот с привидениями разобрался, которые хозяину житья не дают.
– Я сама видала, – собрав вокруг себя товарок, вещала горничная, – как граф танцует в пустом зале и с кем-то речи светские ведет. Только нет там никого, один он. Вот вам крест!
Мне приходилось разгонять болтушек и под страхом увольнения запрещать даже думать о подобной ереси. Только шила в мешке не утаишь. Я и сам замечал за Воронцовым странности, которые до поры до времени списывал на душевное расстройство. Да только доктор, что пришел однажды к графу, сказал, что надо ему попить успокоительных настоек, а лучше и вовсе уехать к югу, а не то шизофрения случится. Я не знал, чего это за слово такое, но графа стал бояться еще больше.
Как-то решил проследить за приезжим и пошел за ним на кладбище. Поначалу даже почти поверил в болтовню глупых баб. Гость стоял возле могилы ведьмы и что-то бормотал себе под нос, а потом черкал углем в кожаной папке. Обходил могилу со всех сторон, подходил к воротам кладбища, шел обратно, и так каждый вечер.
Правда открылась лишь когда во двор привезли здоровенный, в два человеческих роста, кусок белого, мерцающего на солнце мрамора. Вертлявый снова что-то бормотал, бегая вокруг белой глыбы, а граф слушал и изредка вставлял слова на том же языке.
Оказалось, что граф Воронцов выписал из самой Европы скульптора, который собирался изваять надгробие для могилы Варвары. И как же я удивился, когда узнал, что тот будет мастерить статую коленопреклоненного ангела.
Чернявого звали Паоло, и был он каким-то жутко известным мастером. Девки, приходящие в поместье, прозвали его Павлушей и принимались дружно вздыхать, проходя мимо. Пробовали подкупать его пирожками и соленьями, но тот, точно слепой и глухой, все стучал по каменюке, не обращая внимания на их старания.
Почти год Паоло вытачивал ангела в своей мастерской, словно высвобождая его из камня, настолько тот выходил живым. Казалось, подует ветерок и из крыл его полетят белоснежные перья. Вот только странен был наклон его головы. Словно он хотел оглянуться назад, но не решился, да так и замер, прислонившись щекой к правому плечу, скорбно глядя вниз.
Граф торопил мастера. Ему хотелось успеть поставить ангела ко дню рождения Варвары. До назначенного срока он даже ни разу не взглянул на шедевр, а когда работа была закончена и Паоло пригласил графа оценить ее, Воронцов вдруг закатил тому скандал. Оказывается, ангел должен был смотреть прямо перед собой, а мастер посвоевольничал. Скульптора за это спешно выпроводили восвояси под аккомпанемент девичьих рыданий, и поместье зажило прежней жизнью.
По приказу графа статую установили у могилы ведьмы, совсем близехонько от кладбища. На святой земле, говорят, хоронить таких не положено.
Почти месяц после этого граф безвыходно просидел в своем кабинете. Но однажды позвал меня и, отодвинув картину, показал схрон в стене, из которого достал шкатулку резную.
– Если что со мной случится, возьмешь это и отнесешь Варваре на могилу. Внизу в ангеле неприметный тайник есть. Туда шкатулку спрячешь. Тебе одному доверие теперь имею. А если прикарманишь, с того света тебя достану! Варваре это принадлежать должно!
Услышав имя ведьмы, я едва сдержался, чтобы не перекреститься. Проклята она, и все, что с ней связано! И граф теперь проклят, и я…
Не хотел я перечить, да само вырвалось.
– А зачем ей теперь подарки-то? – Я даже тронуть шкатулку боялся, точно она обжечь могла.
– Ты языком-то поменьше чеши, – устало ответил граф. – Приказано сделать, значит сделаешь.
– А чего же сам не отнесешь ей свой подарок, Дмитрий Алексеич?
– Потому и не отношу, что жду, когда она сама за ним явится. На помолвку подарить хотел, да вот не сбылось.
Я все же перекрестился и попятился к двери. Вот ведь чертовщина!
– Стой, – окликнул меня хозяин, – поклянись, что волю мою исполнишь и себе не приберешь то, что в шкатулке припрятано.
– Сказал ж-же не н-надо мне чужого, – я начал заикаться от взгляда его звериного и взмолился: – Боюсь я ее, Дмитрий Алексеич! Помилуй, не заставляй делать этого.
– Да не трясись ты, – махнул рукой он и снова спрятал шкатулку в тайник. – Как отнесешь подарок на могилу, свободу получишь и денег возьмешь себе. Тут же в схроне их оставлю. Покойнику слуги не нужны…
– Да неужто ты помирать собрался, Дмитрий Алексеич? – Я вдруг испытал странное чувство, словно мне было страшно и одновременно радостно. Помрет граф, и уйду я отсюда со спокойной душой.
– Это уж не твоя забота, – буркнул он и вдруг рявкнул так, что я вздрогнул. – Поклянись, что исполнишь мой приказ!
Я помялся. Вот проклятая ведьма! И после смерти не хочет угомониться!
Граф достал что-то из ящика стола, подошел ко мне и протянул перстень с крупным камнем. Блики от свечей играли и переливались в его багровых гранях. Если такой продать, то, пожалуй, и дом справить можно, да еще на пышную свадьбу останется.
Граф понятливо улыбнулся.
– И его положу в схрон. Выполнишь приказ, забирай все обещанное мной.
– Выполню. Клянусь, Дмирий Алексеич, – и не хотел говорить, да купил меня с потрохами черт старый! Ох как бы потом не пожалеть!
– Вот и молодец. А теперь пошел вон. – Он отвернулся от меня и прошел к столу, а я и рад стараться убраться подальше. И уже на пороге я услышал его тихий безумный смех и бормотание.
– Права ты, любимая. Ангел от меня отвернулся. Не хочет смотреть, простить не хочет. А за что прощать? Я ведь не виноват! Ни перед кем не виноват! – и снова смех и тут же стон. – Виноват я перед тобой, любимая! И тебя потерял, и ребенка нашего! Похитили его! Прости, ежели сможешь, а не сможешь, так хоть с собой забери! Буду псом твоим сторожевым! Никому я на этой грешной земле не нужен…
Как-то ночью я проснулся от звуков музыки. Она лилась словно отовсюду, и определить источник никак не получалось. Я чувствовал, как непреодолимая сила влечет меня за собой, да так, что если не пойду – разорвет на части!
Ноги сами понесли вверх по лестнице. Музыка то приближалась, лаская слух, то вдруг пропадала, точно дразнила. Перед залом, где граф любил давать приемы, я остановился, не веря своим ушам. Ведь после убийства Варвары он приказал заколотить дверь. Но я слышал музыку и голоса!
Дверь оказалась незапертой, и я не удержался, заглянул, а после и вошел. Ноги вдруг стали непослушными и, подчиняясь чужой воле, начали переступать в такт музыке.
Раз… Два… Три…
Сроду не умел танцевать, а уж такой изящный танец и подавно, но в тот момент мною словно кто-то управлял, подсказывая каждое движение. Воздух вдруг стал плотнее, и сердце забилось так, словно хотело вырваться из клетки ребер: передо мной появилась Варвара. Посмотрела большими зелеными глазами и рассмеялась. Потом тряхнула огненной шевелюрой и растворилась, как утренний туман, а я упал, точно из меня все силы выжали.
На следующую ночь все повторилось. Музыка снова заманила меня к залу. Дверь была закрыта, но едва я подошел к ней, как распахнулась, точно от сквозняка, и я увидел торжественно украшенный зал, освещенный только серебристым лунным светом.
В центре зала танцевала пара, седовласый мужчина нежно обнимал за тонкую талию девушку с рыжими волосами. Вот только она была невесомой, как облако, и парила над паркетом, не касаясь пола босыми ногами.
Я смотрел, не в силах даже пошевелиться, все тело сковал страх. А зал тем временем начал наполняться новыми парами. Их было немного, и я с ужасом узнал каждого из гостей, что приехали в поместье ровно год назад, не зная, что останутся здесь навсегда.
Музыка звучала все громче, пары кружили в безумном вальсе все быстрее, не отражаясь в зеркалах, поднимаясь к высоким окнам по лунным дорожкам.
Внезапно раздавшийся вскрик оборвал музыку, и я увидел, как покачнулся и упал граф к ногам ведьмы. Я тогда, как бешеный, затряс головой и зажмурил глаза, стараясь прогнать наваждение, а когда открыл их, то увидел то, что вообще могло тогда лишить меня рассудка! Один граф снова стоял на ногах, второй так и продолжал лежать на пыльном полу.
И тут до меня дошло: он – умер! Я вижу его призрак!
Варвара подплыла к нему и, словно лаская, коснулась щеки со шрамом.
– Ты ведь хотел этого…
– Ты простила меня? – граф упал перед ней на колени.
– Нет, – раздался в ответ голос ведьмы. – Это твой персональный ад… Пока не получу то, что должно было быть моим… А ты, – она исчезла и появилась уже возле меня, – будешь его верным псом, пока не найдешь моего ребенка! Тебе будет дарована долгая жизнь, но не в подарок – в наказание.
Сказала и истаяла в первых лучах рождающегося рассвета.
После той ночи я стал абсолютно седым. Утром призраки сгинули, а я, памятуя о данном графе обещании, сунулся в схрон и, забрав шкатулку, отнес ее к ангелу. Перед тем как спрятать ее в тайнике статуи, я не удержался и открыл ее. И я ослеп! Кольцо, что приятно грело карман, не стоило и десятой части этого богатства. Драгоценные камни сияли и переливались всеми лучами восходящего солнца.
Нет! Не надо мне этих проклятых каменьев! Не вор я, да и не умалишенный, чтобы у ведьмы красть!
Закрыв тайник, я хотел уйти, считая себя свободным. А если не свободен, так хоть сбежать! Но ведьма крепко связала меня своим заклятием!
Куда бы я ни уходил, пытаясь вырваться из этого кошмара, наутро уже стоял перед воротами усадьбы. И однажды я смирился. Остался хранителем усадьбы графа Воронцова.
Это место проклято. Проходило время, менялись люди, власть. Дом пережил революции и две войны. Если бы я не находился в нем все это время и не видел этих стен, то решил бы, что давно умер и истлел вместе с усадьбой. Но нет! Я слышал взрывы, шум ревущих самолетов и мечтал, чтобы хотя бы одна бомба упала с неба. Даже молился об этом, но все тщетно! Время шло, а усадьба Лисий Яр стояла крепостью. Все беды обошли ее стороной. Даже когда усадьбу коллективизировали, я оставался ее бессменным хранителем.
Как предсказала ведьма, я стал вечным слугой для графа Воронцова».
– Ничего нет! Ничегошечки! – Макс с сожалением повертел листки в руках и со злостью смял их.
– Наоборот… – Нотариус поднялся. – В этих письмах очень много того, что объясняет мне напрасность нашей затеи… Если Лизавета не вернется, после полуночи нас всех не станет…
* * *
Сознание вернулось вместе с резкой болью и страхом, что она опоздала. Смертельно! Навсегда!
Ощупав довольно внушительную шишку, Лиза отстегнула ремень безопасности и открыла дверь. Здоровенное дерево почти смяло капот машины, и картина эта добавила еще больше отчаяния. Как добраться вовремя, если еще непонятно, сколько шагать до этого проклятого Лисьего Яра? И что с ней сделает Макс, когда узнает участь своего «Суслика»?
А все прапра… будь она неладна! Отвлекла какими-то свечениями…
Хоть одно радует. Ливень почти прошел, и теперь с неба срывались редкие мелкие капли.
Лиза взяла сумку Макса, натянула капюшон и полезла по насыпи вверх, к дороге. Ну а что, деньги есть, если поймать попутку, можно и доехать… Телефон… Она вспомнила слова Макса и нашарила в сумке сотовый, но со стоном снова сунула его обратно. Какая там связь! Его бы еще кто-нибудь зарядил…
Трасса, как назло, оказалась безлюдной. Какое-то время девушка шагала вперед, досадуя на низкие черные тучи и ранние сумерки, наползавшие из-за леса, но внезапно ее внимание привлекло мелькнувшее совсем близко свечение. Лиза насторожилась и пошла быстрее, следя за свечением, как за маяком. Оно, словно облако, становилось все больше с каждым ее шагом.
Вскоре она заметила убегавшую вправо дорогу и без сомнений свернула на нее, уже догадываясь, что сейчас увидит.
Ангел, окутанный призрачным серебристым сиянием, сидел на коленях, расправив крылья, и как будто ждал ее. Значит, Варвара хотела предупредить, чтобы Лиза не проехала городок…
Невысокий железный заборчик ограждал статую и небольшую плиту, на которой не было ничего. Ни имени, ни дат.
«Совсем забыли меня… будто и не было… – Лиза услышала голос Варвары и обернулась. Та словно читала ее мысли. Стояла в сторонке, глядя на пустую гранитную плиту. – Даже не ведаю, где мой любимый схоронен… Поди бросили его в реку слуги убивца нашего…»
– Скажи, я успею вернуться до полуночи? – Лиза огляделась в стремительно накатывающуюся темноту.
«Если сама захочешь… – Варвара подошла и улыбнулась. – Глупая, такая же, как я была. В тебе теперь сила неведомая! Подчиняется тебе и будет подчиняться, пока не передашь ее доченьке или кому-то по крови…»
И вдруг крикнула:
«Чего ждешь? Поклонись хранившему меня все эти годы и на колени упади!»
– Ты… это серьезно?
«А ты как думала? Пришла просить о милости и колени не преклонишь? Вряд ли ты так что-нибудь получишь! – и прежде чем исчезнуть, фыркнула. – Ну, точно как я! Гордячка!»
– Еще и обзывается! – Лиза подошла к ангелу, шагнула на ступеньку и, подняв голову, посмотрела в его глаза. Взгляд опущен, голова склонена на плечо. Вроде как не хочет смотреть на нее.
Ладно! А так?
Она нерешительно отвесила ему поклон и опустилась на колени.
Ничего не произошло! А ведь еще «перстом надо колоть»… Вопрос, куда?
И вдруг краем глаза ей показалось, что среди общего свечения она заметила темную точку. Прямо под каменной складкой ангельского наряда. Если стоять перед ним, и не заметишь!
Эх, была не была!
Потянулась трясущейся от волнения, а больше от холода рукой к темной точке и со всей силы нажала на нее. Скрежет, раздавшийся вслед за этим откуда-то сверху, заставил девушку инстинктивно закрыть голову руками и, отшатнувшись, упасть на могильную плиту Варвары.
К счастью, статуя рушиться не собиралась. Просто Лиза, нажав на скрытую пластину, привела в действие механизм. Осмелев, девушка подняла взгляд и ахнула. Теперь ангел смотрел прямо на нее, а у ног зияла темнотой небольшая прямоугольная выемка.
– Спасибо! – только и смогла выдохнуть Елизавета. Поднялась и, не обращая внимания на вновь начинающийся дождь, подошла и запустила руку в тайник. Пальцы нащупали ткань… и что-то прямоугольное, твердое…
Ухватив за ткань, она вытянула наверх мешок. Тяжелый, но не очень…
Вот интересно, что там? И как теперь закрыть тайник? Или не закрывать?
Действуя скорее по наитию, она снова хотела коснуться темной пластины, но не увидела ее. Ладно, не важно! Теперь нужно возвращаться в особняк! Главное – сейчас выкрутиться из этой ситуации, а потом она приедет сюда с Максом при свете дня и все исправит.
Помахав ангелу, Лиза чуть ли не бегом бросилась назад к дороге. Если повезет, поймает машину. О том, что может не повезти, думать даже не хотелось.
Вскоре она добралась до трассы. Дождь припустил сильнее, а к нему присоединился ветер, пробирая до костей. Сжав зубы, Лиза поплелась назад, понимая, что уверенность гаснет в ней с каждым пройденным километром. Зря поверила ведьме! Только наплела с три короба о какой-то силе! Обнадежила! «Если захочешь»!
Да больше жизни она хотела сейчас оказаться в особняке! Чтобы на этой мертвой трассе появилась хоть одна машина, которая бы довезла ее! Да она отдаст за это все деньги, какие у нее есть!
То, что темноту прорезали два луча, девушка поняла не сразу. Озябшая, уставшая, с пульсирующей в голове болью, Лиза решила, что все это игра воображения, и даже когда усилился шум мотора, она не верила в спасение. В последнее мгновение она обернулась и, ослепленная светом фар, бешено замахала руками.
Машина пронеслась мимо. Лиза смотрела, как удаляются спасительные огоньки, и не замечала горячих слез. Вот и все! Она не успеет… И Макс погибнет! Из-за нее!
И тут огоньки остановились. Не веря глазам, Лиза бросилась бежать, не разбирая дороги, моля только о том, чтобы не остаться вновь в одиночестве. Машина сдала назад, поравнялась с Лизой. Распахнулась дверца, навстречу выбрался здоровенный детина и родным басом телохранителя Володи загудел.
– Лизавета Сергеевна?! Это вы?! А меня как будто током дернуло. Я видел, что кто-то идет, но подумал, местные гуляют. И вдруг что-то заставило меня остановиться и поехать назад. Выхожу, а это вы!
– Володенька! – Лиза буквально упала ему на руки и от счастья, не сдерживаясь, разрыдалась.
– Да что с вами такое! Садитесь в машину, там тепло! – окончательно всполошился он, усадил Лизу в машину, сам занял место за рулем и включил печку. Машина плавно двинулась. – Что вы тут делаете? Коньячка налить? А я за вами! Сергей Иваныч в сознание пришел и тут же приказал мне вас домой привезти. Вот я и еду за вами, а тут вы! Ну и чудно! Теперь в Москву!
– Нет! – Она вцепилась в руль. – Володя, я приказываю тебе, прошу! Быстро гони в поместье! Если мы сейчас уедем, на нашей совести будут жизни девяти человек! Умоляю, Володенька!
Телохранитель переполошился окончательно.
– Да ладно! Ладно! Если так надо, поехали! – машина рванулась с такой скоростью, что Лиза тут же успокоилась.
Теперь точно успеет!
Ворота усадьбы бесшумно открылись. Автомобиль въехал во двор и остановился.
– Ну, пойдемте. – Володя достал из бардачка пистолет, вышел, открыл дверь и помог Лизе выбраться. – Кого спасать?
– Вова, ты мне не поможешь! Ты все равно не сможешь войти в дом. Жди в машине. – Она бережно прижала к груди драгоценную ношу и, опасаясь, что шофер попытается ее остановить, бегом бросилась к приглашающе распахнутой двери.
Взбежав на крыльцо, она подошла к двери и остановилась, разглядывая… свое отражение! Будто в огромном зеркале. Только на ее двойнике было бордовое платье с розами.
«Справилась!»
– Твоими стараниями! – Лиза хотела пройти мимо Варвары в дом, но та ее остановила.
«А теперь моя очередь все исправить и справиться с тем, что натворила. Поможешь?»
– В чем? – Лиза насторожилась, уж больно пафосное начало.
«Позволь мне на время стать тобой».
– То есть?
«Просто доверься! Время уходит. Остался последний час!»
Вместо ответа Лиза кивнула и на всякий случай зажмурилась. На миг показалось, что в грудь что-то толкнулось, а перед глазами пронеслись незнакомые лица. Некоторые из них Лиза видела во сне. И только одно лицо было знакомым до боли, до отчаяния, до нежности.
Макс!
– Все? – Лиза распахнула глаза. Ей никто не ответил. – Вот так всегда!
Прижав шкатулку, она перешагнула порог и остановилась, не в силах осознать то, что видят ее глаза. Яркий свет тысяч свечей ослепил, так же как окружившее ее великолепие и роскошь. Натертые до блеска полы отражали блики висевших над головами люстр. Горничные в белых фартучках, увидев Лизу, склонились в глубоком поклоне, а лакей, очень похожий на Тимофея, подбежал, поцеловав ручку, доверительно шепнул:
– Госпожа! Граф ждет вас в зале приемов вместе с гостями! Сегодня будет очень важный для вас сюрприз!
– Спасибо, Тихон! – помимо воли вырвался ответ, и Лиза направилась к лестнице, только сейчас осознав, что одета в то бордовое платье, которое она выбрала в первый вечер, а в руках больше нет мешочка. Только почему-то в душе не было ни страха, ни паники. Более того, ей показалось, что все, что сейчас происходит, единственно правильный вариант развития событий.
Навстречу Лизе попадались люди, одетые в форму горничных или лакеев, кланялись, опускали глаза и проходили мимо. Третий этаж встретил ее позолотой лестничных перил и нежно-зеленой ковровой дорожкой, убегающей прямо в распахнутые створки дверей. Два стоявших возле них лакея, увидев девушку, вытянулись во фрунт, и казалось, даже перестали дышать.
В зале ее ждали. Оживленные голоса мужчин у столиков с изысканными блюдами, женский смех среди вальсирующих пар, задорные скрипки музыкантов – все стихло, едва она вошла. Замирая от волнения, Лиза поискала взглядом среди разодетых дам и кавалеров тех, кого пришла спасти, но то ли она не узнала их в этих старинных нарядах, то ли…
Думать, что она опоздала, не хотелось.
От кучки мужчин во фраках и военных камзолах отделился тот, кто мучил и убивал ее в каждом сне, и, печатая шаг, направился к ней.
– Любимая! Я так рад, что ты пришла! Этот бал я организовал в честь твоего двадцатилетия и, если ты согласишься, в честь нашей помолвки. Ты согласна?
Лиза оглядела таращившихся на нее пустыми глазами гостей с застывшими на их лицах гримасами интереса и веселья и помотала головой, а затем громко, на весь зал, крикнула:
– Не-е-ет!
Вдруг роскошь, богатство и нарядно одетые гости стали таять, словно акварельный рисунок под дождем, проявляя реальность: пустой, пыльный зал, освещенный только призрачным лунным светом, в котором девять человек танцевали вальс с невидимыми партнерами. Но страшней всего было то, что они не касались ногами пола, а их глаза были закрыты.
– Отпусти их!
Лиза понимала, что это говорит Варя. Она взяла над ней верх, и теперь Лиза не могла пошевелить даже пальцем! Как безумно чувствовать себя марионеткой, которую дергает за нити кукловод… Но выбора нет! Приходится довериться.
Граф улыбнулся, отчего старый шрам перекосился, становясь еще глубже и уродливее.
– Ты пришла! Я ждал тебя с той ночи, когда ты освободила меня от бренности всего земного, но… после ты забыла своего вечного поклонника… Что ж… я хочу завершить начатое мною много лет назад… Ты сказала, что простишь меня только тогда, когда получишь то, что хотела бы получить, ты имела в виду не подарок, какой я хотел тебе подарить. Ты имела в виду его! – Он указал на Макса. Тот перестал кружиться, плавно коснулся ногами пола, и вдруг очнувшись, со стоном рухнул на колени.
– «Ма-а-а-акс!» – Запертая внутри собственного тела, Лиза билась, кричала и рвалась к любимому, но вселившаяся в нее ведьма только сказала: – Да. Это шанс, Дмитрий, обрести покой и свободу для тебя и меня. Мы оба сделали ошибки и оба заплатили за них сполна. Признайся, в тебе нет и никогда не было любви ко мне. Только желание обладать тем, что недоступно. А я давно простила тебе твою похоть, но не могу простить себе глупость, заставившую отомстить тебе, навязав… нет, не любовь – зависимость от любви. Прости мне это сам!
Граф развернулся, молча подошел к Максиму и, взяв его за руку, подвел к Лизе.
– Я очень хотел на тебе жениться, Варвара. Только теперь, по истечении стольких лет, уже и не знаю, зачем… Я так устал тебя искать и вымещать утратившую смысл злость, забирая в свой персональный ад ни в чем не повинные души. Я тебя понимаю. И прощаю… И возвращаю то, что должно было быть твоим еще тогда…
– Варенька, звездочка моя ясная! Неужели ты со мной… А я думал, что погиб… Боль и… твое лицо… Я больше ничего не помню… – Захар сжимает руки Варваре. Лиза понимает, что это именно Захар, и ее губы отвечают:
– Любимый мой, родненький мой! Прости меня за все!
И тут откуда-то снизу раздался бой часов, возвещающий приход нового дня. Граф и его невидимые гости вспыхнули яркими звездочками, растворяясь в полуночи. Люди приходили в себя, растерянно оглядываясь, а Лиза вдруг почувствовала такую невероятную свободу, точно паришь в воздухе.
– Лиза?! – Руки Макса вдруг обняли ее, даря покой и невысказанное, пульсирующее на грани боли счастье. – Ты вернулась!
В ответ она только улыбнулась и, прижав к губам палец, указала на две сияющие в лунном свете фигуры мужчины и женщины, танцующие свой самый первый вальс.