К. ЛАРИНА: — Ну что же, за последнюю неделю нашей жизнью стало телевидение, поскольку в течение недели мы с вами смотрели, следили за событием года, безусловно, — за течением сериала «Мастер и Маргарита» на Российском канале. У нас на связи режиссер этого фильма, автор сценария и один из продюсеров Владимир Бортко. Владимир Владимирович, вы здесь?

В. БОРТКО: — Да, здесь.

К. ЛАРИНА: — Я вас приветствую, здравствуйте. Вопрос возникает, конечно, почему мы решили связаться с вами в середине показа. Вы знаете, огромное количество уже вышло критических статей, я думаю, что вы наверняка об этом знаете.

В. БОРТКО: — В общем, знаю.

К. ЛАРИНА: — Очень много наших слушателей, в том числе, спорят по поводу «Мастера и Маргариты», по поводу вашего фильма. Поэтому мы решили с вами связаться в середине показа и задать вам кое-какие вопросы, никоим образом не оценивая ваш продукт, пока не закончится фильм. Во-первых, я вас поздравляю.

В. БОРТКО: — Спасибо, а с чем?

К. ЛАРИНА: — С чем? С тем, что вас смотрело, по-моему, рекордное количество телезрителей, «Мастер и Маргарита» побил все рекорды, если говорить о рейтингах. Для вас это важно?

В. БОРТКО: — Конечно, важно, я, собственно, для этого и снимал кино, для того, чтобы меня смотрели. Не для меня, а для нас, ибо кроме меня там еще человек 200, и кроме этого, еще замечательных артистов 50 человек.

К. ЛАРИНА: — Скажите, пожалуйста, а вы читаете критику, которая сейчас уже пошла?

В. БОРТКО: — В основном да, но не всю, естественно, во-вторых, знаете, все-таки думаю, что давайте подождем.

К. ЛАРИНА: — Давайте.

В. БОРТКО: — Хорошо бы, чтобы и критики занялись бы тем же, это было бы, по-моему, правильно.

К. ЛАРИНА: — Не уговорите все равно, потому что здесь есть и обратная сторона медали, что называется, «не могу молчать». Об этом фильме хочется говорить. И мне кажется, что это тоже победа, безусловно. Сегодня буквально прочитала статью Мариэтты Омаровны Чудаковой, которую она опубликовала на «Гранях. Ru», где она говорит о том, что экранизация состоялась, и это уже событие.

В. БОРТКО: — Спасибо большое госпоже Чудаковой, я очень ценю ее мнение, считаю ее одним из самых крупных специалистов по Булгакову.

К. ЛАРИНА: — А теперь вопросы. Во-первых, вопрос, который тоже обсуждается здесь в Москве, уж не знаю, как в Петербурге: почему Мастер говорит голосом Сергея Безрукова?

В. БОРТКО: — Вы знаете, опять же, давайте дождемся до конца, там не один Мастер говорит голосом Сергея Безрукова, там есть еще персонаж, который говорит тоже другим, но узнаваемым голосом. Я бы не хотел рассказывать, кто и что, а потом я хотел бы, чтобы зритель сам делал выводы по этому поводу.

К. ЛАРИНА: — Хорошо, я принимаю ваш ответ, но, тем не менее, хочу процитировать одну газету желтую, которая опубликовала такую информацию. До начала показа картины никто не знал, что Мастер в исполнении Александра Галибина будет говорить голосом Сергея Безрукова. Не знал об этом и сам Галибин. Когда Мастер произнес первые слова голосом Безрукова, вся семья актера Галибина была в шоке.

В. БОРТКО: — Знаете, как говорит профессор Стравинский, не всему же надо верить. Поверьте мне, такого количества чуши, которую я читал в разного рода изданиях, желтых и не очень, я давно не читал. Как вы полагаете, артист Галибин был, очевидно, в курсе дела. Более того: с ним был разговор на эту самую тему, и Саша, которого я очень уважаю и люблю и, поверьте мне, то, что сейчас он говорит несколько другим языком, никак не связано с его, я бы сказал, актерскими способностями. Никаким боком. Тут мои идеи, он знает об этом. Что касается в обморок падали или не в обморок, ну я уж не знаю, может, ему не понравилось, как это может быть.

К. ЛАРИНА: — Самое главное — на этот вопрос вы ответили, потому что возникла такая ситуация, что вроде бы актер об этом не знал. Это, наверное, действительно то, что вы называете чушью.

Теперь несколько вопросов от меня, то, что мне интересно. Может быть, вы про это уже рассказывали, но, тем не менее, мне, например, показалось очень интересным ваше решение библейских сцен. Во всяком случае, образ Ершалаима очень угадывается, очень точно. Где происходили съемки именно этой части романа, что вам помогло в отражении этой атмосферы?

В. БОРТКО: — Вы знаете, в разных местах, что называется, начиная от макета древнего Иерусалима, который находится в нынешнем Иерусалиме, при помощи компьютерной обработки, до Судакской крепости, которая есть. Это декорации, болгарские декорации, которые находятся в Варне, то есть в Софии.

К. ЛАРИНА: — А костюмы каким образом придумывались для этих сцен?

В. БОРТКО: — Вы знаете, у меня совершенно замечательный художник по костюмам, я работал уже с ней второй раз, Надя Васильева. Мы с ней работали в «Идиоте», и тут вместе как-то думали. В основном думала она, потому что она раскапывала невероятное количество сведений. Она общалась со специалистами, это было очень сложно.

К. ЛАРИНА: — Еще один вопрос: скажите, пожалуйста, условия жанра каким-то образом ограничивали вас как художника?

В. БОРТКО: — Там ведь сложность постановки еще в том, что там несколько жанров резко меняются, от эпизода к эпизоду. Это действительно было достаточно сложно. Если вы обратите внимание — от гротеска до фантастики, правда, фантастику еще не видели, будете видеть с понедельника, лирика и т. д. Это было действительно сложно — переключаться туда-сюда, и для меня, и для актеров.

К. ЛАРИНА: — А если говорить о жанре телесериала, здесь есть какие-то условности, которые вы должны были соблюдать как автор?

В. БОРТКО: — Конечно, бесспорно.

К. ЛАРИНА: — Например?

В. БОРТКО: — Прежде всего, звук. Я лишен возможности, к сожалению, сделать то, что хотел бы сделать, я думаю, будет сделано на DVD, то есть полный звук, хороший и т. д. Все-таки существуют очень большие ограничения по звуку в телевидении. И поэтому приходилось это учитывать. Текст достаточно сложный, и хотелось бы, чтобы зритель все время следил за ним. Поэтому он идет чуть-чуть не так, как хотелось бы, как мог бы идти в кинотеатре. Много вещей, о которых телефильм, а не кинофильм. Приходится делать на это и поправку, и скидку, и в то же время пользоваться этим. Потому как, например, в телефильме можно рассказать гораздо подробнее о вещах, чем в кинофильме.

К. ЛАРИНА: — А то, что такого рода фильм, именно телевизионный, делается для массовой аудитории, это тоже важно для вас?

В. БОРТКО: — Кстати сказать, вы знаете, смотрел по поводу того, что у Булгакова нет сцены ареста. Собственно, она существует, в это время мне в окошко постучали, а потом он приходит с оборванными пуговицами. Спрашивается, где он был в это время? Конечно же, его арестовали, это понятно. И для того, чтобы это было совершенно понятно молодому зрителю, что статьи в газетах приводили не к легкому огорчению писателя, а это был прямой донос в тюрьму, это и было сделано.

К. ЛАРИНА: — Я напомню этот эпизод в рассказе Мастера, когда он совсем приблизился к уху Ивана Бездомного и начал с того, что ко мне в окошко постучали, после этого целый эпизод выпадает из рассказа Мастера в этой сцене, таким образом, Владимир Бортко как режиссер воспроизвел все недостающие страницы.

В. БОРТКО: — Для меня было понятно, вы знаете, потому что я спрашивал же у многих, особенно молодых людей: «Скажите, пожалуйста, Мастер так переживает по поводу того, что пишут в газетах, это что? Потому что он огорчается?» Нет, молодые люди, это не огорчение, это прямой донос. И следствие за этим мгновенно последовало.

К. ЛАРИНА: — Там, кстати, много таких вещей, которые, как я понимаю, созданы ради того, чтобы объяснить более подробно и более ясно нынешней молодой аудитории, что такое 30-е гг. Советского Союза?

В. БОРТКО: — Литературоведами установлено, что действие происходит в 29-м году. Солнышко, какие литературоведы? Маргарита едет к Кремлю, в Александровский сад на троллейбусе. Начало троллейбусов в Москве — 34-й год. Так когда происходит действие? Это Булгаков, это не я. И таких вещей масса, понимаете, естественно, нужно было им объяснить, что это такое, иначе просто сам по себе роман не существует — существует только во времени, в том времени, Мастер существует в том времени, иначе все было бы совершенно по-другому.

К. ЛАРИНА: — Скажите, от авторского текста вы сознательно отказались? Я имею в виду закадрового?

В. БОРТКО: — Вы знаете, я — да, конечно, сознательно, зачем он нужен? Я думаю, что стиль и очень много вещей я перевел в диалог авторского текста, хотя бы самую знаменитую историю о плаще с кровавым подбоем, месяца нисана и т. д., такое и есть. Мне показалось, что этого будет достаточно. Может, я ошибся, не знаю.

К. ЛАРИНА: — Тут у нас выступал Валерий Тодоровский, он как раз еще до начала премьеры, буквально накануне, сказал, что, в любом случае, как бы мы ни оценивали результат, Бортко — герой, он сделал это. Тем самым вы опровергли классическое суждение, что это в принципе невозможно, что это экранизировать нельзя.

В. БОРТКО: — Я никогда не придерживался этой точки зрения, считаю, что литературу можно экранизировать. Другое дело, что из этого получается, это разное. Я тут героем никоим образом, по-моему, не являюсь. А что касается мистики так называемой, которая окружает этот роман, с понедельника те, которые жалуются «а где же мистика?» (хотя это не мистика, это поэзия), получат ее в большом количестве.

К. ЛАРИНА: — Я так знаю, что там еще ждут сюрпризы и с трансформациями кота Бегемота, которые пока вызывают массу критических замечаний.

В. БОРТКО: — Вы знаете, мне бы очень хотелось по поводу кота Бегемота подробнее, но думаю, что рамки передачи вряд ли позволяют.

К. ЛАРИНА: — Пожалуйста, пожалуйста, время позволяет.

В. БОРТКО: — Как позволяет? Я думаю, что нужно говорить специально. Что касается кота Бегемота и вообще всего остального, вы понимаете, приходится бороться, как ни странно, со стереотипным восприятием книги. То же самое было в «Идиоте», но «Идиота», к сожалению, читало гораздо меньшее количество читателей. Здесь читали все. И что там с книжкой происходит? Там острит Бегемот, и Маргарита летает на метле. Такое почему-то (я, боже упаси, не о всех говорю, конечно нет), как ни странно, в массе своей у читателей сохраняется ощущение книги. Хотя это сложнейший философский роман. И что и хотелось, собственно говоря, сделать. Что касается самого кота Бегемота, знаете, я как-то обращался к американцем. Они сказали — 3 млн будет стоить, 100 % будет кот. Но вы знаете, я хочу, чтобы вы досмотрели фильм до конца. Я не буду рассказывать сейчас, что, почему, зачем, но думаю, что в какой-то степени отношение к коту Бегемоту может измениться.

К. ЛАРИНА: — Нет, вообще он очень, в любом случае, очень симпатичный.

В. БОРТКО: — Вот видите, вам нравится.

К. ЛАРИНА: — Мне как раз очень нравится, меня там ничего не раздражает.

В. БОРТКО: — Он сейчас, уже в 6-й серии начнет активно действовать. Может быть, мнение наших уважаемых зрителей немножко изменится, помягчеют они, что ли.

К. ЛАРИНА: — Тем не менее, вспоминаются различные попытки экранизировать этот роман (они были в истории кинематографа, и нашего в том числе) — загадочная история с фильмом Юрия Кары.

В. БОРТКО: — Почему к нему не обращаетесь? Вы не ко мне обращаетесь.

К. ЛАРИНА: — Нет, я вас про это не спрашиваю, я хотела про другое спросить, по поводу экранизаций других, которые были. Ведь обратите внимание: режиссеры, которые до вас это делали, Петрович, по-моему, Анджей Вайда это делал. Они вытаскивали какую-то одну линию из романа, также ссылаясь на то, что целиком роман экранизировать нельзя. У вас тоже были такое перекосы, когда вам казалось, что это важнее? Вы как-то отказывались от чего-то, что-то выбирали?

В. БОРТКО: — Что важнее?

К. ЛАРИНА: — Не знаю, для кого-то важнее, скажем, история библейская.

В. БОРТКО: — Нет, вы знаете, мне кажется, что они равноценны. Еще раз повторяю: роман устроен таким образом, что в нем существуют три, если не четыре, параллельные линии, которые при сопоставлении высекают некую другую мысль, собственно, основную мысль книги. Вычленение любой из них приводит, по-моему, к абсурду, собственно говоря, бога ради простите меня за это, но я смотрел замечательные работы моих коллег, Вайда. Вайда — великий режиссер, что говорить об этом, но, по-моему, это не самая удачная его картина, «Пилат и другие», по-моему, именно по этой причине произошедшее. Именно поэтому это и сериал так называемый, а не полнометражное кино в два, максимум, два с половиной часа. Здесь нужно 8 часов, чтобы рассказать об этих линиях, чтобы, может быть, они дали какую-то в результате. Соединились не на половине показа, а в конце показа дали бы какую-то третью, вычленили что-то еще, что высекается при сопоставлении всех этих линий. Понимаете? Это для меня было важно.

К. ЛАРИНА: — Безусловно, кино продолжается, пока можно говорить если не обо всех, то о некоторых персонажах, пока это воспринимается как заявки. Например, конечно, все очень ждут Азазелло, чтобы он проявился по полной программе, я думаю, что появится в ближайший понедельник, встреча с Маргаритой у кремлевской стены, да, это как раз соло Азазелло. И про многих других. Я, например, со своей стороны, хочу публично поздравить Сергея Безрукова с безусловной удачей, мне кажется, это удивительная совершенно находка.

В. БОРТКО: — Принципиально, понимаете, мне кажется, что принципиально совершенно. Когда читал, извините, статьи по поводу его работы в «Есенине» — она может нравиться, не нравиться, но говорить те вещи, которые говорили о замечательном артисте, недопустимо.

К. ЛАРИНА: — Согласна.

В. БОРТКО: — Это невозможно, это оскорбление. Почему мы так любим топтать друг друга? Друзья мои, в Германии это невозможно — о, это немецкий фильм, это очень хорошо, это немецкий актер, знаете ли. Почему у них так, почему у нас можно топтать замечательного человека? Я очень рад, это принципиальным кажется мне, удача его в этой роли, сложнейшей, кстати сказать.

К. ЛАРИНА: — Сложнейшей, потому что говорили же, в принципе невозможно это сыграть, вообще.

В. БОРТКО: — Видите, оказалось возможным.

К. ЛАРИНА: — Я бы еще хотела несколько тем затронуть в нашем разговоре, Владимир Владимирович, опять же, обращаясь и к критике, и к обсуждению, насколько, как вам кажется, насколько правомерно вообще проводить аналогии с фильмами «Страсти Христовы» и «Последнее искушение Христа»? Очень много ссылок на этот фильм, вас начинают сравнивать и делать выводы, исходя из этого сравнения. Что бы вы ответили?

В. БОРТКО: — Вы знаете, мне кажется, что неправомочно. Мне очень, кстати, нравится фильм Мела Гибсона, но никаким боком я не старался с ним соревноваться. Это совершенно разные жанры. Более того: это, извините, не Иисус, это не евангельская история в прямом виде. И поэтому сравнение некорректно, мне кажется.

К. ЛАРИНА: — А, в принципе, как вы определяете Иешуа? Это кто?

В. БОРТКО: — Я бы сказал, носитель добра. Его фраза «нет злых людей, нет недобрых людей» принципиальна для этого. Хотя, честно говоря, сейчас беседовать на эту тему так с бухты-барахты мне бы не хотелось совершенно.

К. ЛАРИНА: — Понятно, что вы сказали все, что могли и хотели сказать как режиссер этого фильма. Но мне интересен сам процесс — как человек к этому приходит. Ведь у каждого своя история взаимоотношений с этим романом, Романом с большой буквы, как явлением не только культурологическим, а вообще историческим. Безусловно, мы так в России к этому роману относимся. Для вас с чего началась история с булгаковским романом?

В. БОРТКО: — С того, что я его прочитал в первый раз.

К. ЛАРИНА: — Сколько вам было лет?

В. БОРТКО: — Это был год, когда вышел журнал — 66-й?

К. ЛАРИНА: — 66-й, по-моему, да.

В. БОРТКО: — Мне, значит, 19 лет мне было, я прочитал его в одну ночь, он мне безумно понравился, он меня ошеломил. Ничего подобного рядом не было, даже у нас здесь этой проблематики. Стиль писателя произвел на меня очень большое впечатление. Потом, после этого, я несколько раз его перечитывал время от времени, а потом начал думать и, собственно говоря, после последнего прочтения мне показалось, что будет интересным это сделать в кино.

К. ЛАРИНА: — Кстати, там же еще есть предыстория уже к вашей киноработе. Вы же задумали экранизировать в каком, в 86-м, или я ошибаюсь?

В. БОРТКО: — В 96-М.

К. ЛАРИНА: — В 96-м, и там уже был сделан и сценарий к тому времени?

В. БОРТКО: — Да, сценарий сделан тогда, в общем, не претерпел больших изменений до сегодняшнего дня.

К. ЛАРИНА: — И команда в то время собиралась актерская?

В. БОРТКО: — Нет, команда у меня была только внутри, в это время существовала, и был сценарий, и я предлагал его в разные места, на меня смотрели как на сумасшедшего, на том все кончалось в это время.

К. ЛАРИНА: — В итоге, насколько я знаю, много актеров перекочевало из той задумки уже и в эту, которых вы предполагали, которых в итоге и позвали сюда. А музыка каким образом придумывалась, как вы работали с Игорем Корнелюком?

В. БОРТКО: — Видите, я с ним начал работать в фильме «Бандитский Петербург», более того, я с самого начала слушал его песни. Мне показалось, что у него в кино может получиться. Он мелодист, а это редкий дар. Я могу, конечно, ошибаться, но дар, по-моему, редкий. И мне кажется, что я хотел его с самого начала привлечь к работе в кино, что удалось на «Бандитском Петербурге», мелодия оттуда стала просто хитом. Но и было совершенно понятно, что он может гораздо больше, поскольку он серьезный композитор и занимается не только песенным творчеством, которое, к сожалению, оплачивается гораздо хуже — я имею в виду другие жанры. Но, тем не менее, я пригласил его на кинофильм «Идиот», телефильм, и не жалею об этом нисколько, музыка была замечательная. И сейчас, я думаю, наши зрители могут оценить красоту мелодий Игоря.

К. ЛАРИНА: — Наши слушатели присылают вопросы в ваш адрес. Здесь много вопросов, но я думаю, что часть, конечно, стоит опустить, например, по поводу…

В. БОРТКО: — Да нет, давайте такое, чтобы со всей большевистской прямотой.

К. ЛАРИНА: — Нет, я просто из соображений, что мы находимся в середине показа. Например, тут Наталья пишет: «А куда подевалась тема предательства и шпионства, почему нет барона Майгеля»?

В. БОРТКО: — Как ее зовут, милую?

К. ЛАРИНА: — Наталья.

В. БОРТКО: — Наташенька, все, что есть в книжке, вы все это увидите.

К. ЛАРИНА: — Зачем введен персонаж Валентина Гафта, похожий на Берия?

В. БОРТКО: — Вот, единственное, что он похож на Берия, но он ни в коем случае, конечно, Берия не является. Здесь мне очень бы хотелось, это есть в книге, как ни странно, мне так кажется. Более того, мы не придумывали ему ни одного слова, а роль у него очень большая. Кстати сказать, и в 10-й серии у него будет монолог на 10 минут, в котором я не придумал ни одного слова.

К. ЛАРИНА: — Это все булгаковский текст?

В. БОРТКО: — Это все абсолютно булгаковский текст, 100 % булгаковский текст. Я не придумал ни одного слова. У него 10-минутный монолог в конце 10-й серии. Есть такая интрига интересная, а после этого поговорим, не хочу заранее.

К. ЛАРИНА: — Дальше по поводу актеров. Опять же, по каким критериям вы выбирали актеров? Правда ли, что выбрали Маргариту, потому что она похожа на Елену Сергеевну?

В. БОРТКО: — Поэтому. Поэтому тоже, но ни в коем случае не только поэтому. Мне очень радостно, что сегодня зритель увидит совершенно другую Маргариту, принципиально, она превращается в ведьму, дальше будет в совершенно другом образе существовать. Она мне нравится и до этого, а уж вместе нравится совсем. Если говорить для меня о неожиданности, то это встреча как раз с артисткой Ковальчук.

К. ЛАРИНА: — Там, кстати, есть несколько актеров, которые плохо знакомы еще, мало знакомы нашей публике. Я имею в виду, например, актера, который играет Варенуху. Может быть, несколько слов о нем скажете?

В. БОРТКО: — Замечательный актер, простите бога ради, меня врасплох поставили, у меня склероз, я старый человек, просто забыл, как зовут замечательного артиста. Он работает в БДТ, я получил большое удовольствие от работы с ним. Просто большое удовольствие. Он работает в БДТ, а БДТ — знаете, это все-таки марка.

К. ЛАРИНА: — Да, безусловно.

В. БОРТКО: — Как-то так уже совсем плохих артистов не держат.

К. ЛАРИНА: — Еще тоже вопрос, который задает наш слушатель Игорь. Каким образом попал Олейников на роль Римского, чем он вас убедил?

В. БОРТКО: — Да ничем, я его знал раньше. Понимаете, когда читаешь книжку, возникают в голове какие-то образы, этот образ затравленного бедного еврея, который при Степе Лиходееве существует, очень у меня ассоциировался с моим товарищем, господином Олейниковым. Я представляю, что ему было очень несладко. Почему я ему и предложил. Очень хороший актер, я с удовольствием с ним работал.

К. ЛАРИНА: — Про Олега Басилашвили очень много отзывов, как восторженных, так и какие-то доли разочарования.

В. БОРТКО: — Я хочу сказать вот что. Ведь роль у него практически сейчас только начинается. Начиная с этой серии и до конца 10-й вы увидите Басилашвили в большом количестве. И если после этого вы, господа зрители и слушатели сейчас, не измените своего мнения о нем — я имею в виду ту часть, которой не очень нравится, кажется, что он несколько староват, как они говорят, — я буду очень и очень удивлен. Я счастлив, что работаю с выдающимся артистом нашей эпохи.

К. ЛАРИНА: — Можно, я вам процитирую еще Мариэтту Омаровну?

В. БОРТКО: — Конечно.

К. ЛАРИНА: — Нисколько не задумывалась я о возрасте Воланда, пишет Мариэтта Чудакова, любуясь на Олега Басилашвили, а некоторые рецензенты уверены, что он для Воланда старый. В таком мнении тоже, считает она, воля ваша, какая-то фантасмагория имеется. И еще одно суждение Мариэтты Чудаковой, просто по следам последних серий: раздражилась было в первые минуты на облик Пилата, но вскоре осознала свою ошибку, как говорили в советскую старину. Поняла, что просто проецирую на тогдашнего Пилата у Любимова, который шел, конечно, от картины Ге «Что есть истина», несомненно, важной для Булгакова. Вскоре увидела небезынтересный рисунок роли Кирилла Лаврова и столкновение двух мироощущений в диалоге его с Иешуа. Мне кажется, что очень точные вещи она говорит.

В. БОРТКО: — Да, безусловно.

К. ЛАРИНА: — И дальше по поводу представления, вообще, что такое Кирилл Лавров. Мне кажется, очень точное объяснение дал нам и Сергей Безруков, с которым мы тоже уже успели поговорить и на эту тему тоже, — что за Кириллом Лавровым как за образом стоит эпоха.

В. БОРТКО: — Бесспорно.

К. ЛАРИНА: — Эпоха и та самая империя, которую, в данном случае, представляет Понтий Пилат.

В. БОРТКО: — Совершенно точно.

К. ЛАРИНА: — Я вам все сама рассказала, вам нечего добавить.

В. БОРТКО: — Поскольку мы об этом говорили, я, в общем-то, совершенно согласен. И понимаете, когда перед вами сидит артист Лавров, то это уже событие, это личность. Ведь самое главное — что это. Сидел бы там, как это называется, в Интернете я читал: «почему не кавалерист-рубака?». Этот кавалерист может задуматься, анализировать, и он оценивает человека и свою жизнь, это личность, прежде всего. Это меня интересовало в актере Лаврове.

К. ЛАРИНА: — Раз мы пошли по персоналиям, надо, конечно, называть многих. Для меня, например, был абсолютным открытием Александр Адабашьян, который немало уже сыграл в кино. Но обычно все его так воспринимали как Адабашьяна в предлагаемых обстоятельствах. На этот раз, мне кажется, что такое точное попадание в Берлиоза — за это вам огромное спасибо. Я думаю, что он сам это понял.

В. БОРТКО: — Да пожалуйста, надо сказать спасибо Саше, он очень умный человек. Это, действительно так. Он, кстати, замечательный артист и очень умный человек. И это, по-моему, сыграло свою роль в этом образе. Кстати сказать, и сам Берлиоз, по-моему, не дурак, между прочим, достаточно образованный человек. Я очень доволен тоже, что работаю вместе с Сашей, работал в первый раз, и дай бог, чтобы было не последний. Я получил большое удовольствие.

К. ЛАРИНА: — Владислава Галкина называют наши слушатели в числе тоже лучших исполнителей.

В. БОРТКО: — Если бы вы знали, какое сопротивление мне пришлось преодолеть!

К. ЛАРИНА: — А почему?

В. БОРТКО: — Во-первых, собственная группа. Я с ними работаю, я им доверяю, они в штыки — как, вот он же совсем другой человек, скажем так, мягко переведя. И как они поменяли свое мнение после первых буквально двух съемочных дней! И я очень рад за за Вячеслава, за то, что, понимаете, ему представилась возможность делать нечто другое, что он делал до сих пор. Он делал хорошо все, но, слава богу, сейчас это, на мой взгляд, несколько отличается от того, что он делал. И я счастлив просто, что он делал, что он так убедителен в этой роли.

К. ЛАРИНА: — Тогда нужно называть уже всех подряд. Боже мой, Андрей Ургант замечательно совершенно сыграл Жоржа Бенгальского, Александр Абдулов — Коровьева, Александр Филиппенко, которого мы уже называли, — Азазелло. А про Геллу (конечно же, очень долго ее ждали), даже я слышала, появились такие домыслы, мы же любим все придумывать, что ее вообще не будет. И вдруг она появилась, все искали в титрах, кто же это, получили весьма невразумительную Таню Ю. Может быть, что-нибудь скажете про эту актрису?

В. БОРТКО: — Конечно, скажу, даже в газетах писал. Таня Ю снималась у меня в кинофильме «Цирк сгорел и клоуны разбежались», она Смерть играла. Настоящая фамилия — Школьник, она каскадер, она обучала Аню Ковальчук всем этим переворотам, которые вы сейчас будете смотреть, и полетам. Я знал ее достаточно давно, она женщина интересная, с интересной очень внешностью, лицом. И я думал-думал, думал-думал, потом думаю, приглашу-ка я ее, поскольку долго не появлялась у нас Гелла.

Я подсознательно понимал, что хотел бы ее пригласить, и пригласил в конце концов. А Таня Ю — это просто. Фамилия у нее Школьник, понимаете, когда она Смерть играла, мы дурака валяли, что за Смерть по фамилии Школьник? Давайте придумаем что-нибудь такое, отца-мексиканца, мать-кореянку, то, что она изучает узелковое письмо майя, в общем, просто дурака валяли. Но, тем не менее, так — Ю, и когда я спросил ее: «Танечка, а как же ты сейчас будешь, Школьник или Ю?» — «Только Ю», — сказала она. Ю так Ю.

К. ЛАРИНА: — А Смерть, по-моему, там в фильме, где играет Караченцов, да?

В. БОРТКО: — Да.

К. ЛАРИНА: — Да, я тоже помню. Слушайте, она совершенно неузнаваемая, я не могу совместить два образа, абсолютно два разных человека. Хорошо, давайте мы дальше пойдем, здесь очень такие вопросы судьбоносные… Спрашивают, в чем смысл.

В. БОРТКО: — А нет ли поострее — какая гадость, или…

К. ЛАРИНА: — Нет, вы знаете, сейчас нет, понимаете, какая штука, люди же вас сейчас слышат, дело в том, что когда вас не слышно, где-то там сидит режиссер Бортко, сидит себе, в телевизор уткнувшись, тут мы по полной программе и оттянемся. А сейчас, когда мы человека слышим в эфире, то вроде как это…

В. БОРТКО: — Хотелось бы как-то вступить в дискуссию, понимаете.

К. ЛАРИНА: — Я вам скажу честно: я даже не знаю, как вступать в дискуссию. Когда говорят: «мне не нравится» — это все очень плоско, это все неправильно, это не дискуссия.

В. БОРТКО: — Это не дискуссия.

К. ЛАРИНА: — Вопросы, связанные с какими-то текстовыми отклонениями, вы каким-то образом уже нам объяснили, с чем это связано. В романе много таких фраз крылатых, «взять бы этого Канта да года на три на Соловки». Вы заменили это на лагеря.

В. БОРТКО: — Я думаю, понятно, почему.

К. ЛАРИНА: — Потому что непонятно, что ли, никому, что такое Соловки, вы думаете, до такой степени?

В. БОРТКО: — Я не то что думаю, я в этом совершенно убежден. Выйдите, пожалуйста, из редакции и спросите у первого попавшегося молодого человека, которому меньше 30, что такое Соловки, а дальше послушайте ответ. Я же проводил свои исследования. Именно поэтому это и заменено, я думаю, простит меня Булгаков, простит бога ради. В конце концов, это лагерь, я так понимаю, да?

К. ЛАРИНА: — В таком случае там и НКВД никогда не звучало в тексте романа, там просто на это намекали, что называется.

В. БОРТКО: — Если бы звучало в тексте романа, я думаю, этот роман, я думаю, автор оказался бы в другом месте. И так странно, что он там не оказался. Но так бы он оказался точно совершенно. Время, 35-й год, НКВД со всеми вытекающими отсюда последствиями.

К. ЛАРИНА: — Очень много трактовок у этого романа, как у литературоведов, так и у любого читателя, который имеет право трактовать так, как он хочет. В этом и главная ценность, и загадка этого произведения. А как вы относитесь к такой трактовке, которая была высказана на волнах нашей радиостанции — что, в принципе, это роман о Сталине? Что в Воланде Булгаков зашифровал именно эту историческую личность?

В. БОРТКО: — Мне кажется, что это неправильно. Мне кажется, что это совершенно неверно. Другое дело, что личность Сталина оказывала, конечно, на писателя, по-моему, достаточно большое влияние. Более того, две фразы Воланда практически повторяют сталинские интонации, когда он говорит — это невозможно, да, это невозможно, но мы попробуем. Еще там есть какая-то какая-то такая фраза. Но совершенно принципиальная вещь, что такое Воланд. Воланд — это незаинтересованный, не ангажированный, абсолютно объективный зритель происходящих событий в этой стране. Каким образом это может быть Сталин в этой трактовке, скажите, пожалуйста? Никак. Поэтому я думаю, что параллели со Сталиным здесь несколько неуместны.

К. ЛАРИНА: — А почему, как вы думаете, хотя этот вопрос, когда такой вопрос задаешь, хочется видеть лицо человека, а не только слышать его голос, а почему все-таки семейное счастье, будем так говорить условно, райское бессмертие нашим героям обеспечил Сатана?

В. БОРТКО: — Сейчас я вам попытаюсь объяснить. Я уже как-то объяснял это на пресс-конференции, очевидно, не донесли. Скажите, каковы дальнейшие перспективы жизни Мастера в советской России?

К. ЛАРИНА: — Никаких.

В. БОРТКО: — Я думаю, что Воланд ему помог. Я объяснил это?

К. ЛАРИНА: — Конечно, конечно.

В. БОРТКО: — То же самое происходит с Маргаритой. Я сейчас очень примитивно и условно скажу это, потому что роман гораздо шире и больше, но всегда нужно построить какую-то простую модель, чтобы на нее опираться. Представьте себе: некоему существу, которое объективно, которое всемогуще, которое знает совершенно точно, что дважды два — четыре, говорят — вы знаете, появилась страна, где дважды два не каждый день четыре, а столько, сколько надо. А свобода, несвобода — осознанная необходимость. А любовь — это явление социальное. Он очень удивляется, говорит — ну, пойду посмотрю. Приехал, посмотрел и увидел, что то же самое, только их очень испортил квартирный вопрос. Понимаемо шире, конечно, чем просто квартирный вопрос, все, что с ним связано дальше. И интересно, а все ли так, люди как люди, но есть ли другие? И здесь появляются Мастер и Маргарита. Перспективы жизни Мастера и Маргариты в этой стране? Нулевые. Причем никто не говорит, что страна плохая, нет, люди вокруг за окном счастливы, могут быть как угодно, но что делать этим двоим? Туда, туда? Там уже ждет вас ваш дом, старый слуга и т. д. По этой дороге, Мастер, по этой, вот что он ему предлагает. Это, пожалуй, единственное. «О великий Воланд, он предложил лучше, чем я придумала», — я сейчас рассказываю строками романа, который вы еще не видели, но все это будет впереди. Я не знаю, объяснил я это или нет.

К. ЛАРИНА: — Безусловно, объяснили, тем более что там второе объяснение из другой части романа. По-моему, это единственное место, где совмещается и библейская, и евангелистская часть, историческая и московская.

В. БОРТКО: — Все, в конце концов, сходится в одну точку, я надеюсь, что зрители это увидят.

К. ЛАРИНА: — Конечно, и лунная дорожка будет?

В. БОРТКО: — И лунная дорога будет, все будет.

К. ЛАРИНА: — Ну что, мы должны уже заканчивать, я очень благодарна за то, что вы согласились ответить на наши вопросы. Мне кажется, что мы правильно поступили, на многие вопросы ответили, на многие не ответили, поскольку на них должны ответить, в принципе, те серии, которые мы посмотрим. И еще несколько конкретных вопросов. Скажите, пожалуйста, будет ли традиционный фильм о фильме, или вы от этой идее отказались? О том, как снималось?

В. БОРТКО: — Вы знаете, я скромный человек, которому заказали кино, который кино сделал, а все остальное… У меня есть совершенно замечательные начальники, которые рискнули здоровьем, и репутацией, и деньгами, они и должны знать это все.

К. ЛАРИНА: — То есть вы не знаете, будет ли рассказ о том, как фильм снимался?

В. БОРТКО: — Не знаю.

К. ЛАРИНА: — После, потому что, конечно, было бы интересно посмотреть на эту кухню.

В. БОРТКО: — Не знаю, нужно спросить у господина Златопольского, мною многоуважаемого человека, у господина Добродеева, и они вам скажут об этом.

К. ЛАРИНА: — И еще один вопрос, на ваш взгляд, если это возможно сформулировать так тезисно, в чем все-таки его актуальность сегодня, именно сегодня, в уходящем 2005 году?

В. БОРТКО: — Вы знаете, меня как-то спрашивали, все время спрашивают, «Таймс», примерно тот же самый вопрос. Я спросил: «А Диккенс у вас как?» — «Да-да, очень». У нас и Булгаков тоже. Я не буду сейчас распространяться, почему, зачем и от чего это должно быть актуальным или не должно быть актуальным. Во-первых, это называется «наша классика». И поскольку это классика — классика даром не бывает. Она отражает очень точно свою эпоху, дух и все остальное, именно поэтому она не теряет актуальность. Вот так мне бы хотелось рассматривать ответ на этот вопрос. Кроме этого, есть еще один. Мне кажется очень важным, что в этом романе, кроме белого и черного, кроме А и Б, еще очень много букв и очень много цветов. Мне кажется, что эта актуальность не потеряется никогда.

К. ЛАРИНА: — Спасибо вам огромное, еще раз вас поздравляю, в любом случае, вы уже вписаны в историю, не только в историю культуры, в историю России.

В. БОРТКО: — Хотелось бы, чтобы она хорошо кончилась.

К. ЛАРИНА: — Тьфу-тьфу-тьфу, нет, я надеюсь, что все кино снято, оно показывается, самое главное, что тут еще может случиться? Хотя ни от чего не зарекаемся, смотрим, доходим до финала, видимо, уже в следующем году с вами встретимся. Я надеюсь все-таки вас увидеть здесь, в нашей студии.

В. БОРТКО: — С большим удовольствием.

К. ЛАРИНА: — Хорошо, спасибо, спасибо.

В. БОРТКО: — Всего хорошего, до свидания.

2005 г.